Глава XXII. Заключительный этюд

 

Шел сентябрь. Становилось дождливо и сыро. Лето в этот раз выдалось совсем уж холодным, как будто это было и не лето, а осень — ближе к зиме. Поэтому говорить, что становилось дождливо и сыро не совсем корректно и лучше будет сказать, что стало еще сырее и дождливее. Небо над Венгардом было серое и невеселое, таким оно было с тех пор, как казнили магов Воды. Народ в городе неохотно шел на работу, люди не задерживались в тавернах и предпочитали чаще бывать у себя дома. Придворные все шептали о разных интригах между таким-то адъютантом и такой-то дочерью такого-то генерала, который был очень недоволен этим самым адъютантом и любил свою дочь, между тем как адъютант и его возлюбленная горячо любили друг друга. Сплетни были основной пищей двора. Примечательно, что о герцоге здесь никогда не шептались, так как он имел привычку пользоваться услугами шпионов канцлера и жестоко наказывать сплетников. Однако когда герцог был «в отъезде», находчивый двор, поняв, что шпионов среди них нет, а канцлер занят войной, стали шептаться и выяснять между собой разные щекотливые темы, в числе которых был и тот самый переворот, о котором так любили болтать напыщенные адъютанты канцлера. Но герцог был бы совсем уж полным дураком, если бы вскоре об этом не узнал и не принял соответствующие меры. Итак, вечером герцог возвращался в Венгард, молча следуя по главной улице в сопровождении двоих вооруженных ратников.

«Они сумели меня опередить и использовали свиток...» — думал герцог, злобно озираясь по сторонам и вспоминая о событиях в древнем храме. — «Но ничего, ничего, Хозяин будет доволен мной, свиток все еще у меня. Этот идиот Корудор пытается там соорудить какой-то переворот, надо будет вызвать его к себе и разобраться с ним. Проклятье, мне нужно поговорить с Хозяином...».

Герцог распахнул тяжелые двери в тронный зал и прошествовал внутрь. В зале были назойливые придворные: аристократы, богатые торговцы и высокопоставленные офицеры. «Радуйтесь, радуйтесь, господа, пока можете...» — подумал герцог, снисходительно улыбаясь придворным. Он не сказав ни слова, направился по лестнице вверх и исчез в своих личных покоях. Здесь он остановился, как будто желал все взвесить. Он со вздохом присел на стул и стал рассеянно разбирать бумаги, а затем неожиданно откинулся на спинку стула с задумчивым выражением лица. «Канцлер заслал сюда своих проклятых шпионов... проклинаю тот день, когда приблизил его ко двору», — подумал Ансельм. — «В любом случае город полон его доверенных людей, но и мои гвардейцы тоже здесь есть». Он крикнул караульного за дверью, чтобы ему принесли самые свежие документы о военной кампании графа. Спустя некоторое время взбудораженный курьер из канцелярии прибыл с увесистым пакетом разнообразных документов. Герцог принялся разбирать ход кампании: «Ага, значит он заставил князя играть под его дудку», — мысленно рассуждал Ансельм, сверяясь с боевыми картами. — «Сначала Гельдерн, затем Фаринг и Трелис, Сильден не тронул... Очень разумно, очень. Так, а что у нас с этим?» — герцог вопросительно взглянул на самые свежие карты, которые были принесены курьером. «Ага, вот значит как: он хочет попросту разнести все войско вместе с самим князем на части. Если бы Корудор не пытался меня свергнуть, то я наверняка бы сделал его за это наместником всех тех поселений, которые он разрушил», — рассмеялся герцог и спустя минуту опять принял холодное выражение. — «Пора внести коррективы в его планы!»

— Начальника гарнизона ко мне! — окликнул он караульного. Опять же спустя некоторое время прибыл молодой офицер в щегольском праздничном одеянии. Глаза его почти светились от радости и почета, то есть оттого, что его вызвал сам герцог.

— Ваше сиятельство, — сказал молодой офицер, почтительно преклоняя одно колено перед герцогом.

— Встань, юноша, ты нужен герцогству! — сказал Ансельм, ложа руку на плечо офицеру.

— Я помогу всем, чем только смогу, — кивнул юноша и благоговейно посмотрел на герцога.

— Отныне ты, мой друг, назначаешься начальником гвардии и гарнизона одновременно.

— А как же канцлер Корудор, Ваше сиятельство? — спросил молодой офицер, взор которого горел радостью.

— Ты первый кому я сообщаю ужасную новость, — грустно проговорил герцог, оглядываясь на ночной двор крепости. — Канцлер предал нас.

— Как же так, мой господин? — удивленно спросил юноша.

— Граф Корудор был слишком старательным и исполнительным слугой герцогства, что было бы чересчур хорошо, — проговорил Ансельм, прикрывая свои ослепшие глаза рукой. — Он был предателем. Он давно хотел предать все то, что было нажито нами непосильным трудом. И теперь он и его блудное войско движутся в столицу с одной стороны, а с другой стороны сюда смотрят черные дула бомбард предателей-анархистов.

— Ваше сиятельство, я сделаю все, что вам будет угодно! Я защищу столицу от нашествия предателей и клятвопреступников! — пылко сказал молодой офицер.

— Я верю в тебя, мой друг, — с гордостью произнес герцог, делая особое ударение на слове «друг». — Слушай же мою волю!

— Ваш приказ — закон!

Герцог улыбнулся своей кривой улыбкой, отчего юноша запылал душой еще пуще, а в ослепших глазах Ансельма мелькнула какая-то скрытая искра:

— Направь своих доблестных гвардейцев уничтожить все анархистов на батарее у Венгарда, остальные воины пусть займут оборону вокруг дворцовой крепости и канцелярии, а затем ждут моих приказов.

— Слушаюсь, Ваше сиятельство! — горячо закивал молодой человек.

— Ступай, — улыбнулся герцог и, дождавшись, когда новоиспеченный начальник гвардии исчез в дверях, отвернулся к окну, глядя на ночную храмовую площадь. «Войско князя беспрепятственно прибудет под стены столицы, где столкнется с воинами канцлера — они поубивают друг друга, пока я буду наблюдать всю эту кровавую баню», — алчно думал герцог, глядя на далекие огни приближающейся армии канцлера. Вдруг он встал на колени на своем красивом дорогом ковре и без малейшего страха разрезал себе ладонь ритуальным ножом. Герцог, держа окровавленную ладонь на весу впереди себя, шепотом бормотал слова темного заклинания. Неожиданно в его глазах будто бы сверкнула яркая молния, а взгляд заволокло алым дымом. Герцог покорно упал ниц перед этим дымом и начал судорожно говорить:

— Хозяин, все идет по плану, скоро весь этот мир падет в пучину безумия и хаоса, — запинаясь, тихо сказал он.

— Даже если так и случится, то ты, вряд ли доживешь до этого момента, — послышался грубый и неестественный голос в голове у герцога.

— Мой Господин, что вы хотите сказать? — с трепетом спросил старик.

— Твои действия могу вызвать некоторое недовольство у известных тебе субъектов, — вновь послышался странный голос.

— Хозяин, я взял всю ответственность на себя, прошу вас лишь дать мне указ, что делать дальше, — оправдываясь, бормотал Ансельм.

— Хм, что ж тогда Я предложу тебе сделать вот что... — задумчиво проговорил голос в голове. — Как действовать ты сам прекрасно знаешь, но все же Я советую тебе покончить с советом и канцелярией.

— Простите, Хозяин, но что я от этого пол...

— Победу! — усмехнулся голос, перебив герцога. — Возможно, это и поможет тебе выжить, но помни, если ты одержишь поражение, то это будет Нашим общим поражением.

— Господин, а как же некроманты и орки? — спросил Ансельм. — Их помощь?

— Разве ты еще не понял? — с иронией ответил голос. — Это всего лишь пешки, которые обеспечивают другим существам, которые подобны им, различные неприятности. Они вредят себе подобным, приносят жертвы себе подобных в Мою честь, и занимаются прочими не имеющими всякого значения вещами. Они всего лишь жалкие слизни, мухи, которые назойливо крутятся вокруг этого мира, желая что-то доказать себе подобным. Ты же должен понимать, что подобные им не делают никакой пользы подобным мне, когда желают что-либо доказать себе подобным, — голос мерзко усмехнулся. — Они годны лишь в качестве расходного материала — для того, чтобы тешиться над ними, а не вовсе для того чтобы Я кого-то услышал как думают многие.

— Но, Хозяин, если канцлер или князь одержат победу... — пробормотал герцог.

— Это твои проблемы, — сказал загадочный голос. — Ты сказал, что берешь всю ответственность на себя, — добавил голос и грозно прибавил. — Если ты провалишь дело нескольких тысяч лет, то я сотру тебя в порошок раньше, чем Он до тебя доберется! Я надеюсь, ты понимаешь значимость всего дела.

— Хозяин, вы сказали, что я могу не выжить... по некоторым другим причинам. Почему? — робко спросил старец, пропуская последние слова мимо ушей.

— Я не могу этого объяснить... — задумчиво ответил голос, и быстро отрезал. — Это жалкое предчувствие будущего, которое обычно свойственно подобным Мне. Исполняй Мою волю!

— Да, Господин, — кивнул герцог, и голос исчез, как и исчез тот алый дым с молнией. Старец поднялся с ковра и взглянул на свою руку: крови и пореза не было. Он кровожадно улыбнулся и бросил короткий взгляд на ночную площадь, а затем кликнул камердинера:

— Я слышал голоса, господин, вы с кем-то говорили? — робко спросил грузный камердинер, входя в покои герцога.

— Я говорил сам с собой, — коротко откликнулся герцог, бросая презрительный взгляд на камердинера.

— Что прикажете, Ваше сиятельство? — осведомился камердинер, удовлетворенный ответом герцога.

— Вышлите канцлеру Корудору приглашение быть здесь вечером послезавтра, а также приглашение всем придворным и королевским приближенным Венгарда собраться завтра же на закате во дворце.

— Что-нибудь еще?

— Приведите гвардию в боевую готовность и запретите впускать и выпускать из города людей, пропускать разрешено лишь тех, у кого есть от меня личное разрешение, — сказал Ансельм, садясь за свой письменный стол.

— Будет сделано, Ваше сиятельство, — пробормотал камердинер и поспешил ретироваться. Герцог задумчиво посмотрел на песочные часы и слабо усмехнулся, но эта усмешка получилась настолько зловещей и пугающей, что у любого человека при виде нее случился бы болезненный шок, сопровождаемый страхом. Эта усмешка была нечеловеческой, она была другой, из другого мира, где такие усмешки, быть может, принимались за норму. Война подошла к своему заключительному моменту.