Иконические знаки в коммуникации животных.

■ Суть иконической связи между означающим знака и его содержанием — в их подобии, когда «а — это не Ь, но похоже» (в отличие от индексальной связи, где а есть частично Ь). В коммуникации животных подавляющее большинство составля­ют знаки-индексы, почти отсутствуют знаки-символы¹ и очень немного знаков «срединного» характера, со средней степенью ус­ловности, — знаков-икон.

Семиотические отношения подобия, имитации, мимикрии (а не реальности) в общении животных возникают в результате про­цесса, который называют ритуализацией их поведения. Не­которые повторяющиеся и коммуникативно важные поведенче-

¹ «Почти», потому что, кажется, есть две группы исключений: 1) в поведе­нии стадных высших обезьян (живущих на воле) зоопсихологи отметили риту­ально-игровые феномены, которые, по-видимому, ближе всего к знакам-сим­волам: обезьяны составляют и дарят букеты из полевых цветов и листьев; плетут из цветов и трав венки, которыми увенчивают некоторых особей; 2) в танцах пчел (в этих виляющих кругообразных движениях, в которых скорость, размах и рисунок вращений указывают на нужное направление полета за взятком, рас­стояние до него, а также количество корма) исследователи не находят природ­ной связи между формой танца и сообщаемым содержанием. Следовательно, приходится в танцах пчел видеть символическую коммуникацию, а в эле­ментах их танцев — знаки-символы. В таком случае, по логике вещей, при­ходится признать наличие в пчелином рое условленности, «договоренности» о значении немотивированных знаков. Однако в этом месте рассуждений полезно вспомнить о трактовке пчел (а также муравьев и термитов) в качестве с в е р х о р-ганизмов и подождать новых результатов этологических исследований.

Лекция VII. ИКОНИЧЕСКИЕ ЗНАКИ. ЗВУКОСИМВОЛИЗМ 145

ские реакции (т.е. физиологические, симптоматические проявле­ния определенного состояния в повторяющейся ситуации угро­зы, подчинения, умиротворения и т.д.) становятся более под­черкнутыми, выразительными, в них усиливается демонстраци­онный компонент, они так или иначе выделены на фоне обычно­го поведения. Для ритуализованных поведенческих актов харак­терна несколько меньшая физиологическая обусловленность, мень­шая спонтанность проявления, большая формальная выраженность и закрепленность в поведенческом узусе стада.

Иконическое (имитирующее) поведение животных отчасти напоминает состязание или игру, отчасти действительно является игрой (если затевается для забавы).

Например, в брачный период самцы-соперники вступают в едино­борство, однако у большинства видов «дуэль» ведется отнюдь не «на жизнь или смерть», не «всерьез», а как бы «до испуга» соперника или «до пер­вой крови». Вот как описывает такой ритуальный бой этолог.

«У антилопы бейзы очень острые рога — настоящие рапиры. Бодаясь, соперники никогда по-настоящему их в ход не пускают: антилопы с треском, как "театральные сабли", скрещивают рога — фехтуют, но не колют! И когда однажды безрогий самец-бейза вступил в поединок с рогатым самцом, тот фехтовал с ним так, словно у противника были рога. Парировал и наносил удары по воображаемым рапирам на некото­ром расстоянии от головы безрогого.

Давно замечено: чем опаснее оружие у дуэлянтов, тем условнее сама дуэль, тем более безобидным церемониалом, хотя и весьма воинствен­ным на вид, она подменена. Если всякая, даже маленькая, драка у ядо­витых, например, видов змей смертельно опасна для обеих сражающих­ся сторон, она может быть заменена своеобразным символическим танцем с силовой борьбой в финале. Пример: поединки техасских гремучих змей в споре из-за охотничьих угодий» (Акимушкин 1999, 65).

Кто играл с взрослой домашней собакой, знает, как собака может кусать руку человека «понарошку» — только дотрагиваясь до нее клыка­ми, но не раня кожи и не причиняя боли. Вот это и есть имитация победы (укуса), т.е. иконический знак.

Существенно, однако, что условные ритуальные «дуэли» оле­ней или драки «по правилам», т.е. с долей условности, обезьян-подростков помогают определить социальную иерархию между особями. В этом состоит их социальное назначение.

В жестовых языках, которые вырабатываются в коммуникации стадных обезьян, преобладает иконичность. Эти языки в извест­ных пределах различаются между собой по составу значений и способам их выражения (что определяется условиями жизни кон­кретного стада). О степени иконичности этих языков можно су­дить по описанию жестового языка самки шимпанзе Уошо, выра­ботанного за 22 месяца ее обучения в знаменитом эксперименте

146 Часть третья. КЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ...

 

американских зоопсихологов, супругов Гарднеров (1969). В языке Уошо было примерно 150 знаков, большинство которых ее вос­питатели взяли из американской системы знаков, применяемой глухонемыми. Однако несколько знаков обезьяна изобрела сама, а многие видоизменила. Вот описание пяти из них (по книге При-брам 1975, 342-345).

'Собака' — многократно шлепает себя по бедру (когда видит собак, слышит лай).

'Кошка' — большим и указательным пальцами прихватывает шерсть на щеке, около угла рта, и отводит ее наружу (изображая кошачьи усы).

'Ребенок' — на согнутую руку кладет другую руку, как будто держит ребенка (для обозначения кукол, включая игрушечных животных, на­пример, игрушечную лошадь и утку).

'Сладкое' — указательный или указательный и средний пальцы каса­ются кончика колеблющегося языка (просит сладкого, автоматически делает этот жест, когда кончает есть).

'Смешно' — кончик указательного пальца прижат к носу, Уошо фыр­кает (когда упрашивает поиграть с ней; иногда, когда за ней гонятся, после того как она нашалила).

36

Иконические знаки в жестах и мимике человека ■ и в естественном языке. Звукоподражания и их дериваты.

36 Л ^{Иконичность в} паралингвистике: между искренностью и игрой. В повседневном общении (не в ото­бражении его на сцене и не в коммуникации глухонемых) в пара-лингвистическом сопровождении речи к иконическим знакам от­носятся те жесты, позы и мимические движения, в которых и м и-тируютсяте или иные симптоматические (индексальные) знаки с целью создать впечатление наличия соответствующего психо­физиологического состояния.

О классических случаях парасемиотической имитации говорят деланная улыбка, натянуто усмехнулся, притворные слезы, фальшивое бодрячество, спросил с притворным интересом, сделал удивленные глаза и т. п. Однако в подобных ситуациях было бы неверно видеть толь­ко фальшь: факт натянутой улыбки нельзя интепретировать как 'не хотел улыбнуться': скорее, человек 'хотел, но не мог улыб­нуться', потому что слабая радость не могла «перевесить» преоб­ладавшего в его состоянии минора. В парасемиотических имитаци­ях человек усиливает и подчеркивает проявления тех компонен­тов своего состояния, о которых он не сообщает вербально, но хотел бы, чтобы они были замечены собеседником.

Граница между тем, что имеет место «на самом деле», и тем, что человек «демонстрирует» средствами паралингвистики, сознательно про-

Лекция VII . ИКОНИЧЕСКИЕ ЗНАКИ. ЗВУКОСИМВОЛИЗМ 147

 

изводя определенные жесты или мимические движения, модифицируя интонацию и т. д., едва ли может быть проведена. В представленной К. Чу­ковским (см. п. 33) сценке, когда плач выступает как адресуемый аргу­мент (— Ну, Нюра, довольно, не плачь! — Я плачу не тебе, а тете Симе), присутствует не только демонстрация плача, но и сам идущий из глуби­ны организма плач (разумеется, усиленный демонстративностью). Изве­стно, что дети, а также фантазеры (феномен Хлестакова) часто сами верят, или «почти» верят, «начинают» верить той неправде, о которой рассказывают (т.е. испытывают, переживают соответствующие состоя­ния). Иными словами, продолжительное «притворство» становится «вто­рой натурой», которую отнюдь не просто отличить от «первой». Ср.: фор­мулу подобного превращения у Бориса Пастернака: Вы всего себя стерли для грима. / Имя этому гриму — душа («Мейерхольдам»).

36

2

 Классы языковых иконических знаков. В естествен-■ ных языках знаков иконического (изобразительно­го) характера существенно больше, чем знаков-индексов. В п. 36 — 41 представлены их основные классы (слова-звукоподражания и их дериваты; идеофоны и иконичность морфологического строе­ния; диаграмматичность в синтаксисе; иконичность в графике), а некоторые теоретические и дискуссионные вопросы, связанные с языковой иконичностью и изобразительностью звука в поэзии, будут рассмотрены в п. 41 —46. В последнем пункте этой лекции (п. 47) говорится о иконических знаках в искусствах и искусственных се-миотиках.

В узкотерминологическом смысле, звукоподражания — это грам­матический класс неизменяемых слов, служащих для имитации звуков, издаваемых людьми и животными {ха-ха-ха, мяу, ку-ка-реку), предметами (тик-так 'звук часов', пиф-паф 'звук выстре­ла', тра-тта-та 'звук барабана'), а также звуков, имеющих мес­то в неживой природе (и вдруг гром: бабах).

В широком смысле к звукоподражаниям относят разнообраз­ные слова (иногда части слов), у которых план выражения (их звуковая оболочка) так или иначе мотивирован звуками, связанными с тем, что обозначает тот или иной знак. В каждом языке имеется множество звукоподражаний, еще больше — про­изводных слов (дериватов), в той или иной мере сохраняющих звукоподражательность.

Звукоподражание присутствует в названиях большинства дей­ствий, включающих звуковые проявления: дребезжать, греметь, громыхать, капать, кашлять, плевать, прыскать, пыхтеть, скрипеть, сопеть, стучать, топать, трещать, храпеть, хрипеть, шаркать и т.п. К древнейшим звукоподражаниям, относящимся к индоевропей­ской и праславянской эпохам, восходят глаголы речи: говорить, молвить, кликать, волхвовать, колдовать, ворчать, врать, кри­чать, роптать, вопить, лепетать, мямлить, гнусавить, шептать,

148 Часть третья. КЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ...

ц.-сл. глаголаЫ, нем. sprechen , англ. speak (из spreak 'шуметь') и многие другие. Не исключен звукоподражательный характер гла­голов шутить, баяти, корити. Звукоподражания остаются продук­тивным источником для глаголов речи, в том числе в случаях ис­пользования «нечеловеческих» звукоподражаний применительно к человеку: шипеть, мурлыкать, брехать, выть и т. п. Звукоподра­жания в лексике метаязыка разнообразны и фонетически точны. На них основаны «качественные» характеристики звучащей речи (вроде ломоносовских великолепие гишпанского, живость француз- ского, крепость немецкого, нежность италиянского).

У множества звукоподражательных глаголов, и особенно у про­изводных от них слов, звукоподражательная мотивация стерлась, ее уже не чувствуют говорящие. Ср.: глагол, колокол, перепел, вар­ вар, немцы (от немой — подражание звукам, которые издает не­мой человек), отпрыск (от прыскать — заимствование из немец­кого шприц и др.). Однако ее доказывает этимология. Мысль о том, что в далеком прошлое звукоподражаний было намного больше, чем это кажется сейчас, привела когда-то к гипотезе о звукопод­ражательном происхождении языка (в XVII в. одним из ее сторон­ников был Г.В.Лейбниц) (см. ее современный вариант в кн.: Га-зов-Гинзберг 1965).

Можно согласиться с тем, что удельный вес звукоподражаний в первобытном языке был несколько выше, чем в современном, однако «неизобразительные» слова (условные знаки-символы) в языках всегда преобладали. В современных языках удельный вес звукоподражательных слов во всем лексическом запасе бесконеч­но мал, а по отношению к наиболее употребительной лексике (допустим, к 20 тыс. самых частых слов), по-видимому, не превы­шает 2 %.

37

1 Глаголати — из редуплицированной имитации звучания речи праслав. * gofo ~ golb (см.: Мечковская 2000[а]).

Идеофоны и иконичность в морфологии. Во мно-■ гих языках на разных широтах и континентах исследо­ватели выделяют особый, отчасти грамматический класс изобра­зительных слов —- идеофоны. Кроме звукоподражаний к идеофо-нам относят слова, в которых звучание подражает не собственно звуку называемого явления, а его образу, как бы символизируя звучанием его размер, форму, цвет, интенсивность проявления какого-то качества или признака. Языковую «технику» идеофонов можно представить на примере способа образования старославянс­кого имперфекта (времени, с помощью которого изображались дли­тельные, продолжительные действия). Имперфект отличался от аори­ста (краткое, «точечное» прошедшее время) «длинным» (возник-

шим из повтора гласных) суффиксом: ср. пары (в 3-м л. ед. ч.) аориста и имперфекта: ходи — хождлаше, несе — иес^Аше¹.

Как известно, универсальное (по языкам мира) отличие форм множественного числа от форм единственного состоит в том, что формы множественного числа всегда «длиннее» (содержат боль­ше если не морфем, то звуков), чем формы единственного. Это, конечно, иконическая черта в формообразовании. В разных языках семантическая градация трех степеней сравнения манифестирует­ся иконически: компаратив всегда «длиннее» исходной формы положительной степени и «короче» формы превосходной степени. В принципе иконичны все явления редупликации — когда путем повтора исходной формы (или корня, или начального слога) образуются слова и формы с интенсифицированным значением. В некоторых языках, например, путем редупликации образуются от форм единственного числа формы множественного; от глаго­лов, нейтральных по интенсивности, — глаголы интенсивного дей­ствия (как в одном из полинезийских языков: tupu означает 'рас­ти', a tutupu — 'буйно расти').

38

Анаграмматические знаки и иконичность в син- ■ таксисе. В кругу иконических знаков Ч. Пирс выде­лил два подкласса: образы и диаграммы. В знаках-образах имеется то или иное внешнее подобие между звучанием и значением (все примеры в п. 36.1.—36.2. — это именно знаки-образы).

Диаграмматические знаки-иконы более условны, чем знаки-образы, они передают отношения между частями означаемого (последовательность во времени, иерархия, взаиморасположение в пространстве и др.). Диаграмматический характер присущ по­рядку слов (естественно, в тех языках, где он свободный), поряд­ку расположения придаточных предложений. Например, порядок перечисления авторов в некотором обзоре соответствует или хро­нологии их жизни и трудов, или относительной значимости их достижений, или алфавиту их фамилий. Фраза Отдал в чистку галстук и костюм менее вероятна, чем фраза с «естественным» порядком слов: Отдал в чистку костюм и галстук. Когда строится высказывание со многими соподчиненными (зависимыми от ска­зуемого) членами предложения, то ближе к сказуемому будут те из них, которые называют более важные для говорящего вещи.

Разумеется, знаки-диаграммы существуют не только в языке. Все виды диаграмм и графиков — это иконические знаки. Пирс

¹ О идеофонах и других звукоизобразительных явлениях см. также: Журков- ский Б.В. Идеофоны: Сопоставительный анализ. — М., 1968; Корнилов Т.Е. Ими-тативы в чувашском языке. — Чебоксары, 1984; Казакевич О. А. Изобразительная лексика энецкого языка // Знак: Сборник статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти А.Н.Журинского. — М., 1994. — С. 203—212.

150 Часть третья. КЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ..

. относил к иконам алгебраические формулы и уравнения: «Каж­дое алгебраическое уравнение есть икона постольку, поскольку оно посредством алгебраических знаков (которые сами по себе не являются иконическими знаками) показывает отношения между данными величинами» (Пирс 2000, 80).

В конце XX в. иконические свойства языка, особенно в грамма­тике, настолько активно изучаются, что аналитики даже говорят об «иконическом буме» в языкознании. Многие традиционные темы синтаксиса или стилистики переформулируются под углом зре­ния иконичности.

Например, зависимость между структурой высказывания и со­циально-возрастной дистанцией участников разговора (чем дис­танция больше, тем высказывание длиннее) трактуется как ико­ничность (см.: Сигал 1997, 116). В итоге понятие «иконичность» становится слишком расплывчатым, чем-то вроде «положитель­ной корреляции».

39