And reasoning historian of education and training heirs to the throne

Исторические труды выдающегося русского историка Сергея Михайловича Соловьева 1850-1870-х гг. свидетельству-

ют о его несомненном интересе к психо- лого-педагогическим аспектам развития человека. На это, в частности, указывают

 

Кучурин Владимир Владимирович

 

какотдельные педагогические идеи, таки развернутые педагогические рассужде- ния историка о детстве и юности, воспи- тании и обучениинаследников престола.

Во многом это был интерес не столько практикующего педагога, формулировав- шего и обосновывавшего педагогические идеи, исходя из рефлексивного опыта соб- ственной преподавательской деятельно- сти, сколько ученого-историка, который, предвосхищая научную идеологию совре- менной исторической антропологии, счи- тал, что «предмет истории — человек, его жизнь во всех ее проявлениях» [4. Л. 4], что «история не есть сухое повторение общих положений, лишенное живых лю- дей» [6. Л. 2об.]. И поэтому,несмотря на установку «следить за связью явлений, за непосредственным преемством форм», Соловьев видел в истории не строго схе- матизированную и лишенную человеч- ности череду анонимных событий и яв- лений с едва заметными в событийной канве историческими призраками, а за- кономерный исторический процесс, в ко- тором особую роль отводил творческой деятельности конкретных людей, прежде всего выдающихся или великих, с опре- деленными взглядами, убеждениями, ценностями. Как следствие изложение исторических событий и явлений в его трудах всегда было связанос описанием деятельности их участников, особенно в тех ситуациях, когда эти участники обла- дают огромной властью и от них многое зависит. Это, конечно, не указывает на то, что Соловьев искал ключ к понима- нию исторических событий и явлений в характере исторических личностей. По его мнению, «век задавал важные вопро- сы», а правитель в силу своего характера

либо может, либо не может их решать. Иначе говоря, Соловьеву важно было вы- яснить, в какой мере человек, стоящий во главе государства, по характеру своему был способен решать актуальные для его времени вопросы, как, под влиянием ка- ких внутренних и внешних условий и об- стоятельств формировалсяэтот характер и зарождалисьте или иные мысли, идеи, страсти и побудительные мотивы разных его действий.

В связи с этим в настоящей статье, про- должая изучение педагогических взгля- дов Соловьева,мы рассмотрим его педа- гогические идеи и рассуждения о детстве и юности, воспитании и обучении Ивана IV, Петра I, царевича Алексея, Петра III и АлександраI в научных работах, учеб- ных пособиях и лекционных курсах 1850- 1870-х гг. Это поможет лучше понять особенности педагогических взглядов Соловьева и их влияние на его научно-ис- следовательскую деятельность, посколь- кув этих идеях ирассуждениях историк демонстрировал свои общие педагогиче- ские взгляды и принципы, критикуя од- ни педагогические решения и действия и предлагая другие, наиболее целесообраз- ные в той или иной конкретной жизнен- ной ситуации.

В частности, на примере Ивана IV Соловьев предпринял попытку выяснить, как из даровитого ребенка, который с ран- него детства был предоставлен самому себе и поставлен при этом в затруднитель- ное, неприятное положение, вырос прави- тель с неоднозначным и противоречивым характером, личность и деятельность ко- торого долго были загадкой и предметом спора. Для этогоСоловьев не только об- стоятельно описал в «Истории России с

 

древнейших времен»события царствова- ния Ивана IV, но внимательно и в подроб- ностях рассмотрел внутренние качества, образ жизни внешнюю обстановку, в ко- торой происходило развитие его лично- сти, характера, взглядов и ценностей[3. Кн. III. С. 413-424, 681-690].

По мнению Соловьева, Иван IV родился

«с блестящими дарованиями, … с воспри- имчивою, легко увлекающеюся, страст- ною природою», и «эта восприимчивость, страстность, раздражительность если не были произведены, то по крайней мере бы- ли развиты до высшей степени воспитани- ем,[3. Кн. III. С. 413], которое историк по- нимал не в узко-педагогическом, а в соци- альном или «обширном смысле», т.е. под- разумевал под ним окружавшую ребенка обстановку, имевшую «на весь склад его природы, на все его образование» громад- ное влияние [3. Кн. XXI. С. 82]. Поэтому особое внимание Соловьев уделил изуче- нию специфики времени, внешних усло- вий, обстоятельств и социального окруже- ния Ивана IV и вдеталях описал страшную обстановку постоянной борьбы, интриг, оскорблений, потворства, угодничества и отсутствия «бдительного надзора» в дет- ские годы юного государя, который посто- янно «видел перед собою врагов, похити- телей его прав, но бороться с ними на деле не мог», и «вся борьба должна была сосре- доточиться у него в голове и в сердце — самая тяжелая, самая страшная, разруши- тельная для человека борьба, особенно в том возрасте» [3. Кн. III. С. 413].

Эта тяжелая, страшная и разрушитель- ная внутренняя борьба, которая сосре- доточилась «у него в голове и в сердце», имела, по мнению историка, противоре- чивые последствия.

С одной стороны, Соловьев, считав- ший, что «ребенок даровитый, предостав- ленный с раннего детства самому себе и поставленный при этом в затруднитель- ное, неприятное положение, развивается быстро, преждевременно во всех отноше- ниях»[3. Кн. III. С. 413], показывал, как в детские годы Иван IV«с жадностию про- чел все, что мог прочесть, изучил священ- ную, церковную, римскую историю, рус- ские летописи, творения святых отцов» и благодаря этому в отличие от отца и деда, которые «усиливали свою власть только практически»,первым «сознал вполне все значение царской власти» и первым «со- ставил себе ее теорию» [3. Кн. III. С. 414]. С другой стороны, в окружении людей, которые «в своих стремлениях не обраща- ли на него никакого внимания, оскорбля- ли его, в своих борьбах не щадили друг друга, позволяли себе в его глазах насиль- ственные поступки», у Ивана IV форми- ровались преимущественно дурные нрав- ственные привычки и качества[3. Кн. III. С. 414]. По мнению Соловьева, он «при- вык не обращать внимания на интересы других, привык не уважать человеческого достоинства, не уважать жизни человека» и в нем развились два чувства: «презрение к рабам-ласкателям и ненависть к врагам, ненависть к строптивым вельможам, без- законно похитившим его права…»[3.  Кн.

III. С. 414].Кроме того, «сильные волне- ния, досады, которые видел Иоанн в дет- стве, бесспорно, имели пагубное влияние на его характер, произвели в нем, между прочим, раздражительность»[3. Кн. III. С. 421] и вконечном итоге эта «раздражи- тельная, страстная природа и несчастные обстоятельства увлекли его к страшным крайностям, но при этом сознание своего

 

Кучурин Владимир Владимирович

 

падения никогда не умирало в нем — от- сюда это постоянное желание защитить себя, обвинить других в собственном па- дении»[3. Кн. III. С. 423].

Как следствие, Соловьев, в целом поло- жительно оценивший политическую де- ятельность Ивана IV, способногов силу интеллектуальныхкачестви особенностей характера решать важные вопросы в госу- дарственной жизни, не оправдывал гроз- ного царя, который, несмотря на большие дарования и начитанностьдемонстриро- вал нравственную слабость, неуменье

«устоять против искушений» и «совла- дать с порочными наклонностями своей природы»[3. Кн. III. С. 684, 688-690].

Много внимания и даже более чем ко- му-либо, Соловьев уделял личности и воспитанию Петра I, которые описывал особенно ярко, образно и живописно[3. Кн. VII. С. 430-436. Кн. XVIII. С. 54-57, 62-69. Кн. XXI. С. 73-94; 5. С. 95-107].

Понимая «воспитание в обширном смыс- ле», Соловьев хотел выяснить, каким образом в переходное время, в «расша- тавшемся обществе», которое было не- состоятельно «в деле хорошего воспита- ния», и в страшной семейной обстанов- ке будущий преобразователь получил не классическое, как его старшие братья,  а

«реальное, практическое образование», сделавшее его способным к проведению реформ. Для этого он внимательно изучил внутренние природные качества и внеш- ние условия и обстоятельства, под влия- нием которых формировался реформатор- ский характер и взгляды Петра I.

Природные качества юного Петра Соловьев описывал, как правило, в вос- торженных тонах и с искренним восхи- щением, демонстрируя хорошую пси-

хологическую наблюдательность и про- ницательность. По его мнению, это  был

«человек, одаренный необыкновенными силами», имевший «необыкновенные природные способности» или «гениаль- ные способности», «богатырская нату- ра», «живой, деятельный мальчик», «в высшей степени страстный», «пламен- ный, восприимчивый» и «любознатель- ный донельзя». Благодаря именно  этим

«необыкновенным природным способ- ностям», как считал историк,юный Петр, оказавшись с ранних лет «среди тяжких, раздражающих впечатлений», отравляв- ших его нравственный мир, смог вы- рваться из недоступного, окруженного священным величием и страхом дворца на улицу, где «в потехах, столько соответ- ствовавших его натуре, он расправил свои силы и получил те дружинные привычки, которые так соответствовали его деятель- ности, его историческому значению», но которые связывали его с древнерусским обществом, а в Западной Европе «делали его дикарем»[3. Кн. VII. С. 432-433].

В связи с этим заслуживает внима- ния любопытный фрагмент в Лекциях по русской истории 1873/74 уч. г., в ко- тором представлены интереснейшие рассуждения Соловьева о воспитания Петра I. «Разумеется, — утверждал здесь Соловьев, — воспитание человека, и при- том такого деятеля, имеет важное значение для всей его последующей деятельности, и потому, говоря о Петре, мы должны обра- тить внимание на его воспитание, то есть совокупность обстоятельств, условий, при которых вырастал этот исторический деятель. Каковы бы ни были стремления известного исторического деятеля к но- вому, какой бы ни носило характер пре-

 

образование его, все-таки этот человек в своем характере, в своих приемах необхо- димо имеет отпечаток того общества, из которого он вышел, общества со всей его старой обстановкой. И эта старая обста- новка отпечатлевается на его характере, как бы он враждебно ни относился к ней. Возьмем повседневное явление. Если мы встречаем человека, который вышел из во- енной службы и относится по какими бы то ни было причинам к ней враждебно, то все-таки во всех своих движениях он воен- ный, этого истребить он не может до самой смерти, как бы враждебно ни относился он к ней. Точно также человек, вышедший из известной школы. Как бы потом ни отно- сился он к ней, сохраняет иногда навсегда привычки и манеры свои от этой школы. Поэтому воспитание Петра в известной стороне своего характера было полным представлением старой России, тех ус- ловий, тех обстоятельств, которые су- ществовали в старину в жизни русского народа [выделено авт.]»[3. Кн. XXI. С. 63]. Однако, как указывал Соловьев, Петр I,

«сгоравший неудовлетворяемою жаждою знания и деятельности, не мог долго оста- ваться в удалении от людей, которые мог- ли его кой-чему научить, могли о многом порассказать» [3. Кн. VII. С. 434],не оста- новился на этом «уличном образовании», поскольку «не находил себе удовлетворе- ния между окружающими, между русски- ми людьми» и «должен был обратиться к другим людям, которые могли удовлетво- рить его жажды; эти люди были тут, подле него, — это были иностранцы, населяв- шие так называемую Немецкую слобо- ду»[3. Кн. XXI. С. 83]. Именно здесь, в Немецкой слободе, по мнению историка, Петр I«получил практическое образова-

ние, резко отличавшееся от образования его братьев, которые учились у монахов и получили церковное школьное образо- вание, тогда как Петр получил образова- ние с чисто практическим характером; он получил, выражаясь современным тер- мином, … реальное образование в про- тивоположность классическому, которое получили в польско-латинской школе от западнорусского монаха его старшие бра- тья» [3. Кн. XXI. С. 91].

Очень интересно и познавательно с педагогической точки зрения Соловьев подходил к характеристике взаимоотно- шений Петра I и царевича Алексея. Ключ к пониманию этих взаимоотношений, а также их трагического итога историк ви- дел в воспитаниии обучении царевича, на примере которогопоказывал, что «нет бо- лее сильного мучительства, как требова- ние переменить свою природу»[3. Кн. IX. С. 105]. В этом, как считал Соловьев, и заключалась трагедия.

По мнениюисторика, Алексей «был умен», «был охотник приобретать позна- ния, если это не стоило большого труда, был охотник читать и пользоваться про- читанным; сознавал необходимость обра- зования, необходимость для русского че- ловека знать иностранные языки», но при этом он не привык к самодеятельности, к преодолению трудностей, жил весело в

«своей компании» и пировал «по-русски», что не могло не вредить его здоровью, не очень крепкому от природы[3. Кн. IX. С. 103, 110]. И во всем этом, утверждал Соловьев, Алексей был похож не столько на отца, имевшего «огненную, не знаю- щую покоя, остановки натуру», сколько на деда — царя Алексея Михайловича или дядю — царя Федора Алексеевича.

 

Кучурин Владимир Владимирович

 

«Подобно им, — писал историк, — он был тяжел на подъем, не способен к на- пряженной деятельности, к движению без устали, которыми отличался отец его; он был ленив физически и потому домосед, любивший узнавать любопытные вещи из книги, из разговора только; оттого ему так нравились русские образованные люди второй половины XVII века, оттого и он им так нравился»[3. Кн. IX. С. 105].

Отсюда отторжение царевича Алексея,

«образованного, передового русского че- ловека XVII века», от отца, который, буду- чи «передовым русским человеком XVIII века», наивно требовал от сына практиче- ской деятельности, постоянного движения, и сближение его сначала с матерью, вну- шавшей «малютке предрассудки старины» и не умевшей и не желавшей «скрыть пе- ред сыном своего раздражения против от- ца», а затем с теми недовольными лицами в русском духовенстве, в первую очередь с энергичным Яковом Игнатьевым, которые

«не допускали никаких сделок с поведени- ем Петра и, видя во всем личный произвол одного человека, видели единственную возможность исправления зла в отстране- нии этого человека»[3. Кн. IX. С. 110].

С педагогической точки зренияособого внимания заслуживают также идеи и рас- суждения Соловьева о воспитании и обуче- нии Петра III, которые историк рассмотрел весьма подробно[3. Кн. XI. С. 371-373. Кн. XII. С. 324-332; 5. С. 413-417]. Объяснение

такого интереса Соловьева к воспитанию и обучению Петра IIIимеется в лекциях по новой русской истории 1867/68 уч. г., в которых он утверждал, что «об этом че- ловеке существуют самые разнообразные мнения», что«долго многие имели инте- рес невыгодно отзываться о царствовании

Петра III, но характер и деятельность его не остались без защитников», что «у защи- ты мало было средств, что защита трудна», но тем не менее видел обязанность истори- ка «уяснить себе положение этого челове- ка и следствия этого положения», хотя сде- лать это было непросто, так как «по одним источникам, Петр III имел слабый ум, по другим, сильный»[5. С. 413].

Соловьев нашел средство «согласить эти противоположные крайности». По мнению историка, «Петр III … не был рожден с слабым умом, все дело заклю- чалось в неразвитости, в неспособности его развиваться далее известных преде- лов и в печальной обстановке, препят- ствовавшей этому развитию» [5. С. 413]. Это был, как считал Соловьев, «взрослый ребенком», от которого «нельзя было тре- бовать, чтобы он понял свое положение, понял, что наследник русского престола должен быть прежде всего русским че- ловеком, приладиться к народу и стране, где ему суждено царствовать»[3. Кн. XII. С. 326]. В «Истории России с древнейших времен» историк следующим образом описывал Петра III: «Детскость высказы- валась в страсти к мелочам, к игрушкам, от дела серьезного бралась одна внешняя сторона, сама по себе вовсе не серьезная; дело обширное было не по нем, он стре- мился дать ему маленькие размеры, низ- вести до детской игрушки; всякий серьез- ный вопрос, требование подумать были ему тяжки и неприятны, он подчинял- ся первому чувственному побуждению, подчинялся первой чужой мысли, но эти увлечения, необдуманности, как обык- новенно бывает в детях, уживались с ка- призами и упрямством, которое не имело ничего общего с мужескою твердостью;

 

детская говорливость и крикливость бы- ли ясными признаками остановившегося развития»[3. Кн. XII. С. 326].

Что же, по мнению Соловьева, способ- ствовало формированию этой детскости? Во-первых, этому способствовала фи- зическая и духовная слабость, «косность и мелкость природы» Петра III. Соловьев считал, что «природа не вложила в ребенка охоты к приобретению познаний», и поэ- тому «все сколько-нибудь отвлеченное, все требовавшее соображения, некоторого на- пряжения мысли и живого представления связных явлений — все это было недоступ- но и возбуждало отвращение; доступно бы- ло только наглядное, редкое, отдельное»[3. Кн. XII. С. 325]. Отсюда «самый главный, резко выдающийся недостаток Петра III состоял в отсутствии широты взгляда: он вращался легко и свободно между предме- тами, близ него находящимися, и не имел способности выйти из этой узкой сферы, подняться воображением, охватить пред- меты дальние и углубиться в отношения

между ними» [5. С. 413].

Во-вторых, детскости благоприятство- вали«раннее сиротство и воспитание са- мое беспорядочное под руководством человека, совершенно неспособного». Воспитателем таким был гофмаршал О.Ф. Брюммер, который не имел ни малейшей любви к своему воспитаннику и обращал- ся с ним «как нельзя хуже: презрительно, деспотически, бранил неприличными сло- вами, то выходил из себя, то низко ласкал- ся»[3. Кн. XI. С. 371. Кн.XII.C 325]. Не

смог исправить ситуацию и академик Я. Штелин, который «делал все, что мог, уви- давши, с какою природою имеет дело»: ис- пользовал«наглядный способ для успеха своего преподавания», «приносил в  класс

книги с картинками; приносил старин- ные русские монеты и по ним рассказывал древнюю русскую историю, приносил ме- дали Петра Великого и по ним рассказывал его историю; два раза в неделю <…> читал Петру газеты и при этом проходил всеоб- щую историю, амюзируя ландкартами и глобусом; <…>история соседних госу- дарств была трактована прагматически, текущие государственные дела изложены по бумагам, сообщенным канцлером»[3. Кн. IX. С. 110]. Однако, Штелин, «несмо- тря на наглядность преподавания и амю- зирование», не смог преодолеть «косность и мелкость природы» Петра III, который

«неохотно занимался историею, моралью, статистикою» и предпочитал заниматься только тем, что «было осязательнее, — фортификациею, основаниями артилле- рии»[3. Кн. IX. С. 110].

В свою очередь, Соловьев считал, что

«воспитание, которое могло быть дано ребенку, необходимо должно было быть самое осторожное, чтобы воспрепятство- вать развиться врожденному недостатку», что «Петр III должен был быть окружен людьми воинственными, но этого-то и не было; учить его необходимо было осто- рожно, а к нему приставили учителя — страшного педанта, начинявшего его ла- тынью» [5. С. 414].

Наконец, для характеристики педа- гогических взглядов Соловьева особый интерес представляютего наблюдения и рассуждения овоспитании Александра I, который, как считал историк,«принад- лежал к своему веку — XVIII веку; ве- ку Французской революции; веку, ког- да мысль имела в виду только человека, человека отвлеченного и гражданина», и поэтому «под влиянием лагарповского

 

Кучурин Владимир Владимирович

 

учения … не мог усвоить себе чисто на- циональных взглядов»и «был … досту- пен внушениям людей, которые толкова- ли ему о незаконности раздела Польши и не упоминали ему, что Польшу поделили другие державы, и что Россия взяла себе только ей принадлежавшее» [5. С. 576].

Таким образом, на примере Александра IСоловьев показывал, какие могут быть отрицательные последствия характерного для XVIII века воспитания, чуждого наци- ональных взглядов. По мнению историка, такое воспитание обосновывал и продви- гал известный французский просветитель Ж.-Ж. Руссо, который смотрел на воспи- тание внеисторически, поскольку имел «в виду только человека, человека отвлечен- ного и гражданина» и поэтому построил свое педагогическое учение «между не- бом и землей, в каком-то беспочвенном пространстве — помимо истории, кото- рая одна могла бы оправдать верность или ложность любой теории»[5. С. 575].

Итак, проведенный анализ педагогиче- ских идей и рассуждений о воспитании и обучениинаследников престола дает воз- можность сделать несколько выводов.

Во-первых, вбиографических сюжетах о воспитании и обучении наследниковпре- стола Соловьев подобно многим предста- вителям романтической историографии видел свою задачу в том, чтобы «”почув- ствовать” людей прошлого, их мысли и действия самому и передать это ощущение читателю» [2. С. 4]. Именно поэтому они представляют собой не научно-аналити- ческое, а скорее художественное описа- ние, которое «дает возможность создания образа ребенка, не вырванного из среды и жизненного контекста, позволяет поста- вить себя на место ребенка, понять, что он

чувствует, о чем думает, что его тревожит и волнует, печалит и радует» [1. С. 21-22]. Во-вторых, Соловьев не только более или менее подробно и художественно воссоздавал картину детства и юности на- следников престола, но подводил под это весьма солидную педагогическую основу. По его мнению, развитие  человека или переход из одного возраста в другой,

«происходит более или менее правиль- но, быстро или медленно, достигает вы- соких степеней или останавливается на низших — все это зависит от причин вну- тренних, коренящихся в самом организме, или от влияния внешних» [3. Кн. XVIII. С. 12]. К внутренним причинам Соловьев относил «природу человека», т.е. физиче- ские и нравственные качества человека, полученные от родителей, или «способ- ности, с какими родился», а к внешним — среду, где родился и действует человек, и «воспитание, им полученное», которое понимал не в узко-педагогическом, а в со- циальном или широком смысле. Поэтому в центре внимания Соловьева были не пе- дагогические системы, ограниченность которых он хорошо понимал, а с трудом формализуемые в педагогических терми- нах реальные «уроки жизни», под вли- янием которых актуализируются (в его терминологии «обнаруживаются») зало- женные природой те или иные качества личности[3. Кн. IX. С. 101-102].

В-третьих, изучая воспитание и обу- чениенаследников престола, Соловьев сформулировал несколько важных для него общих педагогических идей. Это, например, педагогические идеи о роли наследственности в воспитании и необ- ходимости учитывать природные каче- ства, возраст и характер ребенка в выборе

 

форм и методов воспитания и обучения, о вреде «изнеженного воспитания» и важ- ности трудностей, которые развивают си- лы и дают хорошее воспитание человеку и народу [3. Кн. XVII. С. 139], обыстром и преждевременном развитии одаренно- го ребенка, предоставленного с раннего

детства самому себе и находящегося при этом в затруднительном, неприятном по- ложении, о пользе деятельностного вос- питания,о воспитания примером, о вли- янии «значимого взрослого» на развитие детей и важности правильного выбора воспитателей и др.

 

Литература

Задорина О.С. Художественная педагогическая литература: учебное пособие. Электронное издание. Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2015. URL: http://tmnlib.ru:82/upload/books/PPS/Zadorina_256_UP_2015.pdf

Савельева И.М., Полетаев А.В. История и интуиция: наследие романтиков. М.: ГУ ВШЭ, 2003.

Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I-XXIII. М.: Мысль, 1988-2000.

Соловьев С.М. Об изучении истории // РГИА. Ф. 1120. Оп. 1. Д. 72. Л.4-5об.

Соловьев С.М. Лекции по русской истории 1867/68 года. XVIII — начало XIX века / С.М. Соловьев; предисл., подготовка текста, примеч. А.М. Дубровского, В.В. Кучурина. Брянск: МОО «ИС», 2020.

Соловьев С.М. Лекции по русской истории XVIII в., читанные в александровском военном училище // РГИА. Ф. 1120. Оп. 1. Д. 34. Л. 1–66.

 

Literatura

1. Zadorina O.S. Khudozhestvennaya pedagogicheskaya literatura: uchebnoye posobiye. Elektronnoy eizdaniye. Tyumen’: Izdatel’stvo Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta, 2015. URL: http://tmnlib.ru:82/upload/books/PPS/Zadorina_256_UP_2015.pdf 2. Savel’yeva I.M., Poletayev A.V. Istoriyaiintuitsiya: naslediyeromantikov. M.: GU VSHE, 2003.

3. Solov’yev S.M. Sochineniya. Kn. I-XXIII. M.: Mysl’, 1988-2000.

4. Solov’yev S.M. Ob izucheniiistorii // RGIA. F. 1120. Op. 1. D. 72. L.4-5ob.

5. Solov’yev S.M. Lektsii po russkoyistorii 1867/68 goda. XVIII — nachalo XIX veka / S.M. Solov’yev; predisl., podgotovkateksta, primech. A.M. Dubrovskogo, V.V. Kuchurina. Bryansk: MOO

«IS», 2020.

6. Solov’yev S.M. Lektsii po russkoyistorii XVIII v., chitannyye v aleksandrovskom voyennom uchilishche // RGIA. F. 1120. Op. 1. D. 34. L. 1-66.

Об авторе

Кучурин Владимир Владимирович — кандидат исторических наук, проректор по организационной и научно-методической деятельности ГАОУ ДПО «Ленинградский областной институт развития образования».

E-mail: [email protected]

 

Kuchurin Vladimir — Candidate of Historical Sciences, Head of the Department of Management of the Leningrad Regional Institute of Education Development.

14                                                                                                               К 200-летию С. М. Соловьева

E-mail: [email protected]

 

 

Дубровский Александр Михайлович

УДК DOI

930

10.25797/NHP.2020.20.3.002