Шкала эмоций. Ступени выраженности эмоциональных состояний

 

Ступени выраженности тонуса – это некий каркас, к которому мы можем прикрепить наши эмоциональные проявления.

Возьмем 4 основные эмоции: Страх, Гнев, Радость и Интерес.

Почему только эти четыре?

Во‑первых, если больше, то шкала станет слишком громоздкой и трудно применимой.

Во‑вторых, это базовые эмоции. Самые древние и самые «популярные». У каждого есть опыт их проживания с разным градусом накала, в разных сопутствующих обстоятельствах. Есть что вспомнить или хотя бы представить.

 

Могут спросить: «А как же Любовь, Счастье, Обида, Ненависть, Презрение, Брезгливость и прочее, прочее?»

Перечисленные состояния сложные, составные, относятся, скорее, к чувствам, чем к эмоциям. Но часто их можно «разложить» на более простые составляющие.

Например, Обиду ещё называют «запретным гневом». Гневом, обращённым на кого‑то более значимого, на того, кого мы вознесли на пьедестал. На маму же злиться нельзя, если она не дала конфету до супа! Но и равнодушным остаться ребёнок не может. Мама же разочаровала его ожидания. Поэтому чаще на маму мы обижаемся, чем злимся. Она же ребёнку не ровня, а почти бог!

Презрение, Брезгливость, Отвращение – это всё про желание дистанцироваться от потенциально опасного объекта, а значит, в конечном счёте про инстинкт самосохранения, то есть про Страх. Но страх управляемый и слегка «высокомерный». Бомжей же мы не боимся, а вот пропитаться запахом бомжа или подцепить от него чесотку – боимся.

Вина – обида на себя. «Ну как же так? Ты же знал, что поступать так нельзя, а поступил».

Любовь и Счастье – вообще синтетические понятия, в ингредиентах и выраженности которых человечество безуспешно пытается разобраться всю свою историю.

 

Поэтому для начала берём только самые древние, базовые состояния. Они же наши инстинкты. Страх, Гнев, Радость, Интерес.

 

Эмоционально‑тонусная шкала вся построена вокруг понятия «Действие» на шкале Тонуса.

Но если вместо «действовать» подставить «чувствовать…» (чувствовать Злость, Страх и т. д.), получается почти стройная картина из ступеней проявления базовых эмоций. Получатся некие векторы‑лестницы, расходящиеся в разные стороны от условного ноля.

Нам особенно важно отследить самые первые ступени, самые слабые проявления эмоций, чтобы быстрее понять, что идём не в ту сторону.

(Понимаю, что замахнулся на практически безнадёжное дело: как‑то структурировать и обозначить конкретными словами такие неконкретные вещи, как ступень выраженности эмоций. Во‑первых, у каждого собственные страх, гнев и всё остальное, во‑вторых, мы редко испытываем «чистые» эмоции. Как правило, к одной основной может примешиваться другая – подголоском, а то и третья – фоном.

Поэтому каждое слово, предложенное мной для обозначения ступени выраженности вектора, прошу воспринимать в кавычках, только как наименование определённой ступени. Кому тяжело абстрагироваться от предложенных мной наименований, предлагаю воспользоваться порядковым номером ступени. А лучше – назначить собственное название.) Рис. 8–9.

 

Рис. 8–9

 

Ступени гнева

 

Так с чего же начинается Злость?

Она рождается там, где мы встречаем попытки Жизни изменить нашу систему координат. Там, где наш Образ действительности сталкивается с самой Действительностью.

Мы начинаем гневаться, когда что‑то происходит не так, как мы рассчитывали. Гнев может быть и реакцией на ситуацию, которая нас «обманула», посмела оказаться не такой, как мы ожидали, и реакцией на чужую точку зрения, на чужую правду. Гневу не понятно, «как такое вообще могло случиться» и «как таких земля носит».

 

Раздражение, Возмущение или Осуждение – это уже не первые проявления гнева. И даже если мы поймали себя всего лишь на Неприятии, неприятии ситуации или неприятии конкретной персоны, – это тоже не начало пути на станцию «Как вы все меня бесите!!!»

Начальная ступень на векторе гнева – это Закрытость. Состояние, когда ещё нет отрицательной оценки информации, есть только желание не вовлечься, никак не отреагировать, не обратить внимание на новый бит информации, который стучится в наши органы чувств. Под закрытостью я понимаю не страх откровенности и не желание давать кому‑то информацию о себе. «Закрытость» – это про нежелание замечать новую информацию, новых людей, новые подходы. Жёсткий фильтр на входном информационном потоке. Не в смысле «я слушаю только то, что мне нравится», а в смысле «я слышу только то, что хочу слышать». Только то, что подтверждает мою точку зрения. (По правде сказать, все мы в той или иной степени грешим таким подходом, но у гневливых людей этот фильтр гораздо более плотный. Слушать «вражеские голоса» на разных телеканалах для того, чтобы с ними поспорить, «потому что они козлы», – это про гневливых. Причём слушать, чтобы потом всем рассказать, какие же козлы эти самые козлы.)

 

А если копнуть ещё глубже, то самый первый шажочек к гневу начинается всего лишь с Равнодушия. И вот тут мы упираемся в прелести русского языка и русского менталитета. Помните классическое: «Бойтесь людей равнодушных – именно с их молчаливого согласия происходят все самые ужасные преступления на свете»?

Слово «равнодушие» вроде бы о «ровной душе», что вроде бы не плохо. Но спросите себя, хотели бы вы взаимодействовать с равнодушным человеком?

Я специально искал нейтральные слова русского языка, обозначающие нейтральное отношение к чему‑либо. Не нашёл!

Каждое слово имеет или позитивную, или негативную коннотацию. «Спокойствие» – это хорошо, «покой» – тоже хорошо. «Нейтральность» – хорошо только банкирам в нейтральной Швейцарии, которая к своей выгоде столетиями богатела на преступных деньгах. (Не враг – хорошо только в условиях, когда есть явный враг.)

«Невовлечённость» – тоже не совсем хорошо. Понятие накренено в сторону равнодушия. Люди, произносящие: «Мне всё равно», «Мне это фиолетово», нам нравятся только тогда, когда есть и другие люди, которые явно против нашей точки зрения. Во всех остальных случаях равнодушный человек для нас – плохо. Невовлечённость – это про отстранённость от нашей жизни, игнорирование того, что происходит с нами. Мы не можем положительно относиться к тем, чья «хата всегда с краю», потому что мы сами не с краю, мы всегда в гуще. Не делом, так носом всегда залезем. Потом по нему получим, в прямом или переносном смысле, и всё равно полезем снова. Ну что поделать. Этнос свой не выбирают.

 

Есть ещё одно слово, обозначающее нейтральность, – «безоценочность». Но и оно не нейтрально.

Безоценочность – очень полезное качество, вернее, умение не делить с плеча всё на «хорошо» и «плохо». Качество, которое многие бы хотели в себе развить, чтобы не совершать ошибки, не вляпываться в… Ну, по крайней мере не вляпываться в ненужные переживания, например меньше переживать разочарований и страха.

 

Ступени страха

 

Первая ступенька страха – страх, едва нарождающийся.

Сомнение. «Что‑то тут, кажется, не так…». Что именно не так – не понятно, из какой области, с какого направления ждать опасности – нет данных. Ощущение, что не знаешь о какой‑то уже случившейся неприятности. Или предчувствие неприятности.

«Как‑то слишком гладко всё идёт». Ступень «Сомнение» – это недоверие к миру вообще. Плюс повышенная критичность к любой входящей информации и её носителю. «А ты, вообще, кто такой будешь, мил человек?» Обратите внимание: не закрытость от новой информации, как на векторе гнева, а критичность к ней.

 

Следующий уровень – Беспокойство. Причина нервозности всё так же не определена. Скорее, намечается направление, откуда опасность может прийти, нежели указание на конкретную опасность. «Беспокоюсь насчёт экзаменов».

 

Потом появляется Тревога. Причина нервозности вроде бы названа, но объективной причиной в данный момент не является. В том смысле, что в качестве потенциальной угроза с названного направления может существовать, но в реальности она ещё не проявлена. Не конкретизирована. «Боюсь сдавать физику» – это не про конкретный страх, а про область страха. Кстати, «Боевая тревога» – это ступень мобилизации против вероятного противника, а реальным противником может оказаться совсем другой.

 

Боязнь – это уже про что‑то абсолютно конкретное. «Я боюсь темноты», например. «Завтра физику сдавать. Лишь бы 12‑й билет не попался» – это действительно боязнь.

 

Слово «боюсь» слишком девальвировано частым употреблением. Мы употребляем «боюсь», даже если степень страха совсем небольшая. Причём может даже упоминаться конкретная причина страха, но степень выраженности тянет, скорее, на «беспокойство», чем на «боязнь». «Боюсь, не хватит ткани на платье» или «Боюсь, что это не надолго».

 

Страх в стадии фобии. Это когда количество страха явно не соответствует угрозе, но кардинально влияет на поведение. Объект, воспринимаемый нами как опасный, может никакой опасности не нести. Но субъективно воспринимается не просто как потенциально опасный, а как несущий самую непосредственную угрозу для жизни. Резко изменяется работа всего организма. Сердцебиение, испарина, руки‑ноги не слушаются. Ни в самолёт зайти, ни в лифте покататься, ни паучка погладить. И этот парень в подворотне, который ночью идёт вам навстречу с бейсбольной битой в руке, – просто спортсмен, который забыл сигареты дома.

Ах, оказывается, парень не занимается бейсболом? И не только сигареты его интересуют.

Тогда, возможно, мы уже на стадии Испуга. Испуг – состояние очень тонусное, но, слава богу, короткое. Например, когда кто‑нибудь на ухо что‑то крикнет. Или что‑то тяжёлое рядом упадёт. Или сами в яму проваливаемся, оступившись. «Поджилки трясутся», слабость в коленях – это он, самый настоящий испуг.

Испуг – брат слова «вдруг». Всё неожиданно и резко. Испугавшийся ничего не говорит – он кричит!!! Возможно, уже на бегу.

 

Дальше только Ужас с Паникой, уж не знаю, какое слово страшней, слишком уж они срослись и в нашем сознании, и в словарях. Состояние, когда человек совершает не только не оптимальные действия, а действия, напрямую вредящие его жизни. Или вообще не отдаёт себе отчёта в своих действиях. Смертельные прыжки из окон загоревшегося здания не редкость. Имею в виду не те прыжки, когда люди спасаются от огня, обжигающего ноги, или от удушающего дыма, а прыжки именно со страху обжечься или задохнуться.

 

Кстати, о стрессовой реакции «Бей/Беги». Беги – это стадия Страха. Бей – переход Страха в Гнев. Страх и Гнев, они вообще часто ходят рядом и прячутся друг за друга. Мы злимся на то, что чего‑то боимся, и боимся встречаться с тем, что нас бесит.

Не откладывая в долгий ящик, кратко опишу маршрут выхода из этих неприятных эмоций:

Из Страха – через Гнев и Действие. Из Гнева – сразу действием.

Но сначала выяснить, действительно ли так страшно то, что страшит. И если страшно – разозлиться и атаковать. Действием может быть атака на повод для страха: «А какого лешего ты смеешь меня пугать»? или атака на собственное состояние: «Да сколько же можно пугаться?» И далее – любое из предложенных упражнений, например «дыхалка».

Страх направлен от источника опасности к возможностям спасения и не сфокусирован, Гнев направлен на источник раздражения и сфокусирован чётко.

Выход из Гнева – сменить фокус действия и разрешить напряжение физическим действием. (Подробнее о методах выхода из травмирующих эмоций чуть позже. Мы же сейчас не столько маршрут прокладываем, сколько карту рисуем.)

 

Радость и интерес

 

С радости всё начинается, в погоне за радостью живём, отсутствием радости расплачиваемся за все свои ошибки. По вектору радости пойдём сверху вниз.

 

Максимум по шкале радости – полная потеря контроля над телом – Эйфория. По естественным причинам случается такое состояние не часто, а жаль. Наверное, потому так притягательны наркотики, что дают возможность пережить эти сладостные моменты по заказу. Да вот только ценник на это «одолженное счастье» с каждым разом всё выше и выше. И я даже не о деньгах говорю, о наркотическом похмелье и ломке. Наркотик – это ростовщик, от которого не спрятаться никуда. Это вам не старуха‑процентщица, топором и сожалением не отделаешься. Наркотик забирает ДУШУ. В переводе на язык энерджи‑менеджмента – совершенно лишает энергии. Сначала в метафизическом смысле, потом в физическом. Если у кого‑то есть иллюзии по поводу безопасности очередного нового наркотика – найдите сначала действительно беспроцентный финансовый заём. А первую дозу везде дадут охотно и бесплатно. Ладно, что это мы о грустном, мы же радость обсуждаем.

 

О Восторге уже говорили, это радость в состоянии переполнения. Восторгающийся вовлекает окружающих в свой восторг, особо не интересуясь мнением вовлекаемых. Создаётся ситуация, когда хочешь не хочешь, а должен радоваться вместе с переживающим восторг. Именно поэтому рядом с постоянно восторженным человеком даже в оптимистах включается скепсис. Просто для баланса. Как защита от навязываемой кем‑то эмоции. Но когда восторженных целая толпа, тут защитный баланс может не сработать. Толпа легко заражает своей эмоцией, какой бы знак эмоция ни носила.

 

Просто Радостью я назвал то прекрасное состояние, когда нам не просто хорошо, а прекрасно, превосходно, великолепно. Когда нам хочется поделиться со всем миром своей теплотой и любовью, но мы, тем не менее, ещё в состоянии увидеть, что кому‑то наша радость… будет сейчас не в радость. Когда мы ещё в состоянии не навязывать свою эмоцию, не принуждать к сопереживанию тех, кто в данный момент не настроен её разделить. (В отличие от восторга, переживая который, мы уже не видим окружающей мир в истинных красках, – на нас розовые очки.) На этой стадии наша радость насыщена, но управляема. И, наверное, именно поэтому от чужой радости обычно не защищаются, а наоборот, стараются быть к ней поближе. И заряжает, и заражает она лучше, чем восторг.

 

Ниже по шкале наполненности радостью состояние Веселья. Главный поведенческий индикатор на этой ступени – смех. Стадия Радость, более энергетична, нежели Веселье, хотя в радости человек может казаться более спокойным, а в веселье – более активным. Радость – тихая полноводная равнинная река, а веселье – быстрый шумный горный поток. Где больше воды?

Смех может случаться на каждой из ступеней вектора радости. Есть же люди «весёлые, но не радостные» – пересмешники, для которых смех – это не столько способ жизни, сколько способ защиты от жизни. Способ ничто не воспринимать серьёзно, слишком близко к сердцу. Всё обсмеивать, чтобы ничему не придавать значимости, чтобы ни к чему не привязываться. Ведь то, к чему мы привязались, так тяжело потом терять.

Внутри комика‑пересмешника живёт большая боль. Жаль, что не всякому комику удаётся вытащить эту боль наружу и сыграть большую трагическую роль. (А некоторых, например Робина Уильямса, даже глубокие роли спасти так и не смогли.)

Я не против смеха, упаси бог. В среднем по больнице смешливый и весёлый человек живёт и дольше, и лучше унылого мизантропа. И весельчак, даже если сам внутри и не радостен, вполне способен подзаряжать батарейки коллектива. Иногда даже стоит таких персон специально приглашать в гости, если своих балагуров в коллективе нет. Не зря же смехотерапия набирает обороты по всему миру. Особенно в случаях, когда обычные лекарства неэффективны.

 

И если уж речь зашла о юморе, нельзя не сказать об Иронии и Сарказме. Тоже ведь инструменты комиков. Но по тонус‑шкале эти понятия проходят по «ведомству» отрицательных эмоций. Работают они в департаменте Гнева в отделе Скрытой враждебности. Как говаривал Ницше: «Ироничный человек похож на собаку, которая кусает и улыбается одновременно».

Кроме инструмента юмора, ирония и сарказм являются ещё и индикатором слабости. Слабой переговорной позиции, низкого статуса по отношению к предмету иронии. Не король иронизирует над шутом, а наоборот. Ирония применяется против того, что не нравится, но с чем нет сил бороться. Или нет сил победить. Ироничность – явный признак двух качеств: интеллектуальности и немощи. Поэтому не стоит иронизировать на переговорах. (А вот на ток‑шоу – совсем другое дело. Победить нельзя, не для того собирались, а покрасоваться можно.)

Повторюсь, ирония и сарказм – неявные проявления враждебности, то есть гнева.

Враждебность, хоть и скрытая, она всё равно враждебность. Как бы ни смешна была маска, не нужно обольщаться – под маской враг. Причём враг умный. Хотя скрытая враждебность всё же гораздо лучше открытой злобы. Открытая злоба – открытый вызов, его тяжело игнорировать, а иронию можно как бы и не заметить, почти без потери лица.

Жаль, что ирония как‑то незаметно стала неотъемлемой частью нашей жизни. Не только в среде подростков, которые постоянно находятся в состоянии то избытка, то недостатка энергии, поэтому троллят друг друга, но и во «взрослом» мире. Хотя… Может быть, мы стали позже созревать, и это, наоборот, хорошо?

(Кстати, в качестве экспресс‑диагностики нет ничего лучше юмора. Посмотрите, над чем, над кем и как смеётся ваш «объект изучения». Свой/Чужой, Сильный /Слабый, Добрый/ Злой, Умный/Глупый. Показания на главных оценочных векторах проявятся быстро и практически безошибочно.)

И только самоирония – признак человека и умного, и сильного. Главное при самоиронии – не впадать в кокетство и вымогание похвалы. А то это может восприняться уже не как самоирония, а как самоуничижение.

 

Чуть ниже по шкале радости – состояние ожидания радости – Предвкушение чего‑то хорошего.

Вспомните, как дети ждут своего дня рождения. А на самом празднике ждут, когда подарки появятся. Есть нетерпеливость, но она позитивная.

«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять» – это про нетерпение негативное, а вот «Проводник в преддверье пьянки извертелся на пупе!» – это про позитивное.

 

Ещё чуть меньше энергетичности имеет ступень Бодрость. Характерная особенность этой ступени – положительное видение будущего. «Пусть сейчас и не всё так хорошо, как могло бы быть, но силы есть, и скоро всё будет замечательно. А то и ещё лучше!»

В поздние советские годы такие понятия, как оптимизм и энтузиазм, сильно девальвировались, уж слишком много их было в официальной пропаганде. И в какое‑то время хорошим тоном стало быть немножечко усталым и скептичным по отношению к… Сначала только по отношению к официальной пропаганде, потом к партийной власти, потом к власти вообще, а потом оказалось, что без гримасы скептицизма в приличное общество уже и не пустят. А потом маска прилипла к лицу и стала нормой. Кончилось тем, что приличного общества в развалившейся стране совсем не стало видно. Почти десять следующих лет приличное общество занималось выживанием… Аккуратнее нужно было со скепсисом! Оптимизм и энтузиазм называют розовыми очками. Но оказалось, лучше розовые, чем серые. Серые очки у Скепсиса, младшего брата Страха.

 

А первая, начальная ступень радости – стадия Удовлетворённость. Это когда «Всё хорошо, потому что сейчас хватает». Не в смысле «будет хорошо», когда‑нибудь в светлом будущем, а хорошо уже прямо сейчас. Розовые очки ещё не на носу, но вот они, тут, рядом, на столе лежат. Но и без очков видно: всё хорошо.

 

Следующий базовый «вектор» – Интерес. Проявление исследовательского инстинкта. Он же Влечение или Вовлечённость.

Самая слабая ступень Интереса – это спокойное Внимание. Мы не закрываемся от информации, но и не особо включены в процесс её получения. Внимание не сфокусировано. Оно как бы вообще.

 

Если интерес усиливается, то наступает стадия Заинтересованности. Внимание становится направленным.

Интерес можно сравнить с оптическим прибором. От простой лупы до сложной системы линз в телескопе. Или видим предмет интереса издалека, но поле зрения очень маленькое, или близко, но слишком много деталей. За деревьями можно леса не разглядеть. И в том и в другом случае общей картины не видно.

 

Следующую ступень можно назвать Любопытством. Ребёнку же очень интересно, что там делается за чужой закрытой дверью. И он из последних сил останавливается, перед тем как подсмотреть в замочную скважину. Потому что подсматривать не хорошо. Ну, или заглянуть в сейф, который папа забыл закрыть. Интерес такой силы уже очень сложно скрыть.

Обратите внимание на детей, которые смотрят кино. Чем интереснее происходящее, тем ближе они к экрану, тем шире распахнуты глаза. Тем более сфокусирован взгляд. «Распахнутость» глаз и угол наклона корпуса, и вообще, расстояние до предмета интереса – самые очевидные поведенческие индикаторы интереса. Это на заметку переговорщикам и педагогам. Телом мы точно говорим больше правды, чем языком.

 

Следующую ступень нарастающего Интереса можно назвать Стремлением (к предмету интереса). Не просто хотеть заглянуть в папин сейф, а хотеть УВИДЕТЬ папин пистолет. Или ещё где‑нибудь посмотреть на что‑то тайное или опасное, или постыдное. Главное, чтобы запретное. И увидеть это нужно прямо сейчас, промедление смерти подобно. «Ну давай, уже! Не тяни!!!»

 

А тут и следующая ступенька Интереса… Напряжение нарастает, и в какой‑то момент нетерпение побеждает и страх, и совесть. Сомнения отбрасываются, и настаёт миг поступка – мы удовлетворяем свой исследовательский инстинкт действием – Экспериментом. Мы подходим к заветной двери, открываем её. А там!.. Там!!!

 

Не на Интересе ли держались все первопроходцы? Да, иногда они награждались жизнью за свой смелый эксперимент золотом, званиями, славой. А иногда даже могильного камня не оставляли после себя. Современники их считали авантюристами, героями или безумцами. Кем только их не считали, но слабаками – никогда! «Умный в гору не пойдёт» – это точно не про них.

А изобретатели и учёные? Годами проводить эксперимент за экспериментом, ни на йоту не приближаясь к истине. Делать тысячи попыток, чтобы на тысяче первой снова не получить желаемого результата. Это ж какую энергию нужно иметь, чтобы не отступиться!

Да что там великие, вспоминайте своё детство босоногое. Вспомните, какое количество глупостей вы совершили из интереса? «А интересно, что случится, если мамину шпильку воткнуть в электрическую розетку? А самолётные наушники?» «А сможет электромясорубка сделать фарш из хохломской ложки?»

Интересно, кто‑то считал, сколько бытовых приборов было погублено мальчиками в возрасте неуправляемого интереса? Тысячи? Миллионы? А если добавить к мальчикам ещё и энергичных девочек?

Вспоминая, сколько мы с братом в детстве переломали отцовской техники, хочу сказать запоздалое: «Прости, папа! Мои дочери не слишком много разнесли в доме, но внуки точно отомстят мне за мою любознательность!» И это прекрасно! Исследователи двигают этот мир.

 

Следующая стадия Интереса имеет два проявления. Эдакий двуликий Янус.

Одно его лицо – Восхищение. Проявляется, если нам что‑то чрезвычайно нравится. Оно так притягательно, что мы готовы быть рядом постоянно, заниматься этим снова и снова. При этом не совсем управляем своим поведением. Говорим не те слова, которые хотели, делаем не то, что подобает. В крайней степени восхищения рядом с предметом влюблённости мы неловки, скованны и косноязычны, поэтому часто не получаем взаимности. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» – сказал эксперт с четырёхзначным опытом. Кстати, матерно восторгаться красотой заката – это тоже симптом искреннего восхищения.

Восхищение окрыляет, а вот сиамский брательник его, наоборот, пригибает к земле, не даёт подняться над ситуацией, чтобы увидеть её целиком. Толкает в шею, не даёт опомниться, не даёт подумать.

На этой стадии некогда осознавать и сомневаться. «Вперёд, вперёд, победа близка!» «Ещё немного – и подфартит!!! На этот раз – точно выиграю!»

Зовут этого безжалостного братца – Азарт. Он лишает и сомнений, и воли. Зато энергии в нём – вагоны! Правда, обычно её именуют не энергией, а придурью.

Интересно, к скольким ДТП привело ошибочное решение задачки: проскочу или не проскочу? И хорошо, если это спрашивал Эксперимент, он готов к негативному ответу, у него есть запасной план. А вот если спрашивает Азарт, тогда беда. Азарт лишь притворяется, что спрашивает, на самом деле он не сомневается, он уверен: «Проскочу! Успею!!! Была не была! Всё будет нормально!»

Меньше всего аварий случается с водителями первого года вождения.

Знаете почему? У новичков в процессе вождения мало уверенности, они всегда немножечко побаиваются. Они сомневаются. Нет у них перебора энергии. И слава богу. Пока в нас живо сомнение, азарту нас не ослепить!

 

А больше всего энергии на векторе Интереса у Страсти. Если азарт ещё можно остановить, например, физическим шоком или чередой неудач, то при Страсти никакие аргументы не в состоянии поколебать заранее заготовленный вывод. Как говорится: «Не дайте фактам себя обмануть!» А чтобы не отвлекаться на какую‑либо информацию, лучше вообще ничего не видеть и не слышать. Ну конечно, кроме предмета страсти.

«Это опасно! Да бросьте», «Это сведёт тебя в могилу! Да ладно, все там будем!», «Ты у неё уже тридцатый, куда тебя несёт?! Заткнись! Я люблю её, и всё, что было до меня, не важно!», «Ты понимаешь, что завтра ты можешь не проснуться?!! Зато сегодня я бог!!!» Страсть – это самопожертвование, это самозабвение. Страсть – это исступление. Одержимость, одним словом. На стадии Страсти на сомнения в своей правоте не то чтобы времени нет, нет вообще ничего. Всё человеческое существо – сплошная материализованная энергия, направленная на предмет страсти. И если предмет – это большая Цель, то она достигается в наикратчайшие сроки. Жаль только, что любой ценой. Но при благородной цели состояние страсти совсем не плохо. В конце концов, настоящий прорыв в любом проекте возможен только на Страсти к любимому делу. Жаль, что чаще страстью «человек типа разумный» пылает не к Цели, а к средствам мгновенного удовольствия.

(Начал за здравие – кончил за упокой. Ничего не поделаешь: вот такие они – крайности.)

Кстати, у Страсти – тоже есть братик, то ли младшенький, то ли двоюродный. Тоже парализует управляемость тела, но, слава богу, ненадолго и практически без последствий. Зовут его Изумление. Не столько стадия интереса, сколько стадия вовлечённости. Состояние, когда так неожиданно красиво, что человек просто теряет дар речи.

И если человек говорит: «У меня просто нет слов» – это не изумление, скорее, это растерянность или имитация восхищения. Изумление – это невозможность речи, да и ненужность речи. Давайте помолчим. «Пред этой красотой всё суета и дым».

Объективности ради нужно сказать, что в Изумление можно впасть не только от красоты, но и от негативной ситуации – опять же от неожиданности.

 

(Если быть совсем точным, то Изумление – не ступень интереса, а результат интереса. И степень выраженности другого «вектора» – Удивления. Самого сложного в описании.

Во‑первых, он и «отрицательный», и «положительный» в равной степени.

Во‑вторых, выделить в Удивлении столько же ступеней, сколько у остальных эмоциональных векторов, я не смог. То ли скепсис у меня большой, то ли фантазия маленькая, то ли жизнь у меня скучная. Мало я удивляюсь.

В‑третьих, найти семь цензурных русских слов, определяющих степени удивления, совсем неподъёмная для меня задача. Ну разве что вместе получится. (Ваши версии шлите на мою почту [email protected].)

 

Резюме: так выпьем же за то, чтобы нас чаще посещали Восхищение и Восторг, реже Азарт и Страсть. Хотя… Что делать без азарта в науке и без страсти в постели?

 

Переход через «ноль»

 

А что можно рассматривать в качестве отрицательных значений наших основных векторов? С тонусом всё более‑менее понятно. АнтиСила – это Слабость. АнтиНапряжение – это Расслабление. А как с эмоциями?

По логике, при переходе через «условный ноль» должен происходить переход из позитивности в негативность и наоборот. Но в какие именно чувства, эмоции, состояния превращаются наши Гнев, Страх, Радость и Интерес?

 

Начнём с самого простого. С АнтиИнтереса. Антоним слова «интерес» – Скука.

А какие у Скуки есть степени или уровни? Слов, обозначающих выраженность скуки, в русском языке ещё меньше, чем слов, посвящённых другим эмоциям. Видимо, скука – это совсем не наша тема. Поэтому для обозначения ступеней АнтиИнтереса предлагаю воспользоваться поведенческими индикаторами. Как известно, на отсутствие интересных событий, а потом и просто событий, человеческий организм отвечает переходом на «энергосберегающий» режим. Так как главный потребитель энергии в теле – это мозг, причём в думающем состоянии, то лучший энергосберегающий режим – это сон. Вспомним эксперимент, где испытуемых погружали в воду температуры 36,6 °C в специальных камерах, сенсорной депривации, которые не пропускали ни света, ни звука.

Находясь в темноте, тишине, комфорте, при отсутствии любых внешних раздражителей, все испытуемые засыпали. Кто‑то чуть раньше, кто‑то чуть позже, в зависимости от темперамента и образования, но все! Нет ощущений, нет входящей информации – мозгу нечего делать. А раз так – будем спать!

Сон – проявление максимальной скуки. До сна наступает стадия Дремоты.

А какое самое начальное, едва уловимое проявление скуки?

Моя версия – всё начинается с Безразличия.

Это когда что‑то рядом происходит, но это происходящее не волнует вас ни капельки. Ни нравится, ни не нравится. Сколько вы выдержите такой режим?

В нашей культурной традиции человек, скорее, будет годами враждовать с коллегами или с системой, в которой работает, нежели найдёт себе тихую гавань, где его совсем ничего не волнует. Ни в отношениях, ни в процессе, ни в результате.

Следом идёт режим, когда что‑то происходит, но в происходящем нет ничего нового – Рутина. События есть, но они настолько предсказуемы, что считать их информацией не приходится. Работа на автопилоте.

Дальше – Скука, Скукота, Скучища, последовательная потеря абсолютно всяких надежд на что‑то интересное.

Ещё дальше – только усугубление этого процесса, когда сознание отключается. И логика тут у организма железная. Если ничего значимого не происходит – какой смысл бодрствовать? При бодрствовании мы силы теряем, а во сне – накапливаем. Так зачем терять энергию? Поэтому «Всем спать»!

 

* * *

 

Вектор АнтиРадость – это про Грусть и Печаль.

Почему, спрашивается, не Горе? Ведь антипод радости именно горе! Все же помним это: «И в горе, и в радости…».

АнтиРадость – это не Горе в его активной стадии, когда человек сам себя не помнит, рвёт на себе волосы и пытается выпрыгнуть из мчащегося поезда. Да, такое проявление горя – высокотонусное состояние, при котором мы не управляем телом, но оно, скорее, про отчаяние, про протест, а значит, про гнев. Гнев на судьбу, которая злодейка. Гнев на Бога за то, что надежды на благополучный исход не оправдались. Гнев на себя за то, что не предотвратил, не предугадал, не предусмотрел…

А вот когда возбуждение отчаяния уж схлынуло, наступает шок. Человек становится не в состоянии управлять своим телом, но уже от бессилия. Это и есть «100 градусов» АнтиРадости. «Убит горем» – это оно. Человек не умер, он присутствует. Но не живёт. И даже передвигается часто только с посторонней помощью, хотя никаких травм и острых болей нет. Нет боли, нет чувств, нет желаний. Кроме одного – уснуть. И чтоб проснуться, а никакого горя нет. Это просто был сон, дурной сон. А ещё лучше и вообще не просыпаться… Одним словом, Апатия. Полная потеря интереса к жизни и невозможность действовать. Ни желания жить, ни возможностей перестать жить.

Суицидальные мысли могут, конечно, появляться на этой ступени, но до реализации дело не доходит. Для воплощения в жизнь любого замысла нужна энергия, а её‑то и нет. Она появится на более энергетичных ступенях. Одна из них – Уныние. Здесь интереса к жизни тоже не много. Но он всё же периодически присутствует, в мерцающем режиме. Человек в апатии ни есть, ни пить не хочет, в унынии же человек своё тело питает. Пусть плохо и однообразно, тем не менее питает. Плохо питает, потому что нет смысла в это тело вкладываться. Ведь тело – это инструмент для получения ощущений и построения будущего. А ощущения от жизни на этой стадии отвратительные, и на будущее в этой стадии прогноз очень негативный. «Было хорошо, стало плохо, и это плохо теперь навсегда», «Никому‑то я теперь не нужна!» Всё плохо, потому что плохо всё, и ничего с этим не поделать. Занавес.

 

А вот у Тоски почти нет обобщений. Тоска – чувство направленное. В нём тоже есть стремление. (В немецком языке есть очень точное слово Sehnsucht – «тоска, томление, непреодолимое желание».)

Тоска, она всегда по чему‑то конкретному. По родине, по любимому человеку, по любимой еде, которую не достанешь. У Моцарта есть очень нежная вещь: «Тоска по весне». «Тоска по Родине» Якова Богорада – это вообще марш для духового оркестра. Слышали вы когда‑нибудь тоскливый марш? И этот тоже совсем не тоскливый. Но… Перечисленные музыкальные произведения – это не столько иллюстрация состояния тоски, сколько иллюстрация той энергии, которая есть в тоске. Тоскуем‑то мы именно по привычному предмету получения энергии. Кстати, ностальгия – тоска по родине – иногда принимает причудливые формы. Те, кто долго служат в Африке, безумно тоскуют по снегу. Бывшие южане, вынужденные жить на «северах», тоскуют по солнцу. И все «отселенцы», с кем ни говорил, тоскуют по любимому хлебу. «Вкус детства» – это не маркетологи придумали, это гарантированный путь к Радости.

Тот, кто может направить энергию своей тоски на творчество, избавляется от низкой энергетичности. Пусть хотя бы на время. Жемчужины эпистолярного жанра – почти всегда «письма издалека». А кто не может творить, проваливается ещё ниже. Того ждёт Тоска зелёная. А потом и смертная – беспросветная, беспроглядная, безвылазная, как болото.

 

А вот Грусть – Печаль не так безнадёжна. Она тоже имеет причину, или даже несколько, причём одна причина может прятаться за другую. Но хотя бы одну причину грусти может назвать каждый грустящий, если, конечно, задумается. Иногда грусть может быть даже приятной, как в песнях Олега Митяева: «Наш пароходик отходит в светлое прошлое». Да и вообще, «Печаль моя светла…». Более того, есть мнение научного сообщества, что состояние грусти – защитный механизм, который позволяет организму поднакопить сил после сильных переживаний, и не только негативных. Бывало ли у вас такое, что после ярких праздников вдруг накатывала грустинка? Вроде бы ни с того ни с сего. А всё потому, что бурная радость тоже сильно расходует энергозапасы. Естественно, что израсходованное нужно пополнить. «Посиди, дружок, отдохни, повспоминай». Эдакий постпраздничный синдром, когда похмелье настигает даже тех, кто и не выпивал.

«В сердце томная забота, безымянная печаль,

Я невольно жду чего‑то, мне чего‑то смутно жаль»

Эльдар Рязанов

 

А вот Хандра – самая перв