Операция ТФП ЦРУ в ГРУ «фотограф»

 

Эта операция агентурного проникновения ЦРУ в советскую военную разведку имеет ряд особенностей, выделяющих ее из всех других успешных внедрений «кротов» этой американской спецслужбы.

Прежде всего, ЦРУ провело вербовку сотрудника ГРУ Чернова Николая Дмитриевича (в дальнейшем «Фотограф»), собственно, не военного разведчика, а технического работника, специалиста-фотографа, обеспечивавшего фототехническую обработку разведывательных материалов, добывавшихся другими оперативными сотрудниками ГРУ.

Казалось бы, рядовой технический работник не мог представлять большого интереса для ЦРУ. Но на деле «Фотограф» оказался очень ценным источником для ЦРУ, его материалы, в ценности которых сам он не разбирался, позволили американским спецслужбам разоблачить целый ряд ценных агентов ГРУ в США, а по переданным американцами сведениям, извлеченным из материалов «Фотографа», другим западным контрразведкам выявить и арестовать действовавших у них агентов ГРУ. Так, например, в результате изучения материалов, полученных через «Фотографа», во Франции была провалена почти вся агентурная сеть ГРУ (Удилов В. Н. Записки контрразведчика. М.: Ягуар, 1994. с. 78–79).

Операция «Фотограф» опровергает тезис, как-то высказанный писателем Ле Карре, о том, что «ЦРУ хотело бы завербовать Андропова, а французская разведка предпочитает агента из числа его технических секретарей».

Кстати, тезис о большей практической эффективности агентов из числа исполнителей по сравнению с руководителями действительно в большинстве случаев оправдывает себя, если, конечно, речь не идет об агентах влияния, для которых их положение в обществе или в каких-то влиятельных организациях или учреждениях является важным.

Второй особенностью «крота» «Фотографа» явилась его способность «пассивно» накапливать материалы, фотообработкой которых он занимался. Такие материалы поступали из различных резидентур ГРУ в целом ряде стран и содержали конкретные сведения о проводившейся там разведывательной деятельности и добывавшейся информации. Переданные «Фотографом» в виде фотокопий, они позволяли ЦРУ эффективно контролировать большой спектр деятельности ГРУ и выявлять источники получения таких материалов. А поскольку «Фотограф» фотографировал также и исходящую из ГРУ в резидентуры почту, ЦРУ получало представление о направлении разведывательных усилий ГРУ и их конкретных целях.

Тот факт, что эти материалы поступали в ЦРУ значительно позже их появления в ГРУ, при очередных выездах «Фотографа» за границу, не снижал их ценности, но затруднял для ГРУ выявление причин неудач и провалов.

Наконец, последняя особенность истории этого «крота» ЦРУ касается непонятно чем продиктованных, исключительно мягких последствий его изменнической деятельности. Это обстоятельство можно объяснить только конъюнктурной тенденцией больше миловать, чем наказывать предателей и изменников, ставшей модной на современном этапе развития событий в нашей стране. В результате, получив за свое черное предательство всего восемь лет тюрьмы, «Фотограф» пробыл в заключении всего несколько лет и был в 1992 году помилован. За что? За то, что выданные им агенты были брошены в тюрьмы на многие годы, разрушены их карьеры, семьи обречены на нужду? Труд многих десятков самоотверженных военных разведчиков был зачеркнут, а престижу нашей страны нанес огромный ущерб.

Для того чтобы тем, у кого поднимается рука защищать изменников, была ясна вся глубина их преступлений, хочу подробнее показать историю падения «Фотографа».

Выехав в служебную командировку в США в качестве оперативного техника резидентуры ГРУ в 1960 году, «Фотограф» был завербован американской контрразведкой в 1962 году. С этого момента по май 1963 года, когда он выехал домой, американские спецслужбы получили через него доступ ко всем документам и материалам, проходившим через резидентуру ГРУ. Так, «Фотограф» обрабатывал секретный «Альбом управляемых ракетных снарядов ВМС США», добытый ценным агентом ГРУ «Дроном». Через несколько месяцев американская контрразведка установила источник, и в сентябре 1962 года «Дрон» был арестован и осужден на пожизненное тюремное заключение (Бурбыга Н. Предательство — нелегкая работа. Известия, 1992, 6 марта). В Англии был арестован другой ценный агент ГРУ «Бард» и осужден на двадцать один год тюремного заключения.

На время пребывания в Москве «Фотограф» получил задание собирать все материалы, которые будет обрабатывать в Центре. Он усердно копировал все, что проходило через его руки с грифом «совершенно секретно», не вникая в содержание обрабатываемых материалов, тем более что был просто неспособен понять их ценность.

В 1972 году он вновь выезжал в США дипкурьером, привез туда для американцев копии более трех тысяч документов, которые передал на двух встречах. В том числе в переданных им материалах содержались документы о действовавших агентах и других лицах, представлявших интерес для ГРУ, материалы, по которым можно было установить источники их получения, и много другой информации (Горленко С. О бедном шпионе замолвите слово. Правда. 1993, 16 мая).

После получения от «Фотографа» в 1972 году новой порции материалов западным спецслужбам удалось раскрыть в 1977 году двух агентов ГРУ — супружескую пару «Мур» и «Мэри», сотрудничавших с ГРУ с 1962 года. «Мур» — командующий войсками ПВО Швейцарии генерал Жан-Луи Жанмэр — был осужден вместе с женой.

На основе полученной через «Фотографа» информации, как уже упоминалось, французскими спецслужбами была выявлена и ликвидирована во Франции практически вся агентура ГРУ, действовавшая с середины 60-х годов.

Такова цена «слепого» предательства этого изменника, помилованного как «инакомыслящего» президентом.

Одно в какой-то мере смягчает горечь от такой «президентской милости» — помилование не является оправданием, изменник обречен доживать свой век не в каком-то новом качестве, а как предатель, и никак иначе. Да еще тот факт, что почти тридцать лет до разоблачения в 1989 году он не жил, а существовал в постоянном страхе разоблачения.

 

ОПЕРАЦИЯ ЦРУ «ГУСТО»

 

Наряду с «кротами» в легальных аппаратах советских разведок, иностранные спецслужбы стремились внедрить свою агентуру в аппараты нелегальных служб внешней разведки и ГРУ. Об этом свидетельствуют операции «Гарт» и «Фигляр», а также ряд перевербовок советских нелегалов, в том числе агентов-нелегалов иностранцев, впоследствии разоблаченных. Можно с достаточной степенью достоверности предполагать перевербовку кого-то из разведчиков-нелегалов ГРУ, выданных им изменником «Янусом».

Одним из примеров деятельности ЦРУ в этой области является операция «Густо», проводившаяся этой разведкой с бывшим нелегалом внешней разведки Логиновым Юрием Николаевичем. Это дело получило настолько своеобразное и неповторимое развитие, что заслуживает внимания не только с точки зрения большой опасности для внешней разведки, но и как иллюстрация абсурдности действий ЦРУ в период двадцатилетнего правления Энглтона, о чем еще будет в следующей главе подробный разговор.

«Густо», молодой кандидат в разведчики-нелегалы с почти совершенным знанием английского языка, сын одного из руководящих партийных деятелей, был взят на подготовку в конце 50-х годов. В конце 1961 года он был направлен в первую пробную загранкомандировку в Финляндию под видом американского туриста. Как это ни парадоксально, еще не успев оглядеться в заграничных условиях и не поняв многих особенностей своего нового положения, он сразу же прибежал к американцам и заявил, что хочет перейти на Запад и уехать в США. Однако каких-либо веских причин привести не мог. Интересны обстоятельства этой немотивированной измены, как их излагает Д. Уайз в своем исследовании истории пресловутой охоты на «кротов» в ЦРУ (Уайз Д. Охота на «кротов». М., 1995).

Признаться, несмотря на то что мне довелось более 11 лет работать в подразделении нелегальной разведки ПГУ, руководя им в течение ряда лет вплоть до 1961 года, многие факты, сообщаемые в этом исследовании о «Густо», были мне не известны. Да и вспомнил я его лишь тогда, когда он был арестован в ЮАР в 1967 году.

Измена «Густо» совпала с предательством А. Голицина. Последний, перед самым бегством на Запад в декабре 1961 года, еще встречался с «Густо» по поручению легального резидента внешней разведки в Хельсинки в то время, когда «Густо» уже успел встать на путь измены.

Тот же американский разведчик Ковач, который несколько позже принимал Голицина, первым встречался с «Густо», а затем вел его дело в течение ряда лет, встречаясь в различных европейских странах. Ковач без особого труда убедил «Густо» оставаться на своем месте во внешней разведке, то есть стать «кротом» ЦРУ, обещая в будущем обеспечить его переезд в США.

Первая самостоятельная загранкомандировка привела «Густо» в Италию, затем он вернулся в Москву. Перед отъездом из Хельсинки Ковач обусловил с ним связь на будущее и присвоил псевдоним «Густо». Уже на первых встречах с Ковачем «Густо» передал всю информацию, которой располагал о спецподразделении нелегальной службы внешней разведки.

В свои последующие разовые командировки «Густо» посещал Бельгию, Австрию, ФРГ, побывал в Бейруте и Каире. Так как он был завербован Ковачем, который в результате анализа его личного дела А. Голициным сам стал основным подозреваемым как советский «крот» в ЦРУ, это подозрение сразу же пало и на «Густо».

В четвертую поездку за границу «Густо» выехал в январе 1967 г. с канадским паспортом на имя Эммануила Тринки; после посещения европейских стран, в частности Бельгии, с задачей подготовки выезда в США, он в конце января оказался в ЮАР. В марте 1967 года он выехал в Кению, где встречался с сотрудником ЦРУ.

Поскольку ЦРУ не могло понять столь долгую «стажировку» «Густо» без каких-либо разведывательных результатов, отсутствие у него объяснений и вразумительного обоснования его готовности служить американцам, возникшее ранее подозрение, что он специально подставлен ЦРУ, к 1965 году укрепилось. К моменту встречи с ним в 1967 году в Кении руководство ЦРУ под воздействием Энглтона приняло беспрецедентное решение выдать его как советского агента властям ЮАР, «чтобы они разоблачили его», применяя крайние меры. При этом ЦРУ информировало, что они «работали» с ним как с двойником КГБ. В июле 1967 года «Густо» был арестован в ЮАР. По этому поводу руководство ЦРУ считало, что оно «било КГБ его же собственным оружием», выводя агента из игры.

Контрразведке ЮАР было сообщено, что ЦРУ завербовало «Густо», но не смогло удостовериться в его честности.

9 сентября 1967 года власти ЮАР объявили, что «Густо» сознался в проведении шпионажа в этой стране и еще в 22 странах, назвал имена советских дипломатов, кто с ним встречался.

По совету и с согласия ЦРУ власти ЮАР обменяли «Густо» на западногерманских шпионов, арестованных в ГДР. Как отмечает Уайз, ключевой фигурой, принявшей решение об этой операции, был Энглтон. При этом не «Густо» назвал советских дипломатов — сотрудников внешней разведки, а ЦРУ предоставило эти сведения контрразведке ЮАР. Американцы хотели этим «очернить» «Густо» перед КГБ.

Как утверждает Уайз, «Густо», доставленный в ФРГ, не хотел возвращаться в СССР, и его фактически насильно передали советским властям. По сведениям ЦРУ, в Советском Союзе «Густо» был разоблачен и понес наказание. Таким образом ЦРУ совершило одно из наиболее позорных дел, как считали сотрудники этой службы, погубив ни в чем не повинного действительного «крота» во внешней разведке.

Что касается меня, то до прочтения труда Уайза я был уверен, что «Густо» после отчета обо всех обстоятельствах своего ареста и нахождения в тюрьме в ЮАР был конечно же уволен из разведки, но сведениями о его измене наша служба не располагала.

Мне представлялось, что в данном случае ЦРУ еще раз потерпело поражение на фронте приобретения «кротов» во внешней разведке, своими руками наказав изменника.

Однако совсем недавно автору стали известны некоторые весьма пикантные подробности завершения дела «Густо» в СССР.

Как мне представляется, факт ареста и поведения «Густо» в тюрьме требовал следственного расследования, тем более было сомнительно, что молодой и неопытный разведчик устоял на протяжении непрестанных трехмесячных допросов контрразведывательных спецслужб ЮАР. К тому же получивших от ЦРУ достоверную информацию о его принадлежности к внешней разведке заклятого врага расистского режима в этой стране. Правда, об этом во внешней разведке не ведали, так как даже, как сейчас выясняется, четверть века спустя об этом стало известно лишь из книги Уайза, хотя в ЦРУ считалось установленным фактом.

Однако председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов, которому докладывали «дело «Густо», хорошо знал его отца, бывшего секретаря одного из обкомов КПСС. Поэтому он дал указание ограничиться тщательным опросом «Густо» в аппарате внешней разведки и, если не будет обнаружено что-либо серьезное, подготовить Указ Верховного Совета об освобождении его от ответственности за допущенные ошибки, что и было сделано, так как «Густо» утверждал, что ничего существенного не выдал властям ЮАР, а о своей измене и сотрудничестве с ЦРУ он, естественно, умолчал.

Когда указ был уже подписан, внешняя разведка получила из ЮАР сообщение о том, что перед обменом «Густо» в интервью одной журналистке подтвердил, что все выдал о советских спецслужбах. Сообщение требовало проверки, поскольку противоречило утверждениям «Густо».

Попытки руководства внешней разведки вновь расследовать дело, однако, были безуспешными, и «Густо» был отпущен без какого-либо дальнейшего расследования.

Так, ирония судьбы освободила изменника не только от ответственности за свои деяния, но даже от малейших неприятных для него последствий. Он прожил следующие четверть века без клейма предателя, измена осталась скрытой от посторонних глаз.

Однако не думаю, что угроза разоблачения не висела над ним постоянно.

А быть может, материалы о «Густо», представленные Уайзу ЦРУ, просто еще одна ошибка со стороны этой службы? Ведь «Густо», как бывший «крот», мог продолжать использоваться этой разведкой в качестве своего агента, о чем могли не подозревать «информаторы» из ЦРУ, сообщавшие Уайзу детали его «дела как «крота»? Тогда российская контрразведка должна «открыть» его дело в связи с вновь появившимися обстоятельствами и провести следствие. Ведь нельзя же прощать измену.

Рассматривая замысел ЦРУ в отношении «Густо» вне зависимости от фактического результата, действия американского руководства по сдаче этого «крота» сначала южноафриканской контрразведке, а затем КГБ нельзя расценивать иначе, как своеобразное заказное убийство. Так и считали сотрудники ЦРУ, имевшие отношение к этому делу, оценившие «разрешение» возникших у ЦРУ подозрений в отношении «Густо», как самое грязное дело за всю историю этой разведки.

 

ОПЕРАЦИЯ «АВСТРИЕЦ»

 

Полковник ГРУ Петр Попов был, пожалуй, первым «кротом», завербованным ЦРУ. Произошло это в 1953 году в Вене, где он работал в резидентуре военной разведки. В течение шести лет он снабжал ЦРУ информацией, пока в 1959 году не был разоблачен советской контрразведкой в результате оперативной ошибки резидентуры ЦРУ в Москве, направившей ему письмо с вызовом на встречу обычной почтой. Письмо было перехвачено, и 16 октября 1959 г. агент вместе с сотрудником ЦРУ Ланжелоном при осуществлении моментальной встречи в московском автобусе были арестованы (Уайз Д. Охота на «кротов». М., 1995).

 

ДЕЛО «ТОНИ»

 

Одной из последних, ставших известными операций ТФП ЦРУ в ГРУ явилась измена подполковника Вячеслава Баранова, получившего в ЦРУ кодовое имя «Тони».

Он был завербован ЦРУ уже в период пресловутой «перестройки» в нашей стране. Подробности наша пресса не сообщала, но известно, что желание спасти свою карьеру, высокое самомнение и корыстолюбие, стремление к быстрому обогащению — все эти пагубные черты его характера были использованы ЦРУ, когда «Тони» выехал в 1985 году в заграничную командировку.

Разоблаченный в 1993 году, «Тони» был приговорен к шести годам тюремного заключения. Мягкость приговора, несмотря на тяжесть его преступления, может свидетельствовать о том, что «Тони» активно содействовал выявлению подрывных действий ЦРУ.

 

ДЕЛО В. ПИГУЗОВА

 

Сотрудник внешней разведки Владимир Пигузов попал в поле зрения ЦРУ во время его первой заграничной командировки в Индонезию. Тогда же был сделан первый вербовочный подход разведчиков ЦРУ к нему. Пигузов категорически и решительно отверг домогательства ЦРУ, сообщив об этом руководству внешней разведки.

Но ЦРУ не отказалось от своих намерений и при участии ФБР подловило его во время второй загранкомандировки в США, подставив ему своего агента-женщину, зная его слабость к женскому полу.

Будучи обиженным на Центр за негативное отношение к нему из-за первой попытки вербовки в Индонезии и под угрозой разоблачения его аморального поведения, Пигузов согласился стать «кротом» ЦРУ. После возвращения из США он был направлен на работу в разведывательный вуз внешней разведки — Институт имени Ю. В. Андропова, где был определен в отдел кадров.

Таким образом «крот» ЦРУ получил доступ ко всем досье на молодых сотрудников — слушателей института и смог снабжать ЦРУ этими важными сведениями.

Его изменническая деятельность была прервана благодаря, как сообщала американская пресса, Эймсу, который назвал его имя как «крота» ЦРУ.

 

ДЕЛО «АФРИКАНЕЦ»

 

Сотрудник внешней разведки Леонид Полещук, находившийся в загранкомандировке в Африке, был завербован в 80-х годах ЦРУ и согласился стать «кротом» этой разведки.

После возвращения в СССР он стал поддерживать связь с московской резидентурой ЦРУ. В 1983 году разведчик ЦРУ при закладке тайника для «Африканца» был зафиксирован КГБ, что предопределило провал агента. Кроме того, Эймс якобы также назвал его имя среди известных ему «кротов» ЦРУ. В результате «Африканец» был разоблачен и осужден.

 

ПЕРИФЕРИЙНЫЕ «КРОТЫ»

 

Помимо перечисленных «кротов», которым удалось, хотя порою и весьма кратковременно, как, например, «Африканцу», внедриться в центральный аппарат внешней разведки или ГРУ, в процессе непрестанной работы по линии операций агентурного ТФП в советские и российские спецслужбы западным спецслужбам удавалось внедрять своих «кротов» в периферийные аппараты наших разведок.

Поскольку такие «периферийные кроты» не только опасны для деятельности отдельных резидентур, но и являются «кадровой» базой для иностранных спецслужб в плане их возможного продвижения в центральные аппараты наших спецслужб, как, например, это произошло с Пигузовым, «Фотографом» и другими, рассмотрение их случаев представляет интерес и в ракурсе операций ТФП в сами спецслужбы.

 

ОПЕРАЦИЯ «ГЕДЕОН»

 

Эти события развертывались в первой половине 50-х годов вокруг нашего разведчика радиста «Гарта», в создававшейся нами на Американском континенте разведывательной нелегальной резидентуре.

«Гарт» был молодым человеком, опытным радиоспециалистом, которого мы успешно подготовили в профессиональном и языковом отношении. К 1954 году он уже был на Американском континенте, первоначально обосновавшись в Канаде. Оттуда он должен был переехать в США, где намечалось использовать его радистом в резидентуре Абеля. Однако в Канаде он не проявил способности к самостоятельному переезду в Соединенные Штаты, и Центр принял решение оставить его в качестве радиста создававшейся там резидентуры Филина с задачей обеспечения двусторонней радиосвязи с центром.

В середине 1955 года при выезде на одну из разведывательных операций резидент внешней разведки в Оттаве оказался под плотным наружным наблюдением, от которого не стал пытаться оторваться и, отказавшись от намеченного мероприятия, решил возвратиться в посольство. При подходе резидента к своему дому сотрудник канадской контрразведки, который вел наблюдение, приблизился к нему вплотную и сказал примерно следующее: «Могу сообщить очень важную информацию о предательстве вашего агента-радиста, проживающего в Монреале. За подробную информацию прошу 5 тысяч долларов. Жду ответа завтра вечером».

Резидент немедленно срочной телеграммой доложил в Центр полученное предложение, упомянув, что канадский контрразведчик произвел на него впечатление человека, говорившего правду. К середине дня телеграмма лежала у меня на столе. Будучи почти уверенным, что речь шла о «Гарте», который действительно проживал в Монреале, я доложил о телеграмме руководству внешней разведки и предложил немедленно подтвердить разрешение выдать информатору просимые им 5 тысяч долларов. По указанию начальника ПГУ Сахаровского я представил составленный мною ответ в канадскую резидентуру исполнявшему обязанности председателя КГБ Ивашутину и получил разрешение отослать его.

Все это время я испытывал большое внутреннее волнение. В памяти вставали события десятилетней давности, когда, в бытность мою резидентом в Оттаве, изменил шифровальщик резидентуры ГРУ Игорь Гузенко. Начавшаяся тогда шумная антисоветская кампания так захлестнула Канаду и свела почти на нет так хорошо развивавшиеся советско-канадские отношения. Призрак возможного повторения того, что произошло в результате измены Гузенко, стоял перед моими глазами.

Теперь, отправив телеграмму, я с нетерпением ждал ответа, заранее мобилизуя себя на то, что нужно так нейтрализовать изменника «Гарта», чтобы исключить огласку и неизбежность новой шумной кампании в средствах массовой информации Запада, с новым перемыванием давно прошедших событий 1945 года.

Для меня это была сейчас главная задача. Поздно вечером следующего дня поступило сообщение из Оттавы, и все сомнения исчезли. Как явствовало из сообщения Морриссона (так звали сотрудника канадской контрразведки), «Гарт» попался на связи с женщиной. Установив близкие отношения с замужней дамой, он вызвал подозрения у ее мужа, который и донес на него контрразведке. После первого же допроса «Гарт» сознался в принадлежности к внешней разведке и дал согласие на измену и сотрудничество с противником.

Все встало на свои места. Канадские спецслужбы присвоили «Гарту» кодовое имя «Гедеон», а английские, с которыми канадцы немедленно проконсультировались, назвали его «Краеугольным камнем». По замыслу этих двух западных спецслужб началась оперативная игра с нами. Теперь нашей задачей стало «переиграть» их.

В результате обсуждения создавшейся ситуации было намечено:

— вести дело в переписке с «Гартом» к тому, чтобы он приехал на короткое время «на переподготовку» домой. Заинтересовать в этом западные спецслужбы;

— вывести из-под возможной опасности резидента Филина, о котором «Гарт», а следовательно, и западные спецслужбы знали, что он находится в Бразилии и будет обращаться к канадцам за въездной визой в Рио-де-Жанейро.

С этой целью мы в течение двух месяцев одобряли действия «Гарта» и готовили его к предстоящему приглашению, сообщая о намерении дать ему для связи новую, самую совершенную нашу радиостанцию. Мы полагали и не ошиблись, что западные спецслужбы пожелают заполучить эту нашу «новинку».

Одновременно мы смогли предупредить Филина в Бразилии ни в коем случае не обращаться за визой к канадцам, отменили его перебазирование в Канаду и предложили ему заняться разведкой в странах Латинской Америки, оставаясь в Бразилии.

Наша легенда о необходимости обучения «Гарта» работе на новой радиоаппаратуре возымела действие на спецслужбы, и на наш вопрос, сможет ли он совершить поездку домой на пару недель, был получен положительный ответ.

Как мне стало известно позже из мемуаров британского контрразведчика П. Райта (Райт П., Грингласс П. Ловец шпионов. Берлин, 1988), сам «Гарт» не хотел ехать в Москву, но спецслужбы убедили его в полной безопасности такого визита. Кстати, Райт сообщает, что канадцы и англичане строили далеко идущие планы использования «Гарта» в качестве своего «крота» в нашей службе нелегальной разведки. Об этом можно догадаться и по тем кодовым названиям, которые они присвоили «Гарту»:

«Гедеон» — библейский герой, полководец, отразивший вторжение в Израиль нумедийских племен;

«Кейстоун» — очевидно, предназначал «Гарта» стать краеугольным камнем системы дезинформации и оперативной игры с внешней разведкой.

Финал был прост. Из аэропорта, куда прибыл «Гарт», его доставили прямо в тюремную камеру. Не успел начаться допрос, как «Гарт» во всем сознался. Все произошло, по его показаниям, так, как сообщал Морриссон.

Но для канадско-британских спецслужб дело на этом не закончилось. Мы решили продлить им «удовольствие» нетерпеливого ожидания возвращения «Гарта» в Канаду «с новой рацией». Через некоторое время были возобновлены наши радиопередачи для «Гарта», при которых передавались указания в его шифре.

Как пишет в своих воспоминаниях английский контрразведчик Райт, британская и канадская спецслужбы в течение года искали «Гарта» по всей Америке, стараясь найти своего сбежавшего «крота».

Так, несмотря на поражение в результате измены «Гарта», нам удалось с выигрышем выйти из создавшейся ситуации, сорвав замысел ТФП в наши ряды «крота» западных служб. Конечно же нам помог случай. Не объявись Морриссон, неизвестно, как могли бы обернуться наши усилия по созданию новой резидентуры. Не исключено, что они могли бы захватить и другого нашего разведчика Филина, и тогда могли быть проведены новые шумные процессы. Хотя у нас не принято заниматься гаданием. Ведь «Гарт», как долго считали западные службы, мог и сам «сломаться», признаться в измене. Долго — потому что только в 1982 году Морриссон, уже будучи на пенсии, разболтал о своем поступке и был осужден за него. Но, что интересно, на суде он в свое оправдание заявил, что*«только стремился спустить этого гаденыша в канализационную трубу». Значит, не только деньги двигали этим человеком, а присущая всем честным людям ненависть к предателям (Сегодня. 1994, 14 сентября)*.

Но игра с западными спецслужбами была непростой. Вести ее нужно было тонко, терпеливо и со знанием образа мышления противника. Ведь нам противостояла не только малоопытная канадская спецслужба, но и МИ-6, изощренная в оперативных играх. Эта игра потребовала от нас куда больших аккуратности и осмотрительности, чем любая другая из агентурных оперативных игр, ранее проводившихся нами. Но она нам удалась, и, несмотря на горечь от измены «Гарта», я мог только радоваться этой оперативной победе.

 

ОПЕРАЦИЯ «ФИГЛЯР»

 

Изучая все появлявшиеся сообщения об операциях иностранных спецслужб по ТФП с целью приобретения «кротов» в советских спецслужбах, автор обратил внимание на то, что меньше всего успехов на этом поприще добились западные спецслужбы по проникновению в советские нелегальные службы. И отнюдь не только потому, что изменников среди нелегалов было относительно меньше, чем среди сотрудников легальных разведок.

Собственно, «кроты» из числа нелегалов — это «Гарт» и «Густо». Еще одна попытка, предпринятая ЦРУ в отношении изменника Михаила Федорова, окончилась безуспешно, так же, как и дело Логинова, но значительно быстрее, благодаря бдительности ГРУ. Суть этой попытки ТФП в нелегальную службу ГРУ, которую назовем операцией «Фигляр», кратко сводилась к следующему, согласно информации Уайза.

«Фигляр» был нелегалом ГРУ, которого в 1957 году направили в Швейцарию с мексиканским паспортом и задачей осесть во Франции. Считаясь мексиканцем по паспорту и фотографом по профессии, он открыл в Париже фотостудию. Почти сразу же он вышел на американское посольство в Париже и предложил свои услуги ЦРУ. Оперативный сотрудник резидентуры ЦРУ Ковач завербовал его и работал с ним как агентом почти два года, встречаясь в различных городах Европы. ЦРУ придавало большое значение возможности ТФП с его помощью в службу нелегальной разведки ГРУ.

Об этом свидетельствует тот факт, что в 1958 году, в ответ на просьбу «Фигляра» устроить ему встречу с директором ЦРУ, его нелегально перебрасывали в США, где его принимал генерал Чарльз Кейбелл, заместитель директора ЦРУ Аллена Даллеса. «Фигляр» заявил американцам, что он только хотел перейти на Запад, и ЦРУ пришлось приложить много усилий, чтобы он согласился стать «кротом».

После возвращения в Европу у Ковача состоялась с ним еще только одна встреча, в октябре 1958 года в Берлине, когда его вызвали в Москву, и с тех пор ЦРУ потеряло с ним связь.

Пытаясь восстановить контакт, ЦРУ пошло на грубое нарушение требований безопасности, как считает Уайз, направив по его московскому адресу письмо по почте, которое было перехвачено советской контрразведкой. «Фигляр» был разоблачен и понес наказание как офицер-изменник.

Так завершилась провалом очередная попытка ЦРУ приобрести своего «крота» в ГРУ.

 

ОПЕРАЦИЯ «СКОРПИОН»

 

Это проникновение ЦРУ в одну из ближневосточных резидентур внешней разведки необычно уже тем, что эта американская разведслужба приобрела «крота» в закордонном аппарате внешней разведки не из числа офицеров, а, формально говоря, из так называемых «привлеченных» лиц из числа советских дипломатов. Но фактически Владимир Николаевич Сахаров (далее «Скорпион») после окончания МГИМО в 1968 году уже был оформлен почти полностью как кадровый сотрудник КГБ, на что он дал согласие, но затем, не завершив оформления, выехал в загранкомандировку в Египет. Еще во время его шестимесячной практики в Йемене он был привлечен резидентурой внешней разведки к активной работе по выполнению разведывательных заданий.

Судя по тому, на что намекает Д. Баррон, посвятивший «Скорпиону» целых 33 страницы в своей книге о КГБ (Баррон Д. КГБ. Нью-Йорк, 1974), этот молодой «дипломат» мог быть завербован ЦРУ еще в свое первое появление за границей в качестве стажера в 1967 году. Именно этим можно объяснить, почему, невзирая на рекомендацию отца — сотрудника МИД — как можно дальше держаться от КГБ, «Скорпион» стремился вступить в ряды его кадровых сотрудников. Проступает явное желание ЦРУ внедрить его во внешнюю разведку в качестве «крота».

По прибытии в Египет «Скорпион» был включен в активную разведывательную работу представителем резидентуры в Александрии, где начал свою работу младшим атташе консульства. «Скорпион» пользовался полным доверием резидентуры внешней разведки в Каире и посла СССР, часто встречался с разведчиками и знал многие секреты, которыми с ним делились сотрудники резидентуры. В мае 1970 года резидент внешней разведки в Каире попросил посла С. Виноградова перевести «Скорпиона» из Александрии в Каир. Это свидетельствовало о слепом доверии к нему резидентуры.

Но опять вмешались родители, и вместо Каира, куда «Скорпион» стремился, вероятно, и по рекомендации ЦРУ, ему пришлось ехать в Кувейт. Резидент внешней разведки в Кувейте сразу же доверил «Скорпиону» обработку и перевод всех добываемых разведывательных материалов с арабского, которого сам не знал. Здесь «Скорпион» так же, как и в Александрии, быстро добился полнейшего доверия резидента и смог теперь снабжать ЦРУ информацией о деятельности внешней разведки в этом регионе.

22 мая 1971 года он намеревался обратиться к резиденту с просьбой о зачислении его в кадры КГБ, но произошли события в Египте, когда Садат резко изменил свое отношение к СССР.

10 июля 1971 г. «Скорпион» получил от ЦРУ сигнал об опасности и бежал.

Как пишет Баррон, обстоятельства вербовки и деятельности «Скорпиона», по требованию его самого, ни он, ни ЦРУ не разглашали. Поэтому трудно сказать, что он мог выдать этой службе. Остается загадкой и то, почему ЦРУ в срочном порядке «эвакуировало» своего «крота».

Одно можно сказать точно: за несколько лет своего сотрудничества с ЦРУ «Скорпион» нанес существенный вред деятельности нашей разведки в ближневосточном регионе.

Вновь имя «Скорпиона» всплыло в 1987 году на слушаниях о перебежчиках в конгрессе (Материалы слушании подкомиссии по расследованию по вопросам об отношении правительства США к перебежчикам из СССР и других социалистических стран, 1987 г.). Там, почти 20 лет спустя, «Скорпион» плакался перед сенаторами, говоря, что после того, как ЦРУ использовало его, появился сотрудник Управления и объявил, «что мое имя теперь Уильям Стиллер, по происхождению немец и т. д. Даже не спросив моего согласия, сделали меня немцем, которых я ненавидел». Далее он рассказывал, как вынужден был объявить о своем банкротстве.

«Скорпион» жаловался, что его «переквалифицировали с дипломата на администратора мотеля», и заявил, что «они выжали из меня всю информацию, которую могли. Но не подумали об одной простой вещи, что мне надо как-то прожить остаток жизни».

Он отмечал, что его пособие, назначенное ЦРУ, было очень небольшим, ему приходилось работать дополнительно как полный, так и неполный рабочий день: водителем такси, мойщиком машин и ночным сторожем.

По словам «Скорпиона», прозвучавшим в комиссии конгресса, ЦРУ делает из перебежчиков обезличенных роботов.

Он убедился, что в глазах сотрудников ЦРУ такой поступок, как переход на Запад, «является неэтичным и даже безнравственным». Предатель всегда предатель — так можно резюмировать их отношение к перебежчикам.

Как можно понять из жалоб «Скорпиона» американским сенаторам, не только простым изменникам-перебежчикам, но и активным «кротам», после того как они стали бесполезными спецслужбе, живется весьма несладко.

 

ОПЕРАЦИЯ «ФАРИСЕЙ»

 

Британские спецслужбы, еще до успешного приобретения в качестве своего «крота» в КГБ Олега Гордиевского в 1974 году, настойчиво искали кандидатов в «кроты» из числа сотрудников советских спецслужб.

Одним из таких кандидатов оказался Олег Лялин (далее «Фарисей»), которого британской контрразведке МИ-5 удалось завербовать.

Это произошло в феврале 1971 года, когда МИ-5 через ранее завербованную ею секретаршу советского торгпредства Ирину Теплякову установила контакт с «Фарисеем». До этого Теплякова, действуя по указаниям МИ-5, влюбила «Фарисея» в себя, и под ее воздействием он согласился на измену и превращение в «крота» в обмен на обещание предоставить в будущем им обоим политическое убежище в Англии.

Однако сотрудничество «Фарисея» с МИ-5 в качестве ее «крота» продолжалось всего полгода.

Британская спецслужба вскоре убедилась, что в лице «Фарисея» она имела человека слабохарактерного, труса и пьяницу, морально крайне неустойчивого. Поэтому едва ли можно было рассчитывать на превращение его в настоящего «крота» с перспективой в будущем продвижения в центральный аппарат внешней разведки. Кроме того, информационные возможности «Фарисея» в лондонской резидентуре были весьма ограниченными, так как он работал под прикрытием торгпредства СССР и в основное помещение резидентуры, находившееся в посольстве, приходил редко, к тому же его участок разведывательной работы был второстепенным.

В конце августа 1971 года «Фарисей», увлекавшийся употреблением алкоголя, был задержан британской полицией за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Потребовалось вмешательство посольства, так как по британским законам он, не имея дипломатического прикрытия, подлежал судебному преследованию.

«Фарисей», понимая, что ему грозит срочный отъезд из страны с малоприятными последствиями, потребовал от МИ-5 выполнения обещания о предоставлении убежища ему и его любовнице. Оба они бросили свои семьи, находившиеся в СССР: он — жену, Теплякова — мужа.

Поскольку надежда на «Фарисея» как будущего «крота» лопнула, МИ-5 согласилась выполнить обязательства, и его измена стала явной после их бегства в начале сентября 1971 года.

Британская спецслужба использовала бегство «Фарисея» как удобный предлог для нанесения удара по деятельн<