Тридцать семь лет под кайфом

Датская корона, вздохнув, смирилась с неизбежным. В 1972-м году городку пожаловали даже статус социального эксперимента. Отношения «нормальных» и «полунормальных» копенгагенцев вроде наладились, впрочем – вскоре безнадёжно испортились.

Тут коснёмся болевой точки всей христианской темы. Назовём мягко – «немедицинским потреблением наркотиков». Наркослабость, мы помним, родовая черта Великой революции. Примерно как бомбометание в США.Ведь даже самый зажатый человек под впечатлением вонючей сигаретки с гашишем не просто болезно улыбнётся, но и воспарит, ощутит себя мудрым и туманным. Мгновеннопроизведёт в уме поразительные математические расчёты (чаще, правда, неверные). Поэтому многие философы от наркотизма, вкусив мухоморов-галлюциногенови перебродивший сок кактуса, потом с пеной у рта защищали ценность любимого продукта. Родилось даже спец-искусство – созданное и потребляемоелишьв лёгком неадеквате.

Вернёмся, однако, в Данию. В оценке наркокультуры христианцы не желали уступать ни на затяжку.Непролазнойстены между Христианией и Копенгагеном нет. Любой школьник может хоть сейчас сгонять в Шуточное королевство, вкурить, что пожелает и вернуться в родную школу с нагулянным аппетитом. Неудивительно, отношение к социальному эксперименту портилось. Это сейчас для нас Христиания – родник общественных идей, современные Афины и Флоренцияв одном лице. А тогда воспринимали иначе – как Содом и Гоморру в одном лице. Знаем, мол, эти фокусы: коммуны, общины, свальный грех…

Христианцы, меж тем, научились зарабатывать. Распахнулись кафе, рестораны; поглазеть на восьмое чудо света стеклось пол-Европы.Картины, как вспоминают,выхватывали сразу из-под кисти. Однако доходы эти – лишь крохи в сравнении с главным источником – наркоторговлей. Страна Утопия неуклонно скатывалась в крупнейшие наркодилеры Северной Европы, чем беспечно помахивала красной тряпкой пред лицом Датского королевства.

И в 1973-м решили: хватит – пора им дать прикурить. Это не правовая многоукладность, а какая-то школа порока. Даже в сумасшедших домах встретишь более нормальных людей. А потому наркотические казармы – запретить, обитателей – приютить, кого в психбольнице, а кого и в тюрьме. И пусть избавление от Христиании станет национальным праздником.

И травокуров принялись выкуривать. Казалось, дни Мятежной республики сочтены, однако – гласит фольклор, героями тревожной поры стали… христианские торговцы дурью. Они вдруг громогласно, на весь Копен объявили забастовку. Но то была хитрая забастовка. Состояла –в раздаче травы всем желающим, причём абсолютно бесплатно. Тут-то столичная молодёжь и высыпала защищать Христианию. Такие мелочи как слезоточивый газ обкуренные свободолюбы сочли уже развлечением. Столкновения вылились вовсенародные гуляния. СМИ вели прямые репортажи и плакали от счастья.

Кроме того, «За» Непрошенную республику выступило всё прогрессивное человечество –защитникислабого и слёзного, те, кто так или иначе борется с Системой. Рок-группы устраивали «фестивали на мусорных свалках», итоже приплачивали в Фонд Христиании.

Власти, повторим, если и ждали отпора, то в виде баррикад из водочной тары. Однако после штурма полиция, собрав сломанные шлемы, рапортовала: «Время, увы, упущено. «Территорию любви» теперь можно взять лишь точечным бомбометанием».

Дальнейшая судьба Карманного королевства – сплошь войны и разборки. Христианитам предлагали сойти с порочного пути, стать, наконец, приличными людьми. Те, однако, по старинке баловались травушкой, окормляя ей пол-Европы. За это их крепость не раз штурмовал местный ОМОНчик. Легенды гласят: даже самый унюханный наркоман защищался так храбро, что полисменысами подчас переходили в чужой лагерь. Словом, не жизнь, аодингероический подвиг.

И всё же к концу 70-х прояснилось: вечно дразнить датского быка не выйдет. Вольнолюбы и сами сознавали: как строить светлое завтра, если сегодня полгорода в наркоотлётах? И вообще, Великая революция кончилась, теперь работать надо.

И вот, рубеж 70-80-х – очередной перелом. Христианцы решились и… запретили продавать-потреблять в городке тяжёлые наркотики. Что-то лёгкое, гашиш, скажем, марихуану – пожалуйста. Это как у нас пивка попить. А вот ЛСД, синтетику, прочую химкуне надо, это вчерашний день. Нарушителям – изгнание.

Так с 1980-го сложились три принципа:

– Нет всякому насилию. (В том числе Власти над личностью).

– Нет оружию. (Как следствие первого пункта).

– «Скажи «Нет!» тяжёлым наркотикам».

Всё остальное – приветствуется. На том Христиания жива и ныне.

Что ещё добавим? В 1987-м датское правительство всё же легализовало Ладонное королевство. А затем – предоставило и права на землю.

Все 2000-е годы – зыбкое перемирие. Случалось, из искры возгоралось пламя, власти вновь кидались на непокорную коммуну. Однако христианиты – доходят слухи, всегда готовы к отпору.

Как сюда попасть

Район Christianshavn – мелкоостровнойархипелаг, отъединённый от прочего Копенгагена широким каналом. От центра до Кристиансхавн – чуть дальше, чем от нашего Кремля до Садового кольца. Если вы собрались сюда пешком –займётминут двадцать пять из центра.

Сначала найдите на карте улицу Torvegade – она продолжает мост через канал. Следуйте по этой Torvegade, не забывая, разумеется, любоваться своеобразной архитектурой по сторонам. Как достигнете перекрёстка с улицей Prinsessegade – поворот налево, на эту самую Prinsessegade. Ещё чуть ходьбы, один светофор, другой… На втором перекрёстке увидите справа в стене арку. Заходите, как домой – вот вы и в Христиании. Или, как говорят здешние русскоязычные – на Христианке. Сами датчане произносят «Кристиания».

Можно добраться и на метро – до станции Christianshavn, что на той же улице Torvegade. Далее вновь до Prinsessegade, и – уже известным путём.

Из центра район-изгой безошибочно определишь по кирхе, что пронзает небо шпилем, скрученным в штопор, наподобие башни Татлина. Кирха – как раз датско-христианская граница.

При подходе атмосфера чуть сменится – вы ощутите. Встретятся странные личности в грязных джинсах, клочковатых бородах, будто в Москве у Трёх вокзалов. На стенах – граффити, «пацифики», ещё нехорошие надписи. А дальше… Впрочем, в первый раз я чуть заплутал.

– Где тут Христиания? – обратился к прохожей.

– Это сюда, – женщина прибавила шаг, перекрестившись.

Что ж, никуда не деться, нам – сюда.

Ближайшее здание поражает огромным панно – коллективной галлюцинацией о прелестях жизни под кайфом. Смелые грёзы вскрываютсферы, о которых нам, убогим, и не помыслить. Парящие человекообразныепроникли вглубьмиров. На небесах их ждут диковинные светила, тоже с придурковатой улыбочкой. На волшебном деревце жар-птица попивает божественный нектар (какой – из цензурных соображений опустим). Чудо-домикипо типу христианских. Тут же –ангел с косячком.

Присутствуют на фреске и христианиты. По территории любимого города передвигаются почему-то исключительно верхом на зайцах.

Всем хорошо, всё исполнено в пастельных тонах.

Зайдём же, посмотрим, что за заборчиком. Тем более, «Путеводитель» сулит «Незабываемое смешение анархии и любви». «Вам наверняка посчастливится поймать частичку витающего вдохновения».

…проходите мимо

Христиания оказалась полусельским краем. Из главнойарки – вход сразу в городской центр.Наркотические казармы именно здесь. Во-он они, массивные пятиэтажки, похожискорей на административные здания, но переделаны под жильё.За аркой – неухоженная мостоваяв выбоинах, будто христианцев бомбили копенгагенцы.

Первое впечатление: обилие зелени, но и бедности, запущенности.Каменные многоэтажки мешаются с деревянными самоделками,какими-то самопадающими строениями. Сколоченоубого-лениво, точно первобытными людьми. Слева вдоль мостовой накренились двух- трёхэтажные дома в линию. Справа же – земляные тропинки, причём протоптаныкак-тобестолково. Будто создавший их христианец вышел из ресторана и что-то долго и безуспешно искал.Многоэтажки в последний раз штукатурил, видно, сам король Кристиан.

Трезвым, как я понял, сюда лучше не заглядывать. Чуть поддатым – в самый раз.

Путь, меж тем, свернул вправо. Многолюднее –на насестах товар: шапочки «BevarChristiania» («Храни Христианию»), маечки «FreeTibet», сувенирчики, ещёхудожественная задрипанность. За прилавком трудящиеся из Пакистана, Афганистана, неизвестных стран. Явнонепочатый край работы для датских правых радикалов!

Ага, это и есть та самая Пушер-стрит. Пушер-стрит – местный Бродвей, как грозит «Путеводитель». Хотя на деле – скорей дорога в посёлке городского типа. Раньше в Христиании дурман-траву сбывали везде. Теперь же, согласно датско-христианскому компромиссу, лишь здесь, на проспекте. Курить можно, где хочешь, хоть в местном детском саду. Но торговать – только на спецместе. И то, потупив взор, так сказать, сознавая свою порочность. Улица так и переводитсявольно – «Барыги-стрит».

Резкий запах свободы пронзил насквозь: на столиках – гашиш, марихуана, другой бодрящий товар в малюсеньких порциях, будто халва для лилипутов. Кусочки глядели столь аппетитно, словно их приготовил сам сатана.

– Пятьдесят крон (6 евро), – кивнул детина – весь какой-то законспирированный, шапочка на глазах.

Однако творческое наркопотребление – отнюдь не в планах. Мне-то зачем: депресняки, мутки, отходосы… Встречи с Богом, потом покаяния перед ним же. Я же не рок-звезда.

– Не, гашиш не пойдёт, – подмигнул я. – Может, что посерьёзней?

– Не положено, – детина насупился, – с этим строго.

Подошёл ещё токсичный – совсем жидкий, лет шестнадцать на вид. Что ж, тяжёлое курево в Христиании и впрямь под запретом. «Героям» (в смысле героинщикам) здесь не рады. К услугам отдыхающих гашиш-марихуана, не более.

На Бродвее – молодёжь среднего возраста: дамы в кожанках на босу грудь, вольные бродяги, прогрессивные бомжи. Нищие, пьющие, какие-то совсем невнятные человечки.Открывают мусорные бачки – увы, ничего свеженького.

Веет духами типа освежитель воздуха «Хвоя», реют христианские флаги. Словом, взглянув в светлое завтра, можно ужаснуться.

Христианцы так любят отчизну, что разукрашивают в её цвета всё, куда дотянутся: скамейки, мусорные баки, прочий хлам. Флаг Христиании – красный с тремя горизонтальными жёлтыми кружками в центре. Поэтому все красные предметы вскоре приобретают и недостающие кружочки. Даже букву «ö» пишут по-своему – «О».

Почему флаг красный – ясно, это несмываемая кровь пострадавших. Но три точки? Может, «свобода, равенство, братство»? Нет, всё проще. В слове «Christiania» три буквы «i». Христианцы угляделиособенность любимого слова, «перетащили» точки на полотно – флаг и готов.

Туристов на Пушере побольше, чем перед Королевским дворцом в Копене.Вот группка зевак;экскурсовод в огрызках недорогого костюма. У нас бы такого за одно выражение лица арестовали. Стайка окружила ржавый столб с чучелом: указующая рука из металлолома,на голове – венок из «боеголовок».

– Статуя Свободы, – огласил гид. – Именно таковатеперь Свобода, а не как мы привыкли, в Нью-Йорке.

Ему, как новому мессии, внимают «бумеранги» – так называют здесь австралийцев. Кто-то даже конспектирует.

Чем же гурувосхищён – мы, верно, не всё уловили. Посмотрим, что ещё таит Славный Град и как далеко продвинулся социальный эксперимент.