Операция ТФП «загадочная шкатулка»

 

Исходя из особой заинтересованности польских спецслужб в разведывательном освещении позиций Западной Германии в отношении Польши, ее политических и экономических намерений и действий в европейском регионе и в составе НАТО, я счел наиболее подходящим предложение о проведении совместных операций ТФП как раз по объектам ФРГ.

К этому времени шел уже второй год моей работы в качестве руководителя представительства КГБ в Польше, я довольно хорошо ознакомился с положением в стране и узнал польских коллег, со многими из которых сблизился на деловой, профессиональной основе, а с некоторыми из руководителей спецслужб и в личном плане. Поэтому мне было легко находить с ними общий язык и взаимопонимание.

Нам уже было известно, что польские коллеги успешно проводят операции ТФП в дипломатическую почту ФРГ, как и в ряд других иностранных объектов, не представлявших особых трудностей. Вализы с дипломатической почтой посольство ФРГ в Варшаве отправляло на родину обычной авиапочтой, но, конечно же, в тщательно упакованном и защищенном виде. Вскрытие этих вализ поляки осуществляли уже в течение продолжительного времени и приобрели в этом хороший опыт. Описание операции ТФП «Вализа» дает представление о том, что легко еще не означает просто, процесс вскрытия всегда требует большого мастерства и соответствующего высокого уровня оперативно-технических средств. У наших польских коллег хватало и того и другого, правда, до определенного момента, который вскоре и наступил.

При очередной операции ТФП в вализу ФРГ поляки вдруг обнаружили внутри нее специальную металлическую шкатулку-кассету, закрытую специальным шифровым замком. Стало понятно, что все самые секретные документы находятся в этой «шкатулке» размером со средней величины дипломат.

Все попытки польских специалистов открыть замок окончились неудачей. Поляки тщательно изучили этот замок и дали указание своим сотрудникам в ФРГ попытаться приобрести его в специализированном магазине. Это им удалось, из приобретенных нескольких штук два были переданы нам для изучения в нашем спецотделе.

Однако наличие замка мало помогло полякам, его устройство оказалось настолько сложным, что, даже зная шифр, трудно было без навыка пользоваться им. А шифра как раз и не было.

Наступил благоприятный момент для подключения к этим операциям ТФП в дипломатическиие почты ФРГ наших возможностей.

По моему предложению польские коллеги подготовили подробную информацию с описанием внешнего вида, размеров и материала, из которого изготовлена шкатулка, и вместе с их предложением проводить дальнейшие операции совместно с нашей службой все это было направлено в Центр для изучения.

Как сохранилось у меня в памяти, «шкатулка» представляла из себя цельнометаллический продолговатый ящик, длиной примерно в 40–45 сантиметров и шириной более 30 сантиметров, толщиною, как я уже сказал, со средний дипломат. В эту шкатулку вполне могло вмещаться пару сотен документов и большое количество непроявленной фотопленки с заснятыми материалами. «Шкатулка» открывалась с торца, где и размешался шифровой замок.

Поскольку в данном случае ТФП не требовалось, чтобы наш специалист входил в иностранное посольство, Центр без дальнейших уточнений обстоятельств быстро согласился на доведение операции ТФП до конца и сообщил, что готов в нужный момент направить в Варшаву специалиста по шифрзамкам для вскрытия «шкатулки».

Поскольку поляки знали расписание отправки посольством ФРГ дипломатической почты, они за несколько дней предупредили меня о дате очередной операции ТФП, и наш специалист прибыл вместе со специальным миниатюрным рентгеновским аппаратом для просвечивания замка «шкатулки». При этом Центр предупредил нас, что замок оказался настолько сложным и уникальным, что для разгадки его шифра потребовалось разработать специальную методику, которой владел наш специалист. Эта методика оставалась его профессиональным секретом и не подлежала передаче кому-либо, тем более что ее сложность требовала длительного освоения, а использование рентгеновского аппарата было небезопасным для здоровья неопытного оператора.

В день операции ТФП, после вскрытия вализ, польские коллеги предоставили закрытую шкатулку в распоряжение нашего специалиста.

Через два часа он смог назвать полякам шифр замка и они вскрыли шкатулку. Однако там их ожидал еще один сюрприз. Внутри шкатулки оказался счетчик открытий и закрытий ее. Возник вопрос, как быть дальше. Ведь один раз несовпадение показаний счетчика может и пройти незамеченным, но в дальнейшем он грозил провалом операции.

Изучение счетчика обнаружило, что он прикреплен к внутренней стенке шкатулки винтами, которые легко поддавались откручиванию. Снятый счетчик подвергли срочному интенсивному исследованию и смогли, хотя и с трудом, изменить его показание на нужное. Правда, пришлось задержать отправку вализы в ФРГ, для чего потребовалось легендировать опоздание отлета самолета.

Сразу после этого эпизода, доставившего и полякам, и нам много волнении, польские коллеги срочно поручили приобрести в ФРГ счетчики, имея в виду в будущем подменять их в очередных шкатулках.

Резидентуре польской разведки удалось купить несколько счетчиков, но, к их удивлению, шифрзамков, ранее закупленных ими, в продаже уже не оказалось. Как выяснилось, замок был взят на вооружение НАТО и, соответственно, засекречен с ограничением продажи его только по специальным разрешениям.

Вскрытый нашим специалистом шифр замка «шкатулки», как стало ясно полякам позже, менялся довольно часто, поэтому по истечении срока его действия поляки вновь приглашали нашего специалиста для очередной разгадки загадочной «шкатулки». Таких визитов, если не изменяет мне память, состоялось около десяти.

Но в процессе дальнейших операций ТФП по этой линии поляки еще раз встретились с неожиданностью. При вскрытии очередной «шкатулки» и попытке заменить счетчик вдруг обнаружилось, что головки винтов, которыми он крепился к стенке «шкатулки», оказались заваренными металлом.

Вновь возникла проблема. Как они вышли из положения с показателем счетчика, я не помню, но знаю, что их умелец-мастеровой разработал метод расплавления сварки и освобождения винтов без оставления каких-либо следов. Это позволило продолжать операции ТФП и далее.

Чем завершилась эта линия получения весьма актуальной информации, мне неизвестно, но наша разведка долго и плодотворно использовала ту информацию по ФРГ, которая передавалась нашей внешней разведке в порядке действовавшей договоренности об обмене информацией.

Направляя эти информационные материалы в Центр, мы знали источник их получения поляками и испытывали удовлетворение от сознания, что там есть доля и наших усилий.

 

КЛЮЧ — ТОЖЕ ПРОБЛЕМА

 

Как видно из операции «Загадочная шкатулка», основная трудность при проведении операции ТФП в дипломатические вализы возникла из-за замка, правда, шифрованного, но требующего ключа, — не обычного, кодового.

Во всех операциях ТФП приходится, как правило, сталкиваться с шифрованными замками, наряду, конечно, с простыми металлическими замками и ключами разной степени сложности. Как, например, это было в операции «Карфаген».

Но не только шифровые ключи могут доставлять неожиданные неприятности при проведении ТФП.

Вот пример одной такой, весьма, кстати, несложной и притом агентурной операции ТФП.

В разгар «холодной войны» у Советского Союза начали налаживаться торгово-экономические отношения с одной из западноевропейских стран, игравшей не последнюю скрипку в НАТО, но находившуюся в трудном экономическом положении. Внешняя разведка, следуя одной из основных задач содействовать созданию благоприятных условий для внешней политики СССР, делала все, чтобы нейтрализовать враждебные акции и мероприятия противников ослабления напряженности, направленные на срыв намечавшегося улучшения отношений Советского Союза с указанной страной. Особую активность в этом отношении проявляли спецслужбы США, в первую очередь ЦРУ.

Принимая меры к выяввлению планов и намерений противника в этой области, наша служба получила сведения о том, что ЦРУ разработало подробный план конкретных мер по срыву улучшения отношений страны с Советским Союзом. Этот план был передан для согласования в местную спецслужбу, которая была тесно связана с ЦРУ и следовала указаниям этого американского ведомства. Полученные нами сведения свидетельствовали, что план находится в одном из сейфов местной спецслужбы, доступ к которому мог иметь один из наших надежных агентов «Жорж», который еще ранее передал нам слепок с ключа от сейфа. «Жорж» находился на связи у нашего разведчика-нелегала Артема.

Используя сложившуюся ситуацию и тот факт, что «Жорж» периодически дежурил в спецслужбе как раз в том помещении, где находился сейф, ему через Артема был передан изготовленный в центре по слепку ключ и тщательно разработанный план ТФП в сейф с целью изъятия оттуда интересовавшего нас документа.

В плане операции особое внимание агента «Жоржа» обращалось на то, чтобы он смог временно остаться у сейфа один, отправив своего напарника по дежурству «попить пива», так как дежурство в службе осуществлялось всегда двумя сотрудниками. Оставшись в одиночестве и закрыв на ключ входную дверь, «Жорж» должен был вскрыть сейф, сфотографировать переданным ему «миноксом» нужный документ, аккуратно вернуть его на прежнее место и закрыть сейф. На период проведения этой операции Артем оговорил с «Жоржем» место встречи, где он будет постоянно дежурить.

Все шло как будто нормально, и мы с напряжением ожидали известии от Артема, сознавая, какому риску подвергался агент, если бы его застали при вскрытии сейфа.

Осложнение операции произошло внезапно, в самый ответственный момент. «Жорж» появился перед Артемом и сообщил, что он сломал ключ во время открытия сейфа и в сейфе торчит обломок ключа, который «Жорж» не смог изъять.

Артем не растерялся, вместе с «Жоржем» подошел к своей автомашине, которую предусмотрительно припарковал поблизости, достал из нее плоскогубцы и предложил агенту попытаться изъять остатки ключа, осторожно действуя плоскогубцами, чтобы не оставить каких-либо следов на поверхности сейфа.

Как немедленно доложил нам Артем, агент «Жорж» действовал хладнокровно в создавшейся экстремальной ситуации, смог изъять обломок ключа, который вместе с отломившейся головкой вернул Артему. Так, хорошо задуманная операция оказалась сорванной из-за плохо изготовленного ключа. Оказалось, что не только из-за непредвиденных преград, ошибок участников, но и в результате небрежности технического работника могут возникать чреватые провалом ситуации. К нашему большому удовлетворению, агент «Жорж», несмотря на пережитую опасность, согласился повторить попытку во время следующего дежурства. Соответственно, нами были приняты меры к качественному изготовлению нового ключа.

По данным «Жоржа», интересующий нас план должен был находиться в сейфе, так как начальник спецслужбы возвращался из отпуска только через десять дней, а без него никто в службе не имел доступа к содержимому сейфа.

Вторая операция прошла гладко. Напарник «Жоржа», теперь уже другой сотрудник, отпросился у него на свидание к любовнице и не мешал открытию сейфа, и «Жорж» в относительно спокойной обстановке сфотографировал не только план, но и все другие документы, находившиеся в сейфе.

Ознакомление с планом позволило предотвратить многие подрывные акции противника, в том числе путем придания гласности ряда документов, изъятых из сейфа, но якобы полученных в других странах, из кругов, близких к ЦРУ. Документы для этого были отобраны так, чтобы не подвергать опасности агента «Жоржа», и такие, которые имели отношение к совместным действиям ЦРУ с другими спецслужбами. Никаких добавлений или исправлений их нами не допускалось.

Другие документы местной спецслужбы, изъятые «Жоржем», оказались очень полезными для срыва различных враждебных действий с ее стороны. Там были сведения об агентах, которых спецслужба подставляла к советским людям, работавшим в этой стране, сама или помогала в этих провокационных акциях ЦРУ.

Этот эпизод из своей нелегальной разведывательной деятельности Артем всегда вспоминал, демонстрируя локон седых волос, который у него появился в «ночь сломанного ключа», как он говаривал, усмехаясь.

Главные его переживания, так же, как и наши, были за судьбу «Жоржа», который рисковал всем, идя на эту операцию: своей карьерой в спецслужбе, всем своим благосостоянием, своей свободой. Естественно, никакие наши награды не могли компенсировать пережитые им волнения. Но такова и вся разведывательная работа — от одного риска к другому. Важно сохранять хладнокровие, которого «Жоржу» не пришлось занимать.

Теперь на минуту представим ту обстановку, в которой действовал нелегал Артем. Была безлунная ночь, город мирно спал, лишь отдельные ночные кафе светились своими окнами, не нарушая общего мрака и безмолвия.

Артем проехал по безлюдным улицам города, подъехал к удобному, заранее подобранному месту в тени жилого дома в небольшой боковой улочке и припарковал свой «фольксваген», очертания которого слились с тенью дома.

Выйдя из машины, он медленно прошел, держась ближе к стенам домов, до той улицы, на которой располагалось ведомство, где работал «Жорж».

Выбрав удобную позицию, Артем стал ждать, когда появится «Жорж». В эту темную летнюю ночь Артем волновался за судьбу «Жоржа», если что-то в их плане пойдет не так, как они рассчитывали, рискованная операция ТФП потенциально таила опасность для него самого. Однако риск этот не был равнозначным. Для агента это был неминуемый крах всей его жизни, Артему же, в самом худшем случае, если «Жорж» вынужден будет рассказать о нем, даст его внешнее описание, придется выехать из страны, по крайней мере, на время. Никаких других данных об Артеме агент не знает, и это гарантирует от немедленной опасности провала. Но и уезжать из страны крайне нежелательно, когда у Артема идут неплохо другие дела. Раздумывая так, Артем вдруг заметил силуэт приближавшегося поспешно человека, это был «Жорж».

Можно только приблизительно представить, какие чувства обуревали нелегала Артема. Может быть, на ум ему приходили слова колумбийского поэта Гильеро Валенсиа:

 

Бывает, в сумраке вечернем

Подступит к горлу тишина,

Но напряженная округа

Под стать пружине взведена.

 

И вот эта пружина чуть не вызвала взрыв, который мог окончиться печально и для агента «Жоржа», и для разведчика Артема.

То, что «Жорж» сообщил, было как раз тем обстоятельством, которое резко повышало опасность не только для агента, но и для Артема, ведь «Жорж» уже мог быть под наблюдением, хотя заверял, что пока у него на работе все спокойно, а напарник, как правило, пьет пиво, как минимум, пару часов.

Быстро дав «Жоржу» необходимые указания и снабдив инструментом, Артем договорился о сигнале «все благополучно», если обломок ключа будет успешно извлечен «Жоржем» из сейфа. На случай неудачи еще раз подсказал агенту, как пользоваться «отступной легендой», то есть версией о том, почему он хотел заглянуть в сейф, и ни в коем случае не признаваться, в интересах собственной безопасности, в сотрудничестве с советской внешней разведкой. На этом Артем расстался с «Жоржем», с тяжестью на душе и крайне обострившимся беспокойством за судьбу агента.

Повторная операция ТФП прошла благополучно и с меньшими переживаниями.

 

ГЛАВА XI

МИР «ЭНИГМЫ»

 

Qui ambulat in tenebris, no seit quo vadit!

Кто бродит в темноте, не знает, куда идет! (лат.)

 

 

Общеизвестно, что разведывательная работа в информационной области, как правило, складывается из трех этапов: добыча информации, оценка добываемых сведений и материалов и, наконец, реализация их. Последний этап в основном осуществляется в Центре спецслужбы, в ее информационно-аналитическом подразделении, исключение составляет оперативная информация, реализуемая как в резидентурах, так и в оперативных подразделениях Центра. Первичная оценка разведывательной информации осуществляется на месте ее добычи (в резидентуре), причем оценка оперативной информации, добываемой в агентурных операциях ТФП, может и реализоваться на месте, в то время как получаемая в результате безагентурных или только частично агентурных операций ТФП, как правило, оценивается и реализуется только в Центре, куда она направляется без анализа, а подчас и без ознакомления с нею на месте.

Операции безагентурного ТФП являются такой областью разведывательной деятельности, в которой концентрируются усилия всех других участков работы разведслужбы.

Помимо активного и непосредственного участия технических специалистов и научно-технических подразделений, вся разведка и, если операция проводится в своей стране, контрразведка постоянно ведут сбор необходимой специфической информации, без которой ТФП оказалось бы невозможным.

Так, любой агент, имеющий хоть малейший доступ к секретам или осведомленный о системах хранения и обеспечения безопасности секретных материалов в любом учреждении или организации, представляющих интерес для разведки, используется для выяснения, где обычно сосредоточиваются самые важные секреты, как они хранятся (в делах, папках, на проявленной и непроявленной пленке, на микрофишах, электронных дисках, дискетах, в зашифрованном виде или открытым текстом и т. д.).

Разведку интересует, кто имеет доступ официально в такие места или хранилища, кто может получить такой доступ официально или неофициально; каков пропускной режим, средства защиты: замки и запоры, электронная защита, шифрокоды, специальные средства контроля (электронного, физико-биологического и иного); характеристика защитных средств (фирма-изготовитель, материал, аппаратура и принципы ее действия), образцы применяемой аппаратуры.

Например, Ким Филби представлял внешней разведке очень важную информацию об американских охранных системах, способах и приемах защиты в их спецслужбах — ЦРУ, ФБР, АНБ. В этом ему оказался полезен шеф контрразведывательной службы ЦРУ Д. Энглтон и другие его связи в этих службах, с готовностью представлявших ему интересовавшие его сведения в порядке обмена информацией с союзной британской спецслужбой.

После получения такой информации от американцев Филби представил внешней разведке подробный анализ систем защиты, применявшихся в британских спецслужбах, и дал сравнительный анализ их надежности.

Такую же информацию по ЦРУ и АНБ внешняя разведка получала от агентов Ховарда, Пелтона, Митчела и Мартина, Бойса и Ли, Гамильтона. По оборонным объектам США — от Уокера и других. По ШПС — британскому аналогу АНБ — и СИС исчерпывающую информацию давали агенты Кернкрос и Прайм, Берджес, Блейк и другие.

Самый незначительный агент внешней разведки, занимающий пост электрика, как, например, «Гермес» в операции «Олимп», или простой дежурный по объекту, как агент Джонсон в операции «Карфаген», может оказать неоценимую помощь по выявлению сигнализации, получению слепков с ключей от сейфа. В этом отношении наиболее показательна роль агента Джонсона.

С точки зрения эффективности самыми ценными операциями ТФП и, пожалуй, наиболее сложными являются те, в результате которых разведка получает в свое распоряжение шифрдокументы противника. Поэтому именно о шифрах и их значимости среди разведывательных целей и пойдет речь далее.

В главе четвертой при описании операции «Олимп» уже упоминалось три вида операций ТФП с целью добычи шифрдокументов: классические операции без участия агентов, операции смешанного типа («Карфаген» или «Олимп») и чисто агентурные.

Сейчас хочу лишний раз расшифровать значение употребляемого мною определения ТФП — тайного физического проникновения в объекты, где могут находиться нужные разведке шифровальные документы.

«Тайное» потому, что ни одно учреждение ни одного государства не позволит не только оказаться вблизи их шифровальных аппаратов и документов, но даже приблизиться к хранилищу их и немедленно пресечет любые попытки явно проявить интерес к секретно-шифровальным помещениям и их защите.

«Физическое» потому, что требуется личное соприкосновение специалистов с упаковками шифров, их ключами и специальными шифровальными аппаратами, вскрытие весьма хитроумных сейфов и упаковок, снятие с документов копий и затем возвращение всех изымавшихся материалов на свои прежние места без оставления каких-либо следов знакомства с ними.

«Проникновение» потому, что все хранилища секретношифровальных материалов специально охраняются и защищены самым тщательным образом.

Такие проникновения как правило, связаны с открыванием стальных дверей в хранилище и сейфов, в которых находятся шифры, оборудованные сложнейшими запорами и электронной сигнализацией. При этом весь процесс проникновения в такое помещение, так же, как и в находящиеся там сейфы, проводится таким образом, чтобы не только не оставалось следов «чужого», несанкционированного проникновения в эти помещения, но и не возникало никаких подозрений на этот счет.

Этим требованиям отвечают лишь операции ТФП «чистого», безагентурного вида, то есть такие, в которых участвуют только специалисты — кадровые сотрудники спецслужб — и никакая агентура не привлекается к их выполнению. Такие операции являются наиболее ответственными, требуют больших усилий и связаны со значительным риском. Применяются они главным образом для добывания шифров, как правило, не доступных для получения их агентурным путем.

Когда появляются возможности привлечь отдельных агентов для выполнения какого-то элемента таких операций ТФП, они значительно облегчаются. Как это было в операциях «Карфаген», «Олимп». Особый случай — исключительно благоприятные условия, позволившие в течение длительного времени агентурным путем добывать шифрдокументы, — деятельность группы Уокеров, как увидит читатель в следующей главе.

Наряду с указанными операциями, для добывания шифрматериалов в разведке применяется и метод специального внедрения подготовленных агентов в шифровальные службы. Таковыми были операции внешней разведки по внедрению членов разведывательной группы К. Филби в английский секретно-шифровальный центр (ШМС) и позже туда же агента «Прайма» (см. главу V). Но этот метод, как правило, связан с потерей времени на внедрение агента и опасностью расшифровки такой операции ТФП в случае его провала. Одной из разновидностей операций ТФП с целью получения шифровальных секретов, как увидит читатель, является внедрение электронной техники для подслушивания или перехвата излучений шифрмашин.

 

НЕМНОГО ПРЕДЫСТОРИИ

 

Шифрование текстов и сообщений имеет давнюю историю. Криптография играла важную роль не только в военном и дипломатическом деле, но и в литературе и философии, причем именно там она, пожалуй, и зародилась впервые.

Зашифровкой своих сокровенных мыслей и суждений пользовались древние и средневековые философы. При этом они использовали различные системы зашифровки: буквенный шифр, картинный шифр, акроматический притч и аллегории, нумерический шифр, музыкальный, произвольный и, наконец, кодовые шифры.

Эдгар По, считавшийся среди писателей «великим криптографом», уделял внимание анализу систем зашифровки букв цифрами, например, в своей новелле «Золотой жук».

Еще во второй половине XV века по поручению Римского Папы известный деятель итальянского Возрождения Альберти написал «Трактат о криптографии».

Естественно, первые шифры были несложными. Но разработке их и расшифровке «чужих» шифров уделялось все большее внимание. Так зародилась наука криптография.

В елизаветинское правление в Англии (1570–1590) английскую разведку возглавлял главный секретарь Уолсингэм. У него имелись два специалиста: личные секретари Френсис Миллс и Томас Фелиппес, знающие несколько иностранных языков. Фелиппес был непревзойденным мастером в чтении зашифрованных текстов, а также в подделке чужих почерков, вскрытии писем без нарушения печатей. Третьим доверенным экспертом Уолсингэма был Артур Грегори, специалист по незаметному вскрытию пакетов и изготовлению поддельных печатей. Все эти мастера, естественно, участвовали в операциях ТФП в чужие секреты и, как таковые, вошли в историю британских спецслужб.

В конце 80-х — начале 90-х годов XVI века знаменитый математик Франсуа Виет помог французскому королю Генриху IV раскрыть испанский шифр, позволивший читать всю секретную испанскую корреспонденцию. А за 30 лет до этого сотрудник папской службы Джованни Батиста Арженти раскрыл тот же шифр, что позволило папе знать секреты испанского королевства.

В XVII веке при французском короле Людовике XIII, когда фактическим главой государства был кардинал Ришелье, последний успешно пользовался услугами Антуана Россиньоля, которого считают основателем современной криптографии, для расшифровки интересовавшей кардинала шифрованной корреспонденции гугенотов. Такую же службу в кромвелевской разведке в том же веке исполнял профессор геометрии в Оксфордском университете Джон Уоллис. Говорили, что не было шифра, который он не смог бы раскрыть. В частности, перед ним не могли устоять шифры роялистов (Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. М., 1996. с. 47, 105, 118).

Таким образом, ставшее сейчас обычным кодирование переписки было известно и применялось на практике уже в то далекое время, при этом искусство вскрытия шифров не отставало от их совершенствования и часто становилось грозным оружием в руках противоборствующих в войне или мире сторон.

Так, перед первой мировой войной немецкой и австрийской разведкам удалось расшифровать русский военный код. Это позволило им во время войны читать приказы и донесения царских штабов, передававшиеся по радио (Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. М., 1996. с. 495).

О том, что злоупотребление в наше время не только открытой перепиской, но и тщательно шифруемой может приводить к провалам в разведывательной работе, свидетельствует такой пример.

Хотя в разведке причин возможных провалов агентов может быть много, но, очевидно, нельзя допускать таких легкомысленных ошибок, которые привели к расшифровке ценных агентов разведки ГДР Гюнтера Гийома и его жены Кристель, работавших в аппарате канцлера ФРГ Вилли Брандта.

По свидетельству американского автора Пинчера, оба эти агента регулярно к дням их рождения получали из своего Центра в ГДР зашифрованные поздравления. Расшифровка этих телеграмм западногерманской разведкой, наряду с другими косвенными данными, дала ей возможность установить обоих агентов.

Интересно отметить, что выдающийся английский государственный деятель У. Черчилль уделял большое внимание криптографии и организации британской службы радиоперехвата и дешифровки иностранных коммуникаций. Он был первым в Англии, кто в полной мере оценил значение этой линии разведывательной деятельности.

У. Черчилль еще в 1914 году в качестве главы британского Адмиралтейства был инициатором организации английской дешифровальной службы. Он способствовал созданию в составе военно-морских сил Британии криптоаналитической группы, которая вошла в историю радиошпионажа как «комната 40». Позже эта группа была включена в спецслужбу ВМС Британии, и добываемые ею по немецким каналам связи данные стали грозным оружием против планов противника (Сырков Б. Шпионская лихорадка. Новости разведки и контрразведки, № 23–24).

Опыт успешного радиошпионажа против Германии британской спецслужбы получил интересное развитие в 1917 году в борьбе английских вооруженных сил против Турции на Ближнем Востоке. Так, английская разведка стала использовать шифры для дезинформации противника. Когда англичане узнали о том, что один из их шифров, которым они передавали сообщения о разминировании минных полей, устанавливавшихся немецкими подлодками, попал в руки немцев, они специально сообщили по этому каналу связи о якобы разминировании одного участка моря. Немцы сразу же послали свою подлодку для установки новых мин, и подлодка подорвалась на своих же, немецких минах. В дальнейшем на Ближнем Востоке англичане развили эту практику. Они целенаправленно ознакомили турецкое командование с британскими шифрами, которыми стали передавать ложные, дезинформационные сведения. Используя намеренно скомпрометированный шифр, англичане передавали по радио наряду с маловажными достоверными сведениями специально вводящие в заблуждение турок сообщения. При этом они активно использовали сведения, получаемые английской дешифровальной службой из турецкой шифровальной переписки. Турки, в свою очередь, получая информацию из дешифруемых английских телеграмм, всецело доверяли ей и не подозревали о их дезинформационном содержании. В сочетании с другими, подкрепляющими мерами, эта операция через шифры способствовала разгрому турок.

Так зародившаяся по инициативе Черчилля криптографическая разведка получила свое дальнейшее развитие (Сырков Б. Чисто английское трюкачество. Новости разведки и контрразведки. 1995. № 5–6).

В этой связи я вспомнил недавно прочитанное об этом человеке, прожившим жизнь долгую, наполненную необыкновенной энергичной деятельностью на всех важных государственных постах, включая пост премьер-министра Британии в сложные годы второй мировой войны.

Когда Черчилля попросили объяснить свое долголетие, он ответил так: «Я никогда не стоял, когда можно было сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать»

У меня вызывают искреннее уважение к Черчиллю его прямолинейная решительность и готовность брать на себя ответственность. Ведь когда он был морским министром и 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, Черчилль под свою ответственность, не дожидаясь согласия правительства, отдал приказ о полной мобилизации флота. Еще более показательны его действия в июне 1941 года. Получив известие 22 июня 1941 года о том, что Гитлер напал на СССР, он просто поставил всех перед свершившимся фактом, когда выступил в тот же день по радио и твердо заявил о полной поддержке России. Вот что он говорил: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которые я сказал о нем. Но все это бледнеет перед разворачивающимся сейчас зрелищем. Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только можно» (Путинцев А. Гусар в кресле премьера. Сегодня. 1994, 30 ноября).

За такие действия нельзя не уважать этого государственного деятеля, хотя тот же Черчилль в марте 1946 года в Фултоне выступил инициатором и теоретиком «холодной войны» против СССР. Но ведь он никогда и не переставал быть последовательным защитником Запада.

Так почему же главной целью безагентурных операций ТФП является добыча шифровальных документов и других секретов криптографии, а сами эти операции проводятся в дипломатические и иные представительства, а также другие иностранные объекты, где эти шифры готовятся, хранятся либо находятся на пути к потребителю?

Постараюсь показать это.

Кто из нас не увлекался в детстве занимательной игрой в «казаки-разбойники» или свирепой борьбой с пиратами, не «ходил в разведку» в «тылы» противников, изобретая при этом самые хитрющие способы условных сообщений, выдумывая коды, от простейших, с заменою букв знаками, действительно походивших на настоящие шифры, и других, успешно скрывавших содержание от наших воображаемых противников, хотя и самые наивные и легкочитаемые. Но тайна расшифрования чужих посланий, загадочных надписей уже тогда постоянно манила нас.

Когда мы выросли, мы уже понимали, читая детективные истории и исторические повествования о деяниях славных разведчиков, значение зашифровки сообщаемых сведений, предназначенных только определенным людям.

О служебном предназначении шифрпереписки в разведке я лично узнал уже в самом начале своей разведывательной карьеры. В 1938 году нас, группу молодых сотрудников, отобрали для работы в нелегальной разведке. В числе обязательных предметов было умение и пользоваться кодами и шифрами. До нашего сознания доводилось, что разведчик, находясь за границей под видом иностранца, постоянно окруженный местными жителями, от которых он должен скрывать свою истинную национальность и тем более принадлежность к иностранной разведке, должен тщательно защищать содержание своих сообщений и добываемых им разведывательных материалов от окружающего мира, в котором спецслужбы и их информаторы являются самыми опасными противниками.

Одним из наиболее эффективных средств защиты сообщений и являются шифры и коды. Они могут предназначаться для текущих нужд, не требующих особой длительной «стойкости» против вскрытия их специалистами, например, для связи внутри разведывательного подразделения, такого, как резидентура. Или, например, в процессе практической разведывательной работы между разведчиком и агентом могут обусловливаться кодированные слова и фразы, простейшие зашифровки времени, дат под видом счетов, на случай условных вызовов на встречу по телефону, записок «от знакомых», передаваемых через третьи руки, например, через квартирохозяйку, клерка в гостинице, путем направления по почте открыток и так далее.

Но для разведывательных сообщений в Центр, для докладов о ходе оперативных операций и получения из Центра указаний требуются уже специально разработанные шифры.

Одним из простейших в употреблении и относительно стойким шифром является книжный, когда адресаты пользуются одной и той же книгой одного издания.

Если книга не доступна противнику, то даже специалисты высочайшего класса в области криптографии не смогут вскрыть такой шифр, особенно если им пользоваться редко. Но такой шифр уязвим из-за необходимости хранить книгу.

На смену книжному шифру в разведке пришли специальные коды и разовые таблицы шифрования (дешифрования), составляемые из набора совершенно случайных цифр. Без наличия такой таблицы никакими, даже самыми сверхсовременными средствами зашифрованные тексты прочесть нельзя. Этот принцип положен в основу всех наиболее стойких шифров, используемых в дипломатической и разведывательной переписке в наиболее развитых государствах.

Кстати, после того как в результате налета на англо-советское торговое общество «Аркос» в мае 1927 года англичанам удалось «расколоть» шифр, которым пользовалось советское посольство в Лондоне, Советский Союз ввел систему зашифровки телеграфной переписки с помощью одноразовых блокнотов (Царев О., Костелло Дж. Роковые иллюзии. М., 1995. С. 98).

Вот почему добывание таких разовых «случайных наборов» цифр в виде таблиц либо по-другому оформленных ключей для шифровальных машин, которыми пользуются дипломатические представительства, военные штабы и разведывательные заграничные точки со своими Центрами, и является главной целью безагентурных операций ТФП.

Важнейшим преимуществом таких операций ТФП является то, что они позволяют не оставлять никаких признаков того, что с шифровальными документами познакомится кто-то посторонний. В противном случае, даже самая малоквалифицированная служба немедленно выведет из действия такой скомпрометированный шифр. Следовательно, вся работа по его добыванию будет сведена на нет.

Именно из-за этого решающего преимущества операциям безагентурного ТФП придается большое значение и главной задачею ставится добывание шифрдокументов.

Это не означает, что разведки отказываются от добывания шифров через агентуру, они, например, упорно охотятся за шифровальщиками, но этот путь всегда ставит ценность добываемых шифров в зависимость от агента-исполнителя, судьба и положение которого становятся постоянным фактором риска.

Значение своевременного получения к шифрам (таблиц, во многих случаях исполненных в виде сменяющихся частей шифрмашин, д<