Которая подтверждает, что ни одно дело не обходится без женщин

 

Весь следующий месяц мы совершенствовали работу хроноскопа, а к концу месяца уже были готовы провести первый эксперимент с заброской в прошлое бактериальной культуры. Решили остановиться на кишечной палочке. Это классический объект исследований, к тому же присутствует повсеместно и массовой эпидемии вызвать не может.

Заброска в прошлое и возвращение назад бактериальной культуры кишечной палочки никаких результатов не дали. То есть на самом деле результат был блестящий, потому что бактерии после возвращения из прошлого совершенно не отличались от тех, которые никуда не отправлялись. Они прекрасно «себя чувствовали» и активно размножались.

Очевидно, движение по хроноволнам напрямую живую клетку не повреждало, однако это еще ни о чем не говорило.

Однажды, вернувшись вечером домой, я обнаружил в гостиной аквариум с двумя золотыми рыбками. Я долго таращился на них, а потом схватил телефонную трубку и набрал номер сестры.

– Оль, что за дела? Почему ты притащила мне своих рыбок?

– Миша, ты был прав. Рыбки действительно успокаивают нервы, поэтому я решила отдать их тебе. Ты много работаешь, очень устаешь, так что рыбки тебе просто необходимы. В выходные дни ты будешь смотреть на них и отвлекаться от своей дурацкой работы.

– Слушай, мне не надо отвлекаться от работы, кроме того, я и мои нервы совершенно спокойны! – закричал я.

– Я это слышу, – ехидно заметила Ольга.

– Перестань передергивать, – рассердился я, – неужели ты не понимаешь, что при моей работе у меня совершенно нет времени заниматься рыбками?

Мы еще долго спорили, и в конце концов она уговорила меня оставить аквариум, пообещав, что Света во время уборки будет промывать его и менять воду. Мне останется только бросить вечером рыбкам щепотку корма. Напоследок сестра сообщила, что рыбку, которая покрупнее, зовут Клава, а ту, которая помельче, Тоня, и повесила трубку.

Кравченко, в отличие от Ольги, меня часто не беспокоил, но все же периодически позванивал. Он продолжал обдумывать план путешествия.

Постепенно я так увлекся деталями, что затея уже не казалась мне нелепой и фантастической, а «проект Кравченко» незаметно стал «нашим проектом».

Как‑то Кравченко предложил интересный опыт, который позволял увеличить время пребывания в прошлом и практически снять все ограничения. Он посоветовал не программировать хроноскоп заранее на возврат из прошлого, а назначить определенный час, в который прибор ежедневно будет включаться, и путешественник всегда сможет попасть в образующийся временной тоннель, когда прибудет к этому времени в исходную точку.

Если это технически возможно, то такой метод сильно упрощает путешествие во времени. Нужно лишь прибыть к назначенному сроку, как сегодня мы приезжаем к отправляющемуся поезду.

Однако возникала другая проблема: был необходим кто‑то третий, кто мог бы запустить хроноскоп в нашем времени, а это значит, что нужно было в наши планы посвящать еще кого‑то. Впрочем, я уже давно пришел к выводу, что тайно осуществить наш проект не удастся.

При очередном разговоре с Кравченко я сказал ему об этом. Он спросил, кого я думаю привлечь. Я объяснил, что над хроноскопом работают фактически двое: я и официальный руководитель лаборатории Тали Халили, молодая женщина лет тридцати. Кравченко лишь поставил условие, что он сам поговорит с Тали и объяснит ей суть проекта.

Я организовал встречу все в том же пресловутом кафе, которое постепенно превратилось в нашу штаб‑квартиру.

Чтобы Тали согласилась прийти, мне пришлось ее заинтриговать, сказав, что у Кравченко как представителя бизнеса есть к нам деловое предложение. Сначала Тали не могла понять, чем наша работа заинтересовала бизнесмена. Я объяснил, что Кравченко все расскажет сам при встрече.

Моя уловка удалась, и Тали пришла в назначенное время.

Она выглядела очень эффектно. Рыжеватые волосы, подстриженные в стиле Клеопатры, подчеркивали тонкие черты лица и придавали их обладательнице вид независимой и уверенной в себе женщины. Тали всегда умело пользовалась косметикой. Я, конечно, не знаток, но, как и любой нормальный мужчина, могу оценить стиль, вкус и умеренность.

Моя начальница любила украшения, но и здесь чувство меры никогда ей не изменяло. Только серьги она почему‑то носила всегда одни и те же – маленькие, изящные, которые так шли к ее безупречной формы ушам.

Я не любопытный, но про серьги спросить хотелось – почему она их никогда не меняет, но стеснялся.

Тали была чуть выше среднего роста и носила строгую, облегающую одежду, прекрасно подчеркивающую ее великолепную фигуру. Когда она вошла в кафе своей легкой походкой, Кравченко посмотрел на нее с явным интересом, а хозяин Моше даже рот разинул от удивления и восторга.

Переговоры начались неудачно. Точно так же как и я в свое время, Тали начала возмущаться, узнав о предложении Кравченко. Как и я, она сначала пыталась прекратить разговор и уйти.

Внешность Тали была обманчива – она обладала твердостью характера и умела ее проявлять. Тали сказала, что она, как взрослый и серьезный человек, даже слышать не хочет о той авантюре, в которую мы пытаемся ее втянуть.

Но Кравченко умел убеждать.

К моему удивлению, он совершенно свободно говорил на иврите, причем использовал такие слова и выражения, которые я с трудом понимал. Способность к языкам у этого человека была незаурядной.

Постепенно Тали начала проявлять интерес к идее путешествия в Древнюю Иудею, однако ее все еще продолжало волновать то, что она как руководитель лаборатории несет юридическую ответственность за безопасность проекта.

Наконец, Тали откровенно сказала, что не хочет попасть из‑за нас в тюрьму.

Я пообещал, что перед отправкой оставлю ей заявление, в котором напишу, что делаю все это самовольно, не поставив в известность руководителя лаборатории. В конце концов, я не ребенок, и за свои действия отвечаю сам.

Я понимал, что в душе Тали происходит борьба, ей явно хотелось ухватиться за это предложение. Тали ведь тоже была ученым, и азарт, присущий людям нашей профессии, все больше овладевал ею. Чувствовалось, что она не может устоять перед шансом оказаться участницей такого грандиозного проекта.

Тали беспокоило лишь то, что, отсылая нас в столь опасное приключение, сама она выглядит не совсем достойно с моральной точки зрения.

Моя начальница в задумчивости теребила левую сережку – была у нее такая привычка, и это был хороший признак. Она всегда так делала, когда серьезно что‑то обдумывала. Я давно заметил: когда мочки ушей у нее разного цвета, ее что‑то волнует или тревожит, и лучше ее в этот момент не отвлекать пустыми разговорами.

Тогда снова заговорил Кравченко. Он объяснил Тали, что на нее возлагается самая ответственная миссия, от которой зависит успешный исход всего проекта. Мы просто отдаем свою судьбу в ее руки и не можем подставлять ее под удар, рискуя провалить все дело и бесследно сгинуть в прошлом.

Когда же Кравченко сказал, что нам не к кому больше обратиться, и Тали является нашей последней надеждой, я понял, что дело сделано...

Наши исследования шли успешно, и вскоре было решено забросить в прошлое животное.

Мы выбрали типичный подопытный объект – кролика, посадили его в клетку и включили хроноскоп. На этот раз мы решили не программировать прибор на возвращение, а просто снова включили через пятнадцать минут. К нашему неописуемому восторгу зверек появился в полном здравии, и, по‑моему, вообще ничего не заметил.

Мы приближались к завершающей стадии наших экспериментов. Настроение у всех было приподнятое, казалось, что мы стоим на пороге великих событий.

Кравченко усиленно занимался подготовкой к путешествию. Он снова и снова обдумывал все детали, составлял список необходимых вещей и, как выяснилось в дальнейшем, старательно учил арамейский язык.

Кравченко долго не мог окончательно решить, что нам взять с собой на продажу. Он советовался со специалистами, копался в книгах и, наконец, пришел к выводу, что лучше всего взять пряности, которые всегда пользовались спросом на рынках древности и стоили немалых денег. Решили остановиться на корице, которая в те времена была хорошо известна, использовалась при богослужении в Храме для приготовления священного масла и ценилась на вес золота.

И вот наступил день, когда все возможные эксперименты с животными были проведены и никаких отрицательных воздействий на живой организм не было обнаружено. Теперь оставались лишь эксперименты с человеком.

Кравченко потребовал, чтобы его забросили в прошлое первым. Тали долго отказывалась, но Владимиру, как всегда, удалось ее уговорить.

Во‑первых, сам опыт будет проводиться еще очень нескоро: к нему надо тщательно подготовиться. А во‑вторых – и это был основной аргумент – он, Кравченко, – совершенно одинокий человек. У него нет близких родственников ни в Израиле, ни в России, поэтому, если он исчезнет, этого просто никто не заметит.

Мы, правда, не подумали тогда, а что будет, если из прошлого вернется его мертвое тело.

Я слушал их спор и думал: удивительный он все‑таки человек, этот Владимир Кравченко – просто одержимый. Мне сначала казалось, что он немного рисуется, выставляя себя этаким суперменом, презирающим опасности, но потом я понял – он настолько верит в свою миссию, что считает себя неуязвимым.

Наверное, именно так поступали Цезарь или Наполеон. Они ввязывались в совершенно безнадежные, с точки зрения здравомыслящего человека, авантюры, словно заранее знали, что выйдут из них победителями.

Все мы тогда находились в эйфории, слегка помутившей наш рассудок. Честно говоря, я всегда думал, что бесшабашность и склонность к авантюризму более свойственны ментальности русского человека, поэтому очень удивился, когда понял, что и Тали тоже потеряла голову.

Кроме того, Тали, как всякая незамужняя женщина, относилась с симпатией ко всем мужчинам, а уж перед таким как Кравченко, обладавшим поистине магнетической силой, она не могла устоять. Как раз тогда Тали рассталась со своим очередным другом, после того как поняла, что он нагло ее использует.

Тали относилась к так называемому типу женщин со сложной судьбой. Впервые она вышла замуж в двадцать лет за очень привлекательного внешне парня, но вскоре вынуждена была с ним разойтись, осознав, что, кроме красивой наружности, никакими другими достоинствами ее избранник не обладает. Потом, вроде бы, было еще одно неудачное замужество, за которыми последовали многочисленные романы.

Несмотря на свои предыдущие разочарования, Тали при знакомстве с мужчинами снова обращала основное внимание на внешность.

При всем при том она не была наивной дурочкой, попадавшейся в сети очередного искателя легкой наживы, скорее наоборот, она была умной и волевой женщиной.

Очевидно, она просто жалела этих обиженных судьбой, неуверенных в себе мужчин и относилась к ним по‑матерински.

Впрочем, кто их поймет, этих женщин...

Глава 4,