Что ты считаешь грехом, прежде всего?

Прежде всего - лицемерие.

Что должен сотворить человек, чтобы ты не захотел его видеть, общаться с ним?

Выпить моё последнее пиво... -:) Ну а если серьезно, то, наверно, нет ни одного человека, с которым я бы не смог общаться. Вот, скажем, парень, проходивший в "(Интро)миссии" под именем Алексей, из-за которого меня чуть не лишили почек. Не так давно он был в Праге, набрался наглости и связался со мной. Встретились, очень мило провели время. Но армию не вспомнили ни одним словом... Я люблю прощать. Это сладкое чувство. К тому же, кто ж, как не мы, веками преследуемые пидоры, должны быть терпимыми к недостаткам других...

Люди привыкли разделять себе подобных по многим признакам: национальным, религиозным, по сексуальной ориентации, по музыкальным пристрастиям... Что можно и д о лжно сделать для объединения людей? Да и ст о ит ли?

Стоит-стоит! Ничто так не объединяет, как чувство опасности. А что надо для этого сделать... Да ничего в общем-то. Каждый должен сам увидеть, понять, что он живет в мире, полном опасностей, которые могут поджидать и его. Пока общество будет гомофобным, агрессивным, пока власть имущие от президентов до мелких ментов будут безнаказанно делать из людей дешевое пушечное мясо, корм для рыб... да просто дерьмо, до тех пор будет существовать необходимость взяться за руки, чтоб не пропасть поодиночке. Либо се ля ви, либо се ля вас...

Если ты имел в виду еще и "объединения по интересам", скажем, геев-фанатов "Спартака" (уже слышу шипение киевских фанов) или эсперантистов, то это тоже вещь полезная. Я б сам с удовольствием организовал партию любителей любителей пива, руки вот только (до любителей) не доходят. Когда я только переехал в Прагу, первое, что я сделал - дал объявления в местные гей-журналы: искал гея-адвоката, гея-стоматолога и прочих полезных педиков -:) Я ничего не имею против адвокатов-натуралов, но с геем мне просто комфортнее общаться. Со своим нынешним адвокатом назначаем встречи исключительно в геевском борделе (он живет неподалеку, и ему так удобнее), всегда славно проводим время, сочетая приятное лицезрение мальчуковых прелестей с полезной юриспруденцией.

Я по природе своей - фаталист, ну и не приверженец революций, естественно. А завоевание прав геями, по-твоему, - революция или же результат эволюции?

Это была бархатная революция. Но и катализированная эволюция. Без борьбы за свои права не было бы и прав. Отчасти это касается и России. Я уверен, не будь слышен наш голос в начале девяностых, не было бы и столь быстрой отмены статьи 121.1.

Мир стремительно меняется: ценности, ориентиры... Какими могли бы быть твои Самые Главные Слова только вступающему в жизнь парню и людям, чья молодость пришлась на до-перестроечное время?

Я не стану упрощать жизнь своим (и вашим) читателям. И не только тем, кто только недавно вляпался в жизнь - всем. Отчего бы им не попробовать выудить эти Самые Главные Слова из моих текстов?

Да... Что ж, мне остается только поблагодарить тебя за потраченное время и пожелать тебе всяческих успехов, удачи, любви и радости в жизни, добрых людей рядом! Надеюсь, Украина все же будет двигаться в сторону Европы, а твой муж станет более снисходительным к нашей стране - тогда, надеюсь, наши пути еще пересекутся!

Спасибо и тебе. Искренне желаю вашему журналу всегда быть одним из двигателей в сторону Европы. Вечным двигателем. До побачення в Києвi!

"Один из нас"
№ 7-8 (25) 2001

 

 

Параллели

 

Утро и настроение выдались одинаково паршивыми. Первое - из-за дождя, второе... Даже не знаю, наверно, из-за какой-то чертовщины, снившейся всю ночь. Я уже с полчаса валяюсь в кровати и никак не решусь подняться. Ноги после вечерней тренировки не то что ноют - они вопят, что лучше не вставать вообще. Да уж, Сан Саныч нас со Светкой вчера вымотал капитально. Всё надрывался, что "Россия" на носу, а наши параллельные прыжки больше похожи на перпендикулярные. Хотя нет, насчет перпендикуляров - это я сам придумал. Когда делали вращение, получил от Светки коньком под дых. Хорошо, хоть не лезвием - лежал бы ща в другом месте. Антоха, сосед по комнате, чавкает своим завтраком. Как всегда, яичница. Мне иногда кажется, что ее запах будет меня преследовать и на том свете. Но нет, Антон сегодня донельзя оригинален. Сварил яйца вкрутую. Запах кофе в один голос с Антоном зовут к столу. А ну их обоих! Утренней тренировки сегодня нет, можно и поваляться. Сан Саныч сжалился. Наверно, ему кто-то сказал, что фигуристы тоже люди, и, стало быть, иногда и им надо отдыхать. Так что до шести вечера я принадлежу сам себе. Вот и настроение поднимается. Как мало, оказывается, для этого нужно! Всего лишь вспомнить, что нет утренней тренировки.

- Денис, па-адъём! Кончай массу давить! Разжиреешь - жопу ото льда не оторвешь.

Иди ты! Простой, как сибирский валенок. Футболист хренов! Бей-беги. За свои восемнадцать лет только и научился, как правильно яйца закрывать, когда штрафной бьют. И какой мудрец тебя в юниорскую взял? Ты ж башку свою стриженную об мяч отбил еще будучи дворовой звездой в своем Муроме. Студент первого курса института физической культуры! Я ща прям в постель и пописаю. Когда я тебя встречаю на лекциях, мне почему-то всегда хочется смеяться. Такая вот вся огромная двухметровая горилла. Как три меня! С вечным впечатлением засунутой между ног табуретки. Вся такая в растопырку горилла. Я почти полгода порываюсь пойти посмотреть, как ты в футбол свой играешь, да всё боюсь со смеху надорваться. Ну да ладно, чего я к тебе привязался? Парень ты неплохой, в нашей общаге и похуже видали. Бабник большой - вот это плохо. Из-за этого я вынужден часто бродить со Светкой по Москве до полуночи, пока ты здесь натрахаешься. Но, с другой стороны, ты хорош тем, что каждые выходные домой отчаливаешь. Тогда-то мы со Светкой за ночные шатания и вознаграждаемся. Сегодня пятница. Вот ты говоришь "бай-бай", громко хлопаешь дверью и делаешь меня счастливым аж до понедельника. Бай-бай, Илья Муромец хренов!

Боже, как не хотелось сегодня просыпаться! Денис опять снился всю ночь. Сначала мы с ним оказались в лесу. Он держал меня за руку, мы продирались через какие-то кусты. Он заботливо убирал все ветки на нашем пути. Вышли на залитую солнцем опушку. Он развернул меня к себе и поцеловал... В губы. А потом сказал: "Сережка, я всегда знал, что ты любишь меня. И я тебя тоже люблю. Теперь я буду кататься только с тобой". И действительно, мы оказались с ним на каком-то большом соревновании, по-немецки там говорили. Жаль, не могу вспомнить, как мы катались. И вообще жаль, что это был всего лишь сон. Вот уже полгода, как я первый раз увидел его. Они обкатывали обязательную программу. Он был такой красивый! Весь в белом... Он был ослепителен! Высокий, стройный... Коротко стриженные черные волосы, густые черные брови, карие, почти черные глаза, и... весь в белом... С этого дня я не пропускаю ни одной его тренировки. Моя заканчивается раньше, и я остаюсь смотреть, как он катается. Я уже выучил наизусть и их короткую, и их произвольную. Закрываю глаза и представляю себя на месте Светки. Произвольная у них на "Вальс цветов". И мы кружимся с ним... пока я снова не открываю глаза. Нет, сегодня я обязательно пойду к нему. Я не могу больше! Я должен сказать ему всё! Пусть он не такой, как я, пусть он любит свою Светку... Я хочу, чтобы он знал, что я люблю его...

Ладно, на самом деле пора вставать. Чего доброго, накаркает Илья Муромец, и точно задница вырастет. Иду в душ. Нет, и сегодня не буду включать горячую. Закаляться - так закаляться! Фу-ф, класс! Аж дыхание сбивает. На сегодня хватит. Надо хорошенько уложить волосы, а то вчера Светка чучелом обозвала. А сама-то? Подумать только, за месяц набрать полтора килограмма! Сан Саныч весы хотел выбрасывать. Я спас их, сказав, что последнее время только и делаю, что вальсирую не с цветком, как по замыслу Чайковского и Сан Саныча, а с коровой на льду. Светка обиделась, но на диету сесть обещала. Пока, правда, не чувствуется.

Мы любим друг друга. Хотим пожениться. Через полгодика, когда ей стукнет восемнадцать. Это у нас мода такая давняя - жениться на партнершах. Даже не мода - что-то в виде талисмана. Все великие пары были еще и парами супружескими. Как-то раз, когда мы бесцельно шлялись по Москве и долго говорили на эту тему, мы сошлись на том, почему так получается. Не только потому, что мы почти всегда вместе. Выкладываясь на тренировках, мы настолько вживаемся в создаваемый нами образ, что начинаем верить в любовь. И плюс, конечно, взаимная подстраховка, поддержка. Мы не можем существовать в одиночку, потому что мы - пара. Так парой и живем. И на льду, и вне его. А вообще-то нам рано думать о свадьбе. Мы и жить-то вместе не можем. Вот квалифицируемся на "Европу", появятся деньги, снимем квартиру. Тогда - да. А так... Меня вышвыривают в одиннадцать вечера из ее общаги, как кота помойного. Только в выходные мы наслаждаемся друг другом. Кувыркаемся до вечерней тренировки. Она такое в постели вытворяет, что у меня потом даже на обкатку короткой сил не хватает. Сан Саныч бесится, но запретить трахаться не может.

Ух ты, зеркало показывает то, чего я и не заметил! Стоило только вспомнить выходные, как я возбудился. Щас бы Светку сюда, я б ее прям в душе и сделал. Она бы, как всегда, балдела от моих совершенных, почти мужских линий, а я бы жарил ее, постоянно переворачивая, чтоб не подгорела. А она, чёрт возьми, права: у меня красивое тело. Частенько в нашем общем душе у меня есть возможность сравнивать его с телами других, и всегда выигрываю я. Да и там, внизу... Светке очень нравится. Я не горжусь им, как кабан Антон своим, но он определенно красив. И он своей красотой заслужил то, что я сейчас с ним сделал. Он достал нашими со Светкой будущими детками аж до зеркала. Детки медленно стекают, оставляя мутные следы. Ну и пусть, вытирать не буду. У нас в душе многие дрочат.

От моего дома до его общежития всего десять минут на автобусе, но я решил идти пешком. Мне нужно время. Я хочу попытаться подобрать те слова, которыми я смогу точно выразить всё, что держу в себе полгода. Выбрать такие, чтобы он понял, чтобы не выгнал сразу. Но как подобрать их, эти слова? Да и разве можно перевести это в обрывки звуков, вылетающих из гортани? Любое слово, которое вырвется из меня, не сможет и на сотую, на миллиардную долю выразить это. Но я должен идти. Сколько раз я порывался написать ему о своих чувствах, но... Слова на бумаге гораздо хуже тех, которые вырываются из гортани. Мне нужно видеть его глаза. По этим двум черным точкам на его лице я сразу пойму, что в нем вызовет мое признание. Я даже не хочу ничего слышать в ответ. Нет, хочу, конечно... то, что он сказал мне во сне. Но я знаю, что это нереально, что это был всего лишь мой сон... мои сны. И все-таки я должен сказать ему это именно сегодня. Иначе я просто не смогу больше жить... с этим... в себе. Дождь хлещет в лицо. Холодно. Начинаю дрожать. Но это не из-за дождя. Я уже вижу дверь общежития. Сердце готово выскочить. Ускоряю шаг, чтобы сократить мучения. Хоть бы он никуда не ушел!

Чёрт, полотенце мокрое, башка никак не вытирается. Обвязываюсь полотенцем, продолжая его концами вытирать волосы. В таком виде выхожу в коридор. Натыкаюсь сначала на чей-то велосипед, а потом... сталкиваюсь с Сергеем, одиночником из нашего клуба.

Здравствуй, Денис. Извини... ты так резко вышел из душевой...

Привет! А ты что, ты чё, тоже здесь живешь? Ты ж вроде бы москвич?

- Да... Нет... Я пришел к тебе.

Ну заходи, раз ко мне.

Пока мы идем по коридору, я не могу оторвать взгляд от его тела. Я первый раз вижу его таким. Даже в самых своих дерзких снах я не видел, насколько красиво его тело! Стройное, гибкое, с совершенными отточенными линиями. И красивой родинкой чуть выше сердца...

Чёрт, вода в ушах! И чё этот педик приперся? Если в любви объясняться, то это не ко мне. Это к Сан Санычу. Судя по его растерянному взгляду, и вправду на это похоже. Только слепой бы не заметил, что он пялится на нас со Светкой каждый божий день, когда мы катаемся. Я было сначала подумал, что он в Светку втюрился. Даже ревновать начал. Но потом узнал, что его в клуб притащил Сан Саныч, и понял - педик! Отлегло, ревновать перестал. На меня пусть пялится, лишь бы не на Светку.

- Чай или кофе? Извини, но угостить нечем. Жрать вообще нечего...

Спасибо… я не голодный.

- Так кофе или чай?

Спасибо... не надо. Денис... мне надо с тобой поговорить...

Чертовски интересно, какими словами он это выразит. Я бы на его месте не знал, что сказать. Хотя... я на его месте не пришел бы вообще. Я никогда не буду на его месте! Помочь ему, что ли?

- Я тебя каждый день вижу у борта. Ты что, в Светку влюбился или за техникой смотришь?

- Первое... но... в тебя. Не влюбился... а... я люблю тебя, Денис! Люблю, понимаешь?

- Не-а, не понимаю. Ты не по адресу. Это не ко мне, это к Сан Санычу. Он у нас по этой части.

- Извини, наверно, я вообще не должен был приходить... но я не мог больше. Ты мне снишься почти каждую ночь...

- Сны-то хоть эротические? Слышь, Серый, не забивай себе и мне голову пустяками! Тебе сколько, шестнадцать, по-моему? Так вот, у тебя еще всё впереди. Найди себе девчонку. Больше ничего не требуется, остальное она сделает сама. И ты сразу забудешь о своих гомосексуальных любвях... о своем гомосексуализме.

Извини... я не должен был приходить...

- Да. И пожалуйста, не приходи больше. По крайней мере с этим.

До свидания. Еще раз...

- Бай-бай, - перебиваю его очередное извинение.

Какое там "до свидания"? Не будет у нас никакого свидания! Блин, его рукопожатие! Как барышня. Просто вкладывает руку в мою. Так ласково я только хрен свой сжимаю. Я не завидую ему, что он педик, но завидую, что он одиночник. Год назад Светка вывихнула ногу, и мы пролетели с квалификацией на "Европу". А этот зависит только от самого себя. Сан Саныч выловил его где-то на катке в Москве. Наверно, они трахаются. А этому всё мало. Полтора года назад Сан Саныч был у нас в Самаре, увидел меня и пригласил в Москву. Месяц, пока не устроился в общагу, я жил у него. Вот тогда-то я первый раз и попробовал... Он как бы нечаянно зашел в ванную, когда я плескался, предложил массаж... Если бы я знал, что он... ночевал бы лучше на вокзале. Я разомлел от рук, блуждавших по спине, и не заметил, как он добрался до конца. Я позволил ему отсосать. Все-таки он так много сделал для меня... Только из благодарности. Даже кончить не смог. Светка это делает лучше. Потом, когда он начал нас тренировать, я пару раз осеменил его ротешник. Он был таким суровым на тренировках, но когда опускался передо мной на колени... это был такой чмошник! Я обожал смотреть сверху вниз на его блестящую лысину, ходившую взад-вперед, когда он брал на клык. Я так тащился от одного только взгляда на этого сексуального урода, что даже научился кончать ему на гланды. Не понимаю, какой кайф брать за щеку? А в жопу давать уж подавно... Но в зад я его так и не трахнул, как он ни просил. Ну а потом он нашел Сергея. Светловолосый, симпатичный, среднего роста парень, хрупкий, как девчонка. На педика похож. Вот они и спидарасничались. Сан Саныч не рассказывал, но это и так было видно. Хрен его знает, может, Сан Саныч его ко мне и подослал?

Нет, я не должен был ходить. Что я мог от него услышать, если не это? Одно дело - мечты, сны... другое... Хочется, чтобы он думал, чувствовал так же, как и ты, но так ведь не бывает. Мне ничего сверхъестественного от него не нужно, мне просто нужно, чтобы он выслушал меня. А он... он наверняка думает, что я только и хочу, чтобы он сделал со мной то же... что и с Сан Санычем. Он устроен по-другому и понять меня не сможет никогда. Он и не пытается. Он был прав, наверно, когда почти выставил меня. Но я все равно буду оставаться на их тренировки, ты уж прости, Денис. Это то немногое, что я могу себе позволить. Это та малость, которую ты у меня не отнимешь...

Фак, скорей бы стипендия! Позавчера потратил последние деньги Светке на цветы, и сегодня опять пришлось обедать Антоновыми яйцами. У меня уже холестерин из ушей прет. Нет, это вода от утреннего душа. Даже дневная акробатика в постели ее не вышибла. Пидарёнок ушел, мне расхотелось кофе, и я снова завалился в койку. Теперь вот разбитый весь. Чем больше спишь, тем больше хочется. И вообще, лучше бы утром была тренировка.

Я в раздевалке. Пришел Сергей с катка. За ним - Сан Саныч. Так, весь пидовник в сборе. Здороваемся. Тренер протягивает мне коньки - они в точке были. В пух и прах разносит Сергеевы "тройки". Говорит, что и до двух с половиной не дотягивает. Черт возьми, и чё он корчит передо мной сварливого тренера? Щас ведь закроются в душе и свои пососушки устроят. А интересно все-таки, кто кого? Ладно, устрою им показательные выступления. Маленький стриптиз. Снимаю всё. И трусы тоже. Одеваться не тороплюсь. Сан Саныч отворачивается к Сергею и продолжает его отчитывать. Совсем на меня не смотрит, даже обидно. Зато младший педик вовсе не слушает, какие они, эти тройные. Забавно, но его взгляд только на моем конце. Как удав на мышку уставился. А что ты скажешь на это?

Я прекрасно знаю, что не сделал сегодня ни одного тройного, зачем же говорить об этом весь вечер? Наверно, Денис нарочно так медленно переодевается. Он что, играет со мной? Заметил, что я смотрел ему... туда. Вот он берет его в руку и делает жест... как будто предлагает мне его. Я смотрю Денису в глаза, но он и глазами будто спрашивает: "Хочешь?" Я знаю, Денис делает это специально, он хочет знать, как я на это среагирую. Он издевается...

Я уже хотел сказать вслух: "Ну чё уставился, подойди и приложись", но пидарёнок вскочил, как ужаленный, оттолкнул тренера и выбежал из раздевалки. Да-а... перебор. Сан Саныч растерян. Стоит, ничего не понимая.

- Сан Саныч, а Сан Саныч... а у меня большой, как ты думаешь?

Я верчу им в руке, он даже поднялся немного. Тренер завороженно пожирает его глазами, точно как Сергей минуту назад.

- Ну чё молчишь, правда большой? Хочешь его, а? Пошли в душ, а?

Тот, не сказав ни слова, уходит. Не пойму я вас, педиков, я ж сам предлагаю, а вы? Нет, не пойму. То скулите, клянчите, а то шарахаетесь. Двинулись вы все на хреновой почве!

Светка уже на льду. Целуемся долго, пока не появляется Сан-Саныч. Почему-то хочет сначала произвольную. Ну все, Светик, за случай в раздевалке мы тут до полуночи покатаемся, он мне так просто не простит. Тебя вот жалко, не ты ведь его хреном завлекала. А вот и зритель наш единственный. Маленький, что с тобой, ты никак заплаканный весь? Становится на свое место у борта. Действительно, рожа блестит от слез. Или просто забыл вытереться?

Да, Денис мстил мне за утро. Сейчас он стоит в центре катка, холодный, надменный… и даже не посмотрит в мою сторону. Ну давай, начинай, тискай свою Светку! Подними ее выше, брось дальше. Да так, чтоб упала! Нет, ты этого никогда не сделаешь. Ты смотришь на нее, как на богиню. Господи, как мне хочется хоть на капельку, хоть на минутку быть на ее месте! Она даже не понимает, какое счастье держит в руках. Сейчас, как только пойдет фонограмма, она закроет глаза, потом как бы очнется от его поцелуя, и они поедут сразу на двойной "аксель". Потом еще и еще, и там снова не будет места для меня...

"Аксель" был так себе, но приземлился удачно. Мы снова съезжаемся. В сотый, в тысячный раз. Я уже несколько месяцев не вслушиваюсь в музыку. Мышцы делают это за меня. Они уже запрограммированы на четыре с половиной минуты, а я просто их приложение. Только скелет, который эти мышцы скрепляет - никаких мозгов. Чё-то мне сегодня совсем не в кайф кататься. Интересно, Сергей смотрит? Еще бы, лишний вопрос! Выезжаем из угла. Поддержка. Светка смотрит на меня, я на нее, разворачиваю, сейчас пойдет бросок. По идее, мы должны быть точь-в-точь напротив Сергея. Интересно, смотрит ли он? Перед тем, как бросить Светку, невольно смотрю на Сергея. Бросок. Пока она летит, я понимаю - перекрутил! Останавливаюсь. Она падает на спину. Лежит. Без движения. Наклоняюсь. Дышит. Цветы продолжают вальсировать в ушах.

- Свет, а Свет, ты чего?

Ноль реакции. Сан Саныч бежит к нам.

- Свет, Светик, вставай! Я не знаю, как это у меня получилось. Вставай, слышишь?

Не знаю, слышит ли. Сан Саныч говорит, что поднимать нельзя. Проходит уйма времени, прежде чем появляется врач. Блядь, это всё из-за меня! Приезжает "скорая". Сан Саныч выталкивает меня из машины. Я стою на тротуаре. В коньках.

Все произошло в одно мгновение. Взляд Дениса, задержавшийся на мне, бросок... Пока Света летела, Денис остановился. Он всё понял. Света пыталась в воздухе сгруппироваться, но не смогла. Я невольно закрыл глаза. Слышал только глухой звук. Обычно такие звуки сопровождают мои падения, но этот был сильнее. Потому что Света упала на спину. Испугавшись, что свалюсь в обморок при виде крови, как это уже не раз случалось, я убежал. Сейчас нужно найти Дениса. Как на него орал Сан-Саныч! Наверно, несколько микрорайонов слышало. Неужели это всё произошло только потому, что он бросил на меня тот роковой взгляд? Уж слишком невероятной и нелепой кажется ошибка опытного фигуриста. Такие ошибки бывают в четырнадцать лет, но никак не в восемнадцать. Значит, это всё из-за меня. Надо найти Дениса!

Я увидел его на входе. Он стоял в коньках на асфальте и смотрел вслед уезжавшей "скорой". Я остановился в дверях, не решаясь подойти. Он сам повернулся ко мне.

- Сергей, отнеси коньки в точку... пожалуйста. Хотя... не надо. Они мне уже не нужны...

- Ну что ты, Денис... всё будет хорошо, вот увидишь...

- Ты думаешь?

- Да... конечно.

Пауза. Очень длинная. Денис играет желваками. Я не могу понять, о чем он думает. Потом садится на асфальт и снимает коньки.

- Я сам отнесу. Слушай, купи мне водки, а?

Я опешил. Насколько я знал, Денис ненавидел алкоголь. Я примерно представлял, что творится у него на душе, но это... Я утвердительно кивнул и сказал, что подожду его здесь. Если он вынесет мою сумку.

На кой чёрт я несу точить коньки? Светик больше не сможет кататься, это точно. Она даже в сознание не пришла. Да и Сан-Саныч сказал, что мудаков тренировать не намерен. Наверно, он прав. Странно, с этим элементом у меня никогда в жизни не было проблем... Неужели это всё из-за Сергея? Глупости. Он всегда стоял на этом месте... Глупости! Самое ужасное, что я до завтрашнего дня не буду знать, что с ней. Нет, надо нажраться. Пусть завтра наступит скорее!

Денис забыл мою сумку, и она осталась в раздевалке. Он пригласил меня к себе. При всем моем отвращении к алкоголю, разве я мог отказаться? И дело даже не в том, что я хочу быть с ним. Я не хочу сейчас оставлять его одного. И я пойду с ним куда угодно.

Бля, какой идиот придумал эту водку? Говорят, после этого надо закусывать, но что поделаешь, если яйца кончились, и в комнате нет даже хлеба. Какое сладкое это состояние! Даже словами не передать. Смешно наблюдать, как Сергей пытается залить в себя эту гадость, и как она тут же выливается обратно. А он, черт возьми, неплохой парень! Да, другой бы на моем месте давно бы испугался. Как же, вокруг только педики. А если разобраться, они ничем не хуже того же Антона. Тот пустой и никчемный. Как офсайд. А тут... Тот же Сан-Саныч, например. Ну и что, что я пару раз его вафлил? Если бы не он, катался бы я за свои самарские "Крылышки". Без шансов не то что на "Европу", даже на "Россию". Я надеюсь, что попал в Москву не только из-за того, что я симпотный. Что ни говори, именно Сан-Саныч разглядел во мне перспективного фигуриста. Да и Сергею, похоже, не слишком-то и нужно мое тело... мой... Он смешной, блин! Готов ради меня издеваться над своим желудком. Еще несколько глотков, и я... предложу ему сам.

Денис так быстро опьянел... Голова качается из стороны в сторону. Смешной такой... Смотрит на меня... как-то не так. Боже, и мог ли я утром подумать, что этот день так кончится! Меня подташнивает от водки. Я уже давно хочу подойти к нему... и поцеловать... но я боюсь... Не его вовсе - водку, сидящую во мне.

- Сергей, а почему ты влюбился именно в меня?

- Не знаю... но это произошло в первый день, как только я тебя увидел.

И ты что, хочешь трахаться... хочешь, чтобы я... тебя?

- Нет. Просто я хочу быть с тобой...

- А как же Света? Я не могу так. Я люблю ее. Мы скоро поженимся... если она... конечно...

- Я знаю, Денис... я просто прошу тебя... хоть иногда быть со мной...

Мои последние слова остались без ответа. Голова Дениса с силой ударилась о стол. Денис спал. Мне стало плохо. Водка просилась наружу. Пошатываясь, я пошел к двери... и уперся головой в грудь Антона.

- Ты, пидар, ты чё тут делаешь? Вали отсюда, пока мы тебя всей общагой не продрали, - раздался из-за спины Антона голос Феликса, главного конкурента Дениса за место в сборной. Антон развернулся и ударил меня по лицу. Я упал...

Не помню, как я нашел свой дом. Мама не спала. Увидев кровь на моем лице, она лишь всплеснула руками. Когда поняла, что я пьян, с ней чуть приступ не случился. Она всегда считала меня идеальным сыном. Ей страшно хотелось знать, что произошло, но она не решалась устроить допрос, видя, как мне плохо. И все-таки переборола себя: "Серёжа, сынок, что случилось? Почему ты пьян?"

- Мама, прости меня... я... голубой... я люблю парня... и ему сейчас очень плохо...

Слезы прыснули из глаз. Я рыдал у нее на плече. Она молчала, только гладила мои волосы. Дальше ничего не помню. Наверно, я потерял сознание.

Фак ми, как же я вчера нажрался! Башка трещит, но это не главное. Гораздо важнее то, что мне снилось. Нет, я скоро двинусь с этим пидарёнком! Как вспомню сон, так в дрожь бросает. Никогда такого не было! Я лежу на кровати, передо мной склоняется кабанья рожа Антона. Говорит, всегда знал, что все фигуристы - пидары. Ну а я ему: "Ну и что? Хочешь, трахни меня". Он снимает трусы и ложится ко мне. Гладит меня везде. Он возбужден. Берет мою голову и толкает туда: "Познакомься с моим дружком. Смотри, какой хороший, какой большой!" И с силой запихивает его мне в рот. Давлюсь, потому что он заполняет все пространство. Он так мерзко воняет! Антон прижимает мою голову сильнее, и я лицом чувствую волосню. Он дергает мою голову во все стороны и задыхается от восторга. "Ну что, Пёстрый, куда хочешь, чтобы я спустил, в рот или в жопу?" Мычу в ответ невнятное. Антон резко поворачивает меня на живот, раздвигает половинки, плюет туда, и я чувствую, как огненный кол все глубже продирается в меня. Даже во сне мне больно. Антон приподнимает меня, я уже стою раком. "Потерпи, Пеструшка, я сейчас..." Но мне уже не больно. Наоборот, становится... приятно… Я возбужден и не хочу, чтобы он кончал. "Еще! Еще!" - ору я, и мой крик смешивается с победным криком Антона. Он выходит из меня, разворачивает и опять засовывает в рот. Мне неприятно, но я облизываю... Потом наступает пустота, больше ничего не снится. Странно, несмотря на то, что мне противно вспоминать этот сон, я возбудился... Невольно беру член в руку. Удивительно, но я чувствую, как что-то заднице отзывается на мои движения рукой. Такое впечатление, что у меня в заднице что-то есть... Проверяю… Разумеется, ничего! Но... Не знаю, как чувствует себя оттраханный педик, но мне почему-то кажется, что меня оттрахали. Открытие это возбуждает еще больше, и я сливаю в кулак. Блин, больше пить не буду! Чего только не привидится! На Антоновой кровати кто-то спит. До меня доходит - Сергей. Ну, естественно, это его присутствие навевает такие извращенные сны! Надо разбудить и выставить. Подхожу. Трясу за плечо:

- Сергей, вставай. Иди домой!

- Пёстрый, ты чё, какой я те Сергей? Это я, твой любимый парень.

А этот откуда здесь? Он же должен быть в своем Муроме? И что значит "любимый парень"?

- Чё ты несешь? Какой парень?

- Пестрик, ты чё, забыл, как просил меня засадить тебе еще?

- Ты чё, спятил?

- Не делай из себя дуру!

Антон отодвигает одеяло и показывает свой член.

- Узнаёшь?

Этот елдак я видел во сне! Мама мия, неужели...

- Слушай, я ничего не помню, расскажи, чё было-то?

- Ну чё, ты попросил тебя трахнуть, ну я тебя и сделал. Слышь, отвали, спать хочу! Да и перегаром от тебя несет. Иди, Пестрик, сосни, и всё пройдет.

Да, определенно, что-то случилось! Он никогда, зная, что мне это не нравится, не называл меня по кличке. Ее придумал, вернее, первый раз произнес Феликс. Из зависти. Сан Саныч принес газету, на первой странице которой красовались мы со Светкой. Прямо под фоткой была подпись: "Лучшая юниорская спортивная пара: Светлана Макарова и Денис Пестрецов". Феликс начал склонять наши фамилии и родил в конце концов то, что потом стало кличкой. Как только Сан Саныч начинал злиться на меня, с его уст срывался "Пёстрый". Да и Светка тоже. Особенно в постели, когда я уже не мог, а она все еще хотела... Блин, башка раскалывается! Нащупываю на столе недопитую бутылку и опрокидываю остатки в себя.

Уже светло. Это означает, что наступило утро. Молодец, башка снова работает! Теперь всё по-порядку: на тренировке перекрутил Светку, потом пидарёнок... Сергей, то есть, пришел ко мне, мы пили, я хотел его трахнуть... Та-ак, ниточка обрывается. Потом... этот сон... потом второй... что Антон вернулся... Я боюсь повернуть голову. Вслушиваюсь в дыхание того... Сердце стучит, мешает слушать. Да, это Антон так дышит. Но все равно надеюсь, что это Сергей. Ща досчитаю до десяти и поверну голову. Тьфу ты, чушь! Резко встаю. Да, это жопа Антона. Она уже полгода здесь валяется. В неизменном положении. Так, это значит? Да нет, ерунда! Я и не пью столько, чтобы просить себя трахнуть. Да и не педик я вовсе! Но почему тогда непонятные ощущения в заднице? Такое впечатление, что ее зубной пастой намазали. Мой средний палец возвращается оттуда. Чистый. Всё ерунда! Ставлю кофе. На двоих.

Уже светло. Я просыпаюсь с таким радостным чувством, что даже пугаюсь. Мама... Да, наверно, мне так легко на душе потому, что я ей всё рассказал. Я так люблю ее! Почти бегу к ней в комнату. Пусто. На кухню. Стоит, смотрит в окно.

- Мама! Мамочка! Прости меня!

Она прижимает меня к своей груди. Я рыдаю. Мама, прости...

- Серёжа, сыночек... я люблю тебя, малыш. Ты мой и только мой... Успокойся...

Я всхлипываю, а на мой затылок падают крупные слезы...

- Что-то пахнет кофеём. Козлы! Вы чё, со своим гомиком все яйца мои сожрали?

- Нет, я съел их еще в обед. Да ты переживай, сейчас пойду к Феликсу и чё-нибудь притараню.

- Да ты чё? Он после вчерашнего тебя и в комнату не пустит.

- Так-так-так, расскажи.

- Слышь, не ломай из себя целку! Бляха-муха, полгода жрать из одной тарелки с пидаром! Я тебе ща яйца оторву!

- Слышь, не томи, а? Ты чё, меня не знаешь? Я и вправду ни хрена не помню!

- Если бы я тебя не знал... Ну... если не помнишь... Короче, возвращаюсь, у двери слышу: ты не один. Ну, думаю, тёлку свою делает. Я - к Феликсу. Дай, говорю, у тебя посижу, пока Денис Светку свою прожарит. А он мне: какую Светку, она в больнице? Пидар у него сидит! Ну мы и рванули - только чмошников мне не хватало! Входим, точно - пидар! Дали ему в глаз, забросили тебя в койку. Феликс еще сказал, что руки после тебя надо помыть. Только спать лег, слышу, кудахчешь. Ну, думаю, блядь, Ирина Роднина моя блевотиной задохнется. Хотел тебя на бок перевернуть, а ты мне: трахни! У меня как раз стояк был, ну я и...

- Стоп! Антох, ты понимаешь, что это все по пьяни?

- Дык ясен перец! Только мне вот что-то по пьяни не хочется, чтобы меня пидарасили. И потом, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ты мне его так классно отполировал, что мне еще хочется...

- Забудь! И попробуй только вякни кому! Я за себя не отвечаю!

- Да чё ты? Я-то ничего. Только вот Феликс наверняка уже по всем этажам звонит. Попробуй, докажи, что ты его не трахаться приводил.

- Антох, обещай, что никому...

Стук в дверь. Феликс.

- Привет гомосекам! Ты уж прости, что мы вчера с Антохой тебе весь кайф сломали. Правда, Антох?

Молчит. Спасибо, родной. Я всегда знал, что ты нормальный пацан. Если я сейчас не набью Феликсу морду, он меня уест. А если набью, то раззвонит и по общаге, и по институту, и в клубе... Но он и так это сделает. Значит, надо бить морду. Медленно иду на него. Видимо, у меня на роже всё написано. Феликс отступает и захлопывает дверь.

- Извини, Антох, но о завтраке не может быть и речи.

Я рассказал ей всё. От Сан Саныча до вчерашнего вечера. Она уже не плакала, только курила всё время. Потом взяла мою ладонь в свою и сказала: "Сын, ты уже взрослый парень, поступай, как знаешь". Я обнял ее. Мы долго так сидели.

- Ладно, иди из кухни. Тебе нельзя дышать дымом. И пить, кстати, тоже.

На лице проступил огромный синяк. Никогда не думал, что буду радоваться этому. Обязательно расскажу Сан Санычу, что Феликс меня бил! Нет, я вовсе не ябида. Я хочу помочь Денису! В понедельник Сан Саныч должен будет послать заявку на "Россию". У нашего клуба одно место. Если со Светой будет всё в порядке, то у них будет шанс. Я уничтожу этого Феликса! Он всегда завидовал Денису! И тому, что они первые в клубе, и тому, что у Дениса партнерша лучше. Просто симпатичнее. Не то что его носатая Наташка. Да и он тоже: коротышка с кривыми ногами и толстой задницей. Совсем не похож на фигуриста. Когда они с Наташкой выезжают на лед, судьи пугаются и заранее снимают полбалла. Только бы Света была здорова!

Блин, что все эти разборки в сравнении... Бегу вниз звонить Сан Санычу. Надеюсь, он еще дома. Руки дрожат, и я пару раз ошибаюсь номером. Последний жетон...

- Алло?

- Сан Саныч, здравствуй. Это Денис. Как... как Света?

- Тебе на самом деле интересно, или ты из вежливости?

- Ну что ты?

- Нет, это ты что? Девку чуть калекой не сделал! Идиот! Чтоб на глаза мне не попадался! Уже ходит, но о "России" и не думай, понял?

- Понял. До свидания.

Фу! Как полегчало-то сразу! Черт с ней, с "Россией"! Пусть этот ублюдок едет. Мы со Светиком все равно лучше, и все это знают!

Иду в душ. Антон уже там. Торопится на игру. Сожалею, что едет голодный. Блин, вспомнил, он же мне неделю назад говорил, что у них в субботу игра с Фарерскими островами! Еще хвастался, что камня на камне от них не оставят. И стыдил еще, что я не знаю, где острова эти находятся. И как я мог забыть? Не приводил бы Сергея, и ничего бы не случилось. Мало того, что бедному парню по репе настучали, теперь вот Антон отворачивается. Никого нет, но он все равно пытается держать дистанцию. Ну и пожалуйста, жалко, что ли?

Чёрт, все-таки как-то не по себе! Как ни крути, но и в зад дал, и в рот взял. По пьяни, правда. Даже почудилось, что приятно было... Антон вытирается. У него почти стоит. Ничего себе! Неужели эта штука была в моей утробе? Он же мог запросто разорвать! У меня встает, блин! Отворачиваюсь, желая победы.

Спиной чувствую ветерок. Кто-то вошел.

- Ага, подмываемся? Три, три получше, а то Светка твоя запах говна унюхает. Теперь я понял, почему у вас не получаются параллельные. Тяжело ногу поднимать, когда очко раздолбано, а?

Оборачиваюсь. Феликс со своим соседом... хотел сказать, по палате. И еще с кем-то. Мочить, что ли, пришли? Судя по неожиданно длинной фразе, похоже. Держись, Денис!

- А что тебе долбали, что ты не делаешь всё остальное?

- Стухни, петух! Развели, блядь, педрильник в клубе, так ты еще и здесь хочешь? Слышали, пацаны, этот вафлёр еще и огрызается? И в душе общем моется...

Последние слова возбудили тех двоих. Они направились ко мне, а Феликс продолжал за их спиной:

- Чё притух, хошь, мы тебя по кругу пропустим?

- Ты ж сам сказал "стухни", вот и молчу. Одному слабо было прийти? Тебе ваще какое дело, кто ко мне ходит в гости? Ты вааще ответишь за пидара один на один?

- Зачем? Ща нам Антоха скажет. Ну чё, трахал ты его?

Мне издалека было видно, как Антон, красный весь, побелел. Но я не сомневался, что он не разболтает.

- Ну.

- Ну чё теперь скажешь? Чё, язык проглотил, а?

Я бросился на Феликса, но сразу два кулака осадили меня. Рожи замелькали, потом сменились на разноцветные звездочки. Феликс, по-прежнему прячась за спинами, надрывался:

- Антох, давай и ты врежь ему! Ты же чморишься об него!

- Да идите вы все!

Последнее, что я услышал, была хлопнутая что есть силы дверь...

Уже полчаса катаюсь, тренируя "школу". Сан Саныч, наверно, у Светы. Пытаюсь прыгать "трёшки". Опять не получается. Наконец, слы