Глава тринадцатая. Советское общество и окружающий мир в 50-70-е гг. ХХ века. Эволюция сталинского тоталитаризма в тоталитарно-бюрократический режим.

 

1. Западный мир и страны «третьего мира» в 50-е-70-е гг. ХХ в. Конфронтация двух «сверхдержав».

 

В то время, когда народы Советского Союза под руководством Коммунистической партии и своих вождей поистине героическим трудом преодолевали послевоенную разруху и завершали строительство социалистического общества, на Западе произошла своя революция. Причём её движущей силой стала попытка предотвратить, как тогда казалось, победное шествие коммунистических идей по всему земному шару. Идеологическим оформлением нового политического курса ряда западноевропейских стран и США стала доктрина неолиберализма, покоящаяся на трудах экономиста Д.М. Кейнса. В отличие от классического либерализма, проповедующего полную свободу рынка и простор для частнопредпринимательской деятельности, сторонники Д.М. Кейнса выступали за государственное регулирование экономики и за социальную ответственность бизнеса за состояние экономики страны и самого общества.

Отдельные элементы этой политики можно проследить в действиях шведского правительства в 20-е–30-е гг. ХХ в., английского премьер-министра Д. Ллойд-Джорджа, в «новом курсе» президента США Ф.Д. Рузвельта в 1930-е г. К началу 1950-х г. эта политика приобрела чёткий и завершённый вид. Её главной целью, в отличие от привычной при социализме формулы – «общество без богачей», была провозглашена идея «общество без бедных». Фундаментальными основами концепции «Общества всеобщего благоденствия» стали:

1. Идея атлантической солидарности.

2. Социально-ориентированная экономика.

3. Осмысленная социальная политика.

4. Демократические политические ценности.

Идея атлантической солидарности означала, что все страны по обе стороны Атлантики связаны общностью происхождения, культуры и демократических ценностей, поскольку имеют исторические корни в античных цивилизациях Древне Греции и Древнего Рима, а потому должны сообща решать свои экономические, политические и социальные проблемы при лидерстве самой могучей державы Западного мира – США.

Социально-ориентированная экономика базировалась на шведской модели экономической демократии, предполагающей отсутствие зияющей пропасти между богатыми и бедными. Основной её чертой являлось сочетание высокоразвитой экономики с высоким потреблением и совершенной системой социального обеспечения граждан. Иными словами, предпринимателей призывали направить значительную часть своих прибылей на поддержку своих менее обеспеченных граждан. Достигалось это путём сочетания частнопредпринимательской рыночной системы с социально-ориентированным государственным механизмом перераспределения произведённого дохода. Это и являло собою модель т.н. «смешанной экономики».

Такой тип взаимодействия бизнеса и общества был в послевоенный период перенесён в Западную Германию при министре финансов Л. Эрхарде, в Соединённых штатах при президентах Д.Ф. Кеннеди и Л. Джонсоне.

Социальная политика в европейских государствах осуществлялась за счёт привлечённых из бизнеса средств и проводилась по трём направлениям: а) по линии государства и его фондов; б) по линии разного рода благотворительных организаций и частных фондов; в) по линии большого бизнеса и его фондов. В результате получалась очень гибкая, всеохватная и очень эффективная форма поддержки социально незащищённых слоёв населения западных стран.

Немаловажным фактором, придавшим дополнительную устойчивость капиталистическому обществу, стала система демократических ценностей, позволявшая обеспечить правовую защиту всем слоям общества и социальную гарантию даже беднейшей части населения.

Таким образом, Западный мир противопоставил «коммунистической угрозе» облагороженный фасад «общества всеобщего благоденствия, доказав, тем самым, что создание высоких социальных стандартов жизни для подавляющей части населения вполне достижимая задача без социальных битв и пролетарских революций.

Правда, по ходу дальнейшего развития «общества всеобщего благоденствия» в западных странах с их социально-ориентированной экономике на рубеже 70-х-80-х гг. ХХ в. возникли серьёзные проблемы. Они заключались, с одной стороны, в постепенном снижении заинтересованности предпринимателей в развитии производств, а с другой - в росте социального иждивенчества, когда люди получили возможность много брать от общества, почти ничего не давая ему взамен. Также надо принять во внимание тот, факт, что при достижении определённого благополучия и достатка людей стали больше интересовать не проблемы материального обеспечения, а совсем другие задачи, как-то: вопросы экологии, защиты культурных памятников, домашних и диких животных, национальных и иных меньшинств. К тому же, усложнились торгово-экономические связи между отдельными странами, происходила их глобализация и складывание мировой экономической системы. Это опять же повышало роль и ответственность частного бизнеса за место государства в системе международной интеграции и специализации. Это была та почва, на которой произошла т.н. «неоконсервативная революция» в странах Западного мира. Кроме сугубо экономических проблем, кризис политики неолиберализма проявил себя также в социальных выступлениях: студенческих волнениях во Франции второй половины 1960-х гг., в движении «хиппи», в увлечении молодёжи леворадикальными или праворадикальными идеями.

«Неоконсервативная революция развернулась в 80-е-90-е гг. ХХ в. Её идеологическим оформлением стало положение о том, что неолиберализм таит в себе угрозу «фашизма с человеческим лицом», так как усиливает контроль государства над обществом и за каждой отдельной личностью. Следовательно, государство «всеобщего благоденствия» - это не благо, а монстр, излишне опекающий граждан, ограничивающий их индивидуальную свободу и вытесняющий из общества дух предпринимательства. Отсюда предложения неоконсервативных политиков о сокращении вмешательства государства в экономику, чтобы оно занималось не перераспределением произведённого продукта, а обеспечением условий для его постоянного роста. При этом неоконсерваторы вовсе не заявляли о полном отказе от вмешательства государства в экономику, а, скорее, говорили о повышении её эффективности за счёт приватизации нерентабельных или обременительных для государства предприятий, децентрализации управления народным хозяйством и сокращении социальных программ. Причём, здесь тоже шла речь не о полном отказе от социальной поддержки незащищённых слоёв населения, а лишь о более адресной социальной политике. Помощь малоимущим слоям населения предлагалось осуществлять не столько в форме пособий и прямых выплат, а в виде кредитов на открытие собственного «дела».

Таким образом, политики неоконсервативного направления, Р. Рейган в Америке, М. Тэтчер в Англии, Г. Коль в Германии, отвергали, как принцип свободной конкуренции, так и государственный контроль над экономикой, выступая за то, чтобы общество учитывало не только социальные, но и профессиональные, бытовые, нравственные, религиозные, этнические и друге интересы и потребности людей.

И надо сказать, неоконсервативный поворот в политике ведущих западных стран имел свои позитивные результаты. Налоговые льготы для производителей позволили шире внедрять новейшие технологии в производство, привлечь в страны капиталы транснациональных компаний, повысить уровень деловой активности. Кроме того, свободное перемещение капиталов, товаров и рабочей силы ускорило интеграционные процессы по линии ЕЭС (Европейского экономического сообщества) и позволило лучше использовать преимущества международного разделения труда. В итоге повысились реальные доходы населения, причём не за счёт реализации социальных программ, а за счёт появления новых высокооплачиваемых рабочих мест или личной деловой активности. На передний план теперь в странах Западного мира выдвинулись опять не материальные, а совсем иные запросы граждан: экологические, нравственные, культурные и другие, что вызвало новый поворот к уже неолиберальной политике. На смену консервативных лидеров в западных странах к власти пришли неолиберальные политики в лице американских демократов, английских лейбористов, французских социалистов и немецких социал-демократов.

Получилось, что Западный мир нашёл оптимальную модель саморазвития, своеобразные политические качели, спасающие его от социальных катаклизмов. Если в обществе растёт социальная напряжённость и расширяется пропасть между богатыми и бедными, то в ход идёт неолиберальная политика, когда за счёт усиления государственного контроля над экономикой, уменьшения аппетитов «большого бизнеса» и перераспределения произведенного продукта в интересах всего общества, удаётся сгладить противоречия между обществом и бизнесом. Когда же в обществе падает интерес к производительному труду, капиталы утекают за границу и растут настроения социального иждивенчества, тогда в действие вступает неоконсервативная политика, направленная на поддержку свободного предпринимательства и ограничение разорительных для государственного бюджета социальных программ.

Кроме укрепления социальной стабильности и экономического роста, Запад к тому же получил самые действенные средства для перехода от индустриального к информационному обществу. Советский Союз и другие страны «социалистического содружества в тот период развивались совсем по иным экономическим законам и другим идеологическим доктринам. И надо признать, что в начале 50-х-конце 60-х гг. ХХ в. впечатляющие успехи советской экономики, науки и техники побуждали некоторых лидеров стран «третьего мира» следовать примеру Советского Союза.

Кроме примера ускоренного технического развития СССР в годы первых пятилеток и позже, лидеров освободившихся от колониальной зависимости молодых стран привлекла идея сильной власти при помощи авангардной партии, а также техническая и военная помощь со стороны Советского Союза. Но на пути строительства социализма в странах «третьего мира» сразу же встали непреодолимые трудности. Прежде всего, сопротивление большинства населения малейшим попыткам разрушить их традиционные структуры и неприменимость советского опыта к условиям предельно отсталых стран Азии и Африки. К тому же помощь афро-азиатским странам, избравшим некапиталистический путь развития со стороны СССР и других стран «социалистического содружества не могла быть беспредельной. К тому же отдельные лидеры молодых государств опасались, что их страны могут стать ареной острого противоборства великих держав – США и СССР и возглавляемых ими военно-политических блоков. Поэтому они всячески старались демонстрировать свой нейтралитет и ограничивали темпы реформ, готовясь при удобном случае отказаться от социалистического выбора.

Дополнительными причинами отказа от социалистической модели развития стали: во-первых, ограниченность ресурсов и возможностей социалистического лагеря для удержания этих стран в орбите своего влияния. Во-вторых, сама социалистическая модель в некоторых афро-азиатских странах, находящихся в первобытном состоянии, оказалась явно несостоятельной. В-третьих, сыграло свою роль и то обстоятельство, что свой курс на социалистическую ориентацию развивающиеся страны обозначили в тот исторический момент, когда предельно ясно обнажились трудности и проблемы в развитии социалистических стран, свидетельствующие о закате коммунистической идеи. Это тоже вызвало определённый скептицизм в отношении социалистического выбора у правящей элиты стран «третьего мира».

В силу этих причин авангардные партии в странах «третьего мира», проводящие этот социалистический выбор, быстро утрачивали нацеленность на крупные социальные преобразования и становились инструментом для выражения клановых и бюрократических интересов. Затем осуществлялся полный отказ от социалистической ориентации этих стран.

В одном случае социалистическое строительство пресекалось обогатившейся бюрократией и военной элитой, чтобы добытые средства вложить в прибыльные предприятия и получить доступ к товарам развитых западных государств (Египет). В другом случае социалистический эксперимент постепенно угасал в потоке постоянных междоусобных и гражданских войн, военного вмешательства других государств (Афганистан). В результате эти страны оказывались отброшенными в своем развитии далеко назад, до полной реставрации ещё традиционно-патриархальных форм жизни. Впрочем, были случаи, когда отход от социалистического выбора происходил в результате демократических выборов, как осознанный отказ от доказавшей свою неэффективность социалистической модели развития (Никарагуа).

Таким образом, и в международном противостоянии между Западным миром во главе с США и странами социалистического лагеря во главе СССР победа оказалась на стороне Запада. Главная же причина победы Запада в «холодной войне» с Советским Союзом заключалась в том, что социалистическая экономика так и не сумела доказать своё превосходство над свободно-рыночной экономикой западных стран, а уровень жизни граждан социалистических стран так и не приблизился к стандартам жизни жителей западных государств. Причина этой исторической неудачи в реализации коммунистических идей показывает опыт развития советского общества в 50-е- 70-е гг. ХХ в.

 

2. Реформы Н.С. Хрущёва. «Оттепель».

 

Несмотря на громкий пропагандистский шум по поводу всё новых и новых побед социализма, сопровождавший тридцатилетнее правление И.В. Сталина, реальная ситуация в стране была несколько иной, чем её рисовала советская пропаганда. Так что людям, поднявшимся на мавзолей в день похорон вождя, досталось очень тяжёлое наследство. Всё более нищающая деревня, технически отсталая промышленность, сотни тысяч заключённых в концлагерях, раздутый военный бюджет, изолированность страны от внешнего мира. Поэтому не кажется парадоксальным тот факт, что среди возможных преемников И.В. Сталина на посту руководителя страны были те, кто вынашивали реформаторские, почти революционные замыслы.

Даже такой верный страж коммунистической системы и самый мрачный представитель сталинского режима, как Л.П. Берия, и тот удивил своих коллег и прежних соратников И.В. Сталина смелыми идеями, идущими вразрез с прежней линии партийного руководства. В частности, он высказался за ослабление опеки СССР над странами социалистического лагеря. Заметив при этом «пусть немцы сами решают, как им строить социализм». Первым он озвучил идею разрядки международной обстановки: «Неизвестно, что лучше – тратить средства на ГДР или допустить создание единой нейтральной и миролюбивой Германии». Л.П. Берия также предложил на деле осуществить ротацию национальных кадров в аппараты союзных республик. Самым же страшным для партийных чиновников стало его предложение сузить полномочия партийных органов и вывести из-под их прямого контроля государственные исполнительные органы власти: «Пусть Совмин решает все государственные дела, а партия сосредоточится на кадрах и идеологии». Это всё строки из обвинений в адрес Л.П. Берия, прозвучавших на июльском 1953 г. Пленуме ЦК КПСС, где решалась его судьба[74].

Но и это ещё не всё. Принимая во внимание незашоренность Л.П. Берия всякими идеологическими догмами его цинизм, приобретённый за долгие годы руководства органами госбезопасности, вполне можно поверить в приписываемые ему планы по роспуску колхозов, захвату власти с последующей реставрацией капитализма.

Такое, действительно, вполне было возможно. В условиях полного отстранения народа от участия в делах государственного управления и сосредоточения реальной власти только в высших звеньях партийно-государственного аппарата, были возможны любые политические комбинации – от некоторого послабления и облагораживания существующего политического режима, до коренного обновления его основ.

Однако особенность советской традиции смены политического лидера ещё с ленинских времён заключалась в том, что все высшие чины партийного руководства единым фронтом выступали против самого сильного претендента, отдавая предпочтения серой и незаметной фигуры, надеясь править страной из-за его спины. Так было в истории противоборства Л.Д. Троцкого и И.В. Сталина. Точно также это проявилось при выдвижении на роль лидера страны Н.С. Хрущёва, а потом Л.И. Брежнева. Эти представители высшего руководства страны всё время выпускали из виду то обстоятельство, что у этого самого слабого и незаметного аппаратчика впоследствии хватит и политической воли и коварства, чтобы расправиться со своими вчерашними сторонниками и установить единоличное лидерство и в партии, и над страной.

Исходя из этих обстоятельств, можно было заранее предположить, что печальный финал для «маршала Лубянки» был уже предрешён. Ирония истории заключалась в том, что Л.П. Берия был осуждён по тем же самым типичным обвинениях эпохи «большого террора», который сам осуществлял. Его объявили агентом международного империализма, обвинили в заговоре против партии и советского народа, осудили в особом порядке и расстрелян.

Но был ещё один политический деятель, готовый изменить существующую в Советском Союзе систему политических и экономических координат. Им был Г.М. Маленков, назначенный после смерти И.В. Сталина Председателем Совета министров – высшего исполнительного органа страны. Именно он вначале вёл заседания Президиума ЦК КПСС - высшего тогда партийного органа.

В речах Г.М. Маленкова в годы его пребывания у власти содержалось много ценных инициатив по повышению жизненного уровня советских людей, освобождения колхозников от чрезмерных налогов, проведении линии на мирное сосуществование с капиталистическими странами. Особенно важным представляется заявление Г.М. Маленкова о необходимости приоритетного развития лёгкой индустрии перед тяжёлой промышленностью.

Однако Г.М. Маленков оказался слабым в качестве политического лидера, не сумевшего обуздать выступивших против него виднейших представителей режима В.М. Молотова, Л.М. Кагановича и Н.С. Хрущёва. Под прикрытием фраз о развитии внутрипартийной демократии они лишили его реальных властных полномочий, а потом на январьском 1955 г. Пленуме ЦК КПСС предъявили ему ряд серьёзных политических обвинений. Особенно досталось Г.М. Маленкову за его тезис об опережающем развитии лёгкой промышленности в ущерб тяжёлой индустрии. «Это не была речь большевистского руководителя, - заявил по этому поводу Н.С. Хрущёв, это была самая настоящая оппортунистическая речь». А также за вывод Г.М. Маленкова о том, что третья мировая война приведёт к гибели мировую цивилизацию. «Не о «гибели мировой цивилизации» и не «о гибели человеческого рода» должен говорить коммунист, а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для гибели буржуазии», - сказал по этому поводу В.М. Молотов[75].

Тем более, руководителям всех уровней не могли понравиться рассуждения Г.М. Маленкова на совещании московского партактива о необходимости борьбы с бюрократизмом и об ограничении чрезмерных привилегий партийным работником высшего звена». «Так то оно так, - вроде бы невзначай бросил реплику Н.С. Хрущёв, - но ведь партийный аппарат наша основная опора», и сорвал бурные аплодисменты[76]. Это был сигнал к тому, что звезда Г.М. Маленков как лидера партии и страны закатилась.

И хотя история затем показала, что прав всё-таки был Г.М. Маленков, а не его оппоненты, которые руководствовались не здравым смыслом и реалиями экономической жизни, а теоретическими предрассудками и собственными эгоистическими интересами, он был вскоре освобождён от должности предсовмина СССР и уже не мог претендовать на лидирующую роль в партийно-советской иерархии. Так что путь к более радикальным реформам, способным изменить сам облик страны, в тот период был перекрыт.

Опыт смещения Г.М. Маленкова с руководящих постов в очередной раз свидетельствует, что нельзя быть слабым и нерешительным лидером, не способным провести свои решения в жизнь. Даже высокий авторитет в народе здесь не поможет. Другой урок заключается в том, что всю жизнь в СССР определял партаппарат. Именно взятие его под своей контроль является главной задачей в борьбе за власть, что блестяще продемонстрировал Н.С. Хрущёв.

После отставки Г.М. Маленкова он и стал единоличным лидером партии и страны, поднявшись на волне поддержки со стороны партийной элиты. Н.С. Хрущев и выступил первым разоблачителем преступлений сталинского режима и деформатором созданной И.В. Сталиным системы, в сторону её некоторой либерализации. В силу этого период его политического лидерства в стране получил название «оттепель». Правда, с точки зрения сегодняшнего дня всё свершённое в годы «великого десятилетия» (1953-1964 гг.) уже не представляется столь уж значительным. Ведь предпринятые тогда меры по демократизации партийной и государственной жизни на деле лишь усилили позиции местной бюрократии, увеличили её роль в обществе. К этому же привело разоблачение культа личности И.В. Сталина и реабилитация его жертв. Освобождённая от контроля со стороны правоохранительных органов режима и не сдерживаемая больше страхом репрессий, партийная бюрократия отныне становилась решающей политической силой в стране, подчинив себе все звенья и структуры государственной власти. Не говоря уже о том, что, ощутив фактическую безнаказанность, она теперь могла пуститься во всё самое тяжкое, то есть погрязнуть в коррупции, что стало постепенно подтачивать основы коммунистического строя. А народ, по-прежнему, остался пребывать на обочине политической жизни. На его долю были отведены героические трудовые свершения во имя будущего коммунистического общества, которое, как линия на горизонте, всё более удалялось по мере своего приближения.

Вместе с тем, нельзя не отметить позитивные инициативы Никиты Хрущёва по подъёму сельского хозяйства страны и повышению материального достатка советских людей. Особенно по преодолению в советском обществе атмосферы безотчётного страха и некоторого смягчения цензуры в области литературы и искусства, что тоже способствовало раскрепощению общественного сознания.

Несмотря на то, что эти некоторые послабления в сфере литературы и искусства произошли скорее по недосмотру коммунистической власти, нежели по её доброй воле, они породили ощущение «оттепели» в массовом сознании. А разоблачение с трибуны ХХ съезда партии сталинских преступлений породило целый поток литературных произведений, выносящих приговор сталинскому режиму.

Однако довольно скоро, с конца 1950-х г., началась корректировка политического курса в сторону фактического отказа от дальнейших мер по демократизации советского общества. Причиной этого стало усилившиеся давлением на лидера страны со стороны партийной номенклатуры, которую Н.С. Хрущёв должен был отблагодарить за оказанную ему поддержку в схватке с «фракционной группой Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шипилова» на февральском 1957 г. Пленуме ЦК КПСС. Тогда бывшие соратники И.В. Сталина, воспользовавшись автоматическим большинством в Президиуме ЦК КПСС, попытались отстранить Н.С. Хрущёва от власти и изменить политический курс страны.

Только сам Н.С. Хрущёв не представлял себе иной модели социализма, кроме партийно-бюрократического, где все рычаги управления страной находятся в руках «хозяина» и подобранной им команды исполнителей. Это чувство «хозяина страны», сопряжённая с некомпетентностью Н.С. Хрущёва в экономических и внешнеполитических вопросах, привели вскоре к каскаду ошибочных решений. Многие реформы начала 1960-х г. стали носить умозрительный, оторванный от реальной жизни характер, ронять престиж лидера как внутри страны, так и за её пределами. Нереальной оказалась сама стратегическая установка на построение коммунистического общества в обозримом будущем, т.е. в ближайшие двадцать лет. В эту перспективу не поверили даже представители правящей верхушки, не говоря уже о простых советских людях. Правящую номенклатуру вообще не интересовал вопрос о том, скоро ли будет построен коммунизм, и будет ли он построен вообще. Для них главным являлось застолбить себе место в качестве организаторов и руководителей этого процесса продвижения к коммунизму, пользуясь причитающимися им немедленно и сейчас благами и привилегиями.

Объявленный руководством страны переход к развёрнутому строительству коммунистического общества - райскому саду на земле - привёл к раскручиванию нового витка антирелигиозной пропаганды, чтобы советские люди, строя земной рай, не отвлекались на думы о царствие небесном. Вообще атеизм был всегда краеугольным камнем всей идеологической работы партии. Попытка искоренить религиозные убеждения в народе ещё в первые годы советской власти не увенчалась особым успехом. Несмотря на превращение храмов в овощехранилища, кощунственное отношение к религиозным святыням, истребление массы священнослужителей, так и не удалось отлучить большинство советских людей от бога и церкви. Предполагавшемуся в третьей пятилетке (1938-1943 годы) полному уничтожению религиозных убеждений в народе помешала Великая Отечественная война. Инстинкт самосохранения заставил атеистическую коммунистическую власть пойти на компромисс с Русской православной церковью и другими религиозными конфессиями в стране, чтобы сплотить весь народ на отражение фашистской агрессии. Сыграла также свою роль и занятая подавляющим большинством священнослужителей патриотическая позиция. Исходя именно из этих соображений, а, также, принимая во внимание большую роль церкви в нравственно-духовном воспитании людей, коммунистический режим на время умерил свою антирелигиозную пропаганду и даже предоставил большую, чем раньше, свободу в деятельности церковных учреждений.

Однако задачи коммунистического воспитания требовали преодоления религиозных «пережитков» в сознании людей, а успехи советской науки в освоении космического пространства, казалось бы, давали новые аргументы в борьбе за преодоление этих религиозных «предрассудков». И вновь, как в 1920-е–1930-е гг., началось массовое закрытие храмов, жестокое преследование верующих и развёртывание антирелигиозной пропаганды, часто принимавшей самые разнузданные, почти хулиганские формы. Это способствовало подрыву доверия к Н.С. Хрущёву со стороны многомиллионной массы верующих граждан.

Но самой роковой ошибкой для Н.С. Хрущёва стало решение о разделении партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные, а также попытка ввести периодическую ротацию (обновление) партийных организаций снизу до верху. Этим он покусился на самое святое для партаппаратчика чувство - стремление к стабильности, неприкосновенности своего кресла и своей вотчины.

Так, Н.С. Хрущёв постепенно утратил поддержку со стороны приведшей его к власти партийной номенклатуры. А пренебрежительное отношение Н.С. Хрущёва к деятелям отечественной культуры (Эрнст Неизвестный, Андрей Вознесенский) подорвало его авторитет в среде творческой интеллигенции. Порождённые непродуманной «реформаторской лихорадкой» хозяйственные трудности (дефицит продовольствия, рост цен) в стране, приведшие к Новочеркасским событиям 2 июня 1962 г., усилили неприязнь к Н.С. Хрущёву и к проводимой им политике со стороны простых людей.

Всё это дало возможность лицам из высших эшелонов власти поднять вопрос о смене политического лидера. Противники Н.С. Хрущёва в обстановке нарастающих экономических трудностей избрали самую верную тактику: усилили славословия в адрес Первого Секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров. На станицах газет и в документальных фильмах всячески стали восхваляться мнимые успехи на пути коммунистического строительства и их творец - «верный ленинец» Н.С. Хрущёв, что в душах истомлённых бытовыми неурядицами граждан страны могло вызвать лишь горечь и досаду.

Создав, таким образом, соответствующую морально-психологическую атмосферу в стране и сосредоточив в своих руках все решающие рычаги власти, противники Н.С. Хрущёва заставили его на октябрьском 1964 г. Пленуме ЦК КПСС написать заявление об отставке. Так закончилась первая попытка косметического ремонта тоталитарного строя в СССР. От проведённых тогда реформ более всех выиграла партийная бюрократия, которая усилилась настолько, что сумела убрать неугодного ей лидера. Однако заслугой Н.С. Хрущёва стала невозможность реанимации сталинизма в его прежних, кровавых формах, настолько большой резонанс в общественном сознании получила даже та ограниченная критика преступлений сталинского режима, которая прозвучала в докладе Первого Секретаря ЦК на ХХ съезде КПСС В 1956 г.

Также нельзя сбрасывать со счетов заметное повышение материального благосостояния простых людей во второй половине 1950-х гг., широкое жилищное строительство, развитие сферы бытовых услуг, получение колхозниками паспортов, а, значит, и права на свободное перемещение по стране. Отмену «драконовских» статей сталинского уголовного кодекса, политическую реабилитацию жертв режима и разгрузку лагерей, чуть больший простор для развития литературы и искусства, возможность более открыто высказать своё мнение.

Все эти прогрессивные изменения в жизни страны способствовали некоторой гуманизации советской общественной системы, поднимали её престиж в глазах мирового общественного мнения.

 

3. Политический курс Л.И. Брежнева. «Застой».

 

С отставкой Н.С. Хрущёва со всех государственных и партийных постов была скомкана первая попытка серьёзного реформирования советского общества с целью придания социализму более «человеческого» лица. Со временем стало ясно, что на место краткосрочной «оттепели», так известный публицист Илья Эренбург образно назвал некоторое смягчение коммунистического режима в хрущёвские времена, к более затяжным «заморозкам», ибо, чем дальше, тем больше представления нового руководства страны о желаемом и допустимом становились всё более консервативными, а его поведение всё более охранительным.

Однако до полномасштабного возвращения к сталинским временам дело и не дошло. Настолько мощным оказался резонанс от критики культа личности и его последствий во времена правления Н.С. Хрущёва. Новые руководители партии и страны хорошо понимали, что «полномасштабная» реабилитация И.В. Сталина может отрицательно сказаться на политической стабильности советского общества и уронить престиж СССР в мире. Иного отношения к сталинской эпохе от новых лидеров страны трудно было ожидать. Как люди, сформировавшиеся в годы сталинских пятилеток, и именно тогда выдвинувшиеся на руководящие посты, они просто не могли принять окончательное развенчивание этой политической фигуры.

Именно по этой же причине Л.И. Брежнев и другие руководители страны больше доверяли тем методам хозяйствования, которые, по их мнению, дали такой блестящий результат в годы сталинской индустриализации. Поэтому, осудив Н.С. Хрущёва за «субъективизм» и «волюнтаризм» в решении хозяйственных вопросов, они со временем перечеркнули все его ценные начинания в экономической сфере и вернулись к тому, что было апробировано при И.В. Сталине. Это сыграло самую плачевную роль в широко разрекламированной экономической реформе второй половины 1960-х гг. Направленная на совершенствование форм экономического стимулирования производства и расширение хозрасчётных прав предприятий, эта реформа вскоре забуксовала, а затем обратилась вспять. И всё потому, что основную причину трудностей в социалистической экономике брежневское руководство видело не в самой системе её организации и управления, а в отдельных недостатках, которые легко исправить. Так об этом и было заявлено на сентябрьском 1954 г. Пленуме ЦК КПСС, что «…трудности в развитии нашей экономики носят временный характер и должны быть в кратчайший срок преодолены».

В результате хозяйственная реформа 1964 г. была проведена в крайне урезанном виде. Основной позитивный заряд от этой реформы заключался в том, что предприятия получили право часть выпущенной сверх плана продукции реализовывать самостоятельно и полученные средства направлять на социальные нужды предприятия: строительство здравниц, домов отдыха, детских садов. Общежитий для работников предприятия, а также выплаты им премий за добросовестную работу. Также по ходу осуществления экономической реформы всячески поощрялась работа хозрасчётных бригад и звеньев, которые, пользуясь некоторой самостоятельностью в своей деятельности, наращивали производственные показатели, получали большую прибыль, что позволяло членам этих бригад получать более высокую зарплату, чем остальные рабочие предприятия. Поскольку эти хозрасчётные бригад наглядно показывали неэффективность советской планово-директивной экономики, а также вызывали недовольство основной массы рабочих, их деятельность постепенно была свёрнута. Госпредприятия вернулись к обычному режиму работы.

Примерно тоже произошло и с другими ценными инициативами провозглашёнными этой реформой. Предприятия не получили всех обещанных им прав. Самофинансирование не стало реальностью. Планирование по валу, а не по качеству продукции, осталось без сколь-нибудь серьёзных изменений. Обычным явлением в хозяйственной практике стала ежегодная корректировка плановых заданий в сторону их уменьшения. Отсюда известный парадокс экономической системы социализма, когда скорректированные годовые плановые задания успешно выполнялись и перевыполнялись, а в итоге оказывалось, что очередная пятилетка провалена по ряду важнейших показателей. Всё это затем сказалось на решении социальных вопросов, не давая советскому государству хотя бы приблизить материальное благополучие своих граждан к уровню жизни населения развитых атланто-европейских государств.

Таким образом, никаких коренных перемен в советской экономике за годы осуществления реформы тогда не произошло. Даже многое из того, что было задумано в реформе 1964 г., осталось на бумаге. Более того, первые же успехи на пути её реализации послужили основанием «достаточности» принятых мер. Оттого темпы развития советской экономики год от года замедлялись. Это была правда, но правдой было и другое. Вторая половина 60-х и первая половина 70-х гг. ХХ в. стали временем грандиозных свершений в социально-экономическом развитии страны. При подведении итогов 8 пятилетки (середина 1970-хг.) был отмечен прирост продукции на 46% и рост производительности труда на 38%. Таких темпов никогда не знала ни одна западная страна с рыночной экономикой. Именно в те годы трудом советских людей был создан мощный топливно-сырьевой комплекс в восточных районах страны, который является становым хребтом нашей российской экономики по настоящее время. Но это вовсе не отменяет того факта, что плановая советская экономика не реагировала на достижения развернувшейся в мире научно-технической революции и, будучи эффективной для индустриальной эпохи, уже не соответствовала потребностям новой постиндустриальной эпохи, в которую уже вступил капиталистический мир. Но эти новые вызовы и проблемы современного этапа мирового развития остались вне поля зрения тогдашних руководителей Советской страны, ибо их вполне устраивал сложившийся порядок вещей.

Для приведшей Л.И. Брежнева к власти партийно-государственной номенклатуры это было самое благоприятное за все годы «реального социализма» время. Новый лидер полностью оправдал все их ожидания. Сразу же было отменено крайне раздражавшее партаппарат деление партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные отделы. Тихо и незаметно было сведено на нет периодическое обновление руководящих кадров. В противовес этому был выдвинут лозунг стабильности – голубая мечта любого аппаратчика. На XXIII съезде партии из Устава КПСС были удалены пункты о нормах обновления партийных органов и предельных сроках пребывания на выборных партийных должностях. После постоянных реорганизаций, смещений и назначений хрущёвского времени, владыки местного и общесоюзного масштаба мог<