Мультикарта 5. Заколдованный лес

Лес в имагомире обычно выступает в двух ипостасях — как темная чаща, скрывающая внутри себя различные страхи, и как светлый лес (иногда что-то вроде священной рощи), в котором можно укрыться. Опушка леса — это граница между открытым пространством (более «домашним» и личностно обжитым) и ме­нее известным. Лес, в отличие от моря, обычно интерпретиру­ется как верхние слои бессознательного — это те его области, которые в данный момент наиболее близки к сознанию. Фигу­ры, появляющиеся из леса, и есть символические «презента­ции» этих диссоциированных объектов — персонажи из «тени», вначале обычно сильно подкрашенные, чтобы не было очень страшно.

Дерево Личная история Связь с верхним миром "Неподвижная" жизнь Человек, личность Мировое дерево Глупость ("чурка", "полено") Корни и ветви Рождественская ель Покой и мудрость Сила характера Священное дерево Внеязыковое знание ("стержень", ствол) Плодоносящее дерево (мать)

Лес В заповедных и дремучих Страшных муромских лесах Всяка нечисть бродит тучей И в проезжих сеет страх. В. Высоцкий

Чаща Потеря ориентиров Утрата безопасности Враждебные фигуры (хищники, ведьма, людоед, разбойники) Ограничения движения и информации Спрятанные клады (скрытый ресурс)

Роща Укрытие, отдых, покой "Хорошие" животные и растения Близкое окружение (позитивный социум) Доступ к ресурсам (социальная поддержка, контакт с природными силами)

Опушка Черта, переход Граница известного и неизвестного Возможная опасность Тревога перед неизвестностью Приближение к другому миру

 

Темные леса

1. Лес представляет собой своего рода границу — бессозна­тельные (диссоциированные) объекты имеют шанс по­явиться в поле осознания из темного леса.

2. Хорошо демонстрирует типичные защитные паттерны человека, представление о которых можно получить, на­блюдая за внешним обликом и манерами поведения про­являющихся фигур.

3. Хороший, светлый лес обычно отражает наличие пози­тивного микросоциума или хотя бы наличие опыта тако­го взаимодействия (например, в семье).

4. Объекты, находящиеся в лесу, чаще всего представляют негативный ресурс, который может быть «освоен» кли­ентом — можно сказать, находится в зоне его ближайше­го развития.

Часть III

РАСШИРЯЯ ВООБРАЖАЕМЫЕ ГРАНИЦЫ

Понимание любых личностных процессов как взаимо­действия и связи между различными парциальными ча­стями личности позволяет сразу же установить через саму историю все психологическое поле, внутреннюю общность. Существуют взаимоотношения. Существу­ют контрасты и конфликты — не между чертами ха­рактера или побуждениями, или отделами мозга, а меж­ду индивидуальными лицами, каждое из которых дос­тойно уважения, каждое представляет комплекс и со­ставляет трудность для понимания.

Д. Хиллман. Архетипическая психология

Вселенная имагомира чем-то напоминает виртуальную ре­альность компьютерной игры, которая, как правило, представ­ляет собой интерактивную модель базисного скрипта «путеше­ствия героя». На своем пути герой встречается с множеством одушевленных и неодушевленных фигур, репрезентирующих различные психические структуры. Взаимодействие с этими фигурами может стать важным фактором успешности всего проекта. Поэтому полезно представлять себе их типичные при­вычки, модели поведения и наиболее характерные сценарии.

Глава 10 СОСЕДИ ПО ПЛАНЕТЕ

Сколько волка не корми, а он все равно ест. Надпись в метро на рекламе йогурта

Экосистема имагомира поражает своим богатством: в ней присутствуют множество животных и растений, разнообразные ландшафты. Довольно часто эти объекты можно рассматривать как архетипические фигуры, представляющие внеличностный или внутриличностный ресурс, подавленные влечения, связан­ные с различными субличностями клиента, или объекты этих влечений. В этом мире все взаимосвязано, со многими персо­нажами и объектами можно каким-то способом взаимодейство­вать; этот «заповедник гоблинов» представляет собой своего рода экологическую экспериментальную площадку, внутри ко­торой мы можем более глубоко интегрировать себя в потоке жизни, развить свой «экологический интеллект»¹.

В последнее десятилетие прошлого века в психологии даже возникло целое направление, получившее название экопсихо-логии; основную «рабочую метафору» этого подхода можно охарактеризовать как переход с антропоцентрической точки зрения («человек — центр вселенной») к представлениям о че­ловеческой психике как элементе планетарной экосистемы. В рамках данного подхода человек рассматривается как одно из звеньев всепланетной «экологической цепочки» живых орга­низмов². Стивен Ларсен, психолог, директор Центра символи­ческих исследований, автор книги «Мифическое воображение»,

¹ Термин популярной концепции Д. Гарднера (Gardner, 1989), согласно которой интеллект включает 8 основных размерностей, в частности, природный (экологичес­кий), визуальный и внутриличностный.

² Одной из важных стадий личностного развития это направление считает интефацию не только со своими диссоциированными субличностями и комплексами, но и с «экопси-хосистемой», субъекты которой воспринимаются в том числе и как возможные партнеры по диалогу (вспомните дона Хуана, Кожаного Чулка или Франциска Асизского).

так характеризует участие этих глубинных экосимволов в жиз­ни нашей психики:

«Я проанализировал более 3000 сновидений своих пациентов, и меня удивило непропорционально огромное число снови­дений, в которых описывалась встреча с разными животны­ми (это происходило гораздо чаще, чем могла бы объяснить теория «остаточных дневных переживаний»), исходя из кон­тактов с домашними животными или походов в зоопарк. В моем каталоге встречаются аллигаторы и обезьяны, летучие мыши и динозавры, драконы, слоны и коршуны, различные насекомые, пантеры и тигры, черепахи, волки-оборотни и киты... Что еще привлекло мое внимание, так это значитель­ное число очень значимых сновидений разрешающего харак­тера, действие в которых разыгрывалось на фоне дикой при­роды, словно в психике человека существует какой-то запо­ведник, в котором живут эти вечные символы природной ви­тальности».

В символической реальности имагомира животные и рас­тения обычно являются потенциально ресурсными образами,

Всякий раз, стоит внима­тельно понаблюдать за жи­вотным, возникает ощуще­ние, будто человек, кото­рый сидит в нем, посмеива­ется над тобой. Э. Канетти

обозначающими «истинные чув­ства»³, или психофизическое состо­яние индивида. Загнанная лошадь, гибкая и сильная пантера, запертый в клетке лев или свившаяся в клубок змея — эти и подобные им визуаль­ные метафоры состояния легко воз­никают у большинства людей даже при очень неглубоком трансовом погружении. Наша витальная, «животная» сублич­ность проявляется в различных формах — в детских играх, ми­фах и ритуалах, литературных произведениях и киносказках, в сновидениях и, конечно, в интерактивных трансах. Для иллю­страции этой идеи приведем несколько характерных сновиде­ний с участием представителей животного мира, носителей той самой «природной витальности», источника возможной угро­зы прежнему существованию Эго и сильного ресурса:

³ Термин, используемый в некоторых направлениях телесно-ориентированной те­рапии.

«Я прогуливаю тигра — он очень большой, метров семь в длину. Я понимаю, что такой огромный может быть очень опасным, но в то же время он очень красивый и сильный, и мне не хочется расставаться с ним» (мужчина 41 года).

«Я поднимаюсь на высокую гору, чтобы найти там очень краси­вые голубые кристаллы. Стою на вершине, испытываю чувство радости, и вдруг что-то хватает меня сзади и тянет вниз, к земле. Я чувствую укол в руку — оглядываюсь и вижу огромного скорпиона, теряю сознание и прихожу в себя на больничной кой­ке» (женщина 24 лет).

«Вижу большого быка, который идет прямо на меня. Рядом со мной стоит знакомый мужчина, и я загораживаюсь им от быка» (женщина 22 лет).

Давайте посмотрим поближе на эти природные символы на примере женщины 50 лет (Е., уход в работу, продолжительное избегание близких отношений с противоположным полом). Постепенно имагомир представляет сознанию более или ме­нее реалистический образ мужчины, хотя происходит это в не­сколько этапов:

— Опушка... лес вокруг... Из леса выходит дикий медведь. Он очень большой, но я его не боюсь. Угощаю его малиной, он ест и ему нравится, что я с ним свободно общаюсь. Он наелся и сво­бодно уходит... Выскочил зайчик. Кормлю его морковкой. Он съе­дает и убегает... Вышел лось с большими рогами, огромный. По­кормила его горбушкой хлеба. Он ушел в лес... Вышел кабан, я дала ему свеклу... Все звери разбежались... Пошла по лесу и уви­дела домик... это домик лесника⁴. Ему 60 лет, бородатый... При­глашает к себе в дом. Протягиваю ему чашку чая, захожу. В доме за столом женщина, двое маленьких ребятишек. Посидела за столом, угостила всех конфетами. Заходит мужчина и спра­шивает дорогу из леса.

— Может, проводишь его, ведь ты дорогу знаешь...

— Да не знаю я дороги!

— Ведь шла ты по ней...

⁴ А потом, как в чапаевской антологии анекдотов, пришел лесник и выгнал нас всех из леса.

— Сам найдет дорогу.

— Может, все же поможешь...

— Ладно, провожу... Идем мы с ним и разговариваем... Т учи со­ бираются, дождь может пойти... Вижу свой домик... Не могу я его пригласить... Чем я его угощать буду? У меня дома пусто, нет ни хлеба, ни картошки... Стыдно даже...

— Может, что-нибудь есть?

— Может, и найду... Дом изнутри хороший. Камин горит уют­но... На столе горячая картошка, огурцы. И большие красные помидоры... Поели, за окном вечереет...

В этом коротком отрывке очень заметна одна из основных особенностей динамики символических мотивов — проникно­вение в сознание конфликтных тем происходит, как правило, достаточно постепенно, «от простого к сложному»; одна из глав­ных задач ведущего и состоит в фасилитации (облегчении) это­го процесса. Согласно выражению М. Эммонса (Emmons, 1978), «внутренний источник» (inner source) показывает только то, что надо и сколько надо. Отметим также обилие символических «тотемных» персонажей, в общении с которыми реализуются различные стратегии общения с мужским образом.

Аналогичная проблема (девушка 17 лет) разрешается с ис­пользованием схожего развития метафоры: после первой встре­чи с волком происходит постепенное прояснение мужской аг­рессивной полярности — первоначальное тревожное ожидание сменяется психологически комфортным состоянием уверенно­сти и самодостаточности:

Первое занятие

— Из лесавыходит волк, он приближается.

— Если тебе страшно, можешь отойти к дереву. У тебя за спи­ной сумочка, там продукты, попробуй его покормить.

— Он подходит близко, я боюсь...

Путь к сердцу мужчины ле­жит через желудок. Народная мудрость

— Подбрось ему колбасу...

— Он кушает.

— Накорми его досыта...

— Он наелся, глаза добрые, он похож на собаку, только грязный и жалкий. Он молча смотрит на меня, у него в глазах печаль.

— Он не хочет с тобой расставаться?

— Похоже, да, но мне трудно понять дикого зверя. Я ухожу че­рез лес, встречаю ручеек. Хочу напиться воды. В лесу спокойно, вода стала чище, но я пока только умоюсь...

Второе занятие

— Иду по тропинке в лесу. Увидела дом... красивый... двери, окна занавешены. Мне очень хочется туда заглянуть, но нет возмож­ности.

— Возьми над дверью ключик. (Пытается найти. Достает ключ, открывает дверь.)

— Все прибрано, красиво, но я боюсь, сейчас сюда кто-то при­дет. (Раздвигает шторы на окне.) На улице собираются тучи, погода хмурится, быть дождю... Открывается дверь, и захо­дит мужчина, на вид лет 30, атлетического телосложения... невысокого роста. Не могу разглядеть его лица... Он подходит ко мне и протягивает руку... Не знаю, что мне делать. Но я в гостях; похоже, придется совершить ответный жест. Я про­тягиваю ему руку... Чувствую его ладонь... Теперь я вижу его лицо. Он угрюмый, бледный, чувственные глаза. Я чувствую, что рядом с ним я могу оставаться сама собой. Похоже, это тот человек, который понимает меня без слов... Сидим долго, молча. Чувствую, мне не хочется с ним расставаться.

Третье занятие

— Ты сидишь возле моря. Что ты чувствуешь?

— Я одна наедине с природой, я слышу шум моря. Я чувствую, что мы одно целое, и море понимает меня... Я вижу вдали ко­рабль. Он очень далеко. Мыслями я здесь, но чувства мои уходят туда...

— Будь там, где ты хочешь быть...

— Я здесь, на корабле... Это парусный фрегат, я смотрю в небо, слышу крики чаек. Мне кажется, я здесь хозяйка. Я смотрю вдаль и вижу маленькую шлюпку, которую подхватывает буйное море. Наверное, я должна помочь, и корабль направляется туда... Я вижу на дне шлюпки человека. Его тело неестественное, но ли­нии красивые, ровный загар. Это мужчина, надо его спасти. (По­могает ему выбраться.) Он чуть живой, я принесла его в каю­ту... Двигаться он может, но молчит. Я даю ему пресной воды. У него красивые руки. Я оставляю его одного и выхожу на палу­бу. Смотрю, как чайки носятся в небе, мне хорошо...

(После трех занятий отмечается значительное повышение коммуникативных способностей, уверенности в общении, снижение тревоги (по данным интервью и психологического тестирования).)

Конечно, здесь часто встречаются и фантастические живот­ные. Иногда это новые версии известных мифологических су­ществ — например, разновидность кентавра у юноши 15 лет с агрессивным поведением:

—Представь, что ты находишься на поляне. Какая погода?

— Лето. Погода хорошая, хотя немного прохладная. На поляне тра­ва уже бело-желтая, высохшая. Иду в лес, деревья почти все хвой­ные. А теперь другой лес, березовый. Здесь родник, из него ручей...

—Чистая в роднике вода? Можно ли пить ее?

— Вода прозрачная и холодная. Ею можно напиться... Иду даль­ше... вижу в лесу еще полянку. Тут тревожное чувство, как буд­то кто-то выскочит и набросится на меня. Тут бревна сухие, приготовленные для костра. Разжигаю костер и сижу возле него. Он плохо горит... Вот на поляну выбежал стрелец... Это чело­век с туловищем коня. Он агрессивный, и ему не нравится, что я здесь сижу. Он бьет копытом по земле и, как плеткой, бьет хво­стом. Спрашивает, что я здесь делаю, а я ему ответил, что гуляю. Он говорит, как я смею на его территории гулять.

—Предложи ему перекусить с тобой. Расспроси о нем. Дай ему столько еды, сколько он съест.

— Он не собирается со мной разговаривать. Я стараюсь распо­ложить его к себе. Он нехотя присаживается рядом и ест, как голодный. Когда он поел, то стал спокойнее, но все же слишком надменный и неприветливый.

—Напои его, посмотришь, что будет.

— Он говорит, что вода из родника отравленная. Он не будет ее пить... Он не знает, что она давно нормальная, его предки пере­дали ему это.

—Выпей, покажи ему, что вода хорошая.

— Он берет лениво... И нехотя делает один глоточек... Ему по­нравилась вода, и он расположился ко мне... Мы подружились.

—Подари ему что-нибудь...

— У меня на шее крестик, хочу его подарить. Он говорит, что не может принять мой подарок, но я прошу его принять, и он

соглашается. За это он предлагает свою помощь, если кто-ни­будь обидит меня... Вдруг он сорвался с места и убежал... Он кого-то испугался, увидел, что ли, кого. Здесь опасное место. В лесу есть страхи...

—А как ты думаешь, он сможет тебе помочь в случае опасно­сти?

— Да, он мне поможет, но не во всех случаях. Он сильный, у него достаточно хорошее телосложение... Но и на него есть сила. У меня хорошо на душе стало...

Как и во многих сказках (вспомните хотя бы Серого Волка или Конька-Горбунка), животное нередко оказывается волшеб­ным помощником, который играет роль проводника в другой мир; например, в водной среде в этой роли часто выступает дель­фин⁵:

Спаситель и психопомп, провожатый душ в подземном мире, спаситель людей, потерпевших кораблекрушение. Имеет эротический символизм, если изобража­ется с «женщиной моря» Афродитой... Обнаженная Тетис плывет по морю на дельфине. Д. Купер. Энциклопедия символов

— Море... Иду вдоль бе­рега. Море разное, всеми оттенками переливает­ся. Посреди темное пят­но... Смотрю туда, и ох­ватывает тревога... Что-то гнетет, там пучина морская черная. Вынырнул дельфин. Я дала ему рыбку, а он мне что-то бросает. Рядом еще четыре дельфина. А в море, дальше от берега, спины морских живот­ных мелькают, а от них недоброе... Вот лодочка возле берега, словно из скорлупки грецкого ореха, я в нее села, а она так и подскакивает, вода-то спокойная, а лодочка подпрыгивает, как пушинка.

— Попроси ее остановиться и поплавай в воде...

— Я нырнула в воду, а тут дельфин подхватил меня и поплы­ли мы на глубину. Город весь сияет. Он из хрусталя с золоты­ми куполами, но в него не попасть, его видно сквозь щель, и через эту щель надо еще умудриться проплыть. Но вот дель­фин изловчился и на живот меня пересадил, вот мы и про­плыли.

⁵ Это, пожалуй, стандартный помощник при работе с водными пространствами имагомира; помогает, главным образам, женщинам и девушкам.

1.15

Поскольку umwelt (окружаю­щий мир), или туннель реаль­ности, змеи настолько фунда­ментально отличается от тун­нелей реальности млекопита­ющих, дружба между людьми и змеями случается гораздо реже, чем между людьми и со­баками или кошками. Р. Уилсон. Квантовая психология

В качестве таких помощников довольно часто выступают собака, заяц, олень, кошка, лошадь, раз­личные птицы, а также всевоз­можные несуществующие живот­ные. Биологически более далекие от нас пресмыкающиеся (кроко­дил и особенно змея), как прави­ло, представляются в амбивален­тном облике — с одной стороны, как «чужие», автоматически вызывающие чувство страха, а с другой являющиеся источником особо ценных ресурсов. Да­вайте взглянем на небольшую галерею изображений, встреча­ющихся в имагомире:

 

Волшебный помощник — лебедь, переправляющий девушку на другой берег озера.

В плавании по морю анало­гичную транспортную роль играет конек-горбунок, с по­мощью которого появляется шанс добраться до скрытых в глубине сокровищ...

Крылатый конь и птица-секре­тарь провожают посетителя до дверей небесного замка.

Одним из распространенных мотивов у детей является семья животных (или группа деревьев), в которых, как легко догадаться, отражается структура семейных

взаимоотношений в реальной и идеальной семье ребенка. Одно или два больших дерева⁶ — это почти всегда символическая реп­резентация родителей, и не случайно состояние возрастной рег­рессии, часто развивающееся при движении вверх по течению ручья, часто сопровождается появлением образа большого дере­ва, стоящего у истока⁷.

Как, например, на ри­сунке 42-летней женщи­ны — символическая возрастная регрессия предшествует интенсив­ному разрешающему пе­реживанию.

Кажется, только глаза не нарисовала.

Образы животных, как мы неоднократно видели раньше⁸, обычно представ­ляют различные сублично­сти и поведенческие стра­тегии клиента и фигуры из его микросоциума, а также различные трансперсональные силы, пока еще не интегрированные в структуре личности. Это очень

⁶ Есть даже такой старый фильм — «Когда деревья были большими».

⁷ Психолог Майкл Хаттен в статье «Деревья как духовные учителя» утверждает, что
дерево не случайно является одним из ключевых элементов всех мифологий. Просто
попробуйте представить себе мир без деревьев... Как сказал один современный фило­
соф: «Невозможно видеть дерево и не быть счастливым».

⁸ В том числе в баснях, древних ритуалах, детских книгах и сновидениях.

Перед ними было совершенно необычное существо. Оно походило не то на челове­ка, не то на тролля, с длинной головой и почти без шеи. Руки покрывала гладкая коричневая кожа, вовсе не похожая на кору остального тела... Глаза их были ко­ричневыми, в их глубине то и дело вспы­хивал зеленый огонек. Д. Толкиен. Властелин колец

сильный потенциальный ресурс, для получения до­ступа к которому необхо­димы новые стратегии — хотя бы потому, что ис­пользование стандартных стереотипов до сих пор позволяло иметь одно­сторонний обзор, при ко­тором был Доступен только один (чаще «отрицательный») по­люс биполярной оси. Великаны в начале истории обычно быва­ют большими мизантропами (если не людоедами), змеи — ядо­витыми, а бык просто мечтает забодать до смерти бедную девушку, и даже бабочки сначала могут быть какими-то подозрительны­ми, как у этой 13-летней девочки:

— Большая мягкая лужайка, почти поле. Я не совсем вижу, где она кончается.

—Какая там погода?

— Погода солнечная, теплая, безоблачная. Здесь хорошо и тихо.

—Что еще ты видишь вокруг себя?

— Я не знаю... Наверное, это бабочки... они летают и летают вокруг меня. А, вот теперь я вижу, как одна из них садится на цветок. Здесь много цветов.

—Какие это цветы?

— Разные, здесь их очень много... есть ромашки, одуванчики... а вот колокольчик.

—А как же бабочки, где они? Ты их видишь?

— Да, они на цветах... Они нюхают цветы громко, как собаки. Я слышу, как они нюхают.

—Почему они так делают?

— Просто у них хороший нюх... Это специальные нюхающие ба­бочки... Они нюхают, чтобы не съесть нектар из отравленных цветков...

—А ты знаешь, какие цветки не отравлены?

— Конечно, знаю. Я и сама ем нектар из неотравленных цветков.

—Покажи бабочкам неотравленные цветки. Они, наверное, устали нюхать.

— Я показала их бабочкам, они собрали первый нектар и подно­сят его мне.

—Выпей этот нектар, он придаст тебе сил, чтобы идти даль­ше. (Встречает ручей, там «свежая живая вода», девочка пьет

эту воду и умывается ею.) Мы еще должны зайти на лужайку. Ты же помнишь, она недалеко... Что-нибудь изменилось в ней?

— Изменились бабочки... Они уже не нюхают цветы, стали спо­койнее. Вот одна бабочка подлетела ко мне и что-то хочет мне сказать...

—И что она говорит?

— Она говорит мне «спасибо»! Я попрощалась с бабочками... Я вижу, что уже вечер и пора домой... Иду по мягкой траве к себе домой... Я знаю, что меня там ждут.

—Очень хорошо. Пойдем. Мы идем по лужайке и подходим к тропинке, ведущей к твоему дому. Ты видишь тропинку?

— Да, я скоро увижу свой дом. Вот он, мой дом.

—Очень хорошо. Ты молодец. Теперь у тебя много сил. Ты не боишься трудностей. У тебя все получится. А теперь сделай глубокий вдох... и открывай глаза.

Негативные формы жизни, чаще всего в виде враждебных жи­вотных, возникают здесь постоянно. Налаживание контакта с ними, отказ от провоцируемой этими образами агрессивной стра­тегии поведения может значительно расширить спектр «реальных» поведенческих стратегий. Вот две картинки из этой серии:

Две первоначально очень агрессивно настроенные фигуры — бегемот-вампир и акула.

 

Еще одна полезная экопсихологическая техника — исполь­зование известной техники «рисунок несуществующего живот­ного» в контексте имагомира. При передвижении с одного уров­ня реальности на другой с животным обычно происходят из-

менения, которые указывают основной эмоциональный «век­тор», определяющий скрытые в рисунке значения. Кроме того, такие динамические превращения создают определенные воз­можности для развития интегративного процесса через сбли­жение с чудовищем и его последующее преобразование.

Постепенное приручение агрессивного животного 12-летним мальчиком. Найдите десять отличий.

Образы животных, как мы неоднократно видели раньше, обыч­но представляют различные поведенческие стратегии клиента и фигур из его микросоциума, а также различные трансперсональ­ные силы, пока еще не интегрированные в структуре личности. Это очень сильный ресурс, для получения доступа к которому не­обходимы новые стратегии — хотя бы потому, что использование стандартных стереотипов до сих пор позволяло иметь односто­ронний обзор, при котором был доступен только один (чаще от­рицательный) полюс биполярной оси. Несколько иллюстраций из случая А., 38-летней женщины с депрессивным состоянием:

Угрожающие образы (дух скалы и огромная птица), связанные со страшными неконтролируемыми психическими силами.

Применение техники «кормления» для налаживания контак­та с субличностями.

Постепенное создание более интегрированной экосистемы — общение с сильным «мужским» символом и мирное сосуще­ствование трех видов.

Возникновение различного рода «интегрирующих» пережи­ваний или просто улучшение психического состояния часто происходит внутри природных ландшафтов. Сара Конн, одна из основателей экопсихологического направления, так описы-

вает возможности нашего экологического интеллекта в процес­се формирования «экологической идентичности»⁹:

«Это расширенное чувство идентичности с миром также вклю­чает эмоциональный резонанс с другими формами жизни, воспринимаемыми так, как они есть, безотносительно к их полезности для человека. Для многих людей наиболее прием­лемым типом такого переживания является контакт с живот­ными. Способность к идентификации с домашними живот­ными, например, может открыть дверь к экологической иден­тичности. У других такие переживания легче возникают при контакте с деревьями. У третьих такие чувства близости с при­родой проявляются при воссоединении с ландшафтами — го­рами или водоемами» (Konn, 1997).

Несколько примеров ландшафтов, которые можно встретить

в имагомире¹⁰:

Красный фламин­го, танцующий на фоне красивого ве­чернего озера. Разрешающие пере­живания часто про­исходят в контексте подобной ланд-шафтотерапии.

Иногда открыва­ющаяся перспек­тива таит угрозу: опасные пещеры могут встречаться буквально на каж­дом шагу.

⁹ На бытовом уровне эта способность к идентичности проявляется очень просто:
многие из нас разговаривают со своими собаками или кошками, кое-кто говорит и с
растениями, а особо одаренные общаются с прудом или волками. Генри Торо и Фарли
Моуэт — к вашим услугам.

¹⁰ Собственно говоря, очень многие архетипические мотивы имагомира связаны с
природой, и большинство значимых событий там происходит именно внутри различ­
ных психоэкосистем.

Горы, небо в облаках, лодка на спо­койном озере или небольшая роща — такие весьма гармоничные ланд­шафты на самом деле иногда могут означать отсутствие психологичес­ких проблем.

Фауна и флора имагомира

1. Часто встречающиеся в мире символических образов раз­личные животные и растения играют очень значимые роли, связанные с бессознательными желаниями и архе-типическими функциями.

2. Дружественно настроенные животные часто играют роль волшебных помощников — проводников по разным уров­ням имагомира.

3. Опасные, первоначально враждебные животные являют­ся важным потенциальным ресурсом и могут быть пре­вращены в помощников с помощью различных «неагрес­сивных» стратегий.

4. Одна из наиболее простых и эффективных стратегий — обмен дарами, и особенно ее разновидность — кормле­ние.

5. Степень биологического «родства» животного по отно-
шению к человеку (насекомые — пресмыкающиеся —

млекопитающие), как правило, отражает уровень «диссо­циированности» бессознательной структуры, представ­ленной данным персонажем имагомира.

6. Взаимодействие с иными формами жизни в экосистемах
имагомира может стать сильным ресурсом в процессе пси­
хобиологической интеграции.

Глава 11 В ГЛУБИНАХ ТЕЛА

Человеческое тело — лучшая картина че­ловеческой души.

Л. Витгенштейн

В 1976 г. Карл и Стефани Саймонтон выпускают руковод­ство по применению метода направленного воображения (guided imagery) у больных онкологическими заболеваниями, сразу ставшее бестселлером. Они установили, что визуальные образы могут оказывать непосредственное воздействие на со­матический уровень и что продолжительность жизни таких больных может значительно увеличиваться благодаря исполь­зованию различных «терапевтических» образов.

Саймонтоны учили пациентов зрительно представлять свои раковые клетки или опухоли как можно ближе к их реально­му виду. Они говорили, что раковые клетки сами по себе сла­бые и «плохо организованные», что человеческое тело обла­дает сильными естественными механизмами, защищающими его от рака. Они также объясняли суть эффекта лечения и про­сили пациентов визуализировать динамику лечения как мощ­ный и эффективный процесс исцеления. Наконец, они по­ощряли пациентов представлять свои лейкоциты сильными и многочисленными, атакующими и разрушающими раковую опухоль.

Примерно в это же время другие исследователи и специа­листы-практики начали активно использовать методы направ­ленного воображения (в том числе интерактивную версию) в качестве основных при лечении широкого ряда психосомати­ческих заболеваний, а также как составную часть лечебных и реабилитационных процедур при различных хронических не­инфекционных заболеваниях, прежде всего онкологических, в

Каждое изменение физиологического статуса сопровождается соответствую­щей динамикой психического состояния, на сознательном или бессознательном уровне; и, напротив, любое изменение психоэмоционального статуса, созна­тельное или бессознательное, всегда со­провождается соответствующей динами­кой на физиологическом уровне. Иначе говоря, ум,тело и эмоции представляют собой единую систему — затронуть одну из них означает затронуть и остальные. Карл и Стефани Саймонтон

рамках реабилитации больных алкоголизмом. Эти методы активно ис­пользуются и для кор­рекции негативных психологических реак­ций при синдроме им­мунодефицита, синдро­ме утраты, синдроме «раздраженного кишеч­ника» и целом ряде дру­гих заболеваний.

Результаты многих исследований, проведенных в последние десятилетия, свидетельствуют об эффективности использования методов направленного воображения при лечении и реабилита­ции различных острых и хронических состояний. Некоторые из этих работ схематично представлены в следующей таблице:

 

№	Вид вмешательства	Авторы	Дата
1.	Комплексное лечение рака груди у женщин.	L. Bridge et al.
2.	Лечение артериальной гипертонии.	J. Crowthcrctal.
3.	Увеличение лактации у кормящих матерей в послеродовом периоде.	S. Feher et al.
4.	Коррекция побочных эффектов при химиотерапии.	J. Frank et al.
5.	Коррекция нарушений менструального цикла.	M. Groer
6.	Комплексная реабилитация после хирургических операций.	C. Holden-Lung
7.	Лечение угревой сыпи.	H. Hughes ct al.
8.	Снижение интенсивности головных болей нейромышечного происхождения у детей.	E. Labbae
9.	Комплексное лечение хронического бронхита и эмфиземы легких.	L. Moody et al.
10.	Комплексное лечение ревматоидного артрита.	D. Prcnergast
11.	Уменьшение кровопотерь при хирургических операциях.	H.Bennett
12.	Снижение выраженности болевого синдрома в постоперационном периоде.	D. Daake et al.

Проводились исследования, показавшие эффективность применения имагометодов для улучшения результатов у спорт­сменов различного уровня. Оказалось, например, что эффек­тивность воображаемых тренировок точности попадания мяча в корзину у баскетболистов ненамного уступала реальным за-

нятиям. Аналогичные техники достаточно широко представле­ны и в спорте высших достижений:

«Пловцы мирового класса, например, обнаружили, что стоит им представить себе, что их руки вдвое больше, чем в действи­тельности, а ноги стали перепончатыми, как у гуся, они плы­вут быстрее» (Senge, 1994).

Интересно, что похожие факты сообщают и исследователи, занимающиеся так называемыми «осознанными сновидения­ми»¹ — например, Питер Лаберж. Так, многие из его учеников, практикующих технику осознанных сновидений, использова­ли это состояние сознания для отработки различных сложных двигательных навыков, например, игры в теннис.

В концепции М. Россмана значительное место занимает ис­пользование так называемых «терапевтических образов» — обра­зов, связанных с активацией определенных физиологических про­цессов, способствующих выздоровлению при различных сомати­ческих и психосоматических расстройствах. Приведем несколько примеров таких образов, перечисленных в его руководстве.

 

Патологии	Примеры терапевтических образов
Повышенное мышечное напряжение	Плотно скрученная веревка медленно раскручивается. Воск становится мягким и плавится. Бурлящий водоворот напряжения вытекает из тела.
Повреждения кожных покровов	Щель на стене покрывается штукатуркой. Клетки и волокна плотно соединяются суперклеем. Ботинок крепко зашнуровывается.
Болезни сердца и сосудов	Миниатюрный прибор двигается внутри кровеносных сосудов и прочищает их. Вода спокойно течет по широкой реке. Команда гребцов в маленькой лодке дружно и быстро гребет, перемещая лодку по гладкой поверхности воды.
Болезни легких	Крошечные эластичные резиновые ленты, стягивающие пути прохождения воздуха, с хлопком разжимаются. Пылесос мягко всасывает слизь из горла и легких. Волны медленно движутся по поверхности океана.
Диабет	Маленькие инсулиновые ключики открывают двери в голодные клетки и разрешают войти молекулам сахара. Прозвучал будильник, и спящая поджелудочная железа просыпается на запах свежеприготовленного утреннего кофе.

¹ Состояние сна, при котором сновидящий осознает, что видит сон, и может со­знательно управлять своими действиями во сне. При этом имагомир сновидения так же реален, как и о