К. Юнг. Символы трансформация

Изменения, возникающие в мотиве лужайки в ходе сеанса интерактивной имагогики, могут быть достаточно сильными, как, например, в нижеприведенном случае (Александр, 35 лет, депрессивное состояние). Заметьте, что последовательную ди­намику этого образа можно отследить за несколько этапов.

— Лужайка с цветами... маки... другие цветы...

— Что вокруг слева... справа? (1-й заход)

— Слева мне почему-то сейчас увиделась... полянка эта на хол­ме... Справа в низине речка протекает...

— А что спереди, сзади видно?

— Сейчас посмотрим... Сзади... пшеница... поле, играют волны такие...

-Угу.

— А спереди... какой-то забор...

— Какой забор?

— Металлический, выкрашен в серый цвет... Высокий... Слева и справа он обрывается в пропасть... Он же стоит на холме и по сторонам пропасть...

— Хорошо. Какая-нибудь дверца?.. Ничего такого нет?

— Дверца... да, дверца есть...

— Что там, за дверцей?.. Просто посмотри.

— Там... Ого, фантастика!.. Там пропасть сразу...

Путешествие продолжается. Проходим несколько опасных мест, сталкиваемся с разными опасными персонажами и воз­вращаемся на поляну; она изменилась.

— Угу. Хорошо. А теперь где ты? Посмотри по сторонам.

— Такое впечатление, что я там, где раньше был... (2-й заход)

— Так и давай посмотрим, что здесь изменилось? Что случи­лось с забором?

— (Глубоко вздыхает.) Забора нет, а полянка продолжается куда-то вперед, а дорога ведет... в какой-то дом...

И, наконец, последнее возвращение на поляну (после встре­чи с некоторыми архетипическими образами), на которой про­изошли большие изменения:

— Если вернуться назад, на место, где мы были в самом нача­ле, какое оно сейчас? (3-й заход)

— На поляне земляника... Земляничная поляна... (Глубоко взды­хает.)

— Можешь понюхать?

— Ага...

— А съесть?

— Угу. (Заметные движения рта. Постепенный выход из
трансового состояния.)

Понятно, что этим мотивом целесообразно заканчивать се­анс, чтобы быть уверенным в том, что мы не оставили клиента в состоянии с отрицательной психологической дийамикой. Довольно показателен отрывок из занятия Лейнера с одним из участников его учебной группы:

— Теперь попробуйте представить луг. Вообразить это доволь­но легко. Просто любой луг... Спокойно и не спеша подожди­те, пока перед Вашим внутренним взором появится лужайка или что-нибудь еще. Вы можете кивнуть, когда что-нибудь появится. («Пациент» расслабленно сидит в кресле, дыхание спокойное, примерно через полминуты он начинает говорить, сначала тихо и не очень разборчиво, затем громче и отчетли­вей.)

— Да, я вижу траву, высокая трава. Она колышется на ветру, но больше ничего не вижу...

— Разрешите этому образу раскрыться. (Пауза примерно пол­минуты.) Оглядитесь по сторонам, так, чтобы полнее увидеть луг, его границы и все вокруг.

— Да, я поднимаю глаза и вижу перед собой зеленую лужайку, она не очень большая. Там и тут видны отдельные цветы. Сей­час я лучше вижу... синие и желтые небольшие цветы. Трава уже не такая высокая, все вокруг кажется очень приятным и дру­жественным... Лужайка не такая уж большая. Светит солнце, похоже на весну — все такое нетронутое, с каким-то оттен­ком радости и дружелюбия. Слева и справа луг сужается и ог­раничен лесом, довольно высокие деревья. Кажется, что сзади поляна расширяется. Я могу видеть очень далеко. Сзади видны горы, снежные пики.

— Я бы хотел узнать, это знакомый пейзаж или порождение фантазии?

— Нет, я никогда не видел этого пейзажа раньше. Это что-то совсем новое.

— Можете ли Вы увидеть еще что-нибудь?

— Да, слева я вижу что-то... Это... да, это маленьким ручей, который течет по лугу. Он не особенно широкий, но в нем очень чистая вода. Я бы хотел выпить воды из ручья.

— Так выпейте!

— Да, я склонился к воде, моя левая рука на другой стороне ру­чейка. Ручей не больше 50 сантиметров шириной, я зачерпываю воду правой рукой. Вода приятная на вкус и холодная. Я пью воду из рук и умываюсь ею... Она приятно холодная. Я делаю это опять, она очень освежает! Теперь хватит... Солнце светит... очень тепло. Я немного устал и хотел бы прилечь.

—Конечно, полежите.

— Сейчас я лежу на лугу с закрытыми глазами. Солнце греет мне лицо. Трава шумит на ветру, я слышу жужжание пчел. Да, еще журчит ручей. Все вокруг дышит тишиной и покоем, мне бы хотелось никогда не уходить отсюда. Прекрасное чувство внутренней тишины и спокойствия. Это просто здорово... то, что Вы сейчас делаете со мной... Меня совершенно не волнует, что вокруг сидят мои коллеги и слушают то, что я говорю. Все это время я совсем не помнил о них...

—Пожалуйста, после того, как Вы получили удовольствие от этой картины, посмотрите вокруг и, может быть, Вы увидите каких-то животных.

— Да, я смотрю по сторонам и вижу, что лужайка тем време­нем стала шире. Там, где раньше был лес, теперь пастбище. На нем пасутся коровы. Вдали я вижу лошадь, она какая-то беспо­койная, скачет, ее хвост развевается на ветру.

Мотив луга всегда является своего рода «индикатором» сте­пени принятия себя, и поэтому может отражать наличие психо­логических проблем, связанных со снижением самооценки (что почти всегда имеет место при депрессивных состояниях). При­ведем несколько характерных отрывков из протоколов занятий:

Евгений, 30 лет (тревожно-депрессивный синдром):

— Поляна, солнце, недалеко лес... На небе облака, солнце есть...
Слева что-то вроде кактуса с колючками. Оно пытается на­
пасть и уколоть меня.

Анатолий, 48 лет (невротическая депрессия):

— Лужайка, на ней береза стоит... шумит под ветром... Уже
осень, а минуту назад было лето... мокро и неуютно... В ближ­
ней роще каркают вороны, срываются, летят к солнцу, вытя­
гиваются в косяк и становятся журавлями... круглый диск сол-

нца, неясный, белесый... Вижу мальчика, это мой сын, у него бе­лая головка, карие глаза... Молчит... Какая-то потусторон­ность... Я как будто отделен от жизни. Неподалеку ущелье, гор­ная река, пока неторопливая, замшелые камни... Какой-то яр­кий цветок... ослепительно яркий цветок и больше ничего...

Женщина 38 лет, замужем, реактивная депрессия (пример Г. Лей-нера):

— Попытайтесь представить себе луг, любой луг, или что-то еще, что возникает перед Вашим внутренним взором.

— Я вижу большую поляну, трава высохла, земля черная, словно выжженная. Очень пустынное место, производит угнетающее впечатление.

— А какая сейчас погода?

— Серое небо, все вокруг серо...

— Пожалуйста, оглядитесь. Что Вы видите вокруг?

— С одной стороны лес, а с других сторон забор.

— И какое настроение вызывает у Вас все это?

— Ну, я стою на поляне, и мне хотелось бы пойти в лес, потому что там есть зелень, зеленые листья и трава. Эта поляна угне­ тает меня, этот забор, он меня как-то ограничивает, подав­ ляет, он приближается, поляна все меньше и меньше... Я хочу убежать в лес. Я не могу, я как бы вкопана в землю, мне хоте­лось бы вытащить ноги и освободиться, но это трудно. Земля как болото, она затягивает, забор приближается. Я боюсь, он окружает меня полностью.

Само по себе Эго личности не может полностью воз­дать должное темному тон­нелю, льву или озеру во сне. Эти образы вызывают неисчерпаемое «эхо» и при этом имеют весьма специ­фическое значение. Д. Хиллман

Как видно из этих отрывков, ак­туальное психическое состояние кли­ента как бы прорывается в пейзаж — архетипический образ формирует ви­зуальную метафору психоэмоцио­нального состояния. При работе с эти­ми метафорами лучше всего исполь­зовать «амплификацию» — метод по­степенного формирования «контекста» сновидения, широко используемый, например, в юнгианском анализе.

Иногда в мотиве лужайки возникают разрывы — угрожающие образы в виде различных хтонических монстров, появляю-

щихся прямо из-под земли или располагающихся неподалеку, обычно на границе с лесом (чудо­вищный осьминог на рисунке 17-летнего юноши с личностной ак­центуацией и асоциальным пове­дением).

Такие «точки разрыва», разрушаю­щие протекание сеанса, указывают на неадекватное состояние защит­ных механизмов личности и могут быть связаны с наличием психоти­ческого процесса или психопати­ческих расстройств. С другой сто­роны, возникающие иногда образы тревоги (осень, ветер и дождь) на втором рисунке, хотя и обозначают состояние сильной тревоги, все же довольно часто могут быть проясне­ны с помощью определенных стра­тегий (см. главу 4.2).

Как видим, довольно часто разворачивающееся образное поле уже как бы содержит «внутри себя» ответ, свою собствен­ную интерпретацию, поскольку оно соединено с эмоциональ­ным полем клиента, достаточно прозрачным для большинства заинтересованных лиц. Негативные характеристики лужайки в той или иной степени отражают обычно осознаваемую клиен­том психологическую проблему, с которой существующие сис­темы защиты личности уже не справляются: все серо, неуютно, человек чувствует себя отделенным от жизни, ограниченным в своих жизненных выборах, ситуация угнетает и подавляет. На­правление разработки образа ведущим в рамках мотива лужай­ки, общее для всех мотивов, всегда направлено на сенсорное ис­черпание², то есть на прояснение и последующую проработку

² Эту ориентацию на расширение первичного образа (во всех направлениях) мож­но рассматривать как вариант стратегии «прояснения» (Funch, 1996).

всех элементов образа с помощью уточняющих вопросов по сле­дующим направлениям:

• то, что находится вблизи (восприятие всех деталей образа);

• то, что вдали (сенсорный контекст или детали окружения);

• настроение и чувства, связанные с мотивом и его элемен­тами;

• информация о типичных атрибутах мотива (в случае лу­жайки это погода, особенности травы, присутствие жи­вотных и цветов, время года, границы луга).

Основной терапевтический и диагностический потенциал этого мотива связан со способностью клиента находиться «здесь и теперь», уходить из-под власти компульсивных стереотипных действий; его поощряют к свободному и приятному времяпреп­ровождению — полежать на траве, прогуляться по лугу, поис­кать цветы и т. д. Однако, как и в реальной жизни, клиент ис­пытывает трудности в такой ситуации и включает привычные способы бегства от свободы, чаще всего проявляющиеся в по­токе автоматических мыслей и фантазий, разрушающих трансо­вое состояние, естественным образом возникающее в ходе лю­бой «медитативной» практики (в том числе и при имаготера-пии), или в виде визуальных блоков-ограничений, препятству­ющих личностной интеграции.

На уровне собственно символичес­кого образного поля эти блоки, или обструкции, проявляются как сво­его рода «слепые пятна», заполнен­ные знаками преград: ручей уходит в землю, лужайка со всех сторон окружена темным лесом, в подвале дома очень темно и т. д. На рисунке слева изображен один из таких блоков: на поляне стоит старый пень, ручей фонтанчиком вытекает из пня и разбрызгивается во всех направлениях (то есть как ручей он прекращает суще­ствовать).

Вот типичный пример таких блоков, проявившихся в моти­ве лужайки: молодой человек, военный беженец, видит вместо лужайки окруженную лесом квадратную площадку с сухой, вытоптанной травой коричнево-серого цвета. Небо серое и мрачное; в середине площадки стоит деревянная охранная выш­ка, а вдали виден сияющий сказочный город, недоступный и освещенный заходящим солнцем (Leuner, 1984). Мы постоян­но будем видеть эти «слепые пятна» имагомира, которые мож­но рассматривать как одно из самых очевидных проявлений фун­кционирования защитных механизмов личности, фиксирован­ных идей и «застрявших» эмоций. Еще один пример приводит С. Мосс (Moss, 1970): пациент с психотической амнезией, убив­ший свою подругу ножом для колки льда³:

Пациенту под гипнозом предложили визуализировать книгу, которая, как ему сказали, содержит всю необходимую инфор­мацию о происшедшем убийстве. Ему сказали, что легкий бриз перелистывает страницы, и когда ветер прекратился, книга осталась открытой на странице, где описан этот случай. Па­циент послушно сообщил, что видит книгу и трепещущие страницы, но не может прочитать написанное на ней, так как кусочек луковой кожуры закрывает слова. Когда ему вну­шили, что препятствие устранено, он сказал, что шрифт очень мелкий для чтения; а когда шрифт был «увеличен», зна­чимый отрывок оказался написанным «таинственными иерог­лифами».

Хранитель ангел мой! Храни мою жену! Не дай упасть ей в искушенье. А ежели она... не дай про то мне знать! А если знаю я, то дай мне не видать! Иван Дмитриев

Подобные затемнения — это очень распространен­ный способ блокировки неинтегрированной ин­формационной структу­ры⁴; однако в имагогике, приложив определенные усилия, час­то удается постепенно раскрыть недостающие элементы.

³ И тоже, видимо, под воздействием «основного инстинкта»...

⁴ Похожий пример из Лейнера — простое решение ведущего (дает пациенту кусач­
ки, для того чтобы перерезать колючую проволоку вокруг лужайки) приводит к превра­
щению забора в высокую бетонную стену (Leuner, 1984).

Характерный пример та­кого «затемнения» образа у 17-летней девушки со сниженной самооценкой и проблемами в общении со сверстниками: картин­ка ограничена как бы стенками картонной ко­робки серого цвета. Изоб­ражение вдалеке цветное. Кстати, символическое значение серого цвета по Люшеру тоже связано с различными самоограни­чениями и доминирова­нием стратегий «ухода».

Исходная задача такой вербальной работы с образами заключается в «восстановлении души в речи». В этом процессе раскрываются эро­тические и эстетические аспекты образов, поскольку образы пленя­ют, увлекают, убеждают душу сво­ей риторикой. Работа с образами возвращает им первоначальное значение, освобождая их как от авторского контекста, так и от не­обходимости вести повествование с его причинно-следственными и последовательными значениями, которые лежат в основе сообще­ний от первого лица об эгоцентри­ческих поступках и намерениях субъекта. Д. Хиллман

Важным моментом при работе с мотивами базисного уров­ня является «гештальт-тренинг» клиента, а именно периоди­ческие вопросы относительно общей атмосферы образа и ис­ходящих от него «эманации», непосредственно порождающих определенный эмоциональный фон — своего рода единое сис­темное поле «образ-чувство» («поляна угнетает», «забор огра­ничивает и подавляет», см. выше). Такая тренировка является важным элементом общей стратегии снижения активно­сти (депотенциализации) ле­вополушарного критического мышления и стимулирования неаналитической стратегии, свободной от метаязыка и кри­тики со стороны «внутренне­го цензора», существования «здесь и теперь». В общем, поем о том, что видим.

Как легко заметить, структу­рирование внутреннего про­странства через наведение стан­дартных символических обра-

зов имеет определенные преимущества хотя бы потому, что по­зволяет поддерживать у клиента определенный уровень концен­трации внимания⁵. Большим плюсом является также наличие достаточно большой библиотеки мотивов⁶, которая помогает значительно сократить период знакомства с внутренним миром клиента, поскольку каждый из мотивов обладает относительно устойчивым трансперсональным значением.

Карта начальной области путешествия: поляна и лес

Этот ознакоми­тельный процесс, ко­торый можно назвать построением карты имагомира, как и лю­бая хорошая карта, играет роль средств безопасности: попа­дая в незнакомое мес­то, неплохо иметь хоть какой-то план. По­добное, картографи­ческое отображение личностных структур довольно часто явля­ется хорошей под­сказкой, указываю­щей направление дви­жения в поисках ре­сурсов и проблемных зон.