Как Илья Муромец Гитлера победил

(Из не опубликованной книги про войну)

Рождение Ильи Муромца

 

Рабочий день в войну не был нормирован. Давали план: «Всё для фронта – всё для победы!» И только тогда – домой. Но и тогда домой не шли – трудились добровольно сверхурочно. А кто трудиться не мог – собирал средства: церковными приходами и епархиями, колхозами и заводами. Кто-то нес сбереженные на черный день золотые червонцы, бабушкины кольца, нательные кресты… У кого не было ничего – становился добровольно и сверхурочно к станку… Так рождались дополнительные танковые колоны и эскадрильи самолетов…

Железнодорожных дел мастера завода имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, что в городе Муроме, в основное время варили бронекорпуса танков и самоходок СУ-76, изготовляли ходовую часть, лили корпуса мин и снарядов, противотанковых гранат… Но это по плану, а в душе муромские мастера были железнодорожниками и мечта была у них одна – бронепоезд…

Литейщики из Кулебяк дали сверхплановую броню, танковые башни для Тэ-тридцать четвёрок муромцы делали сами, а паровоз в депо у них имелся…

В первые же месяцы войны армия потеряла большую часть своих танков… Окруженные, брошенные без горючего и боезапаса – их порой нечем было взорвать и приходилось бросать так! – они остались там… Немцам особо глянулись наши новые танки Т-34 и КВ-1 – на них малевали кресты и вот уже танковые батальоны из наших, трофейных теперь машин, катились по российским полям на восток… На восток срочно перевозились и новые танковые производства. Да, трудился под огнем Сталинград, да в блокадном Питере выпускали КВ, но в прифронтовых условиях ни о каком массовом производстве речи не шло… Урал – только начинал разворачиваться – танкам на фронте просто неоткуда было взяться… И вот тогда вспомнили про бронепоезда. Да, они «стояли на запасном пути» - 53 бронепоезда Красной армии и 24 погранвойск НКВД и почти все они, - в отличии от танков, - сумели отойти на восток… но мало, мало… На две тысячи километров фронта – мало. И с каждым днём в боях – их становилось всё меньше… И вот – ночами клепали и варили новые…

К февралю сорок второго бронепоезд был почти готов – он стоял в заводском цеху под парами – шло пробное испытание бронепаровоза. Монтажники, сварщики, клепальщики довершали свой бессонный труд. Освещенный прожекторами, бронепоезд дышал и дымился, сверкал сваркой и звенел под пневмомолотками клепки, словно действительно рождался какой-то невиданный богатырь, растянувшийся вдоль рельс в полутемном депо, среди костров, у которых отогревались сменщики. Февраль выдался морозный и тёмный – надо было соблюдать светомаскировку - Муромский железнодорожный узел фашисты бомбили. Богатырь еще не родился, а охота на него уже началась.

И имя у богатыря уже было – «Илья Муромец», - а как же иначе! И богатырь действительно удался на славу: в самом центре состава – подальше от греха, - стоял бронепаровоз, который по боевому опыту прицепляли задом-наперед: в атаку он выходил, двигаясь реверсом, а из-под ответного огня – на всех парах передним ходом. На его тендере монтировалась командирская рубка. Был и второй («черный»), не бронированный паровоз, который часто прицепляли для ускорения маневров, но в атаке он, как правило, не участвовал. Далее от центрального паровоза - спереди, и сзади - две крытые бронеплощадки – на каждой по две танковые башни от тридцать четверок с пушками Ф-34 76,2 мм. Танковые башни применялись на бронепоезде впервые! Плюс там же, по два танковых пулемета Дегтярева и по четыре «Максима» по бортам. Борта имели, – что тоже было в новинку, - наклонные бронелисты из каленой, особого проката брони. Далее от паровоза шли две открытые сверху площадки с зенитками и пулеметами, между зенитками на каждой из площадок стояли – и это было новшеством в строительстве бронепоездов, - установки реактивных снарядов М-8-24 – в просторечии «Катюши». Но их пока не подвезли – техника эта секретная и производилась на другом заводе… Из-за них-то, из-за «Катюш» получил бронепоезд дополнительное название «особый».

Нижегородские железнодорожники тоже подготовили фронту подарок – их бронепоезд был наречен: «Козьма Минин» - кто же не смотрел перед войной знаменитый фильм Пудовкина «Минин и Пожарский». Оба бронепоезда были объединены в «Отдельный особый Горьковский дивизион бронепоездов», награжденный впоследствии орденом Александра Невского. Так встретились Муромец, Невский и Минин, но это будет позже… Здесь же мы расскажем только про наш, Муромский бронепоезд и про то, как Илья Муромец Адольфа Гитлера победил…

Восьмого февраля на Муромский завод из Горького прибыл принимать новорожденного богатыря полковник Неплюев:

- Никаких «Муромцев»! Бронепоезд будет называться «За Родину!» - эта весть мгновенно облетела депо и не успела комиссия осмотреть все площадки и системы, как Иван Ефимович, старший мастер – дал три коротких гудка, сзывающих рабочих на митинг:

- Я, товарищи, как председатель профкома, хочу от нас всех, то есть от простых рабочих, обратиться к приёмной комиссии… Так, товарищи?!

- Так, Ефимыч, говори, мы все тут!.. - поддержал его многоголосый гул.

- Товарищ полковник, вы ж должны нас понять, мы ночей не спали, - сверхурочно сработали на самую совесть – вы поглядите только! – он протянул руку и три сотни деповцев, над которыми, как над вечерним озером туман, клубился в лучах прожекторов живой рабочий пар, - повернули головы к бронепоезду…

- Вы ж, поймите, мы – муромцы, мы не посрамим… Да вон, уже на бортах наш Максимка какие художества расписал – что ж теперь… - закрашивать? Нет, товарищ полковник, вы уж войдите в положение, нам без земляка нашего никак не возможно. Он, знаете, Соловья, как говориться, разбойника бил, так уж перед фашистскими разбойниками не посрамит! Верно, товарищи! – и в этой неожиданной для не смолкавшего ни на минуту грохочушего завода, в этой тишине три сотни деповцев выдохнули разом:

- Верно! – а потом и отдельные голоса по нарастающей вдогонку:

- Да, рази ж мы не понимам..

- Оно дело ясное – «За Родину»…

- Да ведь мы – Муромцы, товарищ начальник!

- Вы только дозвольте, а мы уж не посрамим…

И снова перекрыл всех голосом Емимыч:

- Мы тут, товарищ полковник, порешили всей паровозной бригадой идти на бронепоезд: записывай нас первыми – мы строили, мы и в бой поведём!

- И нас пиши! – раздались многочисленные голоса… Неплюев был растроган:

- Ну, раз такое дело, значится так, - пусть будет «Илья Муромец», но вот этого богатыря закрасить и там вот тоже и написать: «Номер два». Понятен такой вопрос! Паровозную бригаду мы, соответственно, возьмём, а вот остальных - не всех, конечно. К чему я это всё говорю, - кто же, товарищи, будет здесь план выполнять – танки и самоходки фронту сейчас вот как – до зарезу! Всё для фронта – всё для победы, товарищи!

- Ура! – раскатилось под гулкими сводами, помощник машиниста дал длинный гудок и толпа, наполненная радостным гулом, двинулась по своим рабочим местам. Двинулась по вагонам дальше и приёмочная комиссия. Погрузка угля была завершена, с минуту на минуту должны были подвести боезапас и всю сварку-клёпку надо было к тому времени закончить...

У Ивана Ефимовича Серякова был ещё один повод настоять на имени «Муромца», но он об этом умолчал… Он сам был вовсе не муромский, а родом с Пинеги, служил когда-то в Архангельском городе на пароходе старшим кочегаром… Революция бросила его на фронт, а потом и на паровоз машинистом… А был он из старообрядческого рода, поморского сословия и любил, когда водил паровозы, напевать себе под нос «старины», Особенно про «старого казака Илейку Муромца», а помощником машиниста был у него закадычный дружок Максим, бывший богомаз. Он и расписал борта бронепоезда богатырскими картинками. Только закрашивать не стал:

- Э-э, - подумал Максимка, - начальник свойский, дальше фронта не пошлёт, а фашисту – страх и ужас! Ну, а закрасить, - это мы всегда успеем…

Ему не стыдно было за своё иконописание: на щите у Муромца красовалась звезда, а на звезде - серп и молот. Так было надежней.

Не сказал и всей правды полковник Неплюев, ибо в Горьком, откуда он только что прибыл, произошла точно такая же история: Бронепоезду было заранее присвоено имя: «За Родину № 1», но нижегородцы уперлись как один – подавай им «Кузьму Минина». Партком подняли, и весь город за них… Может, оттого товарищ полковник долго и не спорил с муромцами – чего тут спорить?..

А Ефимыч производил полную профилактику паровоза и напевал по своей старой привычке про рождение Илью Муромца, про то, как калики перехожие, - тоже – рабочий класс! – поднесли ему «чарочку питьица медвяного» - ну как без этого! – и…

 

Как выпил-то чару питьица медвяного,

Богатырско его сердце разгорелося,

Его белое тело распотелося.

Воспроговорят калики таковы слова:

«Что чувствуешь в себе, Илья?»

Бил челом Илья, калик поздравствовал;

«Слышу в себе силушку великую».

Говорят калики перехожие:

«Будь ты, Илья, великий богатырь,

И смерть тебе на бою не писана;

Бейся-ратися со всяким богатырем

И со всею паленицею удалою,

А только не выходи драться

С Святогором-богатырем –

Его и земля на себе через силу носит…

 

Так пел Иван Ефимыч за работой и душа его тоже пела.

 

 

Три поездки Ильи Муромца

 

Но не сразу по принятию двинулся «Илья Муромец» на фронт. Два месяца шло дооборудование, набор и обучение личного состава. Ибо в умелых руках, – бронепоезд грозное оружие, в неумелых – просто большая мишень. Паровозников учили стрелять и вообще – службе… Нужны были связисты, разведчики-наводчики, мотористы, сигнальщики и прочее, прочее. Прибыли с фронтов и бывалые танкисты, потерявшие свои машины в тяжелых оборонительных боях, а порой пришедшие из котлов вовсе без машин… Были оборудованы: «черный паровоз», штабной вагон, медпункт, мастерская, кухня-баня, жилые вагоны. В бронедивизион поступили так же два броневика БА-20, способные двигать и по рельсам, три мотоцикла, шесть грузовиков ГАЗ-АА, две машины М-1, две ГАЗ-64. ракетчики-минометчики лейтенант Г. Е. Шагун (а на «Козьме Минине» - лейтенант В. И. Кудесов) применили принципиально новый монтаж реактивных установок - круговое вращение - для нанесения ударов по флангам и даже по тылам, если бронепоезд попадает в окружение. На «Илье Муромце», где Г. Е. Шагун командовал взводом, ракетчики придумали специальный шаблон. С его помощью в боевой обстановке быстро устранялись дефекты направляющих на пусковых установках.

 И наконец, в апреле оба бронепоезда поступили в состав танковых войск Третьей армии и прибыли на Брянский фронт. Командиром «Ильи Муромца» был назначен майор Яков Савич Грушалевский – человек бывалый, еще в финскую командовал бронепоездом войск НКВД и за бои под Выборгом был награжден в сороковом году орденом Ленина… Однако не долго побыл Яков Савич командиром дивизиона - погиб всего через несколько дней, в третьем бою...

«Муромец» атаковал стремительно. Ни одна танковая бригада или артиллерийская батарея не могла так стремительно выйти на позиции, отработать по целям, и, что еще важнее, – так стремительно отойти. Тут бронепоезда проигрывали только авиации… Даже флот уступал поезду в вопросе отхода из-под ответного арт- или авиа-налёта.

Первый бой под железнодорожной станцией Выползово в апреле сорок второго прошел без потерь – были уничтожены склады с оружием и горючим, артиллерийские батареи, живая сила и техника. Вторая поездка – налёт на город Мценск, где по данным разведки шла в это время разгрузка немецких эшелонов… И опять «Муромец» стремительно выкатился к линии фронта, ударил по эшелонам, да так ударил… и отошел без потерь.

Немецкое командование пришло в бешенство – на «Муромца» была объявлена охота… Самолеты Люфтваффе выслеживали и выследили «Муромца», забросали его фосфорными бомбами… Это был третий бой «Ильи» - 12 мая. Тяжелые бомбы без труда пробивают тридцати миллиметровую броню крыш – всё спасение в умелом маневре машиниста… Но бомбы упавшие рядом – не страшны своими осколками сорока-пятимиллиметровой наклонной броне бортов, но что творится с железнодорожным полотном! Сколько работы ремонтникам! И самая главная работа в бою, конечно, у зенитчиков – сбить пикирующий на тебя бомбардировщик не так-то просто.

И всё же одна из фосфорных бомб попала в штабной вагон: погибли майор Грушелевский - командир 31-го дивизиона бронированных поездов, начштаба дивизиона С. Писемский и военкор газеты железнодорожников «Гудок» А. Букаев.

Вчера еще Букаев – молодой, веселый и талантливый, - сидел в паровозе у Ефимыча и отворачиваясь от жаркой топки, записывал в свой блокнот старину про три поездки Ильи Муромца:

 

Из того ли из города из Мурома,

Из того ли села да Карачаева

Была тут поездка богатырская.

Выезжает оттуль да добрый молодец,

Старый казак да Илья Муромец,

На своем ли выезжает на добром коне

И во том ли выезжает во кованом седле.

И он ходил‑гулял да добрый молодец…

Только видели добра молодца ведь сядучи,

Как не видели добра молодца поедучи;

Во чистом поле да курева стоит,

Курева стоит да пыль столбом летит.

С горы на гору добрый молодец поскакивал,

С холмы на холму добрый молодец попрыгивал,

Он ведь реки ти озера между ног спущал,

Он сини моря ты на окол скакал…

И наехал добрый молодец на грязи на смоленские,

Где стоят ведь сорок тысячей разбойников

И те ли ночные тати‑подорожники…

 

А сегодня ни от военкора, ни от его блокнота ничего не осталось.