Проверка научной обоснованности и мотивированности заключения эксперта-почерковеда

Проверка научной обоснованности и мотивированнос­ти заключения является необходимым элементом дея­тельности следователя и суда, связанной с оценкой за­ключения эксперта. Поэтому рассмотрим обстоятельства, на которые следователю и суду следует обращать внима­ние при оценке научной обоснованности и мотивирован­ности заключения.

1. УПК всех союзных республик (см. ст. 78 УПК РСФСР) предусматривают, что заключение эксперта не может выходить за пределы его специальных знаний.

Проверка заключения эксперта-почерковеда заключа­ется, прежде всего, в установлении, произведено ли ис­следование в пределах предмета данной экспертизы и компетенции эксперта. В практике имеют место наруше­ния компетенции в двух случаях: когда экспертом реша­ются вопросы, не относящиеся вообще к предмету экспер­тизы, и когда решаются вопросы, относящиеся к предмету экспертизы, но не к компетенции данного эксперта.

В первом случае нарушается предмет экспертизы (например, эксперт решает правовые вопросы, присваи­вает себе функции следователя или суда, основывает за­ключение на материалах дела, не относящихся к предме­ту экспертизы и не могущих быть основанием экспертно­го заключения). В практике судебно-почерковедческих экспертиз редко встречаются нарушения такого рода.

Примером дела, по которому эксперт-криминалист решил вопросы, выходящие за пределы предмета почер­коведческой экспертизы, и присвоил себе «функции орга­нов следствия и суда», является дело Шаульского[57].

Во втором случае эксперт решает вопросы, относящие­ся к предмету экспертизы, но выходящие за пределы его специальных знаний, т. е. личной компетенции. Эксперты-криминалисты, работающие в НИИСЭ и НИЛСЭ, как правило, обладают достаточными знаниями для произ­водства криминалистической экспертизы любого вида. Однако при современном уровне развития криминалисти­ческой экспертизы они в основном специализируются в производстве каких-то определенных видов экспертиз. На­пример, если эксперту, специализировавшемуся в области баллистической и трасологической экспертизы, поручить производство экспертизы почерка, он может оказаться недостаточно компетентным для выполнения такого ис­следования.

Транспортная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 1 октября 1955 г. по делу Символокова признала заключения эксперта, производившего трасологическую и почерковедческую экс­пертизы, необоснованными. Коллегия указала, что «хотя исследо­вания их (следов на сейфе и текста записки — Л. А) относится к различным областям знаний, заключение дал один и тот же эксперт Кудрявцев»[58]. В данном случае имелись основания для сомнений в компетенции эксперта, производившего разные виды криминалистиче­ской экспертизы.

2. Научная обоснованность заключения эксперта-по­черковеда во многом зависит от характера и объема исследуемого почеркового материала, содержащегося в документе — вещественном доказательстве, и от коли­чества и качества сравнительных материалов (образцов почерка, подписей).

В экспертизе почерка заранее нельзя определить ко­личественно объем исследуемого материала, достаточный для идентификации личности исполнителя. Разнообраз­ные объекты исследования (тексты, подписи, цифровые записи) содержат и различную по объему информацию об идентифицируемом объекте. В работах по почеркове­дению говорится, в каких редких случаях эксперту зара­нее известно о невозможности проведения идентифика­ции из-за малого объема исследуемого материала. На­пример, невозможно установить, кто исправил цифру «3» на «8». Но это простые случаи, они не характеризуют общего положения. Только в процессе исследования эксперт может решить вопрос о достаточности почерко­ведческого материала для решения задач, поставленных следователем или судом.

Идентификационный характер и задачи подавляюще­го большинства судебно-почерковедческих экспертиз определяют необходимость представления эксперту соот­ветствующего сравнительного материала, позволяющего выявить все необходимые для исследования признаки почерка проверяемых лиц. Известно, что возможности решения вопросов экспертом-почерковедом, как правило, находятся в прямой зависимости от качества и количест­ва образцов, которыми он располагает.

В идентификационных и неидентификационных по­черковедческих исследованиях научная обоснованность и мотивированность заключения эксперта зависит как от исследуемого, так и от сравнительного материала, и по­этому проверке со стороны следователя и суда подле­жит и тот, и другой.

Учитывая значение исследуемого материала и образ­цов для обоснования выводов эксперта, следователь и суд должны уделить их анализу особое внимание.

По делу Черного, осужденного за хищение, эксперт дал заклю­чение, что в числе «45 000» последний ноль дописан Черным. Гене­ральный прокурор опротестовал приговор и в протесте, в частности, указал, что... «столь категорическое утверждение по поводу напи­сания одного лишь знака, не отличающегося к тому же редкими характерными особенностями, неправильно». Пленум Верховного Су­да СССР согласился с доводами, приведенными в протесте[59].

Большое внимание следователем и судом должно уделяться анализу количества и качества образцов. Озна­комление с заключением эксперта позволит им уяснить, какими образцами располагал эксперт. В заключении эксперт указывает количество образцов (листы, коли­чество экземпляров подписей) и характер документов (наименование, дата), в которых содержатся свободные образцы почерка, подписей, цифровых записей. Если та­кого ознакомления недостаточно для выяснения харак­тера использованного экспертом сравнительного материа­ла, следователям и судьям следует обратиться непосред­ственно к образцам, находящимся в материалах дела.

Верховный Суд СССР подчеркивает, что заключение судебно-почерковедческой экспертизы может быть признано научно обоснованным только в том случае, если эксперт располагал достаточным количеством не только экспериментальных, но и свободных образцов почерка и подписей.

Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верхов­ного Суда СССР от 29 ноября 1950 г. по делу Гольдмагера и Ду­биной опубликовано под таким тезисом: «Выводы графической экс­пертизы признаны необоснованными ввиду недостаточности сравни­тельного материала, подвергшегося исследованию».

В определении сказано «Органы расследования, как это видно из материалов дела, пытались путем графической экспертизы устано­вить, кем из обвиняемых составлялись фиктивные денежные доку­менты Однако для исследования этого важного вопроса по данному конкретному делу они представили явно недостаточно сравнитель­ного материала для экспертизы, в результате чего экспертиза не смогла дать подробных и полноценных выводов»[60].

Здесь подчеркнута прямая зависимость выводов эксперта-почерковеда от количества сравнительного материала.

В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верхов­ного Суда СССР от 4 января 1950 г. по делу Зейналовой и др. от­мечается: «Осуждение Баласанова основано на заключении графи­ческой экспертизы, признавшей, что подпись на фактуре № 4 не принадлежит Зейналовой. Исследование подписи Зейналовой произ­водилось по образцам ее подписи, полученным во время предвари­тельного следствия, а не по ее подписям на фактурах во время работы в киоске. От этого заключение экспертизы значительно теряет в своей убедительности»[61].

В определении высказана правильная мысль о том, что отрицание подлинности подписи только по экспери­ментальным образцам подписи является необоснованным. Верховный суд не только обратил внимание на необходи­мость представления свободных образцов подписи, но и потребовал, чтобы эксперту были представлены образцы, выполненные на таких же фактурах, как и исследуемая, и в тех же условиях (киоске).

По делу Волкова Судебная коллегия по уголовным делам Вер­ховного Суда СССР в определении от 7 марта 1958 г. признала заключение экспертизы подписей неубедительным, так как «... для сравнительного анализа был представлен слишком недостаточный материал в виде трех подписей, выполненных Белоусовым»[62].

В определении подчеркивается уже другое требова­ние, предъявляемое к образцам, — достаточный объем (количество) сравнительного материала, который дол­жен быть у эксперта-почерковеда.

Проверка следователем и судом достаточности срав­нительного материала, использованного экспертом, является непременным условием правильной оценки науч­ной обоснованности, мотивированности его заключения. При этом надо исходить не из формальных критериев, а из особенностей каждого экспертного исследования и выводов, к которым пришел эксперт.

Следует оценивать не только количество образцов, использованных экспертом, но и их качество, объем иден­тификационных признаков, который содержат образцы, их значение в каждом конкретном случае. Для этого на­до сопоставить образцы и почерк в документе — вещест­венном доказательстве и убедиться, достаточно ли образ­цов для выявления признаков, на которых основан вывод эксперта. Выполнение данной рекомендации пред­ставляет известные трудности. Однако настоящая глубо­кая оценка заключения эксперта требует от следователя и суда не формального учета количества образцов, ис­пользованных экспертом, а их качества. Известно, что в одних случаях эксперт-почерковед может прийти к пра­вильному выводу о тождестве личности исполнителя при наличии образцов на 1—2 листах, а в других — и при наличии 10—15 листов с образцами почерка не может дать категорическое заключение.

Следователи и судьи часто при оценке заключения эксперта исходят из требований различных инструкций, содержащих указания о количестве образцов, которые следует представлять эксперту. Эти указания совершен­но правильны, они направлены на обеспечение макси­мально благоприятных для эксперта условий исследова­ния. Однако, если эксперт сумел провести экспертизу и при меньшем количестве образцов, это не значит, что он допустил ошибку. Надо оценивать правильность вывода по существу.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда УССР в определении от 15 октября 1964 г. по делу Морванюка и Кирстюка подвергла правильной критике обоснованность заключения эксперта-почерковеда, использовавшего недоброкачественные образцы почерка (выполненные с подражанием исследуемым подписям).

«Осужденный Морванюк в жалобе в порядке надзора ссылается на то, что при отборе у него образцов подписи за других лиц ему было предложено тщательно копировать подписи этих лиц и он вынужден был добросовестно выполнять это указание, что также повлияло на выводы экспертизы. При таких обстоятельствах заклю­чение криминалистической экспертизы в части его правильности вы­зывает сомнение»[63]. Здесь была дана правильная оценка качества образцов, использованных экспертом.

3. Научная обоснованность заключения эксперта-по­черковеда в значительной степени определяется методи­кой экспертного исследования. Поэтому, оценивая заклю­чение, следователи и судьи должны анализировать при­мененные методы исследования, критиковать заключения в тех случаях, когда эксперты нарушали методику иссле­дования или не использовали все необходимые методы.

Так, в том случае, если перед экспертом был постав­лен вопрос о подлинности подписи или о выполнении ее подозреваемыми, в заключении обязательно должен быть отражен факт сравнения исследуемой подписи с образца­ми подписи и почерка лица, от имени которого выполне­на эта подпись. Отсутствие подобных указаний — свиде­тельство нарушения методики исследования[64].

В том случае, когда эксперт исследовал большое ко­личество текстов (подписей, цифровых записей) и произ­водил их сравнение с почерком определенного лица, не­обходимо обратить внимание на то, указал ли эксперт, что до этого он сравнивал исследуемые тексты (подписи, цифровые записи) между собой и установил, что они вы­полнены одним лицом. До такого сравнения последующее сравнительное исследование всех исследуемых объектов с образцами почерка подозреваемого не может быть проведено, так как это является нарушением методики почерковедческого исследования.

Следователям и судьям необходимо обращать вни­мание на полноту описания в заключении общих призна­ков почерка и письменной речи в документах — вещест­венных доказательствах, учитывать, все ли из описанных признаков использованы экспертом в сравнительном исследовании. Если какие-то признаки эксперт не исполь­зовал, то из заключения нужно уяснить причину этого. Особенно важно посмотреть признаки, которыми эксперт обосновывает свои выводы. Сравнивая признаки, назван­ные в заключении, с признаками почерка в документе — вещественном доказательстве и образцах, можно убе­диться, насколько правильно и полно эксперт исследо­вал их.

Большое внимание уделяется синтезирующей части заключения эксперта. Нужно проверить, как эксперт оценил совпадающие и различающиеся признаки, чем он объяснил наличие признаков, противоречащих его вы­воду.

Наряду с общим синтезом необходимо изучить и частные синтезы в заключении, отражающие промежу­точные оценочные суждения эксперта, например синтез о выполнении исследуемого текста левой рукой, искажен­ным почерком и т. п. Каждый такой синтез должен быть объективно обоснован определенными признаками почер­ка, описанными в заключении, а также в необходимых случаях ссылками на соответствующую литературу, под­тверждающую правильность оценочных суждений экспер­та. Если эксперт ссылается на то, что определенные признаки являются распространенными или редко встре­чающимися, следователь и судьи должны изучить приз­наки и на основе своих знаний (пользуясь литературой), если это необходимо, определить правильность мнения эксперта.

В тех случаях, когда эксперт утверждает в заключе­нии, что подпись (текст) выполнена с подражанием или искажением, следует изучить эти подписи (тексты) и убедиться, что признаки, свидетельствующие об искаже­нии или подражании, действительно имеют место.

В тех случаях, когда оценивается заключение повтор­ной судебно-почерковедческой экспертизы, которая при­шла к иному выводу, чем эксперт, производивший пер­вичную экспертизу, нужно обратить внимание на то, как эксперты, производившие повторную экспертизу, объяс­няют различие в выводах.

При этом важно изучить обоснованность их сужде­ний. В них следует конкретно указать на причины различных выводов эксперта. Следователи и судьи дол­жны учесть, что эксперты, производящие повторную экспертизу, не оценивают правильность или неправильность выводов эксперта (это не их компетенция), а анализиру­ют с научных позиций причины различия в выводах. Такие анализы могут помочь следователю и суду пра­вильно оценить выводы как первичной, так и повторной экспертизы.

Во всех случаях, когда заключения иллюстрированы фотоснимками или зарисовками, иллюстрации должны быть изучены. При этом обращается внимание на пра­вильность разметки признаков и ссылок на них в заклю­чении.

Особого внимания требуют заключения эксперта о невозможности решить поставленные перед ним вопросы. Следователь и судьи должны изучить причины такого вывода эксперта и проверить его обоснованность (дей­ствительно ли исследованию подлежала ограниченная запись, простая по строению, и т. п.).