Дж. МакГригор Аллен, «Интеллектуальное разделение мужчин и женщин», 1860, с. 23

Обманчивый аргумент заключается в том, что беспорядочные связи обесценивают секс, делают его обыденным, безличным и т.д., но уныние, которое испытывают мужчины, вынужденные жить более–менее беспорядочной жизнью, например, странствующие музыканты, на самом деле – всё то же старое доброе отвращение. Очень немногие мужчины, имевшие случайные связи, могут гуманно общаться с женщинами, которые сделали им одолжение. Многие женщины с сожалением констатируют, что их изысканные сексуальные техники, их тонкое понимание разнообразных предпочтений партнёра, её сексуальная раскрепощённость напрямую влекут за собой возможное отторжение и отвращение любовника. Мы можем найти ключ к сексуальному насилию и убийствам в неспособности мужчин сбросить свои запреты с прекрасной женщиной, подходящей для женитьбы, в их ужасе и отвращении к тому, что подавленное желание в конечном итоге заставляет их делать. Худший аспект проституции заключается в том, что проститутки должны проходить через зверские практики, которые цивилизованные мужчины считают необходимыми для сексуального удовлетворения. Многие проститутки считают это своей социальной функцией. Несчастные девушки, которых нашли задушенными своими собственными чулками и изнасилованными бутылками, являются жертвами мужского фетишизма и ненависти, и все же ни одна женщина не кричала после такого насилия над представительницами её пола: «Почему вы так ненавидите нас?», хотя ненависть очевидна.

Некоторые из потрясений и страхов, которые вызывает книга «Последний поворот на Бруклин», послужили поводом для чувства вины у читателей, которые узнали феномен жестокости к Тралала в ужасном правдоподобии её кончины: если бы врачи морга поняли, какие ужасы в конечном итоге оказываются на их столах, у нас были бы худшие доказательства существования ненависти к вагине в нашем обществе.

«...И подвалил еще народ человек сорок а может пятьдесят и они дрючили ее и снова становились в очередь и пили пиво и орали и смеялись и кто-то крикнул что в машине мол пиздятиной воняет тогда Траляля вместе с сиденьем вынесли из машины и положили на пустыре и она лежала на сиденье голая и в людских тенях не видно было ее прыщей и парши и она пила похлопывая себя другой рукой по сиськам и кто-то попытался запихнуть ей пивную банку в рот и все засмеялись а Траляля чертыхнулась и выплюнула кусочек зуба и кто-то снова попытался запихнуть ей банку а все смеялись и орали и на нее взобрался следующий и на сей раз ей разбили губы и кровь тонкой струйкой потекла на подбородок и кто–то вытер ей лоб смоченным пивом носовым платком и ей дали новую банку пива и она пила и кричала про свои сиськи и сломался еще один зуб и шире стала рана на губах а все смеялись смеялась и она и всё пила пила и вскоре отрубилась и ей влепили несколько пощечин а она что-то бормотала и вертела головой но привести ее в чувство они так и не смогли и потому так и продолжали ебать ее а она лежала без сознания на автомобильном сиденье посреди пустыря и вскорости им надоела телка бесчувственная как бревно и групповуха кончилась все разошлись кто к «Уилли» кто к «Греку» кто на базу а малолетки которые смотрели и ждали своей очереди были раздосадованы и сорвали зло на Траляля – в клочья разодрали ее одежду погасили пару-тройку сигарет о ее соски нассали и сдрочили на нее запихнули ей в манду метловище а потом им все это наскучило и они ушли оставив ее лежать среди битых бутылок ржавых жестянок и камней пустыря а Джек с Фредом и Рути с Энни по–прежнему смеясь с трудом влезли в такси и проезжая мимо пустыря наклонились к окошку и хорошенько рассмотрели Траляля лежавшую там нагишом всю в крови моче и сперме и увидели что из промежности у неё сочится кровь а на сиденье между ног уже образовалось небольшое пятно…»⁹

Наказанная, наказанная, наказанная за то, что была объектом ненависти, страха и отвращения, через ее волшебные отверстия, ее влагалище и ее рот, бедная Траляля. Женщины никогда не были замешаны в преступлениях на почве сексуальной ненависти, даже когда преступления направлены на тела мужчин. Причины такого положения дел должны быть ясны любому женскому освободительному движению.

Ненависть к вагине выжила в нашей цивилизации в бесчисленных мелких проявлениях, большинство из которых будут постоянно отвергаться носителями. Глубокое отвращение к киске в пин-апе, которое проявляется в выборе поз, сводящих к минимуму демонстрацию области гениталий, частично вызвано отвращением к самому органу. Женщины с богатым опытом, такие как писательница из Groupie, которые восхищают и славятся своим мастерством в фелляции, по словам мисс Фабиан, говорят, что куннилингус должен быть менее навязчивым и не нужно требовать этого от каждого мужчины, с которым вы занимаетесь любовью.¹⁰ Других женщин куннилингус смущает, и они уверены, что мужчины считают его противным. Несмотря на свои убеждения, я сама чувствую себя подобным образом, и я не могу притворяться, что это всё цельно, это либо слишком интимный процесс, либо слишком обезличенный. Вагинальные выделения являются предметом обширных предрассудков; огромные рекламные кампании дезодорантов и ароматизаторов для вульвы сознательно разжигают опасения женщин относительно приемлемости их естественных вкусов и запахов. Один вагинальный дезодорант даже содержит перечную мяту, чтобы создать ощущение свежести и неестественности. В другие добавлен ментол. Вагина описывается как проблема, препятствующая приятной близости. Чрезмерное использование отдушек с химическими добавками фактически вредно для естественного баланса микроорганизмов, существующих во влагалище, но до сих пор ни один врач не осмелился открыто заявить об этом. Женщины, желающие примириться с собой и понять, насколько они далеки от этого, могу обдумать свою реакцию на предложение попробовать с пальцев собственные вагинальные выделения, чтобы понять, насколько свежими их будет ощущать любовник. Несмотря на моё собственное миссионерское отношение, я должна признаться, что испытала шок, когда одна из женщин, которым посвящена эта книга, рассказала, как пробовала свою менструальную кровь с члена любовника. В крови нет ничего плохого, в ней нет ядов; я бы взяла в рот кровоточащий палец, не побрезговала поцеловать кровоточащие губы, и всё же… Единственное лекарство от таких суеверий – это наивно предпринятый базовый эмпиризм.

Подавленное отвращение к женским гениталиям является причиной того, что многие причины вульварных зудов и воспалений редко бывают должным образом исследованы, и многие женщины невнимательно относятся к своим состояниям, которые они считают хроническими или психосоматическими, до тех пор, пока те не станут неизлечимыми. Все случаи неизлечимой трихомональной инфекции связаны со страхом, предрассудками и наплевательством врачей. Заболевания полового члена могут быть столь же банальными и незначительными, как грибок стопы, и такими же бывают инфекции влагалища. В любом случае должно быть проведено обследование. Вымышленная ассоциация prurigine vulvae (вагинального зуда) с чрезмерным сексуальным желанием – ещё одна причина, по которой женский зуд не воспринимается всерьёз. Наряду с мифом о пылающем зуде ненасытного влагалища идут и другие представления о правильной окраске и форме вульвы, которые влияют даже на представления врачей. Вульва чистой, добродетельной женщины должна быть розовой, мягкой, клитор должен быть едва выпуклым, кожа половых губ – гладкой и тонкой. Пурпурный оттенок у темнокожих женщин является подозрительным, а грубость ткани половых губ свидетельствует о чрезмерном возбуждении, онанизме или греховности. Исходя из произвольных предположений об окраске и устройстве вульв, врачи в Америке на рубеже веков, обнаружив сотни случаев обыкновенной мастурбации, лечили их самым варварским способом, который только можно себе представить – клиторектомией.¹¹ Такие меры против мужской мастурбации никогда не предлагались, тем не менее, кастрация женщин действительно практиковалась. С точки зрения самой грубой физиологии, эта практика была неоправданна, поскольку нервы, снабжающие клитор, также снабжают остальную часть ановагинальной области, и мастурбацию, если она вообще была или в таких количествах, как говорили врачи, и имела, как они представляли, вредное воздействие на организм, такое как невростения, анорексия, нарушения кровяного давления, слабость и т.д., можно было вполне перенести на другие области. Единственной правдоподобной мотивацией для такого лечения (потому что причины быть не может) является ненависть к вагине. Инфибуляция девочек в некоторых примитивных племенах также выполняет эту карательную и охранную функцию. Всеобщее отсутствие уважения к женскому органу становится причиной низкой самооценки у женщин. Они скрытны и замкнуты в отношении своих органов и функций, но, что более ужасно, существует феномен женщины, которая ищет унижения, соглашаясь с подчинённым положением и предлагая любовнику издеваться над ней. Сюжет одного нелепого итальянского фильма построен вокруг истории богатой дамы, которая, будучи выпившей, занималась любовью с шофёром и умоляла его: «Chiamami tua serva!» («Зови меня слугой»). Многие мерзкие и жестокие вещи, которые мужчины делают с женщинами, совершаются с разрешения самих женщин. Самое ужасное свидетельство ненависти к вагине можно найти в случаях введения во влагалище и уретру опасных предметов самими женщинами.¹² Самые ранние гинекологические истории болезни содержат примеры женщин, которые вводили иглы и шила в мочевой пузырь, и тем самым убивали себя. Даже пионеры гинекологии не были сбиты с толку заявлениями о том, что произошли странные несчастные случаи. Когда хирургия только начинала развиваться, такие случаи заканчивались летальным исходом. Даже в наши дни случаи подобного насилия над собой – не редкость. Многие нарушения менструального цикла происходят из-за неспособности принять женственность и сопутствующие ей процессы. Многие глупые девчонки, глотающие соль для ванн с джином и распаривающие себя в горячей ванне, не столько стараются сделать аборт, сколько наказывают себя за свою женскую сексуальность. Ненависть к себе является важным фактором при нимфомании, которая обычно является компульсивным самоповреждением. Популярная психология называет это на жаргоне низкой самооценкой.¹³

Женщинам так промывают мозги о необходимости физическом имиджа, что они редко раздеваются с приятными чувствами. Они часто извиняются за свои тела, соотнося себя с тем пластиковым объектом вожделения, изображение которого транслируется в медиа. Их груди и ягодицы всегда слишком большие или слишком маленькие, неправильной формы или слишком мягкие, руки слишком волосатые, слишком мускулистые или слишком тонкие, ноги слишком короткие, слишком толстые и так далее. Не каждое извинение – попытка напроситься на комплимент. Они действительно извиняются. Комплимент на самом деле является необходимым подтверждением того, что несоответствий не существует, а не просто заверением в том, что эти несоответствия не имеют значения. Женщина, которая жалуется на то, что у нее дряблое тело, не хочет, чтобы ей говорили: «Мне все равно, потому что я люблю тебя», а чтобы говорили: «Глупая девочка, у тебя идеальная фигура, просто ты не замечаешь». Всем известно, что женщины всегда пытаются выпрямить волосы, если они кудрявые, и завить их, если они прямые, уменьшить груди, если они большие, и увеличить, если маленькие, покрасить волосы в тёмный цвет, если они светлые и осветлить, если тёмные. Не все эти меры диктуются веянием моды. Все они отражают неудовлетворенность телом таким, как оно есть, и настойчивое желание, чтобы оно было иным, не естественным, а контролируемым, сфабрикованным. Многие приемы, которыми пользуются женщины, не являются косметическими или декоративными, а маскируют естественность из страха и отвращения. Мягкое освещение, красивое нижнее белье, напитки и музыка могут помочь впарить дряные товары, которые неприкрытыми и при резком освещении могут легко выглядеть отвратительными. Универсальное влияние стереотипа о женственности является единственным наиболее важным фактором в женском и мужском женоненавистничестве. До тех пор, пока женщина, как она есть, не сможет изгнать этот пластиковый призрак из собственного воображения и воображения своего мужчины, она так и будет продолжать извиняться и маскировать себя, принимая тем временем в мужчине живот, бороду, неприятный запах изо рта, пердёж, щетину, облысение и другие уродства без жалоб. Мужчина требует в своем высокомерии быть любимым таким, какой он есть, и отказывается даже предотвращать развитие печальных дефектов человеческого тела, которые могут оскорбить эстетические чувства его женщины. Женщина, с другой стороны, не может быть довольна своим здоровьем и живостью: она должна прилагать непомерные усилия, чтобы казаться чем–то, что никогда не существовало бы без усердного извращения природы. Не слишком ли это – заставлять женщин ежедневно сражаться за сверхъестественную красоту, чтобы иметь возможность получить ласку от нечеловечески уродливого мужика? Считается, что женщинам не должно быть противно. Печально то, что им всё-таки противно, но не с мужчинами; следуя примеру мужчин, они чаще всего испытывают отвращение к самим себе.

Ругань

18 декабря 1969 г. в деле Регины против Хампфриза, г-н Фрисби, защищая обвиняемого, пытается показать что Памела Морроу, которая обвиняла подсудимого в изнасиловании, была «сплетницей».¹ Кажется невероятным, что адвокаты двадцатого века обвинили девушку в том что она посланница из ада, та же самая, что каталась на спине бедного Тома в «Короле Лире», и так жестоко его унизила.² Значение слова превратилось в бледную тень от его прежней силы, возможно из-за его избирательного использования в охоте на ведьм, но его происхождение остаётся фактом. Элемент охоты на ведьм никогда не был далёк от судебных процессов, в которых не тихие девственные девочки обязаны давать показания против парламента, и возможно мистер Фрисби использовал больше терминов, чем он знал, но мы должны следовать этой схеме путём избирательного использования терминов величайшего порицания. Слово «карга» использовалось также для выражения прямого сатанинского проявления своеобразной жадности; сейчас же просто означает женщину, что выглядит не лучшим образом. Одержимость означала состояние души, которую мучил дьявольский дух во сне, а не ревнивого мужа. Неэффективность жертв таких злоупотреблений в конечном итоге сама по себе обезвредила термин злоупотребления; Термагант начинал свою историю в песни о деяниях как слово обозначающее Божество Магомета, сейчас же также означает ворчливую женщину. Неизбирательное применение ослабило широкую силу, изначально производную от проститутки и шумливой девицы, распутницы, нахалки, и так же, как и блядь, который начинался как термин воздействия, становился оскорбительным и теперь лишь слегка оскорбителен.³

 К сожалению, ослабление оскорблений истерического преувеличения – не самое распространённое явление в языке ненависти к женщинам. Многие другие термины, которые первоначально применялись как к мужчинам, так и к женщинам, приобрели вирулентность благодаря социальной дискриминации. Слово «куртизанка» не было исключительно женским вплоть до семнадцатого века. Ему нет мужского аналога в эре двойных стандартов. Слово «проститутка» применялось к обоим полам до 1700 года, и затем слово больше не применялось к мужчинам. В оригинале «скольд» было шотландским ругательством, сейчас оно, ожидаемо, означает ноющую женщину. Магами могли быть оба пола, но оскорбление «ведьма» направлено исключительно на женщин. «Крошка»– сначала было молодым зверем, стало означать ребёнка, и в наши дни – глупую девчонку.

Классовый антагонизм оказал этот эффект на словарь женского статуса. Недовольство низшего класса важничаньем и грацией привело к ироническим применениям таких терминов, как мадам, леди, дама и герцогиня, что является справедливым обменом для возникновения диалектных имён для женщин с презрительными ассоциациями, такими как«девка», «домохозяйка», «донна», «любовница гангстера», «сплетница», «половая тряпка» (когда-то использовалось как тряпичник, но теперь неизменно проститутка).

Самый недавний случай, когда презрение к чёрному труду разработало новые термины жестокого обращения к женщинам при использовании скруббера для девочек лёгкого поведения. Если бы такие лингвистические движения были всесторонне и подробно отмечены, у нас была бы карта развития двойных стандартов и деградации женщин. Пока словари деревней и замков разделены, такие слова как девка и мадонна – не конфликтуют; Когда они это делают, страдают обе концепции, а женщина проигрывает. Чем больше растёт ненависть к телу, тем больше сексуальные функции ненавидят и боятся те, кто не может от них отказаться, тем более оскорбительные термины мы находим в языке. Когда большинство девочек из низшего класса зарабатывали на жизнь в качестве прислуги, изо всех сил пытаясь избежать сексуальной эксплуатации от мужчин в семье, язык порицания становился всё обеспокоеннее недостатком опрятности, которые были приняты в качестве моральных ошибок. Понятие медлительности или неряшливости с её сложным проявлением грязи и бесчестия породило большое семейство неприятных слов, таких как серость, шлюха, неряха, грязнуля, метёлка, потаскуха, замарашка. Слово «неряха» само сняло мужскую часть своего значения и стало исключительно женским.

Самая оскорбительная группа слов, применяемая к женскому населению, – это слова невротического мужского отвращения к случайному нелегальному сексу. Период Восстановления, который пожинал урожай пуританского насилия над лесбиянками, изобрёл совершенно новое слово для описания самодовольных дам – «вездесущая шпана». Воображаемая венерическая болезнь добавила новое измерение в язык: больная женщина была «серой», «зашнурованной бараниной», «воздуходувкой», «жухлой корзиной»; хотя пережитки чувственной невинности тянулись достаточно долго, чтобы наделить нас устаревшими терминами, как «пидор», «кривая лошадь» (устаревшая вариация проститутки), а также любовно ироничное использование слов «шлюха» и «проститутка», которые не всегда были полностью горькими в применении.

 Более знакомые термины, используемые в настоящее время, относятся к женщинам как к сосудам для мусора, отражая грязь, которой мужчина наделяет свою собственную сперму, такие как «бродяга», «скаут», «скупщик», или, самое современное – отвратительно переданный эпитет «шлак». Даже эти слова блекнут: сами женщины неразборчиво используют такие термины как «дырка», хотя отскочили бы от «щёлки» или слэнга «тряпка для ног». Возможно, такие слова, как «свинья», «свинина», или «собака», вдохновлённые печалью, которая следует за неудовлетворённостью полом: они быстро теряют свой авторитет из-за широкого употребления, как слово зверь, и должны постоянно заменяться.

Словарь безличного секса особенно запутан. «Кто хочет перепихнуться?»,«попробовать его стручок?», «натянуть ремень?», «трахнуть пышку или аппетитную бабёнку?», «сношаться?». Это было бы невыносимо, но в меньшей степени, чем если бы вагина была«пищей», «пиздой», «киской», «щёлкой», «щелью» и «прошмандовкой», но в каком–то местном говоре сама женщина называется пиздой и щёлкой. Поэтическая фигура, которая указывает на то, что, к сожалению, целую часть используют при указании женщин как «юбки», «тряпки», «кокетки» или «смачного куска».

Все эти термины мертвы, плотски и бесчеловечны, и легко заметить, но термины нежности, адресованные женщинам, одинаково бездушны и унизительны. Основные образы – «душка», «лапочка», «сладкая», «вишенка», «сладкий пирожок», «красотка», «курочка» и «птичка» – это образы еды. Если женщина является пищей, её половой орган также предназначен для потребления, в форме «горшка для мёда», «волосатого пирога», «кекса» или «джемового рулета». Есть красивые игрушечные слова, как «кукла» и «ребёнок» или даже «куколка». Есть такие милые анималистические термины, как «цыплёнок», «птичка», «котёнок» и «ягнёнок»–только оттенок смысла от «коровы», «суки», «курицы», «мегеры», «гусыни», «кобылы», «летучей мыши», «вороны», «тёлки» и «лисицы», а также очень неоднозначного выражения «лисы», которое исходит из чикагского гетто. Термины пищи теряют своё очарование, когда мы отражаем, насколько они близки к грубым словам, таким как «рыба», «баранина», «скотина», «блин», немного и на развилке «капуста», «зелень», «мясо» и «хлеб», слова, более конкретно относящиеся к женским гениталиям, но часто расширяемые до самой женщины. Кому нравится быть названной «галантереей», «картофелем», «томатом» или «брюквой»?

Раньше было большое семейство слов, которые описывали женщин без порицания или отвращения к женщинам, которые жили за пределами принятой социальной жизни, но они исчезли из текущего использования. Категорически презрительные слова, такие как «содержанка» и «девушка по вызову», захватили поле от «авантюристки», «женщины мира», «женщины удовольствия», «госпожи», «возлюбленной», «любовницы», «куртизанки» и «светской львицы». Когда Фрэнк Заппа запустил мифологию группы как «верховную жрицу» свободной любви и группового навязывания⁴, он имел в виду остаться свободным от уничижительного колорита, но, несмотря на колоссальное нарастание менее чем через шесть месяцев, большинство женщин, находящихся в кругу музыкантов, относились к наименованию как к оскорблению.

Судьба эвфемизмов – быстро потерять свою функцию из-за ассоциаций с актуальным значением, так что они должны регулярно заменяться своими же эвфемизмами. Не слишком сложно представить, что невеста, которая обычно в обществе вседозволенности означает любовницу, станет само табуированным словом до тех пор, пока идеология не будет чудесным образом догонять это поведение. Самое ужасное поношение аморальных женщин исходит не от мужчин.

 Женские учреждения, которые проводят сексуальные торги и пренебрегают женщинами, которые продают себя, более громогласны в своём осуждении. Слишком часто заблудшие женщины подвергают себя чрезмерному позору и обвинениями, унижая себя в своей самооценке больше, чем они делают своим поведением. Навязчивость такого поведения является прямым результатом репрессивности в образовании: женщин привлекает сексуальная лицензия, потому что она кажется запрещённой и захватывающей, но цена, которую они платят за такую преступность, слишком высока. Результат – функциональная нимфомания, описанная в «Дневнике нимфы» Натана Шиффа. Женщина в этой ситуации отказывается брать на себя ответственность за своё поведение и вместо этого приписывает свои поступки другой себе. Она не может выбрать между одним или другим сексуальным партнёром потому что её воля приостановлена, так что её курс направлен на саморазрушение. Героиня Шиффа Кристина описывает секс как грязный и низкий и жаждет ощутить себя свободной от него, «снова стать чистой».⁵

Тот же синдром самоуничижения появляется в типе писем, которые регулярно появляются в соответствующих колонках журналов. «Я чувствую себя такой падшей и мне так стыдно… Я была себе так противна, что обнаружила, что не могу ответить на любовь своего мужа». Теперь хуже. «Я читала о венерических болезнях и ужасалась, что я могла заразиться».«Я всегда любила своего мужа, но три года назад у меня был грязный роман, который он простил… Меня сильно соблазнил другой мужчина…»«Я знаю, что невозможно изменить своё прошлое, но я усвоила урок и сожалею об этом с тех пор, как это произошло».⁶ Никто из отвечающих матриархов не интересуется, почему роман был таким грязным, почему об этом нужно сожалеть, какой был урок, который она усвоила, почему стыд настолько огромен или что женщина действительно описывает, когда говорит о соблазне. Вместо этого все мудро советуют, чтобы женщина продолжала принимать вину и находила искупление в обновлённом самоотречении. В «настоящих романтических историях» женщины безжалостно притесняют себя за незначительные нарушения сексуального кодекса – «Это было так ужасно, я чувствую, что больше никогда не буду чистой. Никогда. Я не достойна жизни. Я чувствую себя полностью опозоренной. Я едва знала этого мужчину. Как я могла стать такой дешёвой?»⁷

Для образованных девушек распущенность является наиболее ярким примером, потому что нация настолько плохо определена, что для практических целей мы должны определить, что девушка распущенна, если она считает себя таковой. Беседы Гаэля Грина с девушками из колледжа показали, что, пока они терпят секс между «влюблёнными» людьми, любые другие виды – беспорядочны, воображаемое заболевание было настолько мощным по своим последствиям, что, по словам доктора Грэма Б. Блэйна, это самая распространённая для поиска психиатрической помощи⁸. Девочки, гордые своими моногамными инстинктами, без колебаний используют целую лотерею терминов ненависти к женщинам, которые не делают этого. Они говорят о «груше для битья» или «старой потрёпанной паре обуви», показывая их бессознательную верность представлению о том, что для женщин секс является похищением и использованием.⁹

Последнее слово о пагубной силе понятия распущенности было произнесено Джимом Мораном, сражающимся с двойными стандартами в книге«Почему мужчины не должны вступать в брак»: «использование этого слова [распущенность] имеет только одну функцию освещения. В идентифицировании пользователя как девственного, проблемного, пуританского шрифта».¹⁰ Моран обращал свои слова главным образом к мужчинам: женщины должны срочно прислушаться к ним. Если женщины хотят лучше цениться мужчинами, они должны сами ценить себя выше. Они не должны позволять себя соблазнять, находясь в состоянии морального паралича, вызванного самой собой же, доверяя доброй воле соблазнителя, который так неохотно им услужил. Они не должны суетиться из постели в постель в самообмане и жалком поиске любви, не должны делать то, что они намеренно делают, без ложной скромности, стыда или эмоционального шантажа. Пока женщины считают себя сексуальным объектом, они будут продолжать корчиться под завуалированным презрением мужчин, и, что ещё хуже, думать о себе со стыдом и пренебрежением. Низкое отношение для сексуального объекта распространяется даже на слова, которые обозначают простой факт женственности. Женское и женщина – это не вежливые термины: мне, маленькой девочке, всегда говорили, что нужно говорить «леди» или «юная леди». Брезгливость приводит к смехотворным формулировкам, подобным противоположному полу.

Презрение к женщинам может быть распознано в форме использования женских терминов для гнилых или некомпетентных мужчин. «Ты девчонка», говорят лондонцы тоном глубочайшего презрения. Феминисткам хотелось бы рассмотреть вопрос о безвозмездном приписывании женского пола неопределённым объектам и существам, в том числе в том заголовке, в котором Лохнехское чудище названо женщиной,» Если это Несси, это приближение катастрофы». Возможно, мы можем вывести скрытый мотив садизма в этом контексте. Молодые и красивые женщины могут вводить себя в заблуждение относительно количества оскорблений со стороны женщин до тех пор, пока они остаются, потому что они избегают большей части из них.

Легко сделать вид, что волчьи свистки – это жесты искренней признательности и что этот комплимент – искренняя похвала, которой они не являются. Красивые женщины иногда раздражаются под влиянием вселенского предположения, что они дебилки, но в целом, кажется, проще использовать мужские иллюзии. Женщина должна отойти от стереотипа чтобы оказаться подвергнутой всем видам дискриминации и оскорблений, хотя она может свести это к минимуму для собственного психического здоровья. Некрасивая женщина – «кошёлка». В популярных образах есть несколько полумер. Неприемлемо толстая женщина – «жируха», «нежеланная», «посмешище». Нежелательно худая – «доска», «костлявая» и т. д. Если её ноги не прекрасны, они ужасны. Если её тело слишком сильное и ловкое – она «суровая», «жёсткая», «не женственная». Если она эффективная, способная или амбициозная, предполагается, что она не с смогла найти удовлетворения как нормальная женщина, до такой степени, что подразумевается аномалия желез или сексуальное извращение. 

Стереотип о сексуальном объекте –это только один из стереотипов, используемых для маскировки женской реальности. Даже этот не свободен от злоупотреблений. Определённый вид мужчин воображает, что женщины всё время выставляют себя напоказ, чтобы задеть его чувства и отказать ему для того чтобы достроить их недостающее эго. Он воображает, что женщины уйдут с возмутительной эксплуатации мужской восприимчивости. Следующие отрывки появились в недавно вышедшей в Англии инструкцией по сексу под названием «Здравый и чувственный секс». Мужчинам не всегда (как женщины обычно думают) нравится видеть её совершенно голой. Он не обязательно безумно хочет видеть её в трусиках или лифчике. Он не теряет голову, когда её юбка задирается на ветру, показывая всё, что у неё есть. Он не наслаждается щедрой грудью, стекающей с верха её платья или пробивающуюся сквозь её узкий свитер. Он не наслаждается раскачиванием её зада, вращением бёдер или расклешённой юбкой вокруг неё, открывающей нижнюю юбку. Тем не менее – среднестатистическая девушка и молодая женщина думает, что это массовый гипноз для обычного мужчины. Она убегает с мыслью о том, что она является персонифицированным сексом, которого жаждет каждый мужчина в поле зрения. Незаменимая для его душевного спокойствия и тела.

Закон большинства хвалит домашних питомцев и балует женщин с тринадцатилетнего возраста до такой степени, что она защищена от каждого нежелательного и непрошенного подозрительного и похотливого взгляда, каждого шлепка по заду или поглаживанию ляжек. Следовательно, женщина растёт с комплексом Девы Марии, убеждённая, что она неприкосновенна пока не даст слова согласия.¹¹ Неудивительно, что автор этой необыкновенной смеси тоски и отвращения проводит несоразмерно много времени, восхваляя вычурное нижнее бельё и раздражаясь от воображаемого доминирования женщин в сексуальных вопросах. Женщина всегда будет иметь преимущество, потому что она даёт, а мужчина берёт. Поэтому она всегда будет отвергать эксгибициониста, притворяться заинтересованной в сексуальных чарах мужчины, отрицать его право хорошо и привлекательно одеваться сверху и снизу. Потому что она считает, что сексуальная привлекательность и очарование, мистицизм и гламур является прерогативой только её пола. Его прощальный выстрел убийственный: «Но тело мужчины выглядит лучше женского, если он заботится о нём. И он энергичен и эффективен ещё долго после того, как от женщины остался сексуальный призрак».¹²