От пассивной рецепции к активным объектным отношениям

То, о чем говорилось в последних абзацах предыдущего раздела, приводит нас к неизбежному выводу: в начале жизни мать, человеческий партнер ребенка, оказывается посредником в любом восприятии, в любом действии, ин-сайте, познании. Нам удалось получить доказательства это­го в сфере зрительного восприятия. Поскольку глаза ребен­ка следуют за каждым движением матери, поскольку ему удается выделить и установить знак-гештальт в рамках лица матери, то, следовательно, с помощью матери ребенок выде­ляет в хаосе окружающих его бессмысленных «вещей» не­кую имеющую смысл реальность. Благодаря продолжитель­ному аффективному взаимодействию эта реальность, лицо матери, приобретает все большее значение для ребенка.

Процесс выделения значимой реальности из множества бессмысленных вещей и установления ее в качестве знака-гештальта является частью процесса научения. Так осуще­ствляется переход от состояния, в котором младенец воспринимает мир лишь эмоционально, к более дифференци­рованному состоянию, в котором он уже начинает различать, или, как я предпочитаю говорить, воспринимает мир диак­ритическим способом. Наши фильмы убедительно показы­вают, как грудь матери, ее пальцы дают малышу множество тактильных стимулов; как эти стимулы предоставляют ему возможность научиться восприятию и ориентации; как мла­денец воспринимает поверхностное прикосновение, глубо­кую чувствительность и изменение равновесия, соприкаса­ясь с телом матери и реагируя на ее движения. Едва ли нужно добавлять к этому, что голос матери является для ребенка жизненно важным акустическим стимулом, подготавливаю­щим развитие речи.

Между тем стоит также отметить, что развитие речи, происходящее в первый год жизни, представляет собой сложный процесс, включающий как восприятие, так и раз­рядку энергии. В качестве физиологического феномена овла­дение речью снабжает нас также дополнительной информа­цией о переходе ребенка от состояния пассивности (в котором разрядка напряжения следует принципу удовольствия—не­удовольствия) к состоянию активности, в котором разрядка сама по себе становится источником удовлетворения. С это­го момента активность (в наиболее примитивной форме иг-

ровой деятельности) начинает участвовать в развитии. Изда­ваемые малышом звуки, первоначально помогавшие разряд­ке напряжения, подвергаются постоянному изменению до тех пор, пока лепет не превращается в игру, в которой ре­бенок повторяет и воспроизводит звуки, издаваемые им самим. Первоначально младенец не различает звуки, доно­сящиеся извне и произносимые им самим, но в ходе созре­вания в первые два месяца жизни различные отделы органов восприятия отделяются друг от друга. В определенный мо­мент (хронологически, примерно на третьем месяце жизни) младенец замечает, что он может прислушиваться к звукам, которые он сам издает, и что его собственные звуки отли­чаются от доносящихся извне. На звуки, исходящие от внеш­него мира, младенец повлиять не может, однако он способен развлечь самого себя, издавая собственные интересные зву­ки или прекращая их издавать.

Эта активность кажется мне одним из наиболее ранних видов деятельности, в которых младенец испытывает свое всемогущество. Теперь ребенок уже прислушивается к сво­ей вокализации. Вокализация по-прежнему помогает разряд­ке напряжения и получению удовольствия, однако в его жизни появляется и новое удовольствие: умение самому создавать нечто, что другой отдел воспринимающего аппа­рата может воспринять в качестве стимула. Теперь, начиная с третьего месяца жизни мы можем наблюдать, как ребенок экспериментирует с достигнутым умением, лепеча целые монологи. Вскоре мы увидим, как ребенок ритмично повто­ряет звуки, варьируя их, то переднеязычные, то губные. При этом он внимательно прислушивается к ним, а затем повто­ряет снова и снова, создавая собственное эхо, первое акус­тическое подражание. Через полгода ребенок начнет исполь­зовать этот опыт, подражая звукам, произносимым матерью.

Эта последовательность иллюстрирует также и менее существенную деталь перехода от нарциссического уровня, на котором ребенок воспринимает себя в качестве объекта, к уровню объектных отношений. К концу первого года жизни, когда ребенок повторяет за матерью звуки (и слова), он заменяет аутический объект собственной персоны объектом из внешнего мира, личностью матери.

В то же время эти игры представляют собой субстрат иного аспекта в зарождении и развитии объектных отноше­ний. Повторение звуков — первоначально тех, которые ис­ходят от ребенка, затем произносимых матерью — шаг за

95

шагом, почти незаметно для наблюдателя приведет к появ­лению семантических сигналов. Однако, прежде чем это случится, должны произойти важные динамические транс­формации, чтобы в детской психике образовались совершен­но новые структуры.

Роль аффектов в отношениях

между матерью и ребенком

Мы вынуждены еще раз вернуться к началу и обсудить всеобъемлющую роль матери в возникновении и развитии сознания младенца, ее жизненно важное участие в процес­сах научения. В данном контексте едва ли можно переоце­нить значение чувств матери к своему ребенку. Известно, что эти чувства могут достаточно сильно варьировать, однако эти различия не получили должной оценки, поскольку подавля­ющее большинство женщин становятся нежными, любящими и преданными матерями. Они создают в отношениях матери и ребенка то, что я бы назвал эмоциональным климатом, который во всех отношениях способствует развитию малыша. < Этот климат создается чувствами матери к ребенку. Ее любовь и нежность превращают его в объект неисчерпаемого интереса, благодаря которому мать предлагает своему ребен­ку постоянно обновляющийся, богатый и разнообразный мир жизненно важных впечатлений. Эти впечатления оказывают­ся столь важными для ребенка именно потому, что они впле­тены в материнские аффекты, этими аффектами обогащены и раскрашены; ребенок же в свою очередь аффективно реа­гирует на аффект матери. Для младенчества это крайне важ­но, поскольку в данном возрасте аффекты имеют гораздо боль­шее значение, нежели на более поздних этапах жизни. В течение первых нескольких месяцев в переживаниях младенца преоб­ладают аффективное восприятие и аффекты, практически исключающие все остальные способы восприятия. С психо­логической точки зрения сенсориум, аппарат восприятия и сенсорное различение пока еще недостаточно развиты. Более того, значительная часть этого аппарата даже не достигла зрелости. Следовательно, эмоциональное отношение матери, ее аффекты помогают ориентировать аффекты младенца и привносят качество реальной жизни в его опыт.

Разумеется, все матери разные. Дело осложняется еще и тем, что каждая мать меняется даже по отношению к самой себе, изо дня в день, с часу на час, от ситуации к ситуации.

Индивидуальная личность младенца в циклическом процес­се реагирует на этот меняющийся паттерн, влияя на аффек­ты матери своим поведением и установками. В соответствии с личностью матери для нее будет очень важно, опережает ли ее ребенок в развитии или отстает, «легкий» он или «труд­ный», послушный или шумный.

Эти изменения иллюстрируются появившейся на тре­тьем месяце жизни реакцией улыбки. Однако данный воз­раст является лишь среднестатистическим — самое раннее появление реакции улыбки, запечатленное в нашем фильме, произошло у одного ребенка уже на двадцать шестой день жизни. Но реакция улыбки может возникнуть и значитель­но позднее, только на пятом или шестом месяце жизни. Совершенно очевидно, что подобные различия оказывают огромное влияние на эмоциональный климат отношений матери и ребенка. Реакция улыбки — это лишь один пример, к тому же не самый значительный, среди множества вариа­ций поведения и поведенческих проявлений, которые управ­ляют разнообразными отношениями, складывающимися между матерью и ребенком.

Рассмотрим и другой пример: поведение ребенка при кормлении. В конечном счете реакция улыбки имеет лишь две возможности: она либо есть, либо ее нет. И наоборот, вариации поведения младенца при кормлении практически неисчерпаемы. Встречаются хорошие едоки, которые при­нимают пищу быстро, полностью, с удовольствием и с последним глотком засыпают. Бывают плохие едоки: их приходится бесконечно уговаривать, они не съедают того, что следует; иной ребенок вполне удовлетворяется четырьмя или пятью дневными кормлениями и прекрасно спит ночью, а иные негодники отказываются от ужина, но зато несколько раз за ночь желают поесть и т. д. Очевидно, эти различия в пове­дении ребенка влияют на отношения в диаде. Снисходитель­ная мать будет реагировать иначе, нежели отвергающая или враждебная, спокойная мать отличается от тревожной или испытывающей чувство вины. Столь же очевидно, что про­блемы матери отражаются на поведении ребенка, приводя при определенных обстоятельствах к эскалации конфликта. Пример патологии, к которой могут привести нарушения во взаимоотношениях матери и ребенка, будет дан в разделе о колике в трехмесячном возрасте.

Нам могут возразить, что мать не является единствен­ным человеком в окружении ребенка, не является она и

97

единственным человеком, способным оказать эмоциональ­ное влияние, поскольку эта среда включает отца, братьев и сестер, родственников и прочих людей, которые могут иметь для ребенка аффективное значение. Даже культурные тра­диции и обычаи оказывают на ребенка влияние уже на пер­вом году жизни. Все это самоочевидно, но тем не менее мы порой забываем, что в нашей западной культуре эти влияния сообщаются ребенку через мать или заменяющего ее лица. Именно по этой причине я сосредоточил исследования преимущественно на проблеме отношений матери и ребенка. Более того, в первые месяцы и даже годы жизни отношения матери и ребенка представляют собой психологический фактор, на который легче всего повлиять терапевтическим или профилактическим вмешательством, и поэтому они в первую очередь заслуживают особого внимания и тщатель­ного изучения.

В отношениях матери и ребенка мать представляет окружающую среду, можно даже сказать, что мать является основным представителем внешнего мира. Со стороны ребенка исходные данные заключены в наследственном оснащении младенца, состоящем из предрасположенности и созревания.

            Ни в коем случае нельзя пренебрегать значением развития нервной системы, как эмбриологического, так и эпигенетического, в первые месяцы и годы жизни. Без созревания
нервной системы оказались бы невозможны никакие действия и паттерны поведения. В результате взаимодействия
физиологического созревания и психологического развития
многие функции подвергаются изменению. До определенной
степени эти изменения остаются независимыми от окружающей среды, поскольку последовательность созревания в
значительной мере задается от рождения. Мы не станем
обсуждать здесь этот вопрос, поскольку исследование дан­
ной проблемы не является необходимым для нашей работы.
Для поставленной в настоящий момент задачи существенны следующие факторы: с одной стороны, мать с ее
зрелой и структурированной индивидуальностью; с другой —
ребенок, индивидуальность которого прогрессивно развер­тывается, развивается и утверждается; оба они находятся в
постоянном циклическом взаимодействии друг с другом.
И мать, и ребенок живут не в вакууме, но в социоэкономи-
ческой среде, первыми представителями которой становятся
ближайшие члены семьи, в то время как более отдаленными

факторами этой среды являются этническая группа, культу­ра, техника, национальная принадлежность, исторический период и традиции. Позднее мы вернемся к обсуждению двух действительно важных факторов, которые образуют пару мать-дитя (Benedek 1938, 1949; Mahler, 1952). Подобные рассуждения с очевидностью доказывают, что объектные отношения развиваются от появления предобъекта к наделе­нию матери свойствами либидинозного объекта. Теперь мы рассмотрим последствия установления предобъекта, а в даль­нейших главах более подробно обсудим природу, состав и трансформацию объектных отношений, подготавливающих психологические структуры, которые в конечном счете при­ведут к установлению либидинозного объекта.