Фото: Александр Фомич Грунтовский, 1934

К 1937-му году Александр уже командовал в РККА полком. Мой папа застал его будучи мальчишкой. Они с бабушкой приезжали в Запорожье в гости летом 1937-го. Дядя даже брал моего отца и его брата с собой на полковые учения… На глазах мальчишек его и арестовали. Как потом рассказывала тетя Клава – арестовали по навету сослуживца, безумно любившего Клаву и склонявшего её… Но, не склонившуюся… Тогда в ход пошел донос о службе Александра в белой армии. Десять лет без права переписки… Это – известно что. Я еще сам застал их детей в Запорожье, где теперь живут внуки и правнуки.

Еще один итог. 1937-й год - это тоже продолжение противостояния «белых» и «красных». Добивали военспецов… И кто тут виноват? Виноват соперник… Такая уж тетенька была Клава – и Махно был без ума от неё, и Феодосий Щусь, и многие другие… Все остальные линии романа Алексея Толстого не имеют никакого отношения к Александру Владиславовичу Грунтовскому. Образ Рощина, конечно, собирательный.

Клавдию, как жену врага и за связь с Махно и Щусем (все тут, конечно, всплыло) посадили тоже, но по многочисленным письмам друзей – оправдали и отпустили.

Она работала воспитательницей в детском саду… И прятала всю войну у себя в подвале еврейских детишек. В Запорожье ведь тоже был свой Бабий яр… И тут ей пришлось туго – ибо у власти в полиции оказались прежние «беляки»-домогатели… И потому ее посадили повторно уже после войны - теперь «за связь с фашистами».

Итак, я, как мог, кратко дал очерк семейных преданий.

Потомственный крестьянин Ярославской губернии Петр Михайлович Рукинов героически дрался под лозунгом «Долой царя» с жандармами на Знаменской (ныне «Восстания») площади 26 февраля. Потом, вплоть до Брестского мира, был на Румынском фронте. В Гражданской по инвалидности не участвовал, а трудился в своей родной деревне Горки Переяславского района Ярославской губернии. Имел семь детей, в том числе – мою маму.

А потомственные дворяне Грунтовские, работавшие в самом монархическом журнале империи «Новое время», разошлись в своих мнениях – один брат погиб потому, что не разделял идею диктатуры Корнилова. Другой, повоевав в белой, сознательно перешел в Красную армию. Третий – так и сгинул среди беляков… Четвертый, самый юный, бежал из дома к Буденному, пришел с Гражданской с орденами. Все они были люди далекие от военных дел – художники и музыканты, но все воевали и еще как! А бабушка… едва окончив гимназию в 17-м году, вступила в партию большевиков… Правда, потом, по совету ухаживавшего за ней С. М. Кирова, партию покинула… О чем и рассказывала мне – своему внуку в благополучные семидесятые…

Итог.

Что же сотворили в России «белые»? Разрушили самодержавие через заговор генералов и великих князей… Вместе с самодержавием – как всегда! – порушили и саму державу… Пока они грызлись за власть - фронт разваливался. Что спасло Россию от полного порабощения Германией? – Революция в самой Германии – больше ничего спасти не могло. Разваливался не только фронт, но и сама держава (Потеря Финляндии, Польши, Прибалтики и Украины была организована уже летом семнадцатого)[34] А когда большевики взяли у «белых» власть, а заодно все их земли, заводы, поместья и капиталы – то белые развязали в России кровавую Гражданскую войну. Те из «белых», кто изначально капиталов не имел – в массе оказались у красных.

Господь был милостив к России – произошло так, как произошло – победили красные. Несомненно, эта масонская «белая» власть Россию погубила бы. Даже если представить, что Колчак взял бы Москву, - к прежним олигархам Нобилям и Михельсонам прибавились бы Ротшильды и Рокфеллеры. В чем мы с 90-х годов практически убеждаемся.

Красные тоже оказались не ангелы и наломали много дров. Не оправдываю. Масса неправых гонений – которых могло и не быть… Но – если уж мы верим в Промысел! – не могло не быть: «и аз воздам!» - все гонения в высшем смысле – «по грехам учинились…»

Но мечта у народа была – воля и справедливость… И мечта эта воспитана Евангелием – ничего с ней не поделаешь, ее надо воплощать, стараясь не повторять прежних ошибок. А все, кто говорит: «ересь» и «хилиазм» - просто льет воду на мельницу капитала и порабощения.

Когда же начались «белые»? Да когда восстал Денница, когда явилась миру гордыня и в монистическое мироздание вошел дуализм. Когда он возмутил низших ангелов, сунул им в руки плакат: «Долой царя» и убедил, что при «демократии» будет лучше. Лучше не стало… Рано или поздно, - как обетовано, - дуализм закончится, «на земли будет яко на небеси» и победят «красные», так как торжество справедливости – это истинная цель бытия.

Что же нам делать в ближайшем будущем, как впрячь в одно ярмо красно-белых? Надо четко разобраться с национальной идеей. Повторю свою трактовку: Самодержавность, социальная справедливость, духовность… Вспомним и про Федора Михайловича – он прозорливо избежал термина «православный социализм». Что тогда! – даже ныне у нас «православных социалистов» ноль целых, ноль десятых (правда, монархистов-капиталистов и того меньше). Россия гораздо шире – национальная идея должна охватывать все вероисповедания и всю массу россиян, большинство из которых вообще вне религий. Не стоит глаголать и про то, что, мол, подождем всеобщего покаяния и всеобщего воцерковления. Когда это будет? При Втором пришествии? Россия ждала этого тысячу лет и дождалась только одного - семнадцатого года. Национальная идея должна работать в любое время суток и при любой погоде, а не только среди воцерковленных 2% населения. Достоевский был прав, назвав это «Русский социализм» - это гораздо шире, чем «православный». Но сейчас и это устарело. Русских делается с каждым днем все меньше. К середине двадцать первого века их уже будет не 80%, а 50%.. А если учесть, что к тому времени многие территории к нам возвратятся – то еще меньше. А идея все равно должна работать… Ее нельзя менять каждое десятилетие. Вот потому: Самодержавность (или просто – державность), социальная справедливость, духовность.

Нет, «русская весна» или там «патриотизм» - не работают. Мы же видим, это симуляция национальной идеи – срабатывает, но не надолго, потому, что под маской «патриотизма» живёт другая идея: «обогащайтесь!» Ту же самую Украину большевики вернули в течение года, а мы с 2014-го куда палим в Донбассе? Где власть – советам? Где земля – крестьянам? А без этого уж не до воссоединения «братских» народов, тут уж как бы только не стреляли… А пока начавшаяся в феврале 17-го гражданская продолжается на границе ЛДНР…

Идея социальной справедливости объединяла все народы Союза, а нынешняя «Мамона» – разделила. Идея «русского мира», «русской весны» не может объединять! Она лишь оторвала от Украины небольшой кусок, тяготеющий к России. Кроваво и тупиково. Мы не дождемся дальнейшей русификации Украины (как не дождемся стопроцентного воцерковления), тем более Грузии или Таджикистана… Мы идеей «русского мира» только усиливаем антирусские настроения, углубляя раскол.

А была бы государствообразующая идея – не вымирала бы и государствообразующая нация. А еще – наши былые 14 обломков империи давно бы выстроились в очередь на вступление в Россию. Газовая труба не может соединять, не могут соединять потоки гастарбайтеров… Соединяют только идеи. Без идеи никак. А она, видите ль не белая, не красная, а Русская. Или, что б уж совсем точнее – национальная. И если она правильная – то, по сути, непременно – православная. Только об этом сильно шуметь не надо – можно распугать народ, так и не дождавшись его воцерковления. А правильный взгляд на жизнь это и есть - православие. Тропинок в поле много, правда - одна.

На этом и сойдемся.

Прогноз.

Увлекшись описанием гражданской, я как-то подзабыл о том, что требовалось наметить прогнозы революции. Это, заметим, дело промыслительное… Ленин, не глупый человек был – многое предсказал… но и для него Февральская была неожиданностью. Так что у нас всё может быть – трезвитесь и будьте готовы: «внезапно Судия придет и коегождаго деяния обнажатся».

Все три русские революции начались с не вовремя затеянных войн, что усугубило и без того рабское положение: «Нижним чинам и с собаками – воспрещается».

Это, кажется, понимают в Кремле, но с Украиной и, особенно с Сирией, – увязли надолго. Опять же, потому, что нет идеи. Всерьез воевать не можем. Без идеи - опять же! - никаким образом мобилизовать экономику (т. е. в конечном счете – народ) невозможно. Некоторые считают, что экономика – это деньги. Экономика – это люди.

Некоторые считают, что нужны инвестиции… Инвестиции – это дальнейшее закабаление, дальнейшее превращение в колониальную державу, которой мы и являемся… (Без идеи и не можем ничем другим быть!)

Ни одного доллара нельзя брать в долг. (Как в сорок пятом Сталин и поступил, отказавшись от финансовой помощи и к 1949 году наша экономика была восстановлена и уровень 1940 года – превзойден). А мы с 1986 года все топчемся на месте и этого уровня никак не достигнем. Однозначно можно утверждать, что без провозглашения национальной идеи – не достигнем. Значит, уровень жизни будет продолжать падать. Повторюсь – чем больше раздается крику: «Даешь инвестиции!» - тем дальше мы от действительной индустриализации.

Напрасно некоторые наши патриоты мечтают о «третьем пути». Мол, не капиталистическом и не социалистическом… Третьего пути не бывает - об этом писал и возвращаться не стану: либо экономика для людей, либо – люди для экономики…

Кто у нас проводит самостоятельную политику (хороша ли она или нет – другой вопрос, сейчас не об этом)? Пожалуй, только Куба да Корея. Страны, нами преданные и брошенные… Да еще, пожалуй, Вьетнам. Китай уже не совсем самостоятелен – он пытается лавировать. И вот, эти небольшие страны являют нам пример эффективной работы национальной идеи, вот в этих-то махоньких странах и есть истинное самодержавие, а у нас… И никакая Америка ничего с ними не может сделать. А из нас веревки вьет.

А пока существующая политика (а это капиталистическая политика) ведет к новому бунту. И не дай Бог, где-нибудь как бы по ошибке, россгвардия устроит «Девятое января»! Все рейтинги, - как мечтают за бугром, - обнулятся.

Ситуация Украины и Сирии – очень похожа. Произошел капиталистический передел… Сирия уже поделена, где-то уже договорились… Да, это не советская эпоха и «шестидневной войны» не получается… Хорошо, если сумеем хоть что-то наладить за шесть лет. Что вряд ли. С Украиной еще хуже. Я уже писал, и просто сердце болит повторять. На все имеющиеся грабли уже наступлено. А может еще не на все? Никакого другого «наступлении» не будет.

Ситуации напоминает 1899, когда Николай Второй вторгся в Китай, взял Пекин, разбил китайских повстанцев (см. поход корпуса Стесселя), как бы в составе коалиции (Америка, Британия, Франция, Япония) Но члены коалиции все никак не могли поделить Китай. Тогда Америка и Ко решили изгнать Россию из Китая, что и сделали руками японцев, которых снабдили новейшим оружием и флотом и к 1905 году организовали Цусиму, Мукден и Порт-Артур…) и вот… - первая революция. В 1945 году тов. Сталин вернул Порт-Артур и КВЖД, а через 20 лет тов. Хрущев подарил их Китаю. А тов. Ельцин кинул Корею… Но это другая история…

Если вернуться к вопросу, то мы сейчас примерно в ситуации 1899 года. Уровень жизни падает и через пять лет может быть первая революция (стихийная), а через восемнадцать – вторая (организованная)… Если все же правительство эволюционным путем не придет к национальной идеологии. Что стоит на пути этого прихода? – Мир капитала. Больше ничего не стоит. Русская душа – за.

 

Февраль 2017

 

 

Воспоминания отца. Детдом. Война. Бандеровщина…

Недавно на РНЛ была опубликована статья «Нас было пятеро» - воспоминания о борьбе с бандеровцами Бориса Петровича Бадьянова. Я, прочитав её, вспомнил о рассказах своего отца, также принимавшего участие в боевых операциях против бандеровцев в 1953-м году. Я попросил отца написать воспоминания для моей книги «Русский кулачный бой», - что он и сделал. Правда, о самих боевых действиях в Западной Украине, почти ничего не написал… Только курьезные случаи. Зато написал много о жизни своего поколения…

  Воспоминания приводятся с большими сокращениями, но с незначительной правкой, в той последовательности, в какой были написаны. Местами они носят характер литературных эссе, местами сопровождаются стихами, которые здесь опущены. Некоторые наброски (например: «Ещё немного о себе…») могут с первых строк озадачить читателя. Но оставляем как есть.

 К сожалению, отец упомянул крайне мало «боевых историй», многие из которых могли бы стать сюжетом для детектива или боевика… Кое-что, из того, что я помню по рассказам из детства, вставлено по тексту курсивом. - Андрей Грунтовский.

Воспоминания…

В. И. Грунтовский

 

Родился я, правильнее сказать, – родились мы - 4 августа в очень жаркий день на улице Маяковского в 1931 году. Я не оговорился, написав «мы», - это был брат Игорь, а через четыре минуты – я, Вадим. Всё обошлось хорошо, и вес, и всё – в норме. Нас отвезли на квартиру по Баскову переулку, дом 13, кв. 41. Срочно понадобилась няня – Агаша, которая и выходила нас, и подняла на ноги, и многое-многое претерпела от двух хулиганов.

Как потом я узнал, в стране был голод, но мы этого не чувствовали, всё у нас было. Отчим любил нас как родной отец, днем работал скорняком на фабрике «Рот фронт», а ночами на квартире делал шубы и прочие меховые изделия, будучи мастером своего дела. Среди заказчиков, как говорила мама, были у нас и Утёсов (он жил в этом доме), и Мейерхольд, и сестра Маяковского, и прочие многие. В 1933 году мы переехали на другую квартиру в этом же доме: вход с Маяковского – дом 21, квартира 25. Вот эту квартиру, где жили супруги артисты - Челищева Ирина Александровна и Рождественский Николай Григорьевич, - я запомнил отчётливо: и камин из красного мрамора, и туалет с бачком, и паровое отопление, и душевая колонка, отдельная кухня, пианино (Ирина Александровна была концертмейстером в Малом Оперном), и, конечно, стол – огромный круглый – место наших игр и рабочее место отца. На стене два карабина и будёновка – регалии гражданской войны. Отчим служил в 1-й конной армии. Он был востребован и позже как снайпер, рвался на фронт в 41-м, но по возрасту (ему было уже за шестьдесят) не был призван в действующую армию. Как инструктор готовил ополченцев во дворе Гостиного, где в декабре 41-го, при обстреле потерял руку, был привезён домой и умер на руках у мамы, со словами: «Береги мальчиков…» Пролежал у нас до февраля, ради продовольственных карточек, чем и спас маму. Мы к тому времени были вывезены из блокадного города в детский дом в Костромскую область вместе с интернатом № 40 школы № 193, что была и есть на Басковом переулке, напротив дома 13.

На этом счастливое детство кончилось… По пути следования к нашему эшелону присоединили разбитый эшелон детской трудовой колонии, с её обычаями и нравами. Много лет спустя, встречаясь со своими детдомовцами, мы вспоминали эту пору, как светлую (лесозаготовки, прополку огорода, теребление льна и многое-многое…) Затем встречи стариков и старушек прекратились из-за изрядной убыли, но благодарность осталась. К учителям, воспитателям, директору. Изредка и сейчас созваниваемся и собираемся: «А Зиновьев умер… А на похороны Фаины придёшь?»

Тяжелые воспоминания, но зато и песни помню все наизусть: почему-то песня Леля из «Снегурочки», «Землянка» и песни военных лет, блатные песни: «Три гудочка», «Луна-красавица…», «По Чуйскому тракту»…, много-много народных. Отрочество совпало с детдомом и это, в дальнейшем помогло и в училище, и в армии, и после, вплоть до сегодняшнего дня.

В 1945-м году прямо из теплушек мы прибежали домой, встретили очень толстую женщину, которая оказалась нашей мамой… [ Из рассказов бабушки – Марии Владиславовны Грунтовской (1900 – 1980) – помню: всё, что можно было обменять на хлеб, было обменено, всё, что горит, – ушло в печь... «Толстой» - имеется в виду опухшей после дистрофии. – А. Г. ] Потом она опять приняла форму красавицы. Мы каждый вечер ходили на Московский вокзал встречать её с работы - она была библиотекарем клуба железнодорожников на Сортировочной станции. Познакомились с Ниной Николаевной Шведе – прототип комиссара в «Оптимистической трагедии» - и её мужем Даниилом Федоровичем, капитаном, трижды водившим свой танкер-спиртовоз «Джамрат» в караванах, в том числе в караване PQ-17. Когда я попал в нехорошую историю в блатном мире, и мне нужно было исчезнуть из города, Нина Николаевна заменила мне мать, и мы с ней, и вместе с её сыном Володей, выписав проездные железнодорожные билеты, выехали в Прибалтику. По дороге в городе Поневежесе ночевали в доме знакомого врача, куда ночью приехал раненый Степан Бандера. Пуля была извлечена… Узнав, что мы из Ленинграда, обращался он с нами уважительно, пил вместе с нами чай.

[ Позже моему отцу придётся принимать участие в боевых действиях против бандеровцев в Западной Украине – А. Г. ]

Вернувшись в Ленинград, узнал, что вся банда Лешки-Джона посажена в тюрьму, стал жить спокойно. После ремесленного училища поступил в Индустриальный техникум на проспекте Горького, 49…

Чем только не занимался в спорте. После падения с перекладины - с гимнастикой пришлось проститься. Пошел в велоспорт. Чуть было не выиграл соревнования на Пулковской горе, но был дисквалифицирован, сделав «завал» на финише, и с треском выгнан. (Тормознул с разворотом на финишной черте из-за любопытства посмотреть, кто едет сзади, а сзади впритык ехала целая толпа…). Попал в автомотоклуб «Трудовых резервов» на Черной речке. Стал заниматься у Лукина мотокроссом, и за день до ухода в армию – 20 мая 1951 года подрался с Василием Сталиным (конечно, не зная, кто передо мной)… А было так: он завис на своём У-2 над моей головой, и через мегафон приказал освободить колею, поскольку я задерживал победный финиш его команды «Крылья Советов». Колея была по бензобак и освободить её, даже если захотеть, было невозможно.

Уже после финиша подошел ко мне коротышка в кожаном пальто до самой земли (знаменитое кожаное пальто защитника города Царицина, т. е. его отца – И. В. Сталина), ткнул меня в плечо и стал кричать: «Ты чего не послушался меня – не уступил колею!». Я, не разобравшись в чем дело, сгоряча (только что стал призёром города), отвечал, но посильнее. Нас разняли откуда-то выскочившие генералы и полковники… (Потом помирились и на вручении призов сфотографировались все вместе на память). В дальнейшем фотография с Василием Сталиным сыграла свою роль в Нижнем Тагиле, где я учился в танковой школе. Василий приехал в нашу часть за топливом для бомбардировщиков и, обходя строй на плацу, узнал меня и вспомнил историю с мотокроссом. Это и сыграло положительную роль в дальнейшей службе. Выпущен я был по первому разряду – круглый пятерочник, с правом выбора при распределении. Так из Нижнего Тагила я попал на Украину, в город Глухов Сумской области.

[Припоминаю, как отец рассказывал: «Сажусь в Красном уголке писать письмо маме, а на стол кладу перед собой конверт, где выведено: «Москва, Кремль, В. И. Сталину». Начальство, бросив взгляд, в почтении удалялось…» - А. Г.]

* * *

Вообще, мне везло на хороших людей. Отчим – человек добрейший, души в нас не чаял, а ведь был в очень преклонном возрасте. Тренер в мотоклубе Лукин: брал на тренировки в Юкках наравне с мастерами спорта, и не давал нас, новичков, в обиду. Был случай, когда он отобрал мотоцикл у мастера спорта и отдал мне: «Владей!» - сказал. И я старался оправдать его доверие… Преподаватель Мусьев (Индустриальный техникум) на уроке литературы водил нас на Фонтанку: «Вот на той стороне идёт человек со шпицем белым – это Михаил Зощенко, великий писатель. А вот женщина навстречу – Анна Андреевна Ахматова... Будете гордиться, что видели, и будете детей своих приводить сюда». И это было так.

Тренер А. А. Харлампиев в армии целый месяц возился с нами, обучая рукопашному бою. Это под Киевом. Жарко (температура + 30), одеты в ватники. Как всё просто объяснял: «Делай так и только так, как не ожидает противник!» Когда он плюнул в лицо, - я был полностью обезоружен, и он связал меня моим же ремнем…

Маршал Воробьев, высокий, худой, согнут в дугу, ходил в части вдоль строя, приговаривая: «Мне морду умную и шею тонкую… Вот ты», [Нет, помнится, когда-то папа рассказывал наоборот: «Мне морду глупую и шею толстую!» - А. Г.] - ткнул пальцем в меня, и из Глухова я попал на подготовку в Бровари под Киев… А затем в Кременчуг, где ночами присутствовал при изготовлении на заводе плавающих гусеничных транспортёров К-61, которые и сейчас служат в армии.

[Шея была не совсем «тонкой» и выбор не совсем случаен. Будучи в танковой школе, отец занимался борьбой, успешно выступал, получил первый разряд по классической борьбе. А потом на Украине в своей дивизии стал чемпионом и по борьбе и по боксу – А. Г.]

Видимо, для обслуживания секретной техники и тренировал нас Харлампиев с бригадой офицеров армейской разведки. Своим ходом гнали мы ночами 10 машин в Бровари. Командиром части был майор Вардомян, герой Советского Союза. Он рассказывал, как за свою «трусость» получил «Героя» на Зееловских высотах под Берлином. Ругал при этом Жукова – там погибло 200 000 наших солдат в самом конце войны. Сам он (тогда мл. лейтенант), когда атака захлебнулась, спрятался в немецком доте, бросив в трубу связку гранат. В страшной жаре, среди разлагающихся трупов, трое суток не отвечал ни на какие стуки. Когда пошла вторая волна наступления, он, вместе с ещё двумя солдатами, встретил отступавших немцев тремя пулемётами. СМЕРШевцы сперва хотели расстрелять всех троих, но, подсчитав количество вражьих трупов, представили солдат к орденам, а его к Звезде Героя. По-русски Вардамян говорил едва, но однако закончил после войны Академию тыла и транспорта им. Кагановича с отличием и был направлен командовать нашим подразделением. Он упросил меня учить его по ночам вождению и технике этих, тогда секретных, бронетранспортёров, а днём приказывал мне спать… И вообще, всяческие поблажки делал. Меня не трогали командиры взвода, роты, батальона. Секретность его учёбы была сохранена для инспекторской проверки из округа, где он показал класс вождения. 6 ноября 1954 года я был демобилизован и 8-го прибыл в Ленинград.

Хороших людей больше, чем плохих. Они были и есть, хотя… Был у нас «пятнадцатилетний капитан» Григорьев, замполит роты, приказал отнять у меня комсомольский билет (это в 1953 году было) – три сверхсрочника не могли справиться со мной, да и сам я не мог разжать ладони. Он бегал за мной с револьвером в руках… но револьвер я отобрал и отдал командующему части полковнику «Тыж-пыж» (так мы его звали. Была у него присказка: «Ты ж понимашь!»)

Досталось мне, и когда ехали на службу в теплушке-телятнике в Нижний Тагил. Там был страшный разгул призывников-блатных. С этого разгула начинался для нас и детдом: мы с братом были единственные, кто отказывался ругаться матом, и в нас летели ботинки на деревянной подошве (лендлиз американский, взамен которого мы плели себе лапти). Потом я рассчитался с обидчиками детдомовскими, как и с теми, с кем позже ехал в теплушке. Особенно среди блатных в вагоне выделялся Боря Орлов. Он попался мне уже в Нижнем Тагиле... На вечернюю поверку в казарму он вполз, прошептав: «Вот он…», указывая на меня. Вся рота ликовала: все его боялись и все ненавидели. И последствий не было. Много лет спустя, я встретил его в метро, он узнал меня. С криком: «Он сумасшедший!» Боря, рискуя попасть под поезд, на ходу выскочил из вагона…

Но хороших-то людей всё равно больше.

Демобилизовавшись, я продолжил учёбу в индустриальном техникуме, опять стал посещать мотоклуб «Трудовых резервов»… Совсем недавно, будучи на кладбище у мамы, увидел мемориал всем мотогонщикам клуба. И Шахвердов, и Лукин, и Вовка Генералов упокоились в колумбарии на средства одного из первых мотогонщиков, ныне живущего в Австралии. При входе на кладбище сделана стела с портретами ребят, большинство из которых я знал близко.

 

                                                  * * *

Итак, шел 1956 год. Жил я с мамой на Адмиралтейском проспекте в коммунальной квартире № 37 дома 8. Нас было 43 человека – все такие разные, но одинаковые в очередь в туалет или к умывальнику. Каждый человек – история страны. Куликов Вадим сделал себе самострел в 1953 году (лагерь в Коноше, Архангельская область), что бы списали из охраны – не мог стрелять в людей. Далее, М. и З. очень жалели, что съели в блокаду своего сына Марика, который отличался умом и способностями. Второй же сын Эдик не радовал родителей, уже успев отсидеть за воровство. С девочки Лины я стащил его в 1954 году (перегородка смежная и я услышал крики, собираясь на занятие в техникум). Он покорно сносил мои удары, даже не защищаясь. Мать его Зинаида Августовна благодарила меня, приходил и Эдик, и благодарил за подаренную жизнь. Дальнейшая судьба их сложилась плачевно. Далее, жил его двоюродный брат Виталик Р. Отец его был известен тем, что изобрёл знаменитую пасту ГОИ [ окись хрома – используется для полировки металлических изделий. – А. Г. ], но слава досталась другим… Дальше по коридору жили Кучинские, тоже история… Напротив жил Костя-карусельщик [ оператор карусельного токарного станка – А. Г. ]. Токарь он был такой, что директор завода (турбинных лопаток) здоровался с ним за руку, и каждый день посылал машину отвезти Костю домой. Сестра Кости Лида водила гостей без разбору, и когда всё-таки вышла замуж за курсанта (училище Дзержинского напротив за окном), родила ему черного ребёнка. Уехала в деревню… И так можно рассказывать о всех жильцах квартиры, двери которой не закрывались ни днём, ни ночью.

Майор полковой разведки Дмитрий Фокич привёз свою переводчицу (Нору Карловну) и беспрекословно подчинялся своей бывшей подчинённой, наводившей строгие порядки… Вадим Чуваев сконструировал первый катер на воздушной подушке, который до сих пор является образцом инженерной мысли. Его потопила из ревности жена его Люся, разрубив днище топором…

Потом был СЗПИ, мытарства с работами, которые по разным причинам приходилось менять. Инженер-конструктор, преподаватель. Последние 15 лет проработал в Военмехе. Сейчас на пенсии…

Несколько слов о Грунтовских… Дядя Владимир, брат мамы, учился в Академии художеств, ушел вольноопределяющимся в Первую мировую, дослужился до штабс-капитана. Получил полного Георгия и золотую саблю из рук Государя-императора. Сохранилось фото: местечко Ольшанницы, после Брусиловского прорыва (1916). В Февральскую прибыл в Питер по ранению и одновременно депутатом от своего 634-го Волынского полка. Во время корниловского мятежа отказался пристать к заговорщикам, и был ими (т. е. своими же товарищами офицерами по полку) убит. Похоронен в Александро-Невской Лавре, но могила не сохранилась. Другой дядя – Александр стал отчасти прообразом Рощина из «Хождения по мукам». [ Он не был помещиком, как Рощин, но его жена действительно оказалась в обозе у Махно, похожая история с денщиком. Их потомки и сейчас живут в Запорожье – А. Г. ] Третий дядя, Павел, - шестнадцатилетним мальчишкой убежал в Красную армию. Ещё двое дядьёв оказались в Белой армии и сгинули без вести. [ Из-за них-то и пытались отца исключить из комсомола и отдать под трибунал, спасло просто чудо. Отец семейства: бабушки и её пяти братьев – Вячеслав Фомич Грунтовский - служил у Суворина в «Новом времени», сначала наборщиком, а потом корректором. До революции Грунтовские жили в Ковенском переулке напротив костёла, второй этаж. Скончалась чета Грунтовских, вероятно от голода в 1919 году. Похоронены на Лютеранском кладбище. Отец Вячеслава – Фома попал в Россию в кандалах, после польского восстания (быть может, в 1848 или 1863 гг.), бежал с этапа и осел в Питере. Об их судьбах см. в Альманахе № 3 – А. Г. ]

 

* * *

Разные случаи. В 1953 году, будучи в лагерях на Днепре под городом Каневым, мы были направлены на правый берег на место страшной битвы, где немцы взяли реванш за Курскую дугу. В поле стояли сотни наших танков с полной боеукладкой и заваренными люками. Мы погрузились на студебеккер и на понтоне переплыли Днепр с баллонами кислорода и ацетилена. В танках от наших танкистов был один прах. Погрузив из трех танков боеприпасы, мы на полигоне стреляли своими штатными, взамен сорокопяток. [ На учениях из экономии стреляли снарядами не 85-мм, а «сорокопятками», используя специальные вкладыши – А. Г. ] Правила были следующие: после щелчка бойка затвора, если снаряд не ушел по каналу, надо было две минуты не вынимать снаряд из казённой части. Осечки были редки, но были – всё-таки девять лет пролежали снаряды в брошенных танках! И вот в моём танке (под номером 313) при очередном выстреле – тишина. Заряжающий мой Черныш выбрасывает самостоятельно, без команды, невзорвавшийся снаряд из ствола нам под ноги, а я выкидываю его в открытый люк башни. В воздухе он взрывается: люк башни улетает вперёд по ходу танка. А если бы на 0,1 секунды раньше…

В Львовской области. [ Отец рассказывал о действиях против бендеровцев скупо, но кое-что запомнилось: потери были большие («кладбище до горизонта»). Пойманного разведчика бендеровцы сажали на кол на перекрёстке дорог, но и наши не спускали, от села, где было оказано сопротивление, после работы «катюш» и бомбардировщиков, оставался чёрный квадрат…– А. Г. ]Дали команду «оправиться», как всегда, сели в кружок, ремни на шею, автоматы на колени. В этот момент над скалой появился бендеровец: «Ну, москали, до побачинья!» - и точно в центр круга упала противотанковая граната. Парень молодой, лет семнадцать, форма довоенная… На склоне почти вертикальном он возник внезапно и так же внезапно исчез, но граната не взорвалась… Мы расползлись, теряя штаны и автоматы, но потом, опомнившись, прочесали гору, нашли замаскированный люк, прошли насквозь на другую сторону горы, но бандеровца не нашли. [ Подземные бункеры с запасами и коммуникации на западной Украине были построены ещё немцами в 1941 – 44 гг. ]

1954 год. После демобилизации. Каток стадиона им. Кирова. В раздевалке меня обокрали, я догнал вора… При выходе из раздевалки меня встречала большая толпа и начался «разговор»: сразу получил нож под левую лопатку. Нырнул вниз, сорвал коньки, и стал отмахиваться ими от нападавших, а потом и охотиться за убегающими… Шел с ножом и не замечал. В аптеке, напротив метро «Нарвские ворота», перевязался. Крови потерял очень много. Нож не дошел до сердца пару миллиметров.

Или вот 1956 год. Отмечали под Ленинградом окончание техникума. Погуляли. Потом кинулись купаться в Неву… все вылезли, а меня понесло переплыть реку (плавал же по Днепру из Кременчуга в Крюков), и переплыл бы, если бы не вспомнил, что надо потом возвращаться. На обратном пути на середине свело холодом ногу, а берег не приближался, а летел мимо меня с огромной скоростью. Но выплыл…

[ Помню, отец рассказывал, как его унесло течением в Черном море, так, что он и гор на горизонте уже не видел, но всё-таки вернулся назад - А. Г. ]

А вот смешное. Прибыв в Нижний Тагил на службу, получил после бани новую форму. Шинель досталась кавалеристская, аж до самых пят. На этот случай на лавке лежали ножницы. Я отмерил одну полу мелом, снял шинель и отрезал. Вторую полу отмечать не стал, а, приложив отрезанный кусок, – отмахнул. Одел, и что же: одна половина стала до колена, а вторая, как касалась пола, так и касается… Пришлось выровнять. Два года так и ходил в куцей шинели.

 

* * *

Про русалку. Крюков, 1953 год. Город Кременчуг на правом берегу Днепра, ниже по течению такой же город, но называется Крюков. Днепр, сделав крюк, уходит направо, на запад. Масса заводов, в том числе вагоноремонтный, находятся на правом высоком берегу Днепра. После принятия плавающего бронетранспортёра, началась эпопея испытания. Я должен был прыгнуть с уступа в реку с 3-х, 4-х, 5-ти и даже 6-ти метров. Ходил вдоль берега, искал удобный обрыв (чтобы под обрывом было глубоко), и уже нашел… Стал подниматься на берег, оглянулся на воду - и остолбенел: из воды, где я только что был, выходила совершенно голая женщина, и с её тела стекали сверкающие струи воды. По совершенно отвесной стене уступа я взлетел наверх, обернулся – русалка пропала. Я спустился опять – искал, не нашел… Наверно, утонула, подумал я. Ночью я прыгал на транспортёре с этого обрыва в свете прожектора в Днепр, и всё помнил о ней – боялся задавить… [ Отец рассказывал, что последним испытанием для транспортёра была задача прыгнуть с борта десантного корабля. Для чего он вместе со своей машиной отправился в Севастополь, где дожидался волнения на море (нужно было прыгать в волну), но две недели был штиль…Тут и подоспела демобилизация. – А. Г. ]

 

* * *

«Степь да степь кругом…» - всю песню пропел во сне до конца, да ещё и послушал со стороны: интересно, и голос откуда-то взялся… Интересно, что именно во сне многое вспоминаю, что наяву совсем забыл. Свою жизнь, как новую интересную книгу читаю, хоть не просыпайся. А насчёт болезней совсем интересно: правильные диагнозы во сне поставил лучше, чем любой профессор. А сколько вещей, давно потерянных, нашел во сне, а потом и наяву. И ещё: когда изредка говоришь по телефону с братом, то именно эти сны и у него бывают.

Вот ещё курьёзы. Сдавал экзамены по математике в СЗПИ, получил билет - и нечего не знаю. Сижу с умным видом, чирикаю чего-то… Все встают, сдают экзамен, получают отметки, уходят домой… а я сижу. Подходит преподавательница, заглядывает через мою руку, видит мои художества, берёт зачётку и ставит «пять». Выхожу в коридор с недоумением, жду ещё час… Через час выходит и лезет целоваться. Оказалось, - бывшая наша детдомовка, узнала сразу, как взял билет… Учился я у неё отлично, не подвёл…

Вообще, курьёзов в жизни, пожалуй, больше, чем серьёзных случаев, но будь моя воля по переделке всего этого, то ничего бы не менял.

А история – сплошной парадокс! Вот Куликовская битва, где на стороне татар сражались и русские отряды, а на стороне русских – татары… Или Смутное время, в двухлетний голод Годунов спас Москву от вымирания, а москвичи предали его детей и призвали Лжедмитрия. Затем убили и его, сожгли, и пепел выстрелили в сторону Польши, чтобы призвать Лжедмитрия второго... А сколько убито было императоров, убито, а потом и канонизировано… А Полтава, где на стороне Карла XII сражались запорожские казаки, незадолго перед тем бравшие вместе с Петром Азов! А нашествие Наполеона… разгромили самую мощную в мире армию, чтобы, набрав пленных, отдать своих дворянских детей им в воспитание. Даже столетие спустя, в детдоме, в селе Словинка Палкинского района Костромской области директором школы был француз…

А уж Вторая Мировая… Так при отступлении из Запорожья одним взрывом Днепрогэса было смыто две армии, находившихся ниже по течению. Двадцатиметровая волна несла повозки, танки, пушки, людей… (Даже в 1960-м году, бросая сеть в плавнях, мы цеплялись за лафеты и стволы орудий. Сейчас плавней нет – всё засыпано и стоит город. Но ведь всё может повториться!) Когда же была возможность взорвать Днепрогэс вторично при наступлении, то этого не дали сделать, предоставив немцам возможность без потерь уйти из города. Парадокс! А взятие Берлина…

А зачем сдали Севастополь, когда немцы уже начали отводить от него войска! А Киев, наоборот, надо было оставить, - там переправа через Днепр не в нашу пользу. У нас на учениях при переправе каждый третий танк утонул, - а во время войны?.. А кладбище танков под Каневым?..

А не парадокс ли, что в этом Каневе фашисты поставили охрану у памятника Шевченко, потому что партизаны пытались его взорвать? [Так как немецкая пропаганда использовала его антирусскую поэзию в своих целях – А. Г.]

А блокада Ленинграда… Не семьсот, - три миллиона семьсот тысяч лежат у нас в могилах…

Но прав Тючев: «Умом Россию не понять… В Россию можно только верить».

 

* * *

Вот военные истории. Две соседки на лавочке: Дунька и Любка. У Дуньки была корова. Пришли немцы. Дунька понесла справку немцам на Любку, что у неё сын комсомолец, корову полицай отвёл к не