National Grand-Ducal treats in Russia

Abstract:

The article deals with the issue of nation- al feasts-treats given by the Grand Dukes of Russia in the period from the end of the X – first two decades of the XIII centuries. The author analyzes the social composition of the participants of these feasts, the cities where the feasts were held, and the political circumstances at the time when the feast was given, which allows us to reveal the political background of such nationwide Grand-Ducal

treats. This, in turn, highlights the role of the Veche in Russia during the period under study (the end of the X — first third of the XIII centuries), as well as the political tools that the Prince resorted to in interaction with the Veche society. The author of the study came to the conclusion that in most cases, national Grand-Ducal feasts in Russia were a spectac- ular political tool used by the ruler in a diffi- cult or uncertain situation for him in order to enlist the support of the Veche society.

 

Новые исторические перспективы 2020, № 3                                                                                    51

 

Key words:

the great Prince of Rus, the feast, the nobles, the mayor, the Council, festival,

Kiev, Novgorod the Great, Rostov the Great.

 

 

 

На Руси в конце X — первые два деся- тилетия XIII вв. князья иногда устраивали всенародные праздничные угощения — грандиозные «пированья светлые» или

«пир велик». На этих пирах присутство- вали сами князья, их бояре, посадники и простой народ. Какое значение имели эти пиры-угощения в политической и соци- альной истории древней Руси? На этот вопрос мы постараемся ответить в насто- ящей статье.

Первое, что необходимо прояснить — это истоки таких грандиозных княжеских угощений: они уходят в первобытную древность, когда имущественные отно- шения едва зарождались и имели каче- ственно иной характер, чем нынешние. Начавшееся имущественное расслоение в первобытных обществах привело к пои- ску ими таких социальных инструментов, с помощью которых можно было бы сгла- дить это расслоение. Таким инструмен- том у североамериканских индейцев стал потлач — празднество, сопровождаемое пирами и весельем, в конце которого его устроители (старейшины, вожди) разда- вали рядовым соплеменникам свое иму- щество (Фроянов 2014: 696).

В дальнейшем расслоение привело к образованию классов, но первобытное отношение к собственности долго сохра- няло свой отпечаток в обществе. В древ- них и средневековых обществах, отме- тил А.Я. Гуревич, «вся собственность, за исключением самого необходимого для жизни, должна постоянно перемещать-

ся из рук в руки. Богатство выполняло специфическую социальную функцию. Заключается она в том, что отчуждение имущества способствует приобретению и повышению общественного престижа и уважения, и подчас передача собствен- ности могла дать больше влияния, нежели ее сохранение или накопление» (Гуревич 1970: 65). Это относилось, в первую оче- редь, к вождям. «Вождь не мог продемон- стрировать своего богатства, не раздавая его, — далее пояснял Гуревич, — на тех, кого он одаривал, он посылал «тень свое- го имени», расширяя тем самым свое мо- гущество. «Настоящие вожди всегда уми- рали бедными», — говорили индейцы» (Гуревич 1970: 68).

Таким образом, древность воспитала в правителе (вожде, князе) щедрость как неотъемлемое свойство его положения, роли в обществе. Не раздавая богатства, правителем не мог быть правителем. Всенародные угощенья, устраиваемые киевскими князьями, восходили к древ- ним представлением о собственности и о роли вождя (князя) в обществе.

Первым князем, который стал устра- ивать такие всенародные угощения на Руси, был Владимир Святославич. В 996 г., гласит летопись, «пришли печенеги к Василеву, и Владимир с малой дружи- ной вышел против них, и когда вступили в битву, не мог Владимир стать против них, побежав, стал под мостом, и едва укрылся от противных; и тогда обещал Владимир поставить церковь в Василеве

 

Исмаилова З.А.

 

святого Преображения, т.к. праздник Преображения Господня был в тот день, кода сеча была. Избыл Владимир сего и поставил церковь, и створил праздник ве- лик, варя 300 берковец меду, созывая бо- яр своих, и посадников, и старейшин по всем градам, и людей многих, и раздавая убогим 300 гривен. Праздновал князь 8 дней и возвратился к Киеву на успение святой Богородицы. И тут створил празд- ник велик, сзывая бесчисленное множе- ство народа» (Бычков 1897: 122; Насонов

1950: 166).

Установим хронологию событий. Сеча с печенегами, как гласит летопись, была в день Преображения Господня, т.е. 6 авгу- ста по ст. ст. Празднество проходило сра- зу после сечи, продолжалось 8 дней, т.е., с 7 по 14 августа. На Успение, т.е. 15 авгу- ста, Владимир вернулся в Киев. Сомнение может вызвать известие о поставлении церкви в столь короткий срок. Однако, и позже, в XII-XIV вв., и даже еще в XVI в. на Руси церкви ставили «единым днем» (Платонов 1904: 59).

Также сомнительно, чтобы за один день князь Владимир преодолел расстояние в 35 км — отделяющих Василев от Киева, и к вечеру 15 августа успел вернуться в Киев.

Однако, говоря о временах св. Владимира, необходимо учитывать, что известия о них были внесены в летопись в 1039 г., когда был составлен первый древ- нейший киевский летописный свод. Как выяснил А.А. Шахматов, известие о пирах Владимира восходит к устному преданию (Шахматов 1908: 464, 468), с чем можно согласиться. На это указывает, например, число 300 — триста берковец меда, сварен- ного во время всенародного празднества

в 996 г., триста гривен, розданных князем убогим тогда же. Насколько достоверным было это устное предание, указывает, на- пример, то, что еще во времена Феодосия (ок. 1030-1074) в Печерском монасты- ре жил старец Иеремия, который пом- нил крещение Русской земли (Шахматов 1921: 67). Таким образом, само известие о княжеском пире 996 г. можно признать достоверным, не ручаясь при этом за его точную хронологию.

Итак, из летописного свидетельства можно вывести, что «праздник велик» изначала был дан Владимиром в честь избавления его от военной опасности и выполнения им обета. Была поставлена церковь, затем началось празднество, в котором приняли участие бояре, посадни- ки, старейшины от всех градов и простой люд. Заметим, что не все старейшины и посадники, как гласит летопись, могли принять участие в празднестве — они просто не смогли бы за 8 дней добрать- ся до Василева, где проходило праздне- ство. Пированье продолжалось восемь дней, с 7 по 14 августа, было сварено 300 берковец, т.е. 49 тысяч 140 кг меда. Убогим было роздано 300 гривен, т.е. 61 с половиной кг серебра. Поистине вели- кокняжеская щедрость! Возвратившись в Киев, Владимир и «тут створил праздник велик», на котором было «бесчисленное множество народа», и, вероятно, присут- ствовали те посадники и старейшины, которые не смогли вовремя добраться до Василева.

Поставим вопрос — с какой целью Владимир устроил в 996 г. всенародное празднество-угощение? В честь победы над печенегами? Но в летописи о победе не сказано. Наоборот, говорится о тяже-

 

лом положении князя и его «малой дру- жины» во время сражения с  печенегами:

«не мог Владимир стать против них, по- бежав, стал под мостом, и едва укрылся от противных». Это едва ли не пораже- ние. Однако, летописец сказал о нем весь- ма лаконично и неоднозначно: Владимир

«избыл сего», т.е. избавился от опасности, но каким образом, нам неизвестно.

Итак, представляется весьма вероят- ным, что всенародное празднество-уго- щение в 996 г. киевский князь устроил с определенным намерением скрыть свое явное поражение от печенегов, не допу- стить волны народного ропота вследствие этого поражения: зароптать могла дру- жина, киевляне. Посадники и старейши- ны были созваны Владимиром «со всех градов» — не потому ли, что князь нуж- дался в их поддержке в тот тяжелый для него момент, когда его дружинники мог- ли поднять ропот? Ведь созвать их «со всех градов» — дело непростое: послать княжеских гонцов во все стороны Руси с приказаниями явиться в Киев, а затем в Василев, где проходил великокняжеский пир, дождаться, пока они со всех концов страны соберутся в столицу, устроить их здесь. Время, однако, благоприятствовало Владимиру: был август, ведь неудачное сражение с печенегами произошло в день Преображения Господня — 6 августа по ст. ст., когда состояние дорог позволяло посадникам и старейшинам благополуч- но, а, главное, скоро добраться до Киева.

В 1072 г. на Руси состоялось важное церковное событие — перенесение мощей святых князей Бориса и Глеба во вновь построенную князем Изяславом цер- ковь. В честь этого князья Ярославичи — Изяслав, Святослав и Всеволод — устро-

или пир, обедали каждый с боярами свои- ми «вкупе с любовью великою, и праздно- вали светло, и много милостыни створили убогим» (Палаузов 1871: 128;  Васенко

1925: 143; Бычков 1856: 341; Клосс 2000:

167; Тихомиров 1949: 8). Заметим, что  в

«празднестве светлом» принимали уча- стие только князья и их бояре, поэтому его нельзя назвать всенародным. Известие же о милостыни убогим, розданной тогда князьями, встречается только в поздних летописях, и потому вызывает сомнение.

Следующее перенесение мощей свя- тых князей состоялось в 1115 г. во вновь построенную каменную церковь в Вышгороде. 1 мая церковь была освяще- на, наутро 2 мая в освященную церковь были перенесены мощи св. князей. Во время этой процессии народ стал сильно налегать и теснить торжественное ше- ствие, и тогда Владимир Мономах «пове- лел метать паволоки, фофудью и орничи, бель людям, сильно налегавшим, и лег- ко дошли до церкви» (Бычков 1897: 276; Соловьев 1988: 45). В Ипатьевской лето- писи сказано, что народу метали также сребреники (Палаузов 1871: 202). «И был сбор велик, — гласит летопись, — со- шелся народ со всех стран, митрополит Микифор со всеми епископами… отпели обедню, обедали у Ольга, и было учрежде- ние великое, и кормили убогих и странни- ков три дня. <…> Князи же, и бояре, и все люди праздновали по три дня и похвали- ли Бога и святых мучеников, и так разо- шлись каждый восвояси» (Палаузов 1871: 201-203). У В.Н. Татищева встречаем не- сколько иное известие: князья «праздно- вали три дня с великим весельем. И народ сошедшийся Владимир пищею и питием каждодневно по несколько тысяч, иных

 

Исмаилова З.А.

 

же Святославичи и митрополит доволь- ствовали» (Татищев 2005: 148-149). Итак, в празднестве приняли участие князья, бояре и «все люди», которые сошлись «со всех стран». Народ угощали князья, осо- бенно щедро, если верить Татищеву, — Владимир Мономах, и митрополит. Это было действительно всенародное торже- ство, в котором церковь, князья и простой люд соединились в едином национальном порыве.

Однако, скоро настали трудные време- на для Руси, после смерти в 1132 г. сына Мономаха князя Мстислава началась эпо- ха княжеских междоусобий, и всенарод- ные великокняжеские пиры прекратились. Возобновил их черниговский                 князь Всеволод Ольгович, который в 1139 г. сел на великокняжеском киевском престоле. 5 марта он посажен был на великое кня- жение митрополитом Михаилом. В тот же день князь «сотворил с отцом своим с Михаилом митрополитом, с братьею своею, с князьями и боярами своими и со всеми людьми пирование светлое, и поставил по улицам вина, мед,  перева- ру и всякое ядение и овощи, и раздал по церквям и монастырям милостыню мно- гую» (Бычков 1862: 163). Таково известие Никоновской летописи. У Татищева же это известие изложено немного по-дру- гому: «пирование светлое» князь учинил только «с братиею своею и вельможами киевскими», а не «со всеми людьми», как сказано в летописи. «Для народа же вы- ставлено было по улицам пищи и пития великое множество и милостыни многие

розданы» (Татищев 2005: 179).

Известно, что Всеволод взял киев- ский стол силой, согнав с него закон- ного наследника, любимого народом

Мономашича, однако слабого и неспособ- ного удержать стольный град, Вячеслава Владимировича. Кроме того, Всеволод был родом из черниговских Ольговичей, нелюбимых киевлянами. Крутой пово- рот событий, взбудораживший все ве- чевое киевское общество, лишившего- ся наследника великого Мономаха, мог иметь неблагоприятные последствия для Всеволода. Поэтому он, только вступив в Киев, в тот же день устроил для народа

«пированье светлое», на улицах расста- вил «вина, мед, перевары и ядение вся- кое». Обилие хмельных напитков должно было притупить недовольство киевлян. Таким образом, всенародное угощение, устроенное князем Всеволодом при всту- плении им Киев в 1139 г., представляло собою попытку привлечь к себе снисхож- дение и расположение киевлян.

Всеволод достиг своей цели, однако, на- родной любви не снискал. Татищев крат- ко и выразительно охарактеризовал этого князя: «Много наложниц имел и более в веселиях, нежели управлении, упражнял- ся. Из-за того киевлянам тягость от него была великая. И когда умер, то едва кто по нему, кроме баб любимых заплакал, а более были рады» (Татищев 2005: 193- 194). Радость киевлян была объяснима их избавлением от «тягости великой», причины которой кроются во внутренней политике Всеволода. Его «тиунами, — отметил С.М. Соловьев, — были в Киеве Ратша, а в Вышгороде Тудор, которые так раздражали народ своими грабительства- ми» (Соловьев 1988: 483).

Середина XII в. — последний расцвет всенародных великокняжеских пиров на Руси. Киев в 1149-1155 гг. часто перехо- дил из рук в руки, и потому князья искали

 

участия киевлян и затем устраивали для них всенародные пиры-угощенья.

В разгоревшейся борьбе с Юрием Долгоруким киевский князь Изяслав рас- считывал на помощь новгородцев. В 1149 г. он «пришел в Новгород с великою че- стью. И в день недельный встретил сын его Ярослав с боярами новгородскими, и ехали к святой Софии на обедню. Изяслав же с сыном Ярославом послали подвой- ских и биричей по улицам кликать, звать к князю на обед от мала и до велика; и так обедали, веселились радостью вели- кою и с честью разошлись в дома свои» (Палаузов 1871: 259). Из этого видим, каким образом сзывались новгородцы на великокняжеский пир — их кликали под- войские и биричи, расхаживающие по улицам.

«Наутро же, — читаем далее в летопи- си, — послал Изяслав на Ярославль двор и повелел звонить вече, и так новгород- цы и псковичи сошлись на вече, и рек им (Изяслав — авт.): «Ныне, братья, сын мой и вы присылали ко мне, ибо вас обидит сын мой Гюрги, на него пришел ныне, оставив Русскую землю, вас деля и ваших деля обид; а гадайте на него, братья, как на него пойти, а любо с ним мир возьмем, паки ли с ним ратью кончим»» (Палаузов 1871: 259).

Итак, в первый день по прибытии в Новгород Великий Изяслав Мстиславич дал всенародный пир, на который созвал всех «от мала до велика». На второй день, наутро, состоялось вече, на котором нов- городцы и псковичи решали вопрос о во- йне с Юрием Долгоруким. Этот князь был общим врагом тогда для Изяслава и нов- городцев, однако, решение веча не было предопределенным. Изяславу необходи-

ма была военная помощь новгородцев, а принять решение о ее выделении ему мог- ло только вече, на которое являлись все взрослые и свободные новгородские му- жи. Перед этим они были на великокня- жеском пиру и «радостью великою весе- лились». Исходя из этого, представляется вероятным, что пир был дан Изяславом для того, чтобы благосклонно настроить к себе новгородское вечевое общество, которое только и могло решить ключевой для него вопрос о войске.

Терпя поражения в войне с суздаль- ским князем, Изяслав Мстиславич не од- нажды бежал из Киева, а потом вновь воз- вращался в него. В 1150 г. он с помощью венгерского войска въехал в Киев, из ко- торого перед тем бежал Юрий, вступил на Ярославов двор, «и угров позвал с собою на обед и киян, и тут обедал с ними и пре- бывал в великом веселье; тогда же угры на фарех и на скоках играли, на Ярославле дворе, многое множество. Кияне же диви- лись множеству угров» (Палаузов 1871: 288-289). Можно видеть, что пиры со- провождались музыкой, возможно, и на- родными плясками. Летописца удивили венгерские музыкальные инструменты — фары, скоки, потому он и отметил игру на них, но трудно допустить, чтобы на пирах не звучали наши народные музыкальные инструменты.

В 1151 г. в Киев въехал Вячеслав Владимирович, дядя Изяслава, «и сел на столе деда своего и отца своего, и позвал сына своего Изяслава (Мстиславича — авт.) к себе на обед, и киян всех, и угров (союзников — авт.) с дружиною их и пре- бывали в великой любви. Вячеслав же и Изяслав великую честь створили уграм… и дарами многими одарили их, сосудами,

 

Исмаилова З.А.

 

портами, комонями и паволоками, и вся- кими дарами» (Палаузов 1871: 290).

Во второй половине XII в. всенародные княжеские пиры-угощения стали редко- стью. В 1183 г. «священна была церковь святого Василия, которая стоит в Киеве на Великом дворе, великим священием, ме- сяца генваря в первый день, священным митрополитом и блаженным Никифором, епископом Гюргевским и архимандритом Печерским игуменом Василием. Создана она была Святославом Всеволодовичем и созвал на пир от духовных священного митрополита Никифора, иных епископов, игуменов и весь святительский чин, и ки- ян; и был в веселии и отпустил их, и ра- зошлись восвояси» (Палаузов 1871: 428). В 1194 г. на киевском столе сел Рюрик Ростиславич. Скоро он «послал по бра- та своего Давыда ко Смоленску… И по- шел Давыд из Смоленска в ладьях со смольнянами   и   пришел в                   Вышегород в среду русальной недели; позвал его Рюрик на обед, и были в любви великой и веселье многом, и, одарив дарами мно- гими, отпустил его. И оттоле позвал его сыновец его Ростислав Рюрикович к себе на обед к Белугороду, Давыд же приехал к Белугороду и тут пребывал в веселье великом и в любви многой; Ростислав одарил дарами многими и отпустил его. Давыд же позвал великого князя Рюрика на обед к себе, брата своего, и детей его, и тут пребывали в веселие и в любви вели- кой, и одарил Давыд брата своего Рюрика дарами многими и отпустил его. Потом же Давыд позвал монахов всех на обед и был с ними весел и милостыню сильную раз- давал им и нищим и отпустил их; потом же позвал Давыд черных клобуков всех, и тут попишася у него все черные клобу-

ки, и, одарив их дарами многими, отпу- стил их. Кияне же начали звать Давыда на пир, и подавали ему честь великую и дары многие. Давыд же позвал киян к себе на обед, и тут был с ними в веселье многом и в любви великой и отпустил их» (Палаузов 1871: 458).

Замечаем, что князья-братья взаимно угощали друг друга, Давыд угощал также монахов и милостыню раздал нищим; за- тем угощал и дарил черных клобуков, ко- торые «попишася у него все». При этом князья не спешили пригласить на обед киевлян — граждан; это сделал лишь Давыд, но только после того, как сами ки- евляне начали звать его на пир и подавали ему «честь великую и дары многие».

Чтобы понять, почему князья стали пре- небрегать киевским вечевым обществом в тот период, следует обратить внимание на известие, которое стоит в летописи сразу за известием о взаимных пирах: «Того же лета прислал Всеволод, князь суздаль- ский, послы свои к свату своему Рюрику, говоря ему так: «Вы нарекли меня в сво- ем племени Володимеровом старейшим; а ныне сел в Киеве, а мне части не учинил в Русской земле, но раздал иным, молод- шей братье своей. А кому в ней (Русской земле — авт.) часть дал, с тем же и блюди ее и сторожи; да как ее с ним удержишь, а то посмотрю же»» (Палаузов 1871: 459). Послание Всеволода Большое Гнездо было грозным предупреждением Рюри- ку — владимирский князь давал понять своему свату, от кого зависит его поло- жение в Киеве. Теперь оно зависело от внешней силы — от великого князя вла- димирского, и роль киевского веча, его политическое значение стремительно уга- сало. Киевским князьям более не требо-

 

валось искать его расположения, а значит и всенародные пиры, как способ этого ис- кательства, уходили в прошлое.

В Суздальской Руси единственным кня- зем, который давал всенародные пиры-у- гощенья, был сын Всеволода Большое Гнездо Константин. В 1205 г. он «пришел (на княжение — авт.) в Новгород, месяца марта в 20 день… и рад был весь вели- кий Новгород своему хотению». Князь был посажен на княжение в церкви св. Софии, затем «пришел в свою обитель и, мужей новгородских учредив, отпустил их с честью» (Бычков 1897: 402). Это, ко- нечно, был не всенародный пир — князь

«учредил» только мужей новгородских. Однако, в этом уже проявился характер Константина и его государственный ум.

Константин, княжа в Новгороде, не за- бывал и Владимир, где у него был свой княжий двор. В 1207 г. он «освятил цер- ковь св. Михаила, на дворе своем, меся- ца ноября в 25 день, которую сам создал и украсил иконами честными». Затем

«створил пир на освященье церкви сво- ей, и учредил людей, и благословили лю- ди Константина, говоря: благословен Бог, если дал Всеволоду такого разумного сы- на», — гласит Лаврентьевская летопись (Бычков 1897: 411-412). В этом нельзя не заметить явного намека летописца на преемственность власти великого кня- жения Владимирского от отца к сыну, от Всеволода к Константину. Видимо, так- же думал и Константин. Всеволод ста- рел, и после его смерти Константин, как старейший сын, думал занять его место, а пир, который он дал в 1207 г., благо- склонно настраивал по отношению к не- му широкие слои владимирского вечево- го общества.

Константин Всеволодович после смер- ти своего отца воевал с братом своим Юрием за Владимирский стол. Одержав победу, он княжил во Владимире недол- го, с 1216 по 1218 г. 25 августа 1218 г. в Ростове епископом Кириллом была освя- щена церковь св. князей Бориса и Глеба. И был тогда в Ростове князь Константин, ко- торый в честь освящения церкви «створил пир и учредил людей, и многую милосты- ню створил к убогим» (Бычков 1897: 419- 420). Сразу же за этим известием летопись говорит, что «того же лета великий князь Константин послал старейшего сына сво- его Василька Ростову на стол…». Вскоре Константин скончался. Нельзя ставить в жесткую причинную зависимость эти два события: пир по случаю освящения церк- ви и «учреждение» Константином ростов- чан, с одной стороны, и посажение им же на ростовском столе сына Василька, с другой. Однако, Ростов Великий был ста- рейшим вечевым городом на Руси и голос его веча много еще значил в тот период. Учитывая это, можно рассматривать ще- дрость Константина к ростовчанам на пиру в 1218 г. как попытку склонить этот голос в свою пользу.

Если проанализировать географию все- народных великокняжеских пиров, то не- трудно заметить, что они давались в ста- рейших вечевых городах Руси — Киеве (или недалеко от него — Вышгороде и Василеве), Новгороде, Ростове, и, наобо- рот, их никогда не знали «мизинные люди» Ярославля, Переяславля Залесского и др. И это еще раз указывает на весомую роль веча в политической жизни Руси в изуча- емый период, когда вечевое общество не было «немотствующим большинством», а оказывало сильное влияние на полити-

 

Исмаилова З.А.

 

ческую и социальную жизнь своего горо- да-государства.

Н.М. Карамзин с присущей ему литера- турной сентиментальностью писал о все- народных княжеских пирах: «Сии народ- ные угощения, обыкновенные в древней России, установленные в начале граждан- ских обществ и долго поддерживаемые благоразумием государственным, пред- ставляли картину, можно сказать, восхи- тительную. Государь, как истинный хо- зяин, подчивал граждан, пил и ел вместе с ними; вельможи, тиуны, воеводы, зна- менитые духовные особы смешивались с бесчисленными толпами гостей всякого состояния; дух братства оживлял сердца, питая в них любовь к отечеству и к венце- носцам» (Карамзин 1990: 419-420).

Карамзин, историк времени царствова- ния Александра I, нашел в истории России пример единения государя с народом, восхитивший его, и особо подчеркнул его — как питающий любовь к отечеству и венценосцам. Однако, историк не стал изучать обнаруженный обычай, отметил только, что поддерживался он «благораз- умием государственным». Идиллическая

«восхитительная» картина, изображенная историком-художником, может быть при- менена к весьма немногим всенародным великокняжеским пирам,  большинство

же из них представляли собой трезвый политический расчет венценосцев.

Во второй половине XII в. всенародные великокняжеские пиры стали редкостью, причиной чего было падение политиче- ского значения Киева и его веча. Теперь киевские князья больше зависели не от местного вечевого общества, а от воли князя владимирского, и потому не было у них более причин искать благосклон- ности киевлян. Пиры окончательно ушли в прошлое после татарского погрома, и это объяснимо как общим страшным ра- зорением Руси, так и исчезновением веч, уничтоженных татарами.

Подведем итог. Всенародные великок- няжеские пиры-угощения были характер- ной чертой жизни древней Киевской Руси в период с самого конца X в. и до второго десятилетия века XIII. Если посмотреть, в каких случаях устраивались пиры, то их можно разделить на две группы: пиры по случаю больших церковных торжеств и пиры, устраиваемые князьями с целью получить благосклонность и поддержку вечевого общества. Пиры были зрелищ- ным политическим инструментом, ис- пользуемым правителем в тяжелой, либо неопределенной для него политической обстановке, в которой народ всегда тре- бовал «Хлеба и зрелищ!».

 

 

Литературы

Бычков 1897 — Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 1. Лаврентьевская летопись / подг. к печати А.Ф. Бычковым. СПб., 1897.

Бычков 1856 — ПСРЛ. Т. 7. Летопись по Воскресенскому списку / под ред. А.Ф. Бычкова.

СПб., 1856.

Бычков 1862 — ПСРЛ. Т. 9. Никоновская летопись / подг. к изд. А.Ф. Бычковым. СПб., 1862. Васенко П.Г. 1925 — ПСРЛ. Т. 5. Софийская первая летопись. Выпуск 1 / под ред. П.Г.

Васенко. Л., 1925.

Гуревич 1970 — Гуревич А.Я. Проблемы генезиса капитализма в Западной Европе. М., 1970. Карамзин 1990 — Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. I-III. Тула, 1990.

Новые исторические перспективы 2020, № 3                                                                                    59

Клосс 2000 — ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописец. Тверской сборник / пред. Б.М. Клосса.

М., 2000.

Насонов 1950 — ПСРЛ. Т. 3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / под ред. А.Н. Насонова. М.; Л., 1950.

Палаузов 1871 — ПСРЛ. Т. 2. Летопись по Ипатскому списку / под ред. С.Н. Палаузова.

СПб., 1871.

Платонов 1904 — ПСРЛ. Т. 13. 1-я часть. Никоновская летопись (Окончание) / под ред. С.Ф. Платонова. СПб., 1904.

Соловьев 1988 — Соловьев С.М. Сочинения. Книга II. История России с древнейших вре- мен. Т. 3-4. М., «Мысль», 1988.

Татищев 2005 — Татищев В.Н. История Российская. Т. 2. М., 2005.

Тихомиров 1949 — ПСРЛ. Т. 25. Московский летописный свод конца XV века / под ред.

М.Н. Тихомирова. М.; Л., 1949.

Фроянов 2014 — Фроянов И.Я. Древняя Русь IX-XIII вв. М., 2014.

Шахматов 1921 — ПСРЛ. Т. 24. Типографская летопись / под ред. А.А. Шахматова. Пг., 1921.

Шахматов 1908 — Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах.

СПб., 1908.

 

References

Bychkov 1897 — PSRL. T. 1. Lavrent’evskaya letopis’ [PSRL T. 1. Lavrentievskaya Letopis].

SPb., 1897 [in Russian].

Bychkov 1856 — PSRL. T. 7. Letopis’ po Voskresenskomu spisku [Chronicle of the resurrection list]. SPb., 1856 [in Russian].

Bychkov 1862 — PSRL. T. 9. Nikonovskaya letopis’ [PSRL. T. 9. Nikonovskaya Letopis]. SPb., 1862 [in Russian].

Vasenko 1925 — PSRL. T. 5. Sofijskaya pervaya letopis’. Vypusk 1 [PSRL. T. 5. Sofia first chronicle. Issue 1]. L., 1925 [in Russian].

Gurevich 1970 — Gurevich A.Y. Problemy genezisa kapitalizma v Zapadnoj Evrope [Problems of the Genesis of capitalism in Western Europe]. M., 1970 [in Russian].

Karamzin 1990 — Karamzin N.M. Istoriya Gosudarstva Rossijskogo [History of the Russian State]. Tula, 1990 [in Russian].

Kloss 2000 — PSRL. T. 15. Rogozhskij letopisec. Tverskoj sbornik [PSRL. T. 15. Rogozhsky chronicler. Tverskoy collection] / pod red. B.M. Klossa. M., 2000 [in Russian].

Nasonov 1950 — PSRL. T. 3. Novgorodskaya pervaya letopis’ starshego i mladshego izvodov [Novgorod first chronicle of the senior and junior versions]. M.; L., 1950 [in Russian].

Palauzov 1871 — PSRL. T. 2. Letopis’ po Ipatskomu spisku [Chronicle of the Ipat list] / pod red.

S.N. Palauzova. SPb., 1871 [in Russian].

Platonov 1904 — PSRL. T. 13. 1-ya chast’. Nikonovskaya letopis’ (Okonchanie) [PSRL. T. 13.

Nikon’s chronicle (Ending)] / pod red. S.F. Platonova. SPb., 1904 [in Russian].

Solov’ev 1988 — Solov’ev S.M. Sochineniya. Kniga II. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen. T.

3-4 [Essays. Book II. History of Russia since ancient times. Vol. 3-4]. M., 1988 [in Russian].

Tatishchev 2005 — Tatishchev V.N. Istoriya Rossijskaya. T. 2 [Russian History. Vol. 2]. M., 2005 [in Russian].

Tihomirov 1949 — PSRL. T. 25. Moskovskij letopisnyj svod konca XV veka [Moscow chronicle of the end of the XV century] / pod red. M.N. Tihomirova. M.; L., 1949 [in Russian].

Froyanov 2014 — Froyanov I.Y. Drevhyaya Rus’ [Ancient Russia]. M., 2014[in Russian].

 

60                                                                                                                                          Древняя Русь

Новые исторические перспективы 2020, № 3                                                                                    61

Исмаилова З.А.

Shakhmatov 1921 — PSRL. T. 24. Tipografskaya letopis’ [Typographic chronicle] / pod red. A.A. Shakhmatova. PG., 1921 [in Russian].

Shakhmatov 1908 — Shakhmatov A.A. Razyskaniya o drevnejshih russkih letopisnyh svodah [Search for the oldest Russian chronicle vaults]. SPb., 1908 [in Russian].

 

Об авторе

З.А. Исмаилова

Брянский государственный университет им. акад. И.Г. Петровского, 241036, г.

Брянск, ул. Бежицкая, 14

email: [email protected]

Z.A. Ismailova

Bryansk State University named acad. I.G. Petrovsky, 241036, Bryansk, Bezhitskaya str.,

14

 

 

Всенародные великокняжеские пиры на Руси

ЭТНОЛОГИЯ

УДК 821 161 1(09) “1917/1991” DOI 10.25797/NHP.2020.20.3.006

 

 

К ИСТОРИИ УЧАСТИЯ ЛОКАЛЬНЫХ ГРУПП АССИРИЙЦЕВ В ФОРМИРОВАНИИ ДИАСПОР ГОРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ: