Почему это должно вас волновать

 

Книга посвящена повышению глобальных стандартов качества жизни, а эти стандарты прежде всего нуждаются в улучшении в развивающихся странах. И тут возникает второй вопрос. Почему это должно волновать тех из нас, кто живет в мире, который уже развился? В конце концов, есть ведь много важных проблем и у нас дома: в США растет уровень безработицы, все больше людей лишается недвижимости из-за невозможности оплачивать ипотеку, – так что, если оставить в стороне гуманистические соображения, стоит ли нам впустую тратить наши время и усилия на продвижение к эпохе всемирного изобилия?

Короткий ответ на это: да. Дни самоизоляции остались позади. В сегодняшнем мире все, что происходит «где-то там», отдается «здесь». Пандемии не уважают границ, террористические организации действуют по всему миру, а перенаселение представляет собой общую проблему человечества. Как лучше всего решить их? Поднять глобальные стандарты качества жизни. Исследования показывают, что чем богаче, образованнее и здоровее нация, тем меньше в данной популяции наблюдается насилия и гражданских волнений и тем меньше вероятность, что нестабильность извне проникнет сквозь ее границы. Стабильные государства лучше подготовлены к тому, чтобы остановить распространение инфекционного заболевания, прежде чем оно превратится в глобальную пандемию. И в довершение всего имеется прямая корреляция между качеством жизни и уровнем прироста населения: чем выше качество жизни, тем ниже рост. Суть всего вышесказанного в следующем: в сегодняшнем мире, где все взаимосвязано, решение проблем в любом регионе означает решение проблем повсеместно. Более того, самый действенный инструмент этого решения – человеческое сознание. Информационная и коммуникационная революции стремительно распространяются по планете. В течение следующих восьми лет еще три миллиарда людей окажутся в интернете, станут участниками глобального обмена идеями и внесут вклад в глобальную экономику. Их идеи – идеи, к которым у нас, всех остальных, раньше не было доступа, – приведут к новым открытиям, продуктам и изобретениям, от которых получим пользу мы все.

 

Союз двух разумов

 

Питер и Стивен впервые познакомились в 2000 году, когда Стивен написал статью, посвященную фонду X PRIZE для журнала GQ. Питеру понравился авторский стиль Стивена, и он предложил совместно написать книгу, посвященную концепции изобилия. Питер пришел к этой концепции благодаря созданию фонда X PRIZE и Университета сингулярности, а также работе над инновационными и экспоненциальными технологиями. Стивен во многом разделял идеи Питера, а также привнес в книгу свой уникальный взгляд на нейронауки, психологию, технологию, образование, энергию и окружающую среду. Эта книга – плод истинного партнерства, поскольку и идеи, и написание «Изобилия» – заслуга в равной степени как Питера, так и Стивена.

 

Питер Х. Диамандис Стивен Котлер

Санта-Моника, Калифорния Чимейо, Нью-Мексико

 

Часть первая

Перспектива

 

Глава 1

Наша самая серьезная проблема

 

Уроки алюминия

 

Гай Плиний Секунд, более известный как Плиний Старший[1], родился в Италии в 23 году нашей эры. Это был полководец и адмирал эпохи ранней Римской империи, позже ставший писателем, натуралистом и философом. Его самый известный труд – «Естественная история», энциклопедия в тридцати семи томах, описывающая… в общем-то, все, что можно было описать. Одна из книг этой энциклопедии посвящена космологии, другая – сельскому хозяйству, третья – магии, четыре тома занимает всемирная география, девять – флора и фауна и еще десять – медицина. В одном из последних томов под названием «Земля» (книга XXXV) Плиний рассказывает историю ювелира, который принес ко двору императора Тиберия необычную обеденную тарелку.

Тарелка в самом деле производила впечатление: она была сделана из некоего нового металла, очень легкого, сияющего и почти столь же блестящего, как серебро. Ювелир утверждал, что извлек этот металл из обычной глины, используя тайный способ, известный только ему и богам. Однако Тиберий встревожился: будучи одним из величайших военачальников Рима, он завоевал бóльшую часть территории, составляющей современную Европу, и в процессе этого сколотил целое состояние в золоте и серебре. Император хорошо разбирался в финансах и понимал, что ценность его сокровищ может значительно снизиться, если людям внезапно станет доступен новый сияющий металл, еще более редкий, чем золото. «Поэтому, – утверждает Плиний, – вместо того чтобы наградить ювелира, император приказал его обезглавить».

Этот новый сияющий металл был алюминием[2], и после казни несчастного ювелира он исчез для мира почти на два тысячелетия. Снова алюминий был получен лишь в начале XIX века, но все еще был настолько редким, что его считали самым ценным металлом в мире. Когда Наполеон III устроил банкет в честь короля Сиама, алюминиевые столовые приборы достались только самым важным гостям – остальным пришлось довольствоваться жалким золотом.

Редкость алюминия объясняется его химическими свойствами. Технически говоря, после кислорода и кремния это третий по распространенности элемент в земной коре (до 8,14 % ее массы). Сегодня алюминий дешев и зауряден, мы пользуемся им не задумываясь, однако, как видим на примере придворного банкета Наполеона III, так было не всегда. Из-за высокой окисляемости алюминий никогда не встречается в чистом виде. Вместо этого его находят в виде оксидов и силикатов в похожем на глину материале, который называется боксит.

Хотя боксит представляет собой 52-процентный алюминий, выделение из него чистого металла было сложной задачей. В период с 1825 по 1845 год Ганс Христиан Эрстед и Фредерик Вёлер обнаружили, что, если разогреть безводный хлорид алюминия с амальгамой калия, а затем отогнать ртуть, в остатке получится чистый алюминий. В 1854 году Анри Сент-Клэр Девиль придумал промышленный способ получения этого металла, снизив цену на него на 90 %. Однако алюминий все равно был дорогим и дефицитным. Все изменилось лишь с появлением новой революционной технологии под названием электролиз (ее независимо и почти одновременно изобрели американский химик Чарльз Мартин Холл и француз Поль Эру в 1886 году). Этот процесс Холла-Эру, как его теперь называют, использует электричество, чтобы высвободить металлический алюминий из боксита. Неожиданно все люди на планете получили доступ к огромным количествам дешевого, легкого, удобного в обработке металла.

За исключением казни ювелира, ничего необычного в этой истории нет. История переполнена случаями, когда некогда редкий ресурс становился повсеместно доступным благодаря той или иной инновации. Причина тут весьма очевидна: дефицит ситуативен. Представьте себе огромное апельсиновое дерево, усыпанное плодами. Если я соберу все апельсины с нижних веток, остальные фрукты окажутся вне пределов моего доступа. С моей ограниченной перспективы апельсинов теперь не хватает. Но как только кто-нибудь изобретет приспособление под названием стремянка, я неожиданно вновь получу доступ к фруктам. Проблема решена. Технологии – это механизм, высвобождающий ресурсы. Они могут превратить нехватку в изобилие.

Чтобы немного расширить эту тему, давайте взглянем на проект города Масдар[3], который в данный момент строит компания Abu Dhabi Future Energy. Расположенный на окраине Абу-Даби, за нефтеперерабатывающим заводом и аэропортом, Масдар вскоре будет насчитывать 50 000 жителей, и еще 40 000 будут приезжать сюда на работу, причем в процессе этой работы не будет возникать ни отходов, ни продуктов сгорания. В Масдаре не будет автомобилей и не будут потребляться ископаемые виды топлива. Эмират Абу-Даби – четвертый производитель нефти в мире среди членов OPEC, на его территории находится 10 % всех разведанных нефтяных месторождений. Журнал Fortune однажды назвал его столицу богатейшим городом в мире. Интересно, что нефтяная столица готова потратить 20 млрд долларов из своего богатства на постройку первого постбензинового города на Земле.

В феврале 2009 года я отправился в Абу-Даби, чтобы выяснить, насколько это в самом деле интересно. Вскоре после прилета я вышел из отеля, запрыгнул в такси и поехал на стройплощадку Масдара. Это было похоже на путешествие назад во времени. Я стоял у Emirates Palace – одного из самых дорогих отелей в мире и одного из немногих мест, что я знаю, где кто-нибудь (чей бюджет значительно отличается от моего) может снять роскошный, сплошь покрытый золотом номер за 11 500 долларов за ночь. До открытия месторождений нефти в 1960 году в Абу-Даби жили в основном лишь кочевники-скотоводы и ныряльщики за жемчугом. Когда мое такси проехало мимо рекламного щита «Добро пожаловать в будущий Масдар», я вдруг увидел свидетельства этого прошлого. Я ожидал, что первый постбензиновый город будет похож на декорации к сериалу «Звездный путь», но вместо этого обнаружил лишь несколько строительных вагончиков, приютившихся на клочке бесплодной пустыни.

Во время моего визита мне удалось встретиться с Джеем Уизерспуном, техническим директором проекта. Уизерспун объяснил, с какими сложностями сталкиваются строители и в чем причины этих сложностей. Масдар, по его словам, строится на основе концепции «Одна живая планета»[4] (One Planet Living, OPL). Чтобы понять эту концепцию, объяснил Уизерспун, нужно первым делом усвоить три факта. Факт первый: в данный момент человечество использует на 30 % больше природных ресурсов нашей планеты, чем может возместить. Факт второй: если бы каждый человек на этой планете вел образ жизни среднестатистического европейца, нам понадобились бы ресурсы трех таких планет, как наша, чтобы это осуществить. Факт третий: если бы каждый на этой планете вел образ жизни среднестатистического жителя Северной Америки, нам понадобились бы ресурсы пяти таких планет, как наша, чтобы это осуществить. Таким образом, OPL представляет собой всемирную инициативу, цель которой – решить проблему ограниченности ресурсов.

Эта инициатива, созданная Фондом биорегионального развития (BioRegional Development) и Всемирным фондом дикой природы (WWF), основана, в сущности, на десяти основных принципах. Их спектр – от сохранения аборигенных культур до разработки безотходных и экологически безопасных материалов и производств, но по большому счету все они сводятся к одному: мы должны научиться делиться друг с другом. Масдар – один из самых дорогих строительных проектов в истории. Весь город строится ради постбензинового будущего, в котором возможны серьезные угрозы из-за нехватки нефти и даже войны за водные ресурсы. И как раз здесь стоит вспомнить урок, который преподал нам алюминий. Даже в мире, в котором не останется нефти, Масдар будет, как и сегодня, буквально залит солнцем. Количество солнечной энергии, которая попадает в нашу атмосферу[5], достаточно надежно определено как 174 петаватт (1,740 х 1017 ватт) плюс-минус 3,5 процента. Из этого общего солнечного потока около половины достигает поверхности Земли. Человечество в наши дни использует около 16 тераватт каждый год (данные на 2008 год), то есть на поверхность нашей планеты доставляется в 5000 раз больше солнечной энергии, чем мы используем. И снова – проблема не в дефиците, проблема в доступности.

Более того. Если вспомнить предсказания о грядущих войнах за источники воды, то Масдар располагается на берегу Персидского залива – огромного водоема. Земля – вообще водная планета, 70 % ее поверхности покрыто океанами. Но эти океаны, как и Персидский залив, слишком соленые, чтобы пить из них воду или выращивать с ее помощью урожай. В сущности, 97,3 % всех водных ресурсов нашей планеты – это соленая вода. А что, если появится новая технология, которая сможет превращать соленую воду в пресную с той же легкостью, с какой электролиз извлекает алюминий из боксита? Что, если эта технология поможет нам опреснить хотя бы крошечную долю наших океанов? Будет ли тогда Масдар страдать от жажды?

Что мы пытаемся этим сказать: если смотреть через призму технологий, очень немногие ресурсы оказываются дефицитными; в основном проблема в том, что до них невозможно добраться. И в то же время угроза недостаточности ресурсов все еще определяет наш взгляд на мир.

 

Пределы роста

 

Ограниченность ресурсов всегда была проблемой – с тех самых пор, как на нашей планете зародилась жизнь. Но текущая концепция этого явления – то, что часто называют «моделью ограниченных ресурсов» (scarcity model) – восходит к концу XVIII века, когда британский ученый Томас Роберт Мальтус обнаружил[6], что производство продуктов питания увеличивается в арифметической прогрессии, а численность населения – в геометрической. И Мальтус пришел к выводу, что настанет время, когда мы больше не сможем себя прокормить. Как он выразился, «сила человеческого рода неизмеримо больше способности Земли поставлять для человечества пропитание»[7]. В последующие годы многие мыслители высказывали ту же озабоченность. К началу 60-х годов ХХ века было достигнуто что-то вроде консенсуса. В 1966 году доктор Мартин Лютер отметил: «В отличие от бушевавшей в Темные века чумы, в отличие от современных заболеваний, природу которых мы не понимаем, современную пандемию перенаселения можно вылечить с помощью открытых нами средств и ресурсов, которыми мы обладаем»[8].

Через два года биолог Стэнфордского университета доктор Пол Ральф Эрлих поднял еще более громкий шум, опубликовав книгу «Популяционная бомба» (The Population Bomb). Но по-настоящему открыла миру глаза на глубину кризиса одна скромная деловая встреча, состоявшаяся в 1968 году и организованная шотландским ученым Александром Кингом и итальянским промышленником Аурелио Пеккеи. Кинг и Пеккеи собрали на небольшой вилле в Риме междисциплинарную группу ученых из разных стран. Эта группа, вскоре ставшая известной под названием «Римский клуб»[9], поставила своей целью обсуждение проблем краткосрочного мышления в долгосрочном мире.

В 1972 году были опубликованы результаты этих обсуждений – книга-отчет The Limits to Growth [10], мгновенно ставшая бестселлером (было продано двенадцать миллионов экземпляров на тридцати языках) и напугавшая практически всех, кто ее прочитал. Используя модель, разработанную основателем системной динамики Джеем Фостером, клуб сравнил темпы роста мирового народонаселения с темпами роста всемирного потребления ресурсов. Авторы пользовались сложными научными приемами, но в итоге у них получился очень простой вывод: у нас заканчиваются ресурсы и время.

Прошло более четырех десятилетий с тех пор, как этот отчет был опубликован. И, хотя многие из перечисленных в нем самых мрачных прогнозов не сбылись, по большей части прошедшие годы не смягчили изначальный вывод. Сегодня мы до сих пор убеждаемся в его правдивости, практически куда бы ни посмотрели. Каждый четвертый вид млекопитающих находится на грани вымирания,[11]а 90 % больших рыб уже вымерло.[12] Наши водоемы начинают пересыхать,[13] а почва становится слишком соленой, чтобы выращивать урожай. У нас заканчиваются запасы нефти,[14] становится все меньше урана.[15] Ощущается даже дефицит фосфора[16] – одного из главных ингредиентов удобрений. За время, которое потребуется вам, чтобы дочитать до конца эту фразу, один ребенок умрет от голода.[17] К тому времени, как вы дочитаете до конца этот абзац, еще один умрет от жажды[18] (или от того, что попил грязной воды, чтобы утолить эту жажду).

И все это, как утверждают эксперты, только разминка. Сейчас на планете живет более семи миллиардов человек. Если тенденция не изменится, к 2050 году нас будет почти десять миллиардов. Ученые, изучающие емкость глобальной среды[19] (carrying capacity of the Earth) – то есть сколько людей могут жить на планете в стабильном равновесии с окружающей средой, – сильно расходятся в оценках. Самые оптимистичные считают, что это число приближается к двум миллиардам. Пессимисты склонны считать, что верная цифра – триста миллионов. Но если вы согласитесь даже с самым щедрым из этих прогнозов, то, как недавно заявила журналистам доктор Нина Фёдорова,[20] биолог и советник по науке и технологиям Государственного департамента США, из этого можно сделать только один вывод: «Нам нужно замедлить рост мирового народонаселения; планета не сможет обеспечить значительно большее число людей».

Однако некоторые вещи легче сказать, чем сделать.

Самый печально известный пример государственного контроля рождаемости – это нацистская программа евгеники,[21] но история знает и несколько других таких же кошмаров. В Индии в середине 1970-х тысячам мужчин и женщин были сделаны операции по перевязке маточных труб и вазэктомии.[22] Некоторым индийцам выплатили за это компенсацию, а некоторых просто заставили силой. В результате правящая партия лишилась власти, а общественное возмущение не утихло до сих пор. Китай тем временем в течение трех десятилетий проводил политику «одна семья – один ребенок»[23] (хотя эта программа неоднократно объявлялась всеобщей, на самом деле она распространяется только на 36 % населения). В результате, согласно данным правительства, прирост населения страны удалось сократить на 300 миллионов человек. По данным же организации «Международная амнистия»,[24] эта политика привела к росту взяточничества, коррупции, повышению уровня самоубийств и абортов, к практике принудительной стерилизации и, согласно упорным слухам, к случаям инфантицида (поскольку младенец-мальчик ценится выше, поговаривают, что в Китае убивают новорожденных девочек). В любом случае, мы как биологический вид пришли к печальному выводу, что правительственный контроль над размером популяции – это варварство, как в теории, так и на практике.

Похоже, остается только один выход. Если мы не можем избавиться от людей, нужно увеличить количество ресурсов, которыми эти люди пользуются. Причем увеличить значительно. Как это сделать – вопрос, который много обсуждается, но в наши дни принципы One Planet Living признаются единственным жизнеспособным вариантом. Однако меня лично этот вариант тревожит – и не потому, что я недостаточно предан идее большей эффективности. Затрачивайте меньше, получайте больше – кто вообще может выступать против такого подхода? Скорее, моя обеспокоенность связана с тем, что эффективность сейчас признается единственным доступным вариантом. Все, чем я занимался в жизни, учило меня тому, что не стоит отсекать дополнительные возможности.

Некоммерческий фонд X PRIZE,[25] который я возглавляю, сосредоточен на подготовке радикальных прорывов, которые могли бы послужить всему человечеству в целом. Чтобы осуществить их, мы готовим и проводим конкурсы с большими поощрительными премиями. За месяц до того, как отправиться в Масдар, я председательствовал на нашем ежегодном «визионерском» заседании правления, где потрясающие изобретатели, такие как Дин Кеймен и Крейг Вентер, блестящие технологические предприниматели, такие как Ларри Пейдж и Илон Маск, а также гиганты международного бизнеса, такие как Ратан Тата и Ануше Ансари, обсуждали, как добиться радикальных прорывов в энергетике, естественных науках, образовании и мировом экономическом развитии. Все эти люди создали индустрии, которых раньше не существовало, индустрии, которые меняют мир. Большинство из них добились этого, взявшись решить проблемы, которые долгое время считались нерешаемыми. Все вместе они представляют собой группу, чей послужной список демонстрирует, что один из лучших ответов на вызов дефицита – не пытаться поделить пирог на более тонкие куски, а понять, как испечь больше пирогов.

 

Возможность изобилия

 

Конечно, подход «печь больше пирогов» совсем не нов, но на этот раз в нем наблюдается несколько ключевых отличий. Эти отличия и будут составлять основное содержание книги. Если сформулировать в двух словах, то получится так: впервые в истории наши возможности начали догонять наши амбиции. Человечество вступает в период радикальной трансформации, в ходе которой технологии потенциально способны значительно поднять уровень жизни каждого мужчины, женщины и ребенка на этой планете. В течение жизни одного поколения мы сможем предоставить товары и услуги, которыми когда-то пользовалась только кучка богачей, всем, кто в них нуждается (или их желает). Изобилие для всех находится в пределах достижимости.

В нашу скептическую эпоху подобное утверждение у многих вызовет недоверие, но элементы этой трансформации можно наблюдать уже сейчас. В течение последних двадцати лет беспроводные технологии и интернет распространились повсюду и стали доступными практически каждому.[26] Африка перешагнула через одно технологическое поколение и пренебрегла линиями телефонных проводов, которые перерезают наши западные небеса, сразу освоив беспроводную связь. Уже сейчас люди без всякого образования, люди, которым почти нечего есть, имеют доступ к сотовой связи, о которой 30 лет назад вообще ничего не было известно. В наше время у воина масаи с сотовым телефоном в руках больше возможностей связи, чем имелось у президента США 25 лет назад. Скоро абсолютное большинство человечества будет поймано в мировую паутину мгновенной (и при этом дешевой) связи и распространения информации. Другими словами, уже сейчас мы живем в мире информационного и коммуникационного изобилия.

Примерно таким же образом развитие новых, преобразующих реальность технологий (вычислительных систем, сетей и сенсоров, искусственного интеллекта, робототехники, биотехнологии, биоинформатики, 3D-печати, нанотехнологий, зон взаимодействия человека и машины и биомедицинской инженерии) вскоре позволит абсолютному большинству населения завладеть тем, к чему на данный момент имеют доступ только отдельные очень богатые люди. Более того, перечисленные технологии – не единственные факторы изменений, задействованные в игре.

Здесь работают еще три силы, каждая из которых подпитывается мощью экспоненциально растущих технологий и имеет значительный потенциал для обеспечения изобилия. Революция под названием «сделай это сам» (Do It Yourself, DIY) разогревалась в течение пятидесяти лет, но в последнее время начала потихоньку кипеть. В сегодняшнем мире сфера деятельности умельцев, работающих у себя в гараже или на заднем дворе, вышла далеко за пределы индивидуальной сборки автомобилей и компьютеров и теперь дотягивается до таких прежде наукоемких областей, как генетика и робототехника. Более того, в наши дни маленькие группы мотивированных деятелей DIY могут добиться того, что в свое время казалось невозможным целой рати больших корпораций и правительств. Берт Рутан полетел в космос,[27] хотя аэрокосмические гиганты считали это невозможным. Крейг Вентер ввязался в гонку с могущественным правительством США по расшифровке человеческого генома.[28] Недавно обнаруженная мощь этих выдающихся изобретателей – одна из наших трех сил.

Вторая сила – деньги, много денег, которые тратятся правильным образом. Революция высоких технологий создала новую породу богатых технофилантропов, которые используют свои состояния на решение глобальных проблем, связанных с изобилием. Билл Гейтс идет крестовым походом на малярию, Марк Цукерберг работает над переосмыслением системы образования, а Пьер и Пэм Омидьяр сосредоточены на распространении электричества в странах третьего мира. Список можно продолжать долго. Если все объединить, наш второй фактор – мощь технофилантропов, какой история еще не видывала.

И наконец, есть еще беднейшие из бедных – так называемые «нижние миллиарды», которые наконец-то подключаются к мировой экономике и готовы превратиться в то, что я бы назвал «восходящими миллиардами» (rising billions). Создание мировой транспортной системы было первым шагом в этом направлении, но сейчас беднейшие из бедных превращаются наконец в рыночную силу благодаря интернету, микрофинансированию и беспроводной коммуникации. Каждая из этих сил сама по себе имеет огромный потенциал, но когда они действуют вместе, усиливаясь экспоненциально развивающимися технологиями, то превращают когда-то непредставимое в на самом деле возможное.

Так что же возможно?

Представьте себе мир, в котором живет девять миллиардов человек, и у них есть чистая вода, полноценное питание, доступные жилища, персонифицированное образование, отличное медицинское обслуживание и не загрязняющая окружающую среду универсальная энергия. Построение этого лучшего мира – самая амбициозная задача, которую только может задать себе человечество. Эта книга – о том, как мы можем ее решить.

 

 

Глава 2

Построение пирамиды

 

Проблема с определениями

 

Изобилие – концепция радикальная, и, чтобы понять, как достичь изобилия, мы должны прежде всего дать ему определение. В попытках разметить эту территорию некоторые экономисты используют подход «снизу вверх» и начинают с бедности, но здесь кроются сложности. Правительство США определяет бедность,[29] используя две разные шкалы: «абсолютная бедность» и «относительная бедность». Абсолютная бедность измеряет число людей, живущих ниже порога определенного дохода. Относительная бедность определяется при сравнении индивидуального дохода со среднестатистическим доходом в экономике всей страны. Но сложность в использовании обоих терминов заключается в том, что изобилие – глобальная концепция, а данные термины плохо подходят для других стран.

Например, в 2008 году Всемирный банк пересмотрел международный критерий бедности[30] (то есть меру абсолютной бедности). Определение «люди, которые живут меньше чем на 1 доллар в день» изменилось на «люди, которые живут меньше чем на 1,25 доллара в день». То есть это те, кто работает шесть дней в неделю в течение сорока двух недель в году и получает за год в целом 390 долларов. Однако в том же году правительство США объявило, что 39,1 миллиона человек в 48 континентальных штатах (у Аляски и Гавайев были немного другие цифры),[31] зарабатывающие 10 400 долларов в год, также «живут в абсолютной бедности». Очевидно, что между этими цифрами весьма большой разрыв. Каким образом его исправить – а это необходимо сделать, если вы ставите перед собой общую задачу сокращения бедности в глобальных масштабах, – вот проблема, связанная с критерием абсолютной бедности.

Проблема с мерой относительной бедности заключается в том, что неважно, сколько ты зарабатываешь по сравнению со своими соседями, если ты все равно не можешь купить на заработанные деньги то, что тебе нужно. Легкая доступность товаров и услуг – еще один важный фактор в определении качества жизни, но эта доступность очень сильно варьируется в зависимости от места жительства. Сегодня большинство бедных американцев пользуются телевизором, телефоном, электричеством, водопроводом и канализацией. Если вы предоставите товары и услуги, доступные бедняку в Калифорнии, среднестатистическому сомалийцу, живущему менее чем на 1,25 доллар в день, этот сомалиец внезапно станет сказочно богат. В результате любой критерий относительной бедности при попытке выработать всемирный стандарт оказывается бесполезным.

Более того, оба эти термина становятся еще более размытыми, если взглянуть в исторической перспективе. Сегодня американцы, живущие за чертой бедности, не только опережают на несколько световых лет большинство африканцев; они опережают на несколько световых лет и самых богатых американцев, живших всего около столетия назад. В наши дни 99 % жителей США, находящихся за чертой бедности, пользуются электричеством, водопроводом, канализацией и холодильником; у 95 % есть телевизор; у 88 % есть телефон; у 71 % есть автомобиль; у 71 % даже есть кондиционер.[32] Это может показаться не слишком впечатляющим, но сто лет назад в распоряжении людей вроде Генри Форда и Корнелиуса Вандербильта, принадлежавших к числу богатейших в мире, были лишь очень немногие из этих благ.

 

Практическое определение

 

Возможно, наилучший подход к определению изобилия – это начать с того, о чем я говорить вообще не собирался. Я не буду говорить о небоскребах Дональда Трампа, о «мерседесах» и одежде от Gucci. Изобилие – это не обеспечение роскошью каждого, кто живет на этой планете. Речь скорее о том, чтобы обеспечить всех жизнью, полной возможностей. Чтобы жить такой жизнью, нужно иметь возможность обеспечить самые базовые потребности – и еще кое-что сверх того. А еще для этого нужно остановить обескровливание человечества, которое в наше время кажется нелепым. Накормить голодных, предоставить доступ к чистой воде, прекратить загрязнение воздуха в помещениях и истребить малярию[33] – означает решить четыре совершенно решаемые проблемы, которые каждую минуту убивают, соответственно, семерых, трех, трех и двух человек в мире. Но самое главное: изобилие – это создание мира возможностей, мира, в котором жизнь каждого проходит в мечтах и действиях, а не в нищете и борьбе за выживание.

Конечно, вышеперечисленные идеи пока еще слишком расплывчаты, но у нас есть неплохая отправная точка. В попытках более четко определить цель я посмотрел на уровни потребностей, имеющие отдаленное отношение к знаменитой в наши дни пирамиде американского психолога Абрахама Маслоу.[34] С 1931 по 1951 год Маслоу с большим успехом преподавал в Бруклинском колледже, где познакомился со старшими коллегами – антропологом Рут Бенедикт и гештальт-психологом Максом Вертгеймером. В то время психология по большей части была сосредоточена на терапии патологий, а не на рассмотрении психологических возможностей, но у Маслоу были другие идеи. Он считал Бенедикт и Вертгеймера настолько «выдающимися человеческими существами», что стал исследовать их поведение, чтобы понять, что же именно делает их такими.

Со временем он начал изучать и других исключительных представителей человеческого рода. В зону его пристального внимания попали Альберт Эйнштейн, Элеонора Рузвельт и Фредерик Дуглас[35]. Маслоу искал общие черты и обстоятельства в их жизнях, стремясь объяснить, почему эти люди смогли достичь таких небывалых высот, в то время как множество других так и не оторвались от земли.

Чтобы проиллюстрировать свои мысли, Маслоу создал «Иерархию человеческих потребностей»[36] – теорию, оформленную в виде пирамиды. Его пирамида состоит из пяти уровней человеческих потребностей, и ее верхушка – это самоактуализация, то есть потребность человека полностью раскрыть свой потенциал. В соответствии с теорией Маслоу потребности на каждом уровне должны быть удовлетворены, прежде чем человек сможет перейти на следующий. Поэтому физиологические потребности, такие как доступ к воздуху, воде, пище, теплу, сексу и сну, лежат в основании пирамиды, и сразу над ними находится потребность в безопасности: чувство защищенности, закон, порядок и стабильность. Средний уровень занимает потребность в любви и принадлежности: семья, отношения, привязанности и работа, – а выше располагается потребность в уважении: достижения, статус, ответственность и репутация. И, наконец, самая верхушка пирамиды – потребность в самоактуализации, касающаяся личного роста и самовыражения, хотя на самом деле эта потребность основывается на стремлении человека к высшей цели и желании служить обществу.

Моя пирамида изобилия, хоть и немного более сжата, чем пирамида Маслоу, следует похожей схеме по схожим причинам. Она состоит из трех уровней. Первый – это пища, вода, укрытие и другие базовые потребности выживания; второй посвящен катализаторам дальнейшего роста, таким как изобилие энергии, достойные возможности образования и доступ к информации и средствам коммуникации; верхний уровень зарезервирован для свободы и здоровья – двух ключевых условий, позволяющих индивидууму сделать вклад в общественное благо.

Давайте присмотримся к этой пирамиде более внимательно.

 

Основание пирамиды

 

Создание глобального изобилия, которое лежит в основании моей пирамиды, начинается с обеспечения простых физиологических потребностей: достаточного количества воды и пищи, а также укрытия. Минимальные требования для оптимального состояния здоровья человека – это доступ к 3–5 литрам чистой питьевой воды ежедневно[37] и к 2000 и более калорий сбалансированной и питательной еды в день.[38] Настолько же важно обеспечить каждого человека полным набором витаминов и минералов – либо в пище, либо через специальные добавки. Например, если просто гарантировать населению достаточное количество витамина А,[39] то одно это уже вычеркнет основную причину предотвратимой детской слепоты из глобального уравнения здоровья. Сверх этого необходимо еще 25 литров воды в день для мытья, приготовления пищи и уборки,[40] а также, учитывая, что в данный момент 837 миллионов человек живут в трущобах[41] – и ООН предсказывает, что к 2050 году это число возрастет до двух миллиардов, – каждому человеку нужно убежище, которое защищало бы его от стихии и при этом было бы снабжено освещением для чтения, вентиляцией и отвечало бы санитарным требованиям.

Конечно, для жителей развитых стран все это может показаться мелочью, но практически во всем остальном мире это фактор, кардинально меняющий положение вещей, и не только по очевидным причинам. Неочевидные причины начинаются с тех, что описаны в The World Is Flat [42] Томаса Фридмана. На нашей маленькой планете самые серьезные вызовы не изолированы друг от друга. Скорее, они составлены в ряд, как костяшки домино. Если повалить одну костяшку (то есть решить какую-то одну проблему), то повалится и множество тех, кто стоят за ней. В результате возникает цепь благотворной обратной связи. Что еще лучше – отзвуки этого каскадного эффекта распространяются далеко за пределы государственных границ: это означает, что решение базовых физиологических потребностей в развивающихся странах улучшает качество жизни и в странах развитых.

Это настолько важный момент, что, прежде чем мы вернемся к пирамиде изобилия, нам стоит вникнуть глубже в одну из таких проблем: как обеспечить каждого человека на планете чистой водой.

 

Потенциал воды

 

В данный момент примерно у миллиарда человек отсутствует доступ к безопасной питьевой воде,[43] а примерно 2,6 миллиарда человек живут без водопровода и канализации. В результате половина госпитализаций по всему миру происходит из-за того, что люди пьют воду, зараженную возбудителями инфекции, токсичными веществами и радиацией. Согласно данным Всемирной организации здравоохранения,[44] всего только один из этих возбудителей инфекций – бактерия, вызывающая диарею, – повинен в 4,1 % случаев всех заболеваний в мире, в том числе убивает 1,8 миллиона детей в год. В данный момент больше жителей Земли имеют доступ к мобильной связи, чем к ватерклозету.[45] Даже древние римляне пили воду лучшего качества, чем половина наших современников.

Так что же получится, если мы решим эту проблему? Согласно расчетам, которые сделал Питер Глик из Тихоокеанского института,[46] к 2020 году 135 миллионов человек умрут в результате антисанитарии и нехватки питьевой воды. То есть доступ к чистой воде прежде всего означает спасение этих жизней. Но это также означает, что субэкваториальная Африка перестанет лишаться 5 % валового внутреннего продукта (ВВП),[47] которые сейчас тратятся на лечение заболевших или теряются в результате снижения работоспособности и продуктивности, – и все это связано с грязной водой. Более того, поскольку обезвоживание снижает способность человека усваивать питательные вещества, доступ к воде также поможет людям, страдающим от недоедания и голода. И в качестве бонуса будет стерт с лица земли целый букет болезней и переносчиков инфекций, а также будут решен ряд проблем окружающей среды (не придется вырубать столько лесов только для того, чтобы кипятить грязную воду, и сжигать столько ископаемого горючего, чтобы ее очистить). И это только начало.

Одно из преимуществ, которыми мы сегодня вооружены, пытаясь <