Решения по фиксированной цене

Поощрительные премии – не панацея, они не могут помочь во всех наших сложностях. Но на пути к изобилию – если у нас пока нет критически важной технологии и какая-то из конкретных конечных целей обозначена, но пока не достигнута, – эти премии могут быть эффективным и удобным способом добраться из точки А в точку Б. Конечно, именно это мы и делаем в рамках фонда X PRIZE. Мы организовали шесть конкурсов, вручили награды в четырех из них и задумали еще больше восьмидесяти^[768] – они пока ждут финансирования. По большому счету, однако, эта глава посвящена не X PRIZE, не в этом суть нашего разговора. Суть в том, что поощрительные премии уже в течение трехсот лет подталкивают прогресс и ускоряют перемены. Это отличный способ двигаться быстрее в сторону будущего, в котором мы по-настоящему хотим оказаться. Так что учредите собственную премию. Варианты могут быть самыми разными.

В таких областях, как борьба с хроническими заболеваниями, на что правительства многих стран тратят миллиарды долларов, назначение поощрительной премии, пусть даже огромной, кажется очевидным шагом. СПИД обходится правительству США более чем в 20 миллиардов долларов в год,^[769] то есть больше 100 миллиардов каждые пять лет. А теперь представьте, например, призовой фонд в миллиард долларов, которые получит первая команда, которая сможет продемонстрировать успешную излечивающую терапию или вакцину. Конечно, рынок в этой области огромен, и фармацевтическая корпорация, которая разработает схему лечения, получит огромные прибыли, но что, если обещанный правительством миллиард долларов будет вручен конкретно тем ученым, которые сделают открытие? Сколько еще блистательных умов решат поближе присмотреться к проблеме? Сколько магистрантов начнут мечтать о ее решении?

А теперь перенесите эти мысли на болезни Альцгеймера или Паркинсона, на любые формы рака – на что угодно еще. Преимущество здесь в том, что в мире имеется армия умнейших людей, которые начнут думать над обозначенной вами проблемой и на собственные деньги работать над ее решением. При правильной реализации этот механизм потенциально дает нам науку, инженерию и в целом решение проблем по фиксированной цене. Я всегда верил (если перефразировать ученого в области вычислительных систем Алана Кея), что лучший способ предсказать будущее – это создать его самому. И за свои пять десятилетий опыта я убедился, что нет лучшего способа сделать это, чем с помощью поощрительных премий.

Глава 18
Риск и неудача

Эволюция великой идеи

Сэр Артур Кларк,^[770] изобретатель геостационарного спутника связи и автор десятков научно-фантастических бестселлеров, кое-что знал об эволюции великих идей. Он описывал три стадии их развития:

Сначала люди говорят вам, что ваша идея безумна и она никогда не сработает. Затем они говорят, что идея могла бы сработать, но не стоит того, чтобы ею заниматься. И наконец они заявляют: «Мы же тебе с самого начала говорили, что это отличная идея!»

Когда Тони Спир поручил задание посадить беспилотный планетоход на поверхность Марса,^[771] он никак не предполагал, что испытает на себе все три стадии, описанные Кларком. Спир, жизнерадостный человек с совершенно белыми волосами, похожий одновременно на Альберта Эйнштейна и Арчи Банкера^[772], поступил на работу в Лабораторию реактивного движения NASA в 1962 году. В течение последующих четырех десятилетий он работал над марсианскими программами – от Mariner до Viking, – но последний проект, которым он руководил, – Mars Pathfinder – оказался, по его словам, самым сложным из всех.

На дворе стоял 1997 год, и Соединенные Штаты не отправляли зонды на Марс с июля 1976-го. Тогда это была программа Viking,^[773] сложная и дорогая: около 3,5 миллиарда долларов (в пересчете на доллары 1997 года). На этот раз перед Спиром поставили задачу сделать всё, что было осуществлено в рамках предыдущей программы, но «быстрее, лучше, дешевле». И когда я говорю «дешевле», я имею в виду намного дешевле – если быть точным, то в пятнадцать раз: общий бюджет не должен был превысить 150 миллионов долларов.^[774] В итоге из проекта было выброшено самое дорогое, традиционное, многократно опробованное оборудование, включая тормозные ракетные двигатели, которые использовались при посадке «Викинга». Спир вспоминает:

Чтобы уложиться в эти немыслимые ограничения, нам пришлось все делать не так, как всегда – начиная от методов моего управления проектом и вплоть до посадки. Это по-настоящему напугало людей: мне в помощь назначили одного за другим шестерых менеджеров – и первые пять под разными предлогами покинули проект. Наконец нашелся человек, который вот-вот должен был уйти на пенсию, – и он не возражал против того, чтобы под конец карьеры связаться со мной. Даже руководитель NASA Дэниел Голдин пришел в совершенное замешательство, когда получил первый бриф по проекту, – у него не могло уложиться в голове, что мы пробуем столько новых вещей одновременно.

Из всего того нового, что пробовал Спир, самым смехотворным окружающие сочли его предложение использовать для смягчения удара аппарата о поверхность Марса надувные подушки безопасности^[775] – с их помощью аппарат должен был сделать несколько мягких прыжков по поверхности планеты, словно мяч по пляжу, прежде чем окончательно остановиться. Подушки безопасности стоили недорого, не могли загрязнить место посадки какими-либо земными химикатами, и вообще Спир был уверен, что они сработают. Тем не менее первые испытания были неудачными, в результате чего в проект пригласили дополнительных экспертов.

У экспертов имелось несколько мнений. Первое: «Не надо использовать подушки безопасности». Второе: «Нет, мы совершенно серьезно: ни в коем случае не используйте подушки безопасности». Более того, рассказывает Спир,

двое из них прямо заявили, что я впустую трачу правительственные деньги и что проект следует немедленно закрыть. Но в конце концов, когда они поняли, что я не собираюсь сдаваться, они решили мне все-таки с ним помочь.

Вместе они протестировали более десятка разных схем, «сажая» макеты на имитацию скалистой поверхности Марса и пытаясь сделать так, чтобы они не разлетелись при посадке на мелкие куски. В конце концов всего за восемь месяцев до старта команда смогла провести приемочные испытания устройства, состоявшего из двадцати четырех соединенных одна с другой сфер, загрузила его на Pathfinder и отправила в космос.

Но тревожное ожидание только начиналось. Путешествие на Марс продолжалось восемь месяцев, так что времени поволноваться за судьбу миссии у Спира было предостаточно:

В последние недели перед посадкой все очень нервничали: не кончится ли дело «большим бумом». Голдин не мог решить, что лучше: присутствовать в центре управления Лаборатории в момент посадки или нет. За несколько дней до 4 июля, когда зонд должен был сесть на Марс, руководитель NASA все же сделал ход конем:^[776] созвал пресс-конференцию, на которой заявил: «Программа Pathfinder демонстрирует новый подход к проектам внутри NASA – и поэтому это в любом случае успех, независимо от того, переживем ли мы посадку».

Однако посадка прошла точно по плану. Было потрачено в пятнадцать раз меньше денег, чем на «Викинг», – и все сработало идеально, особенно подушки безопасности. Спир стал героем. Голдин был так впечатлен, что теперь настаивал на использовании подушек во всех дальнейших марсианских миссиях и высказывался следующим образом:

Тони Спир – легендарный менеджер проектов из Лаборатории реактивного движения. Именно благодаря ему миссия Mars Pathfinder оказалась столь оглушительно успешной.^[777]

Суть этой истории, конечно же, в том, что Артур Кларк был прав: демонстрация великих идей – это всегда огромный риск. Всегда найдутся люди, которые скажут «нет». Люди будут сопротивляться революционным идеям, пока те не станут новой нормой. Учитывая то, что дорога к изобилию требует множества инноваций, она также требует серьезного доверия к риску, провалам и непривычным идеям, которые большинству покажутся абсолютной чушью. По словам Берта Рутана,

революционные идеи рождаются из абсурда. Если идея по-настоящему революционна, то за день до того, как это будет признано, она должна считаться сумасшедшей, или абсурдной, или и тем и другим вместе – иначе это не революционная идея.^[778]