Третье отделение и литераторы – путь к взаимопониманию

 

Писатели и поэты были самой яркой, активной, творческой частью интеллектуального сословия. Они и их произведения формировали мировоззрение, взгляды, настроения, общественные ожидания, отношение к власти. О некоторых из них можно сказать, что они были властители дум.

И это прекрасно понимал и Николай I и Бенкендорф. В отношениях с писателями и поэтами все чаще находил себя принцип убеждения, сотрудничества, а не принцип оголтелой критики и репрессий. У Николая и Бенкендорфа совпадали взгляды на роль литературы и искусства. Все произведения они мерили политико-иделогическим критерием. Насколько произведение проникнуто державным, монархическим духом, патриотизмом, представляет самодержавие как высшую ценность? Литераторы, создававшие такие произведения, поощрялись, получали должности, хорошо поддерживающие их материальное положение. Поддержку получали Пушкин, Гоголь, Крылов, Карамзин, Жуковский, Булгарин, Греч.

Фаддей Булгарин первым начал сотрудничать с Третьим отделением и скоро стал его агентом, проводником идей Третьего отделения в писательской среде. Булгарин – фигура авантюрного начала. Офицер, умудрившийся повоевать в русской армии против Наполеона и против русских у Наполеона как гражданин Польши, которая тогда была в союзе с Францией. Когда Наполеон капитулировал, а с независимостью у Польши ничего не вышло, Булгарин объявился в Петербурге и занялся писательским делом. Но еще лучше ему удавались писательские проекты. В 1825 году он на пару с литератором Николаем Гречем выпускает в России первую частную газету с правом на политические новости – «Северная пчела», издает русский театральный альманах «Русская Талия». А до этого, еще в 1822 году, начал выходить его журнал «Северный архив», журнал истории, статистики и путешествий, один из лучших журналов тогда в России.

Многие русские писатели и литераторы говорили тогда «спасибо» Булгарину за помощь в продвижении их творений. Грибоедову он помог опубликовать части «Горе от ума». С Пушкиным сложилось сотрудничество, все 20-е годы печатал его сочинения в своих изданиях. Пушкин же относил его к «малому числу тех литераторов, коих порицания или похвала могут быть и должны быть уважаемы». Третье отделение всерьез заинтересовалось Булгариным, его возможностями влиять на писательскую среду и привлекло к сотрудничеству. Чему он и не сопротивлялся, а охотно отдался новой деятельности.

Первый шаг к сотрудничеству, выработанный службой Бенкендорфа, – это предложение подготовить аналитическую записку по определенной проблеме. Так Третье отделение привлекало лучшие умы для анализа ситуации и разработки предложений в целях улучшения управления монархией. Многие литераторы тогда писали аналитические записки по просьбе Третьего отделения. Но Булгарин был первым. И свою первую записку по своей инициативе он написал императору еще в мае 1826 года – «О цензуре в России и о книгопечатании вообще». И там у него занятная мысль: «… Как общее мнение уничтожить невозможно, то гораздо лучше, чтобы правительство взяло на себя обязанность напутствовать его и управлять оным посредством книгопечатания, нежели предоставлять его на волю людей злонамеренных». Среди тем других записок или писем фон Фоку стоит назвать такие: о влиянии на крестьян злонамеренных людей, о влиянии иностранных держав на политический образ мысли в России, о Царскосельском лицее и о духе оного, о государственном контроле, о положении евреев в Белоруссии.

Особенно Булгарин сблизился с управляющим делами Третьего отделения фон Фоком. Посещал ежедневно, бывал у него дома. Он стал своего рода советником у него. Аналитические записки, обзоры, анализ ситуаций и настроений среди интеллектуалов, записки по определенным персонам Булгарин теперь готовил по поручению фон Фока. В 1831 году фон Фок писал Пушкину, что Булгарин и Греч – единственные литераторы, с которыми он обменивается литературными мнениями.

В конце 1829 года Николай Васильевич Гоголь оказался в сложной ситуации, испытывал немалые финансовые затруднения. И выход был один – пойти на службу. В поисках ее он обратился за содействием к Булгарину. Тот сразу попросил за него фон Фока, который весьма серьезно отнесся к этому и нашел место Гоголю в канцелярии Третьего отделения. А в 1845 году Николай повелел выдавать Гоголю денежное пособие – ему было назначено по 1000 рублей в год на три года.

Служба в Третьем отделении не унижала. Там служили также такие литераторы 30—40-х годов как В.Враский, П.Каменский, добросовестно исполняли цензорские обязанности С. Аксаков, О.Сенковский, С.Глинка.

Известна эпиграмма Пушкина на Булгарина:

 

Не то беда, Авдей Флюгарин,

Что родом ты не русский барин,

Что на Парнасе ты цыган,

Что в свете ты Видок Фиглярин:

Беда, что скучен твой роман.

 

Но Пушкин иронизирует скорее не над личностью Булгарина, а над его литературными способностями, считая слабым его роман «Иван Выжигин». Но вот Лермонтов действительно ненавидел Булгарина, как и режим, сложившийся в России, иначе бы из-под его пера не вышли эти строки:

 

Россию продает Фаддей

Не в первый раз, как вам известно,

Пожалуй, он продаст жену, детей,

И мир земной, и рай небесный,

Он совесть продал бы за сходную цену,

Да жаль, заложена в казну.

 

 

Пушкин и Третье отделение

 

Интересна история сотрудничества Пушкина с Третьим отделением. Поэт при Александре I был в больших неладах с властью. Причиной тому, конечно, были его сочинения. Одно стихотворение «К Чаадаеву» чего стоит. В 1820 году под видом служебного перемещения (Пушкин служил по линии департамента иностранных дел) его сослали на юг. Кавказ, Крым, Кишинев, Одесса на четыре года стали местом служебной деятельности. А в 1824 году его вообще уволили со службы и выслали в село Михайловское под полицейский надзор, где он и пребывал до 1826 года.

Но когда императором России стал Николай I, он почти сразу вернул Пушкина из ссылки. В сентябре 1826 года состоялась его встреча с поэтом. Беседуя, Николай произнес ключевую фразу: «Я буду вашим цензором». Кто из монархов мог поставить себя рядом с Николаем I в деле общения с поэтической звездой?

Все дальнейшие обращения Пушкина к императору, все вопросы, связанные с изданием его произведений, решение возникающих проблем шли через Бенкендорфа. За 11 лет, с 1826 года и до своей гибели в январе 1837 года, Пушкин написал Бенкендорфу 58 писем, в среднем одно письмо – каждые два месяца. А кроме писем Пушкин почти еженедельно наведывался в Третье отделение – беседовал с Бенкендорфом, общался с его людьми. А вечерами он часто бывал у Бенкендорфа дома, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Такова была интенсивность контактов за 11 лет. И тому, и другому эти встречи были интересны.

Пушкин царя чтил и верил самодержцу. Свидетель Н.Гоголь: «Только по смерти Пушкина обнаружились его истинные отношения к Государю и тайны двух лучших сочинений («Герой» и «КН»)… Пушкин высоко слишком ценил всякое стремление воздвигнуть падшего. Вот отчего так гордо затрепетало его сердце, когда услышал он о приезде Государя в Москву во время ужасов холеры, – черта, которую едва ли показал кто-либо из венценосцев, и которая вызвала у него эти замечательные стихи».

В 1834 году Бенкендорф и государь прочитают перлюстрированное письмо Пушкина жене: «Видел я трех царей; первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут».

Узнав, что его частное письмо стало известным, гневается Пушкин, но царя не топчет. «Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать царю (человеку благовоспитанному и честному), и царь не стыдится в том признаться – и давать ход интриге, достойной Видока и Булгарина! Что ни говори, мудрено быть самодержавным».

Некоторые особенности натуры поэта – общительность, непосредственность, понимание характеров – позволяли надеяться, что его удастся привлечь к сотрудничеству с Третьим отделением. И оно фактически началось. Пушкина попросили подготовить записку «О народном воспитании», то есть по сути о воспитании патриотизма (характеристика проблемы, высказываемые идеи, позиция лиц, озабоченных просвещением и воспитанием). Это было в 1828 году. И он написал хорошую записку. Пушкин отметил роль престола в воспитании, роль патриотизма, пагубное западное влияние, отметил рукописи, ходящие по рукам в учебных заведениях, подчеркнул проблемы воспитания в учебных заведениях, необходимость системы информирования воспитанников.

Бенкендорф высоко оценил записку Пушкина о «Народном воспитании». И сказал в своем окружении: «Он все-таки порядочный шалопай, но если удастся направить его перо и его речи, то это будет выгодно».

Предложение о сотрудничестве, по сути, предложение стать агентом Третьего отделения последовало Пушкину от Александра Ивановского – сотрудника Бенкендорфа. Он беседовал об этом с Пушкиным у него дома, когда тот болел, был в депрессии после отказа в прошении поехать в Париж. Пушкин, в конце концов, согласился с предложением Ивановского. Тем более, тот ему объяснил, что возможность путешествовать явно возрастет в случае сотрудничества. Договорились, что Пушкин утром приедет к Бенкендорфу, чтобы продолжить разговор. Но утром Пушкин отказался от этой затеи. У него была способность принимать быстрые решения, а поразмыслив, он нередко менял их.

Но контакты Пушкина с Третьим отделением продолжались, продолжалась переписка с Бенкендорфом. Пушкин идейно поддержал политику царя в деле подавления волнений в Польше в 1830–1831 годы, поддержал действия войск генерала Паскевича, усмирявших бунтовщиков. Поддержал своими высказываниями и оценками, а главное – своим поэтическим словом, сначала, еще до взятия Варшавы, в стихотворении «Клеветникам России», где не только о Польше. Он бросает упрек просвещенной Европе. А ведь упрек-то до сих пор современен.

 

И ненавидите вы нас…

За что ж? ответствуйте: за то ли,

Что на развалинах пылающей Москвы

Мы не признали наглой воли

Того, под кем дрожали вы?

 

…За то ль, что в бездну повалили

Мы тяготеющий над царствами кумир

И нашей кровью искупили

Европы вольность, честь и мир?

 

А после известия о взятии Варшавы, что совпало с годовщиной Бородинского сражения, он пишет стих «Бородинская годовщина».

 

Сбылось – и в день Бородина

Вновь наши вторглись знамена

В проломы падшей вновь Варшавы;

И Польша, как бегущий полк,

Во прах бросает стяг кровавый —

И бунт раздавленный умолк.

…………………………………..

Куда отдвинем строй твердынь?

За Буг, до Ворсклы, до Лимана?

За кем останется Волынь?

За кем наследие Богдана?

Признав мятежные права,

От нас отторгнется ль Литва?

Наш Киев дряхлый, златоглавый,

Сей пращур русских городов,

Сроднит ли с буйною Варшавой

Святыню всех своих гробов?

 

Общественное мнение во многом под влиянием Пушкина с пониманием восприняло действия императорской власти в отношении Польши и перемололо брюзжание Европы по сему поводу.

А Пушкину разрешили работать в архивах над историей Петра I. Кроме того, он был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел (номинально) с жалованьем 5 тысяч рублей в год.

Когда Пушкин решил издавать «Литературную газету», он обратился за помощью к Бенкендорфу. По просьбе Третьего отделения ему было выделено из казны 20 тысяч, потом еще 30 тысяч рублей.

Еще раз Пушкин обратился к Бенкендорфу во время конфликта с тогдашним министром образования президентом Академии наук Сергеем Семеновичем Уваровым, курировавшим печать. Тот неодобрительно относился к литературно-издательским планам Пушкина. Но главное, он ненавидел Пушкина за его эпиграмму о нем, задевавшую его мужское самолюбие.

Эпиграмма сия известна хорошо.

 

В Академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь;

Почему ж он заседает?

Потому что ж… есть.

 

Князь Дундук – это Михаил Андреевич Дондуков-Корсаков, председатель Петербургского цензурного комитета. У него с президентом Академии Уваровым были «любовные» отношения. Уваров и поспособствовал продвижению своего «любовника» в вице-президенты. Об этом и эпиграмма. Было за что Уварову ненавидеть Пушкина. Скандал случился отменный. И урегулировал его Бенкендорф, за что Пушкин был ему очень благодарен.