Годрикова Лощина, у дома Джеймса и Лили Поттеров, 1981 год

 

АЛЬБУС: Мы скажем моим дедушке с бабушкой?

 

СКОРПИУС: Что они не увидят, как вырастет их сын?

 

АЛЬБУС: У нее хватит сил… я знаю… ты ее видел.

 

СКОРПИУС: Она потрясающая, Альбус. И на твоем месте я бы страшно хотел с ней поговорить. Но она должна будет умолять Волан-де-Морта пощадить Гарри, для этого ей надо верить, что он может умереть, а ты — самое убедительное на свете доказательство того, что этого не случится…

 

АЛЬБУС: Дамблдор! Дамблдор жив. Обратимся к нему. Так же, как ты попросил о помощи Снегга…

 

СКОРПИУС: Но сообщить ему, что твой отец выжил, что у него есть дети — нельзя идти на такой риск!

 

АЛЬБУС: Это же Дамблдор! Он со всем справится!

 

СКОРПИУС: Альбус, есть примерно сотня книг, где написано, чтó знал Дамблдор, откуда он это узнал и почему он сделал то, что сделал. Мне ясно одно: он должен сделать то, что сделал, и мы не имеем права этому мешать. Я мог попросить Снегга о помощи, потому что был в параллельной реальности. Но сейчас мы просто в прошлом. Попытки починить историю изнутри только порождают новые беды — уж это-то нам с тобой пора понять. Говорить с кем бы то ни было и влиять таким образом на ход истории слишком опасно.

 

АЛЬБУС: Значит, надо обратиться в будущее. Послать весточку отцу.

 

СКОРПИУС: Но у нас нет совы, которая могла бы летать сквозь время. А у него нет маховика времени.

 

АЛЬБУС: Если мы найдем способ отправить ему сообщение, он сумеет сюда попасть. Даже если для этого ему понадобится сделать маховик времени самому.

 

СКОРПИУС: Давай отправим ему воспоминание… как в Омуте памяти. Встанем над ним и будем создавать воспоминание — возможно, оно вернется к нему как раз в нужный момент. Конечно, вероятность очень мала, но… Встанем над ребенком и будем громко повторять: «ПОМОГИТЕ. ПОМОГИТЕ. ПОМОГИТЕ». Только вот не нанести бы ему этим легкую травму…

 

АЛЬБУС: Легкую?

 

СКОРПИУС: Подумаешь, даже если немножко травмируем… это пустяки по сравнению с тем, что стоит на кону. Зато после он, может быть, вспомнит… вспомнит наши лица и как мы… кричали…

 

АЛЬБУС: «Помогите»?

 

СКОРПИУС смотрит на АЛЬБУСА.

 

СКОРПИУС: Ты прав. Это ужасная идея.

 

АЛЬБУС: Хуже у тебя еще не бывало.

 

СКОРПИУС: Ага, понял! Надо доставить сообщение самим. Подождем сорок лет… и доставим…

 

АЛЬБУС: У нас нет шансов. Когда Дельфи повернет время туда, куда ей хочется, она пошлет целые армии, чтобы найти нас… и убить.

 

СКОРПИУС: А мы спрячемся в какой-нибудь землянке!

 

АЛЬБУС: Как ни приятна перспектива просидеть с тобой в землянке сорок лет… они все равно нас отыщут. Мы умрем, и время пойдет в плохом направлении. Нет. Нам требуется что-нибудь такое, что мы сможем контролировать… мы должны знать, что он получит это именно в нужный момент. То есть…

 

СКОРПИУС: Да нет ничего такого. В любом случае, если бы мне надо было выбирать, с кем встретить вечную тьму, я бы выбрал тебя.

 

АЛЬБУС: Ничего личного, но я предпочел бы кого-нибудь покрупнее и чтоб колдовать умел получше.

 

ЛИЛИ выходит из дому с МЛАДЕНЦЕМ ГАРРИ в коляске и бережно укутывает его одеяльцем.

 

Одеяло! Она закутывает его в одеяло!

 

СКОРПИУС: Ну и что? Сегодня прохладно.

 

АЛЬБУС: Он всегда говорил: это единственное, что у него от нее осталось. Смотри, как нежно она его прикрывает… как приятно папе было бы это узнать! Вот бы ему рассказать!

 

СКОРПИУС: Я бы тоже рассказал своему… ну, не знаю что. Наверно, с удовольствием дал бы ему знать, что иногда могу быть смелее, чем он думает.

 

У АЛЬБУСА появляется новая идея.

 

АЛЬБУС: Скорпиус… это одеяло все еще у отца.

 

СКОРПИУС: Нет, не пройдет. Если мы сейчас напишем на нем свое сообщение, пусть даже крошечными буковками, он прочтет его слишком рано. И время снова перекосится.

 

АЛЬБУС: Что ты знаешь о приворотных зельях? Какое вещество в них главное?

 

СКОРПИУС: Кажется… жемчужная пыль.

 

АЛЬБУС: Жемчужная пыль — это же довольно редкая штука, верно?

 

СКОРПИУС: Ну да, потому что дорогая. К чему ты клонишь?

 

АЛЬБУС: За день до отъезда в школу мы с отцом поругались.

 

СКОРПИУС: Да знаю я. Тогда вроде бы и заварилась вся эта каша, которую мы теперь расхлебываем.

 

АЛЬБУС: Я бросил это одеяло через всю комнату. И попал в бутылочку с приворотным зельем — мне его в шутку подарил дядя Рон.

 

СКОРПИУС: Он у нас известный шутник.

 

АЛЬБУС: Зелье пролилось на одеяло, и я точно знаю, что с тех пор, как я уехал, мама не разрешала отцу ничего трогать в моей комнате.

 

СКОРПИУС: Ну и?..

 

АЛЬБУС: И в их времени, так же как здесь, вот-вот наступит Хэллоуин… а папа говорил мне, что в этот день он всегда берет в руки свое одеяло… ведь это последнее, что дала ему мама… так что он найдет его, и тогда…

 

СКОРПИУС: Нет. Все равно не понимаю.

 

АЛЬБУС: Что реагирует с жемчужной пылью?

 

СКОРПИУС: Ну, я читал, что если смешать жемчужную пыль с пигментом из шерсти демимаски… то происходит возгорание.

 

АЛЬБУС: А этот пигмент из шерсти (неуверенно) демимаски — его видно невооруженным глазом?

 

СКОРПИУС: Нет.

 

АЛЬБУС: Значит, если мы раздобудем это одеяло и напишем на нем пигментом из шерсти демимаски, то…

 

СКОРПИУС (до него наконец доходит): Наше письмо никто не увидит, пока на него не прольется приворотное зелье. В твоей комнате. В том времени. Клянусь Дамблдором, это гениально!

 

АЛЬБУС: Теперь надо только придумать, где нам найти этих… демимасок.

 

СКОРПИУС: Знаешь, по слухам, Батильда Бэгшот всегда считала, что волшебникам не имеет смысла держать свои двери на запоре.

 

Дверь открывается.

 

Ага, слухи не обманули. Осталось стащить где-нибудь палочки… и заняться зельеварением.

 

Сцена 6