Город на реке Принца Чарльза

 

1. В аэропорту Бостона

Когда мы с Бобом прилетели в Бостон, местный аэропорт меня ничем не удивил, а наоборот напомнил мне почему-то аэропорт в Самарканде, куда я летал несколько раз с иностранными делегациями, посещавшими наш институт по вопросам использования солнечной энергии. Мне очень сильно хотелось попасть в Бостон, о котором я практически ничего не знал, за исключением того, что здесь уже несколько лет живут старые друзья и знакомые моих родителей, которых я хорошо знал. В аэропорту я хотел поскорее стал искать свои вещи на кругу с багажом пассажиров, где он быстро появился.

Но я просто ошибся - это были вещи не с нашего рейса: меня обманули лица пассажиров. Мне показалось, что это были люди с нашего рейса, а они, как оказалось, были с рейса, прилетевшего из другого города. И меня смутили те стоявшие рядом студенты из той туристической группы, которую мы видели еще в Нью-Йорке. У них был многочисленный груз - палатки, еда и пр. Но меня интересовало не само их путешествие, а их изумительные, точеные спортивные фигуры. Лица у всех у них были очень интеллигентными и красивыми. Шорты позволяли видеть их крепкие, развитые и такие привлекательные ноги.

Все студенты были столь различными, что я не мог оторваться от этого парада молодой мужской красоты. К тому же у всех здорово выпирало в положенном месте, и это "выпирание" молотком стучало по голове. У многих были весьма открытые блузки, открывавшие их красивую по форме грудь, часто покрытую волосами самых различных оттенков. Наличие или отсутствие волос на груди и ногах заставляло удивляться: ведь и то, и другое может быть невероятно красивым и столь стимулирующим…

При ребятах были и девушки почти в таких же одеждах, но на них я смотрел только тогда, когда они отвлекали внимание своих товарищей по туристической группе. Я ловил себя на мысли, что и у нас немало есть таких же замечательных по внешности парней. Но справедливости ради замечу, что американские молодые люди какой-то своей раскованностью, независимостью, умением вести себя и каким-то "не нашим" видом были для меня столь привлекательными и просто интересными. Я даже быстро обрисовал для себя несколько возможных вариантов сексуального общения с несколькими из них. И все они были один лучше другого.

И мне вспомнилось, что в годы, когда я посещал школу или институт, группы общефизической подготовки или занятия борцов, тренировавшихся в том же зале до наших упражнений в группе танцоров на льду (мы свои занятия называли в шутку "половыми"), или бывал в музейных залах с обнаженными мужскими фигурами, я боялся часто признаться самому себе в том, как прекрасна для меня красота мужского тела и особенно фаллоса, как это возбуждает меня и очевидно возбуждало художников и скульпторов, создававших эти изумительные произведения искусства и природы. Ведь во времена моей юности все было запрещено, да и во всем мире тогда царили аналогичный запрет, ханжество и дикие взгляды и законы. Как же изменился мир за какие-то 25-30 лет. Геевская революция, произошедшая почти повсеместно в мире, коснулась и моей страны. По крайней мере, для меня теперь кажется естественным признаваться в преклонении перед красотой юношей, горделиво стоявших и шутивших передо мною сначала в нью-йоркском, а затем в бостонском аэропорту.

Боб просто озверел оттого, что я не мог найти свой багаж и обратился окончательно за помощью к обслуживающему персоналу. Они нашли сразу же мои вещи среди давно снятых с другого круга и невостребованных вещей. После получения вещей Боб решил снять деньги с карты, и тут я хочу рассказать об истории, случившейся с ним еще до нашей встречи в нью-йоркском аэропорту. До этого он посетил своего старого дядю около Вашингтона. Боб жил при этом в гостинице и как-то раскуривал сигарету около входа в нее. Курить сигареты везде и даже на нашем старом Арбате было слабостью Боба.

Около гостиницы к Бобу подошел молодой высокий стройный черный красавец и спросил, как ему найти какое-то место в городе. Боб сразу почувствовал, что это местный абориген, который должен был бы все знать, но пораженный молодостью негра стал ему что-то объяснять. Кончилось все приглашением негра в номер гостиницы, где тот, угрожая ножом, потребовал отдать ему все деньги и виза-карты. Он так запугал Боба, что тот отдал ему практически все. Вскоре Боб очухался, пошел в полицию и сообщил о грабеже и исчезновении финансовых документов. За какие-то три часа, пока в банках был наложен запрет на карты Боба, черный мерзавец сумел снять со счетов несколько сотен долларов.

К счастью, у Боба осталась одна карта, с которой он и снял в бостонском аэропорту деньги, а украденные деньги ему обещали вернуть по страховке. Боб показал мне еще в Нью-Йорке заметку в местной газете о своем "приключении", и я здорово смеялся, поскольку вспомнил сразу же об аналогичных историях, случившихся со мною в Лондоне и Амстердаме. К счастью, они имели место уже около 5 лет тому назад и послужили для меня хорошим уроком.

"Я рад, что мы с тобою два идиота, которые могут поумнеть только после весьма горького опыта", - сказал я Бобу, который после этого понял причину моего "веселья" от его горестного рассказа. Я же, как всегда, еще раз убедился, что мир такой круглый, банальный, занудный и повторяющийся независимо от места твоего пребывания.

После того, как Боб взял деньги от женщины в обменном пункте бостонского аэропорта (все автоматы почему-то не работали), мы еще раз прошли гордо мимо столь понравившихся нам молодых людей в шортах и с красивыми ногами и взяли такси.

2. От аэропорта до морской базы

Как и все водители в автобусах между нью-йоркскими

аэропортами, водитель такси в Бостоне оказался черным и удивительно красивым парнем. Я сразу же растаял, забыв о всех своих уроках и нравоучениях, и стал его расспрашивать о городе, еще когда мы ехали в город по длинному-предлинному тоннелю, похожему на такой же туннель в Нью-Йорке, который я увидел через 10 дней. Затем, после того, как Боб заплатил шоферу немалые деньги, он отчитал меня: хитрый таксист, как и все наши таксисты в Москве по отношению к иностранцам и вновь прибывшим, увеличил для нас маршрут в гостиницу, по крайней мере, вдвое. Но и путь был действительно не близкий, поскольку мы останавливались в гостинице военно-морских сил США, расположенной за проливом от основной части Бостона. Гостиница находилась как раз между территорией морской базы и крупным медицинским центром.

Сразу же в холле гостиницы я увидел несколько морских офицеров, одетых весьма легко. Их летняя одежда, конечно же, включала шорты. Один из офицеров был не совсем молод, но выглядел он явно "по-нашему". Но к сожалению, ни с ним, ни с другими офицерами и моряками, которых мы с Бобом насмотрелись вдоволь (вообще-то приятный процесс "рассмотрения" может быть бесконечным), я даже не познакомился и не переговорил. Однажды, спустившись один в фитнес-центр и бассейн в подвале гостиницы, я заметил в душевой, что один белый и один черный занимаются абсолютно всем (и по-гречески, и по-французски). Я торопился, но вынужден был потратить несколько минут, чтобы понаблюдать за ними. Хотя Боб ждал меня наверху, оторваться от этого столь разнообразного и интересного действа просто не было никаких сил.

Поднявшись к Бобу, я сразу же последовал за ним к автобусу-шаттлу, который ходит от медицинского центра к центру Бостона. Другим путем от гостиницы в город был морской трамвайчик, удивительно быстро довозивший нас к тому центру города, но с другой его стороны. Именно с трамвайчика мы видели несколько раз на морских военных судах многочисленных американских моряков во всей их красе и во всем белом. Воображение рисовало мне различные варианты всяких дел с ними (как в душевой). Но увидел я все эти варианты только затем в фильме, который я смотрел в гей-сауне "Клуб друзей" в Копенганене.

3. Чем же запомнился мне Бостон?

Карта города оказалась похожей на карту Москвы. Вокруг

центральной части имеется кольцевая улица, а отходят от нее многочисленные радиальные улицы. Особенно хорош в центре города парк со старыми раскидистыми деревьями, озерами, удобными дорожками и широкими газонами, где можно сидеть и гулять. По озерам плавают утки и лебеди и ходят трамвайчики для детей, которых везде так много. Рядом с парком - соборы и кладбище. Именно в Бостоне началась освободительная борьба американцев с англичанами за независимость. И хотя сейчас эта местность называется Новая Англия, местные люди гордятся тем, что именно здесь они ее завоевали.

К старым-престарым могилам со стирающимися за давностью лет именами героев на каменных досках приходит много туристов со всей страны и со всего мира. Около морской базы, рядом с которой мы жили, установлены памятники американским морякам, погибшим не только во время двух мировых войн 20 века, но и в корейской войне. Американцы гордятся своей недолгой, но столь важной для них историей.

Питались мы с Бобом в Бостоне в Мак-Дональдсе около парка. Меня там поразил удивительно вкусный и дешевый лобстер (большой краб), его достаточно большое количество в порции и приправа к нему. Интересно было наблюдать, как американцы, в том числе и геи, ведут себя в этом кафе. Как и у нас, многие стараются занять места заранее, и меня это поразило, поскольку у нас я всегда это считал местной невоспитанностью. В кафе бывают старые и молодые, белые, черные и желтые, люди различной сексуальной ориентации. И все удивительно уважительны и как бы безразличны друг к другу.

Совсем недалеко расположена китайская часть города или китай-город (по аналогии с нами). Здесь все действительно китайское, не как у нас, а как в других американских и канадских городах: начиная с жителей, водителей и пешеходов и кончая театрами, кафе и ресторанами, которые открыты естественно для всех. Вспомнил однако, что в геевских китайских клубах Лос-Анжелеса они, как говорил мой друг Мэтью, предпочитают оставаться без геев других национальностей. Вот уж глупость, так глупость! Правда, встретили мы на одной из улиц китайского Бостона одну "нашу девочку", у которого брюки так не вязались с удивительно женской кофтой и многочисленными украшениями-тряпочками и кольцами словно с картин Гогена. И был он так юн, прекрасен и не китаец.

В одном из выбранных нами ресторанов хозяева оказались вьетнамцами. Мы с удовольствие ели необычайно вкусную еду (суп и курицу с гарниром) в этом "китайском" ресторане, а хозяева (муж и жена) с гордостью нам рассказывали, что за несколько лет в США они сумели собрать достаточно денег, чтобы навестить теперь своих родных в далеком Вьетнаме, где все так прекрасно. Хотелось их спросить, почему все же они предпочитают жить здесь в Америке?

Поразило меня и достаточное число людей (в основном, старых как у нас), собирающих бутылки, в том числе, из урн. Но здесь собирают и принимают как стеклянные, так и пластмассовые бутылки. Из этого печального факта я снова сделал вывод, что все мы живем в одном и порою не очень добром мире.

Как раз у места, где останавливался в городе наш автобус-шаттл, находилась протестантская церковь. В выходной день здесь проходила служба церкви МСС для голубых и розовых, и над оградой у входа висел флаг Радуги - наш символ. Но после многих впечатлений я его даже не заметил. На него указал мне Боб. Я же заметил недалеко, не доходя до этого места на угловой скамейке под деревом удивительно красивого парня, который, спустив штаны, лежал и в открытую дрочил свой огромный член. Мое пристальное внимание заставило его сесть с еще спущенными штанами и закрыть свое сокровище руками. Единственным оправданием такому его поведению была, по-моему, дикая изнуряющая жара и убийственно высокая влажность. Но мне это его поведение даже понравилось.

4. У друзей и по городу на амфибии

О местном климате я спросил затем своих старых друзей, с

которыми не виделся ровно 25 лет. Они сказали, что летом погода здесь часто бывает такой. Но чтобы встретиться с ними, мне пришлось позвонить Коле. Сделали мы это с Бобом с городского телефона-автомата, а как им пользоваться, мне объяснила молодая женщина с Украины, которая до меня звонила домой с того автомата и говорила, конечно же, по-русски. Она рассказала мне быстро всю свою историю и о необходимости вскоре возвращаться домой - контракт ее кончается. Как же это здорово встречать земляков в далеких краях!

Что же касается моих друзей, с которыми я увиделся вечером, то об их истории в США и успехах, мне распространяться не хочется - они получили то, чего им хотелось. Но каких же усилий это от них потребовало!

Коля мне сказал: "Мама получила здесь все, о чем мы мечтали у себя в Союзе при построении коммунизма". На деле это оказался дом для престарелых, где он ее поселил. Дом оказался как раз на тех центральных улицах города с бульваром посередине, по которым мы с Бобом гуляли до этого днем. Условия в доме для престарелых действительно весьма приемлемые: у нее двухкомнатная квартира, и приходят иногда помощница. Получает мама 600 долларов, из них более половины платит за жилье и еду.

"Представляешь, Вовочка, я еще умудряюсь посылать по 20-30 долларов своим друзьям в Москву ежемесячно", - сказала она мне.

"Коля теперь профессор математики в местном университете, но сколько это ему стоило, и как все другие эмигранты не советовали ему мучаться в достижении цели и отговаривали его от этого. Но он стал-таки настоящим американцем!" - закончила она.

Коля привез меня к матери и оставил вначале с нею одного. После нашего разговора с мамой, он появился сам, теперь со своей юной женой. Оказалось, что она ранее в Москве серьезно занималась, как и я, танцами на льду. У нас сразу оказалась масса общих знакомых. Но здесь кататься на коньках она только собирается: забот и дел полно, и такой беззаботной жизни, как мы ранее имели в России, никто в мире теперь не имеет, включая и нас самих.

Коля с женой успели показать мне в тот единственный вечер с ними самую старинную итальянскую часть Бостона, где так много шума, огней, кафе и увеселительных заведений. Удивительно, что как раз рядом с ними установлен памятник холокосту - несколько располагающихся в линию стеклянных прямоугольных высоких стелл, на стенах которых указаны номера узников, погибших в фашистских лагерях и камерах во время Второй Мировой войны. Коля с женой сообщили, что по их подсчетам до 6 миллионов здесь не хватает около полумиллиона. Мне же показалось странным, что сейчас о миллионах погибших должны думать те, кто веселиться кругом и кому здесь совсем не до этого. Возможно, что это чувство возникло у меня потому, что оказались мы здесь в поздний час, когда работа всех окружающих заведений была в самом разгаре. Тем не менее, именно здесь я почему-то вспомнил о тех многих геях, которые так же, как и евреи, закончили жизнь в тех же фашистских застенках.

На другой день мы с Бобом снова осматривали город. И хотя все началось с посещения библиотеки им. Д.Ф.Кеннеди, я начну с нашей официальной экскурсии по городу. Многие в Бостоне катаются на роликовых коньках или просто бегают. И наблюдали мы это с реки. Как же мы туда попали?

Центральная часть города, называемая, как и везде в США, даун-тауном, весьма привлекательна со стороны. Но внутри она еще лучше и уютнее. Все небоскребы соединены внизу друг с другом бесконечным, огромным магазином с многочисленными переходами, чем-то отдаленно напоминающем наш ГУМ, но увеличенный в несколько раз. Здесь-то мы купили билеты на экскурсию - a tour of the city Boston. Экскурсии начинаются недалеко от входа в этот супермагазин и проводятся в бывших военных автомобилях-амфибиях, вмещающих до 50 экскурсантов. Водитель является одновременно и экскурсоводом.

У нас им оказался племянник известного французского исследователя морских и океанских глубин Жака Кусто. Наш экскурсовод оказался очень похожим на дядю, только очень молодым, симпатичнейшим и говорящим в совершенстве по-английски.

В городе очень любят эти открытые автомобили-амфибии с туристами и всегда их встречают криками "Дак-дак". После показа нам центра города, с которым мы уже заранее с Бобом познакомились благодаря пешеходным прогулкам, наш изумительный и остроумный экскурсовод подвез нас к Университету международных отношений, около которого наша стоянка несколько задержалась из-за небольшой поломки двигателя. Наш экскурсовод вызвал по мобильнику помощь, а мы стали знакомиться с Университетом, на первом этаже которого располагалось кафе и туалет.

Перед Университетом стоял памятник. Это был жуткий кусок берлинской стены с надписями на нем, привезенный из столицы Германии. Я спросил нашего Кусто:

"Неужели здесь не нашлось ничего более симпатичного и важного для памятника?"

Я получил следующий ответ: "Это так важно, чтобы в мире никогда больше не было таких стен!"

Дожидаясь помощи, мы с Кусто разговорились и сразу определили нашу одинаковую ориентацию, а также нашли кучу общих тем и вопросов для обсуждения, которое и состоялось за весьма короткое время. Боб затем ревностно спрашивал меня, о чем это я собственно мог говорить с совершенно незнакомым человеком. А человек этот после починки амфибии и сбора всех разбредшихся экскурсантов повез нас к рядом расположенной реке, носящей имя Принца Чарльза. "Совсем не того идиота, что живет сейчас в Англии", - так обычно люди в Бостоне комментировали название их реки.

Машина наша как-то незаметно и к нашему удивлению съехала по еле различимой дороге в воду и сразу стала весьма маневренной и быстроходной лодкой. Каждому было предложено ею поуправлять. Город вокруг широкой реки, который сразу открылся нам после проезда под старым и новым мостами, был удивительно хорош. На дорожках и на скамейках окружающих парков было много людей, в основном студентов. Очень красивыми выглядели и все здания и, прежде всего, здания университетов и Массачусетского технологического института. С работами его сотрудников я был хорошо знаком еще во времена своей аспирантуры. Ветер создавал на реке большие волны, и одна из них накрыла меня, так как я сидел у самого борта. Вот уж Боб повеселился!

5. Бостон город Президента Ж.Ф.Кеннеди и что с этим связано

Время в Бостоне летело столь быстро. Но утром того же дня у нас произошло одно очень важное для меня лично событие: Боб повез меня в университет и библиотеку имени Президента Джона Кеннеди. Бостон - это его город, где он родился и вырос. Посещение музея стало для меня одним из центральных и содержательных за все время моего последнего путешествия по США.

Добравшись до центра на морском трамвайчике и поприветствовав в пути многочисленных моряков на палубах судов (очевидно, у них проходили какие-то учения), мы нашли станцию метро и после нескольких пересадок на линиях, включающих и обычное метро, и трамваи на путях, которые возвышаются порой высоко над землей, мы доехали до наземной станции. Около стоял автобус-шаттл. Внутри в этот утренний час было еще немного пассажиров. Мы встретили там женщину из Швеции с юным и прекрасным сыном, на которого я все время заглядывался сначала в автобусе, а затем в музее. За какие-то 10-12 минут пути до музея мы узнали друг о друге практически все - почему-то мы с Бобом и она с сыном - блондином-викингом лет семнадцати-восемнадцати сразу друг другу понравились. Но экспонаты и содержание библиотеки-музея Д.Ф.Кеннеди так меня заинтересовали и отвлекли, что о шведах я быстро забыл.

Безжалостно убитый президент Д.Кеннеди стал для меня в жизни очень важным человеком и как государственный муж, и как просто человек, и как очаровательный мужчина. Я тогда еще не разбирался окончательно в своих чувствах, но мне, глядя на него, всегда хотелось иметь такого же друга или, как я это назвал бы сегодня, бой-френда. Когда Джона Ф. Кеннеди убили, я написал 23 ноября 1963 г. стихотворение в память о нем. Вот оно:

Расизм терпеть не умею

И вижу его если где:

Хочу разрубить, как змея,

Несущего всюду смерть.

Расизм, как дрожжи в тесте,

Растет, убивает, скулит:

Жить с расизмом не буду вместе,

С ним, который сжимает-ранит.

Сердце полнится болью,

Душа, разрываясь, горит...

Убили, замазали кровью

Того, кто был, как гранит.

Мира, любви и терпенья

Кеннеди в мире хотел;

Со смертью его нет смиренья,

Не верю, что он не у дел.

Только лишь знанье, что где-то

Есть гражданин-человек,

Борец за свободу и счастье на свете-

И лучше казался наш век.

Он фанатизм ненавидел,

Мира он людям желал.

Отняли у Джона Кеннеди

То, что он людям давал

Жизнь его, людям нужную;

Мозг его, нужный нам,

Желавший народам дружбу,

Видевший мира шар.

Нет, не могу согласиться:

Смерти, убийству не верю его.

Знаю, будут вечно жить и биться

Сердце и дело, что было верно.

Лицо его будет таким же:

Пробор и усталость в глазах...

И негры, евреи будут не ниже-

Останется память в веках.

Грусть с тобой делю, Америка!

Скорбь, печаль во мне сейчас.

Люди мира двадцатого века

Этот гнусный ругают час.

Да, не поддается пониманию,

Не укладывается в голове:

Симпатичнейший Джон Кеннеди,

Не забудут люди о тебе!

Действительно, убийство Джона Кеннеди стало для меня жуткой, непоправимой трагедией, в которую трудно было поверить. Это было, как сейчас принято говорить, проявлением жуткого, неоправданного (да он никогда не бывает оправданным) терроризма. Было очень обидно и горько, что человек, который это, очевидно, совершил (Ли Харви Освальд) был как-то причастен к России: он здесь учился и работал, жил в Москве недалеко от меня в гостинице "Украина" и имел здесь жену и семью. Сейчас я нередко вспоминаю об этом гнусном и предательском убийстве.

Трагедия, случившаяся в США 11 сентября 2001 г., конечно же является проявлением все того же тупого и безжалостного терроризма, который убил президента Д.Кеннеди, организовал взрывы в Москве и других городах России, тараны зданий самолетами в Нью-Йорке и Вашингтоне с гибелью многочисленных и ни в чем не повинных людей. Когда я был в Бостоне и летал туда и обратно в Нью-Йорк самолетами, я и предположить не мог, что этот же маршрут выберут угонщики-террористы всего 2 месяца спустя для осуществления своих дерзких планов разрушения символа Свободного мира в Нью-Йорке - Торгового Центра. Даже во сне это не могло присниться, а было повторением одного из сценариев глупых голливудских фильмов ужасов, часто показываемых и по российсому телевидению. Действительность превзошла даже эти сценарии. И вспомним, что одним из самых значительных проявлений терроризма в 20 веке стало убийство президента Д.Кеннеди.

Когда я ходил по музею его памяти, строки моего такого несовершенного стихотворения сначала смутно, а затем все более явно стали звучать в моей голове, хотя я его никогда не знал наизусть. Музей сделан типично в американском стиле, и поэтому не все в нем мне понравилось. Но он рассказывает о всей жизни, деятельности и взаимоотношениях президента США сначала в семье родителей, затем в годы его учебы и совершенствования, в его собственной семье и в годы его президентства, причем о взаимоотношениях как с близкими людьми, так и со многими людьми и государственными деятелями всего мира, включая нашего Н.С.Хрущева.

Джон Кеннеди был очень мужественным и в то же время весьма интеллигентным и умным человеком, которому в жизни везло и многое удавалось. У него была чудесная семья и прекрасная жена. Видя в телерепортажах, как он уважительно, с любовью и каким-то подобострастием относится к своей Жаклин, я несколько ревновал и завидовал: о таком бой-френде может мечтать каждый гей.

В залах музея показывалось много телевизионных живых материалов о многих событиях времени, которому посвящался каждый соответствующий зал. Это позволило снова увидеть и прожить с незабвенным американским президентом всю его жизнь. А чего стоила песня "Good birthday to you", которую ему спела обворожительная звезда 20 века и любимица всех геев Мэрилин Монро. В музее у меня часто подступали слезы и сдавливало горло.

И уходить просто не хотелось. Но поджимало время, и мы покинули музей. Я уносил с собой не только различные чувства и воспоминания, но и те сувениры о Джоне Кеннеди, которые, узнав о моей любви к нему, Боб купил для меня в музейном магазине. Медаль с изображением Д.Ф.Кеннеди лежит на моем домашнем столе на самом видном месте. Затем уже в конце всего путешествия мы с Бобом посетили выставку личных вещей и одежды Жаклин Кеннеди в нью-йоркском Метрополитен музее. Экспозиция также оказалась очень интересной и содержательной. Но к Жаклин Кеннеди я испытываю совсем другие чувства, чем к ее идеальному супругу…

Владимир Кабаков,
Москва, август 2001 г.

Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10