июня 1941 г. Третий день войны

 

Никаких сообщений о боевых столкновениях, авианале­тах и бомбардировках в этот день не поступало.

В утренней оперсводке № 04 штаба Северного фронта от 10.00 24 июня читаем: «Пятое. ВВС противника одиночными самолетами и звеньями продолжает вести разведку в направ­лении Ленинград. ВВС округа в готовности для боевых дейст­вий. Авиация ПВО ведет патрулирование г. Ленинград. С 6.00 23 июня до 6.00 24 июня произвела 231 с/вылет. Встреч с само­летами противника не имела» [257].

Вечерняя оперсводка № 05 от 22.00 24 июня почти до­словно повторяет в этом отношении утреннюю: «Седьмое. ВВС фронта боевой готовности. Встреч с авиацией противни­ка не было. Авиация ПВО патрулирует над Ленинград» [258].

Аналогичные сообщения обнаруживаем и в оперативных сводках соединений Северного фронта.

Оперсводка штаба 23-й армии № 04 от 20.00 24 июня: «...п.6 Встреч с воздушным противником не было, потерь нет» [259].

Оперативные сводки №№ 3, 4, 5 штаба 39-й ИАД (по­следняя — от 18.00 25 июня) монотонно дублируют одну и ту же фразу: «Части выполняли задачи ПВО патрулированием в зонах, противник не обнаружен, воздушных боев не было» [260].

Оперативные сводки штаба 10-го мехкорпуса (корпус развертывался в районе Выборга, т.е. в непосредственной близости от границы с Финляндией) с 23 по 28 июня вклю­чительно содержат сообщение о том, что «корпус соприкосно­вения с противником не установил, воздушные налеты на час­ти корпуса со стороны противника не производились» [261].

День 24 июня 1941 года сменился ночью. Утренняя опер­сводка № 06 штаба Северного фронта от 10.00 25 июня кон­статирует: «Первое. Ночь прошла спокойно. Войска Северного фронта частями прикрытия занимают прежние районы...

... 8-я стр. бригада на полуострове Ханко без изменений. Столкновений с противником не было. ВВС противника оди­ночными самолетами продолжает вести разведку в направле­ниях Выборг, Кексгольм...» [262].

Вот и все, что было. Точнее и правильнее говоря — вот и все, что было в июне 1941 года зафиксировано в документах советского командования. По меркам и представлениям мирного времени — в небе над Ленинградом происходило одно чрезвычайное происшествие за другим. В сравнении же с тем, что в первые три дня войны, с 22 по 24 июня включи­тельно, произошло в полосе Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов (Литва, Латвия, Белоруссия, За­падная Украина), Карелия и Ленинградская область могли считаться тихим, сонным курортным городом, да еще и в пе­риод «мертвого сезона».

Достаточно будет напомнить, что в полосе указанных трех фронтон только в первый день войны немецкая авиация произвела порядка 4 тыс. боевых вылетов. За один день. Де­сятки аэродромов, железнодорожных станций, командных пунктов и штабов Красной Армии подверглись 22 июня многократным массированным бомбардировкам. Танковые и моторизованные дивизии вермахта на ряде направлений прошли по 200—250 км, выйдя таким образом в глубокий тыл группировки советских войск западных округов. Неуправляемые остатки бывших армий, корпусов и дивизий начали беспорядочный отход на восток. В полосе Западного и Северо-Западного фронтов ситуация начинала уже приоб­ретать черты небывалой военной катастрофы. И под этим «углом зрения», в масштабе такой катастрофы, по меньшей мере странно начинает смотреться директива Ставки ГК от 24 июня 1941 г, в которой группировка немецких войск «не­установленной численности» и немецкая авиация, якобы «систематически прибывающая на территорию Финлян­дии», объявляются угрозой, «приобретающей решающее значение...».

 

В завершение этой главы стоит упомянуть еще один эпи­зод, в равной степени малозначимый и малодостоверный. Тем не менее, для сведения самых любознательных читате­лей следует рассказать и о нем.

В мемуарной литературе встречаются упоминания о том, что 22—23 июня немецкие самолеты бомбили ВМБ Ханко. Одни авторы пишут, что дело было утром, другие — вечером. Называются даже цифры — 20 самолетов. С другой стороны, в документах штаба Северного фронта никаких упоминаний о бомбардировке Ханко нет:

Оперсводка № 01 штаба С.ф. от 22.00 22 июня «Полуост­ров Ханко части боевой готовности. Семьи военнослужащих эвакуируются 22 июня 18.00 теплоходом «Иосиф Сталин» [251].

Оперсводка № 06 штаба С.ф. от 10.00 25 июня «8-я стр. бригада на полуострове Ханко без изменений. Столкновений с противником не было...» [262].

Первое упоминание о боевых действиях на Ханко появ­ляются только в оперсводке штаба С.ф. № 08 от 7.00 26 июня, но и там речь идет лишь об обстреле наземной артиллерией: «8-я стр. бригада — в ночь на 26 июня противник открыл ред­кий артиллерийский и минометный огонь по всему полуострову. Наша авиация и артиллерия ведут огонь по скоплениям про­тивника. Личный состав базы усиливает противотанковые и противопехотные препятствия» [283].

Нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов в своих мемуарах также пишет лишь о «полетах над Ханко» («на совещании в кабинете И. В. Сталина вечером 24 июня я докладывал о поле­тах финских и немецких самолетов над Ханко, о бомбардировке наших кораблей в Полярном...»), но не о бомбовых ударах по военно-морской базе, которая именно флоту и подчинялась, соответственно, Н.Г.Кузнецов должен был бы узнать о бом­бардировке Ханко прежде всех.

Свидетельство живого очевидца событий звучит так: «...В первый же день войны над полуостровом появились немец­кие бомбардировщики. Я видел только одно звено из трех само­летов и предполагаю, что бомбы сбрасывались без определенной заранее намеченной цели. Были ли еще самолеты не знаю, но на­лет продолжался утром только несколько минут и в течение дня не повторялся. Сбросили бомбы, как говорят, куда попало. На самом деле, никуда не попало. Весь гарнизон был в надежных укрытиях... Еще одну бесплодную бомбардировку немцы повто­рили на следующий день...» [189].

По мнению автора этой книги, наиболее вероятным объ­яснением событий утра 22 июня на Ханко будет бомбарди­ровка базы одним звеном (три самолета) из состава ВВС КБФ. Именно в это время (ранним утром 22 июня) авиация Балтфлота бомбила финские корабли и укрепления на Аландских островах (а это очень близко от Ханко).

В бесконечном лабиринте прибрежных шхер командир одного звена ошибся в выборе цели и неприцельно сбросил бомбы не на тот полуостров.

Вариант с появлением немецких бомбардировщиков над Ханко представляется крайне сомнительным по самой про­стой причине — зачем? Эта база (т.е. плацдарм для высадки советских войск) была проблемой для финнов, но никак не для немцев. ВМБ Ханко ничем немцам не мешала. Абсолют­но. Прорываться в Финский залив немецкий флот и не планировал, а занимался прямо противоположным делом — ми­нировал вход в залив. Утром 22 июня в люфтваффе не было «лишних» самолетов, лишних экипажей и лишних бомб. Рисковать самолетами и летчиками (от аэродромов в Вос­точной Пруссии до Ханко порядка 600—700 км «в один ко­нец», следовательно, прикрыть бомбардировщики истреби­телями не удастся) из одной только «солидарности» с буду­щим союзником (Финляндией) немцы едва ли стали. На протяжении всей войны ни один немецкий самолет и ни один немецкий корабль даже не приблизился к Ханко. В лю­бом случае, вопрос этот требует еще дальнейшего изучения.

 

Глава 3.6 ЩИТ И МЕЧ

 

Ранним утром 25 июня 1941 года боевые самолеты ВВС Северного фронта и Краснознаменного Балтфлота пересек­ли границу Финляндии. Прежде чем перейти к изложению хода этой операции, поставленных задач и достигнутых ре­зультатов, следует возможно точнее ознакомиться с соста­вом и дислокацией сил сторон (см. карту №11).

Бомбардировочные силы авиации Ленинградского окру­га (Северного фронта) были относительно малочисленны (малочисленны в сравнении с огромной численностью истребительной авиации, оборонявшей воздушные подступы к «второй столице» СССР).

В непосредственной близости от Ленинграда базирова­лась 41-я БАД (штаб в г. Гатчина), в составе которой было четыре бомбардировочных авиаполка. 22 июня 1941 г. коман­дир дивизии полковник Новиков отдал боевой приказ № 1, в соответствии с которым полки дивизии были рассредоточе­ны на оперативных аэродромах: 10-й БАП —аэродром Городец, 201-й БАП — аэродром Сумск, 202-й БАП — аэродром Керстово, 205-й БАП — аэродром Крестцы [265]. 10-й бом­бардировочный был «старым» кадровым авиаполком, при­нимавшим участие еще в «зимней войне» и награжденным за совершенные на той войне «подвиги» орденом Боевого Красного Знамени. 201-й, 202-й и 205-й полки были относи­тельно «молодыми» — их формирование началось в конце 1940 года. Впрочем, не надо думать, что «молодые» полки были укомплектованы одними только выпускниками лет­ных училищ — командный состав, как правило, был состав­лен из летчиков, имеющих большой боевой опыт. Так, в 202-м БАП «командир полка полковник Н. Ф. Ефимов был на­гражден орденом Ленина и орденом Красного Знамени, штур­ман полка майор Г. И. Габуния был награжден двумя орденами Красного Знамени. Правительственные награды имели также командиры эскадрилий, их заместители и штурманы... Все они имели значительный служебный и боевой опыт, полученный в небе Испании, в боях на озере Хасан, реке Халхин-Гол, в войне с белофиннами и во время освободительного похода в западную Украину и западную Белоруссию...» [266].

Характерной особенностью «двухсотых» полков было то, что при полной укомплектованности летным составом они имели относительно небольшое число боевых самолетов. Судя по мемуарам бывшего командующего ВВС Северного фронта А.А. Новикова, на вооружении 41-й БАД было 114 самолетов [244]. Скорее всего, маршал авиации назвал об­щее число самолетов, включая временно неисправные. В до­кументах фонда 41-й БАД указана точная численность боеготовых самолетов в полках дивизии по состоянию на 27 ию­ня 1941 г. [267]. Более ранних сведений (на 22 или 25 июня) нет. Тем не менее, суммируя количество оставшихся на 27 июня 1941 г. самолетов с числом боевых потерь, мы получа­ем следующие минимальные (именно «минимальные», так как кроме боевых потерь могли быть и технические неис­правности и аварии) цифры:

2-я авиадивизия базировалась значительно южнее Ленин­града (штаб в г. Старая Русса). В составе дивизии было три бомбардировочных (2-й, 44-й и 58-й БАП) и один штурмо­вой (65 ШАП) авиаполк. Наличие штурмового полка переве­ло эту дивизию в разряд «смешанных», и в большинстве до­кументов она именуется 2-я САД. Фактически же никаких упоминаний об участии 65-го ШАП, вооруженного легкими истребителями-бипланами И-15 бис, в авиаударе по Фин­ляндии не обнаруживается, и в реальности 2-я САД действо­вала как бомбардировочное соединение. Эта дивизия, старая кадровая дивизия советских ВВС, была и в количественном, и в качественном отношении укомплектована лучше, чем 41-й БАД. На вооружение двух ее полков (2-го и 58-го) уже поступили новейшие на тот момент пикирующие бомбарди­ровщики Ар-2 и Пе-2.

По состоянию на 23 июня 1941 г. дивизия базировалась: штаб 58-го БАП на аэродроме Ст. Русса, 44-го БАП на аэро­дромах Тулебля и Ивановка, 2-го БАП на аэродроме Крест­цы (все в районе г. Новгород). Количество боеготовых само­летов, указанное на основании документов штабов бомбар­дировочных полков, приведено в таблице: [268].

55-я САД (штаб в г. Петрозаводск) имела в своем составе один бомбардировочный авиаполк (72-й БАП), на вооруже­нии которого числилось 45 бомбардировщиков СБ (из них 40 в исправном состоянии) и 4 новых Пе-2.

Итого — 44 боеготовых самолета (данные на 1 июня 1941 г.) [269].

Таким образом, ВВС Северного фронта могли использо­вать в массированном авиаударе по финским аэродромам порядка 280 исправных бомбардировщиков. Характерной осо­бенностью бомбардировочных частей ВВС Северного фрон­та было значительное превышение числа экипажей (порядка 450) над числом исправных самолетов [269].

Еще раз подчеркнем, что все цифры, характеризующие количество и техническое состояние боевых самолетов, сле­дует рассматривать лишь как ориентировочные, которые с разбросом в 10— 15% различаются даже в документах одной и той же дивизии. И это не удивительно — самолет в военной авиации является расходным материалом, который постоян­но обновляется, ломается, ремонтируется и т.д. Соответст­венно, абсолютно точное количество боеготовых самолетов указать в принципе невозможно.

 

В составе ВВС Краснознаменного Балтфлота (командую­щий — генерал-майор авиации В.В. Ермаченков) было три бомбардировочных полка: 1-й МТАП (минно-торпедный авиаполк), 57-й БАП, 73-й БАП. Первые два входили в со­став 8-й бомбардировочной бригады и базировались на аэро­дромах Беззаботное и Котлы (30—70 км западнее Ленингра­да). Аэродромы морской авиации находились.в непосредст­венной близости от южного (советского) берега Финского залива, а на вооружении 1-го МТАП и трех (из пяти) эскад­рилий 57-го БАП были дальние бомбардировщики ДБ-3/ДБ-Зф, которые с указанных аэродромов могли достичь практически любой точки в южной и центральной Финлян­дии. 73-й БАП (пять эскадрилий, вооруженных бомбарди­ровщиками СБ и Ар-2) базировался на аэродроме Пярну в Эстонии. Всего на вооружении указанных трех авиаполков ВВС КБФ было 174 боеготовых самолета, из них 91— ДБ-3, 66— СБ, 17— Ар-2 [270, 271, 277].

Во всех странах (и Советский Союз не был тут исключе­нием) морская авиация является элитой Вооруженных сил. Причина этого очень простая: «море не прощает». Ни И-16, ни ДБ-3 не могли совершить вынужденную посадку на воду. Да и парашют над северными морями мало чем помогает — в ледяной воде зимней Балтики или Баренцева моря человек долго не живет. Первая же ошибка в пилотировании, потеря ориентировки, некачественная предполетная подготовка са­молета становятся для экипажа морской авиации последней. Вот поэтому слабых летчиков в авиации ВМФ не бывает. А среди всех соединений морской авиации именно ВВС КБФ обладали наибольшим боевым опытом, причем опыт этот был приобретен на том же самом ТВД, на котором предстоя­ло действовать и в июне 1941 г. Порты Финского и Ботниче­ского заливов (Хельсинки, Турку, Вааза, Пори, Котка) неиз­менно присутствовали во всех предвоенных оперативных планах ВВС Балтфлота в качестве первоочередных объектов бомбардировки. Со времени «зимней войны» оставались еще два «первоочередных объекта» — финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнямёйнен» (других крупных надводных кораблей в ВМФ Финляндии просто не было), которые в декабре 1939 г. так и не удалось ни пото­пить, ни повредить.

К новой войне в небе над Балтикой готовились весьма упорно. Вот что об этом пишет в своих мемуарах бывший штурман 1-го МТАП, генерал-лейтенант П.И. Хохлов: «...Предшествующая учеба и боевые действия («зимняя вой­на». — М.С.) дали свои результаты. Экипажи умели летать днем в строю подразделений, а две эскадрильи могли совершать полеты и ночью, в простых метеоусловиях... В полку появились снайперские экипажи по бомбометанию и минным постанов­кам. Много проводилось полетов с использованием средств ра­дионавигации. Самолеты ДБ-3 уже тогда были оборудованы радиополукомпасами РПК-2, которые грамотно использова­лись в полетах. Наиболее подготовленные экипажи осваивали полеты в облаках. В среднем каждый экипаж: налетал в 1940 году более 200 часов» (подчеркнуто мной. — М.С.) [134].

200 часов годового налета — показатель весьма достой­ный. Особенно на фоне непрекращающихся в отечествен­ной псевдоисторической литературе жалобных воздыханий по поводу того, что летный состав советской авиации летом 41-го состоял из «желторотых птенцов», недоучившихся кур­сантов с налетом 4 часа в год «по коробочке»...

 

Истребительная авиация Финляндии составляла самую многочисленную часть малочисленных ВВС этой страны. Организационно финские истребители были сведены в пять относительно укомплектованных авиагрупп.

1. LLv -24, командир майор Г. Магнуссон. Это была самая опытная и самая результативная (по итогам «зимней вой­ны») истребительная группа финских ВВС. В составе LLv-24 было четыре эскадрильи (нестандартно большое число), три из которых (25 самолетов) базировались на аэродроме Весивехмаа (в районе г. Лахти), а одна — на аэродроме Селянпя в районе ж/д станции Коувола (в советских документах этот аэродром чаше именуется «Валкеала» — по названию распо­ложенного рядом населенного пункта). Всего на вооруже­нии группы LLv-24 числилось 33 истребителя «Брюстер» американского производства.

2. LLv -26, командир майор Р. Харю-Йенти. Все три эс­кадрильи группы базировались на аэродроме Иоройнен (20 км к югo-востоку от ж/д станции Пиексямяки). На вооружении группы LLv-24 было 26 истребителей «Фиат» G -50 италь­янского производства.

3. LLv -28, командир капитан С.И. Сирин. Три эскадри­льи группы базировались на аэродроме Наараярви (8 км к за­паду от ст. Пиексямяки). На вооружении группы было 27 ис­требителей «Моран» MS -406 французского производства.

4. LLv -32, командир капитан Э. Хейниля. Эта авиагруппа своими мизерными силами должна была прикрывать столи­цу государства и важный железнодорожный узел Рихимяки-Хювинкя. Две эскадрильи авиагруппы LLv-32 базировались на аэродроме Хювинкя (40 км к северу от Хельсинки). Воо­ружены они были устаревшими еще ко времени «зимней войны» истребителями «Фоккер» D -21 голландского произ­водства. Истребители группы, кроме того, были и физически весьма изношенными, т.к. это были «фоккеры», изготовлен­ные по лицензии на заводе в Тампере еще весной—летом 1939 г. и прошедшие через всю войну. В результате из 24 ис­требителей группы LLv-32 в боеготовом состоянии 25 июня 1941 г. находилось только 12.

5. LLv -30, командир капитан Л. Бремер. В составе группы было три эскадрильи, из которых только одна (2-я) была укомплектована самолетами полностью. Две эскадрильи, на вооружении которых было 18 истребителей «Фоккер» D -21 (собранные в Тампере после «зимней войны» и оснащенные более мощным американским мотором PWR-1830), базиро­вались на аэродроме портового города Пори. 1-я эскадрилья группы LLv-30 базировалась на аэродроме Холлола (район г. Лахти). На ее вооружении было 5 истребителей «Харрикейн» английского производства.

Кроме вышеназванных пяти истребительных групп было еще три недоукомплектованные даже до половины штатной численности группы, эскадрильи которых были разбросаны по всей южной Финляндии. 2-я эскадрилья группы LLv-12, на вооружении которой было 3 «Гладиатора» (устаревший еще ко времени «зимней войны» английский истребитель-биплан), базировалась на аэродроме Пуумала (50 км к восто­ку от Миккели). 3-я эскадрилья группы LLv-12, на вооруже­нии которой было 7 «фоккеров», базировалась на аэродроме Миккели.

1-я эскадрилья группы LLv-14 базировалась на аэродроме Утти (район ж/д станции Коувола). На ее вооружении было 6 «Гладиаторов». 3-я эскадрилья группы LLv-14 базировалась на аэродроме Падасйоки (45 км к северу от г. Лахти). На ее вооружении было 6 «фоккеров». 5 истребителей (трофейные советские И-153 ) было в составе 3-й эскадрильи группы LLv-6, базирующейся на аэродроме города Турку [311].

Еще две эскадрильи (1/LLv-12 на аэродроме Йоройнен и 2/LLv-14 на аэродроме Валкеала) числились в резерве, так как в конце июня 1941 г. они перевооружались на условно «новые» американские истребители «Хоук» Р-36.

Всего в истребительных частях финских ВВС было 160 самолетов восьми разных типов, из которых в боеготовом со­стоянии к 25 июня 1941 г. было 148 единиц. Третью часть всех истребителей (52 исправных самолета) составляли изрядно потрепанные ветераны «зимней войны»: голландские «фоккеры» и английские «гладиаторы». Стоит сразу же отметить, что летом 1941 года ни одного немецкого «мессершмитта» на вооружении финских ВВС не было и в помине (первые Bf-109 G-2 в количестве 30 единиц были закуплены Финлянди­ей лишь весной 1943 г.).

Удручающее разнообразие самолетов и авиамоторов бы­ло не единственной проблемой, стоящей перед технически­ми службами финских авиаполков. Ремонт и обслуживание авиационной техники приходилось осуществлять практиче­ски без оригинальных заводских запчастей. Причина этого станет понятной, если вспомнить происхождение самоле­тов-истребителей финских ВВС.

Лучше всего обстояло дело с «фоккерами». Разгром и ок­купация Голландии вермахтом не сразу сказались на ситуа­ции в финских ВВС, так как Финляндия предусмотрительно купила летом 1937 года лицензию на неограниченный вы­пуск «фоккеров» на государственном авиазаводе в Тампе­ре. Однако как для «неограниченного», так и для самого ми­нимального производства самолетов нужны были двигатели. Собственного авиамоторного производства в Финляндии, разумеется, не было. На «фоккеры» финской сборки уста­навливали сначала английские моторы «Бристоль-Мерку­рий», а затем — значительно более мощные американские R-1830 «Твин Уосп». После оккупации Норвегии и появления немецких военных и военно-морских баз в нескольких ки­лометрах от финского порта Петсамо транспортный кори­дор между Финляндией и Атлантикой был практически за­крыт.

Таким образом, возможность получения новых англий­ских или американских моторов, самолетов и запчастей к ним снизилась почти до нуля. Разумеется, на свертывание сотрудничества повлияло и неуклонное германо-финлянд­ское сближение, которое не осталось тайной ни для Лондо­на, ни для Вашингтона. Что же касается получения француз­ской авиатехники, то поставки прекратились одновременно с ликвидацией самой независимой Франции. Правда, в дальнейшем (1941 — 1942 гг.) немцы продали Финляндии (продали за деньги, а вовсе не подарили из чувства союзнической солидарности) трофейные «мораны» (57 самолетов) и американские «хоуки» (44 самолета), захваченные ими входе боев во Франции. Вплоть до весны 1943 г. этот «тоненький ручеек» поставок предельно изношенных, поврежденных в боях самолетов был одним из двух имеющихся источников обновления самолетного парка финских ВВС. Вторым ис­точником были трофейные советские истребители и моторы с них.

Подробный анализ тактико-технических характеристик истребителей финских ВВС выходит далеко за рамки задач данного исследования. Поэтому ограничимся только самым кратким обзором,

Истребитель «Фоккер» D-2I разрабатывался как простой в эксплуатации, надежный и дешевый истребитель для коло­ниальных войск голландской Вест-Индии. Именно стремле­ние к максимальному упрощению и удешевлению конструк­ции предопределило использование неубирающегося шас­си, что для самолетов второй половины 30-х годов было уже явным анахронизмом. По вооружению (4 пулемета винто­вочного калибра) и мощности двигателя (750 л.с.) этот ис­требитель соответствовал ранним модификациям знамени­того советского «ишака» (И-16, тип 10), но при этом был заметно тяжелее (2050 кг против 1716 кг), обладал меньшей, чем у И-16, скоростью и скороподъемностью.

Французский истребитель «моран» MS 406 впервые под­нялся в воздух 8 августа 1935 г. Это был один из первых в ми­ре истребителей «новой волны» («остроносые» скоростные истребители-монопланы с моторами жидкостного охлажде­ния и убирающимся шасси) и самый первый серийный ис­требитель с пушечным вооружением. Первый не смог стать лучшим: главным врожденным пороком этого самолета бы­ло несоответствие мощности двигателя и веса конструкции. Из приведенной ниже таблицы видно, что даже в сравнении с самой тяжелой модификацией «ишака» И-16 тип 28, воору­женный двумя 20-мм пушками «моран», при меньшей на 200 л.с. мощности мотора, был на полтонны тяжелее. В результа­те энерговооруженность «морана» MS-406 оказалась в пол­тора раза меньше, чем у И-16, что и предопределило низкие разгонные и маневренные характеристики.

Чтобы как-то «дотянуть» максимальную скорость само­лета до вожделенной отметки в 500 км/час, на «моране» при­менили небывалый, убирающийся в фюзеляж радиатор охлаждения двигателя. В результате с выпущенным в воздуш­ный поток радиатором «моран» не набирал и 450 км/час, а с убранным — двигатель быстро «закипал». К тому же бензо­бак «морана» не имел протектора, сиденье летчика — бро­неспинки, а гидросистема оказалась весьма капризной. Пер­вые же воздушные боне немецкими «мессершмиттами» убе­дили французское командование в том, что «моран» состарился, так и не успев толком родиться. Весной 1940 г. французские истребительные авиагруппы начали в лихорадочном темпе перевооружать на более совершенные самоле­ты. Всего за три недели, с 10 мая по 5 июня, шесть истреби­тельных групп французской авиации «освободились» от «моранов», пересев на «Девуатин» D-520, «Блох» MB-152 и американский «хоук».

Для финской авиации «моран» (первые самолеты прибы­ли в феврале 1940 г. и успели принять участие в «зимней войне») был драгоценным подарком. Этот истребитель способен был догнать в воздухе советский бомбардировщик СБ, а пушка позволяла использовать истребитель для эффектив­ной штурмовки наземных целей.

И в дальнейшем, во время 2-й советско-финской войны, «моран» использовался как «истребитель-штурмовик», в ча­стности — для борьбы на железнодорожных коммуникациях (20-мм пушка с малой дистанции пробивала стенки котла паровоза). Еще одним «преимуществом» французского вете­рана на финской службе было то, что авиамоторы М -100/М-103/ М-105, установленные на советских бомбардировщиках СБ, Ар-2 и Пе-2, истребителях Як и ЛаГГ, представляли со­бой форсированную лицензионную версию мотора «Испано-Сюиза» 12Y-31, установленного на «моранах». Таким об­разом, среди обломков сбитых советских самолетов финны получили богатый источник запчастей к моторам «моранов»...

Итальянский «Фиат» G-50, американские «хоук» и «брюстер», советский И-16 при всем внешнем несходстве были самолетами одного класса и одного поколения: маневренные истребители конца 30-х годов с мотором воздушного ох­лаждения. Последние модификации И-16, благодаря мощ­ному мотору и рекордно низкому весу (как следствие — уни­кально высокой тяговооруженности), превосходили своих «ровесников» по характеристикам горизонтальной и верти­кальной маневренности, ничуть не уступая при этом и в скорости. Преимуществом «американцев» было аэродина­мическое совершенство (значительно более низкий коэф­фициент аэродинамического сопротивления), благодаря которому они превосходили «ишака» в способности разогнаться на пикировании, а также традиционный для всех са­молетов ВВС США большой запас топлива, соответствен­но — большая (огромная по меркам советских ВВС) даль­ность полета. Стоит отметить и то, что «фиат» и «брюстер», вооруженные крупнокалиберными пулеметами, несомнен­но, превосходили по огневой мощи пулеметные модифика­ции «ишака» (И-16 тип, 18 и тип 24).

В целом же самолеты-истребители финских ВВС по ос­новным ТТХ вполне соответствовали так называемым «уста­ревшим» советским истребителям (И-16 и И-153) начала войны. Разница, причем разница разительная, была в исто­рии их боевого применения. Тысячи «ишаков» и «чаек» были брошены на приграничных аэродромах в первые же дни и недели войны, тогда как «брюстеры», «фиаты» и «мораны» продолжали успешно воевать вплоть до лета 1944 года, а финские летчики, пилотируя эти «музейные экспонаты, продолжали сбивать все, что встречали в воздухе: новые со­ветские Як-9 и Ла-5, американские «ленд-лизовские» «коб­ры» и «киттихоуки»... 29 июля 1944 г. сержант В. Ринкенева, пилотируя «Чайку» И-153, сбил «Аэрокобру» Р-39. Это не «охотничья история», а реальный факт, и подбитый самолет был обнаружен на земле в районе ст. Лоймола [52].

Теперь от обсуждения тактико-технических характери­стик вернемся к более актуальному для данной главы вопро­су о базировании финской истребительной авиации. Расста­вив на географической карте все вышеназванные истреби­тельные группы и эскадрильи, мы обнаруживаем всего лишь семь «аэродромных узлов»:

— район ст. Пиексямяки, аэродромы Наараярви и Йоройнен, всего 53 истребителя;

— район г. Лахти, аэродромы Весивехмаа, Холлола и Падасйоки, всего 36 истребителей;

— район г. Пори, аэродром Пори, всего 18 истребителей;

— район ст. Коувола, аэродромы Валкеала (Селения) и Утти, всего 14 истребителей;

— район г. Хельсинки, аэродром Хювинкя, всего 12 ис­правных истребителей;

— район г. Миккели, аэродромы Миккели и Пуумала, всего 10 истребителей;

— район, г. Турку, аэродром Турку, всего 5 истребителей.

Вся истребительная авиация базировалась на 12 аэродро­мах. Если же исключить из этого перечня такие аэродромы, на которых базировалось всего лишь 3—8 самолетов, то оста­нется ровно пять аэродромов: Наараярви (27 самолетов), Йоройнен (26 самолетов), Весивмехмаа (25 самолетов), Пори (18 самолетов) и Хювинкя (12 самолетов). Концентрация авиации на столь малом числе аэродромов, несомненно, соз­давала опасную для финской стороны ситуацию — истреби­тельные группы сами превратились в мишень для уничто­жающего удара с воздуха.

Сравнив количество аэродромов с числом бомбардиро­вочных полков ВВС Северного флота и ВВС КБФ, нетрудно убедиться в том, что советское командование могло выделить для удара по каждому из пяти основных аэродромов финских ВВС два полка бомбардировщиков, прикрыв их при этом тремя полками истребителей...

Достаточно трудно понять логику именно такого распре­деления сил истребительной авиации. Столица государства и два крупнейших (по финским меркам) города (Турку и Тампере) прикрыты непропорционально малыми силами. Самая большая группировка истребителей (две авиагруппы, треть всех боеспособных самолетов) находится в районе ст. Пиексямяки, на расстоянии в 200—250 км от границы, от Хельсинки и Тампере. Складывается впечатление, что финское руководство, не исключая возможность нанесения Со­ветским Союзом внезапного массированного удара, оттяну­ло основные силы истребительной авиации вглубь страны.

Такое решение становится понятным, если опять же об­ратиться к географической карте. Столица Финляндии, важ­нейшие порты, железнодорожные магистрали и узловые станции находятся на берегу Финского залива или в непо­средственной близости от него. С точки зрения построения системы ПВО это обстоятельство создает огромную пробле­му. Дело в том, что в отсутствие радиолокаторов (а летом 1941 г. радиолокаторов в ПВО Финляндии не было) вся сис­тема оповещения о воздушном нападении держалась на использовании многих сотен постов визуального наблюдения (дополненных на важнейших направлениях шумопеленгаторными установками). Так, например, в составе ПВО Ле­нинграда было 263 наблюдательных поста ВНОС («воздуш­ное наблюдение, оповещение, связь») и 23 отдельных поста наведения истребительной авиации (и это в дополнение к восьми радиолокационным станциям!).

В системе ПВО Москвы было семь РЛС и 610 постов ВНОС. Разместить в водах Финского залива сопоставимое количество постов ВНОС не представлялось возможным, соответственно вражеский самолет мог появиться над аэро­дромом в пригородах Хельсинки или Турку раньше, чем про­звучит сирена воздушной тревоги.

В любом случае, фактически существовавшая 25 июня 1941 г. дислокация сил финских ВВС абсолютно несовмести­ма с версией о том, что финская армия уже в июне 41-го была развернута для вторжения в советскую «Карело-Финляндию». Авиация, как мы видим, оказалась за многие сотни ки­лометров от района будущего наступления наземных сил финской армии (оно началось 10 июля в Приладожской Карелии, в полосе Йоэнсу — Иломантси). Так к наступлению не готовятся. Накануне 22 июня 1941 г. немцы развернули свои истребительные группы на расстоянии всего в несколь­ко десятков километров от советской границы, после начала вторжения истребительные группы «прижимались» букваль­но вплотную к переднему краю. Нередко истребители люф­тваффе садились на аэродромах (бывших советских), кото­рые находились в нескольких километрах от прикрываемых мостов и переправ.

Совершенно аналогичной тактики придерживалось и ко­мандование финских ВВС. В подписанной 15 декабря 1941 г. «Справке по учету боев Отечественной войны на фронте 23-й армии» читаем: «Надо отметить, что авиация противника имела свои аэродромы значительно ближе к полю боя, чем наша авиация, и появлялась над целью значительно быстрее, чем при­бывали наши истребители» [313]. И если бы финское коман­дование уже в середине июня приняло решение о переходе в наступление, то истребительные группы оказались бы зна­чительно восточнее тех аэродромов, на которых их застал (точнее говоря, должен был застать) удар советской авиации.

 

Все вышеизложенное ни в коей мере не говорит о том, что уничтожение финской авиации на аэродромах базирования могло бы стать простой и «беспроигрышной» операцией. Финская авиация, конечно, уступала в численности бомбар­дировочным силам ВВС Северного фронта и Балтийского флота (примерно в пропорции 3 к 1), но эта простая арифме­тика отнюдь не гарантирует успех. Сама задача уничтожения (или, по меньшей мере, значительного ослабления) авиации противника в ходе нескольких первых ударов по аэродромам чрезвычайно сложна. Вопрос этот заслуживает отдельного обсуждения, ибо за долгие годы в советской исторической пропаганде (или «пропагандистской истории» — кому как больше нравится) сложилась легенда о суперэффективно­сти, якобы неотъемлемо присущей этому тактическому приему. Во всей советской «мифологии войны» не было, по­жалуй, мифа более укорененного и укоренившегося, нежели миф о «внезапном сокрушительном ударе по аэродромам». Прежде чем обрушить на читателя очередной утомительный поток цифр и фактов, приведем два, достаточно характерных, фрагмента из литературных (можно даже сказать — фантастических) произведений: «...Из сумерек неба выскольз­нули три самолета, пересекли на бреющем полете границу лет­ного поля и устремились к длинным шеренгам стоявших истре­бителей. Через секунду они уже были над ними, и из их брюха хлынул ливень двухкилограммовых осколочных бомб. Раскален­ные осколки врезались,в крылья и фюзеляжи, пробивали бензо­баки... Потоки горящего бензина заливали один истребитель за другим. Три «Хейнкеля-111» лениво развернулись и прошлись еще раз над аэродромом, поливая пулеметным огнем пылавшие обломки, в то время как ошеломленные летчики выскакивали из своих постелей. За две минуты дивизия как боевая часть пере­стала существовать... Командир дивизии стоял среди облом­ков и плакал...» [273].

«...Летный состав авиационных частей, подвергшихся ата­ке, проявил упорство. Офицеры бросались к машинам, невзирая на разрывы бомб и пулеметный огонь штурмовиков. Они вытас­кивали самолеты из горящих ангаров. Истребители совершали разбег по изрытому воронками полю навстречу непроглядной стене дымовой завесы и непрерывным блеском разрывов. Мно­гие тут же опрокидывались в воронках, другие подлетали, вскинутые разрывом бомб, и падали грудой горящих обломков... И все-таки некоторым удалось взлететь. С мужеством слепо­го отчаяния и злобы, не соблюдая уже никакого плана, вне строя, они вступали в бой...» [274].

Сравнение содержания (и даже стилистики) этих двух текстов позволяет сразу же уточнить обсуждаемые понятия.

Война — это вооруженное противоборство двух сторон, двух противников, каждый из которых для достижения побе­ды проявляет «упорство», «мужество», порой — «злобу», вы­званную «слепым отчаянием». Именно как один из тактиче­ских приемов ведения войны и должен рассматриваться удар с воздуха по аэродромам базирования вражеской авиации. Если же летчики одной из сторон спят крепким сном невин­ных младенцев и лишь их командир не спит, а горько плачет; если заправленные (!) горючим самолеты безо всякого присмотра и охраны выстроены «длинными шеренгами» на брошенном личным составом аэродроме, то это — не война. Это должно называться как-то по-другому (преступная халат­ность, злостное нарушение Уставов и Наставлений, массо­вое дезертирство, предательство), но никак не «война». Адля того, чтобы уничтожить «длинные шеренги» бесхозных са­молетов, даже три «лениво развернувшихся» бомбардиров­щика — это слишком большая роскошь. Прощ