Марвин Бричер полностью перестроился, как сломанная игрушка. Его голова повернулась на сто пятьдесят градусов, а локти напряглись и упали.

- То есть... Конечно... Но мы не имеем права...

- Дай мне это.

Бричер сжал кулак, беспомощно разжал его и пробормотал:

- Крысами... То есть... У меня в подвале крысы...

- Дай мне это! Вырезанный травен.

Бричер полез в карман жилета когтистыми пальцами и достал миниатюрную пробирку с тщательно запечатанной пробкой.

- Сколько капель хватит, чтобы... ну стереть с лица земли мужчину? - спросил Травен.

- Капля? Таких крохотных капель нет. Один позаботится о нескольких сотнях человек. Это значит...

- А вы говорите, что это совершенно не обнаруживается?

- Как могут быть обнаруживаемые отношения, о которых никто, кроме нас двоих, не знает?

- А кто другой?

- Ой... не имею права... в смысле...

- Я не заинтересован. Кто может попросить у меня объяснений?

- О, определенные услуги... Это вопрос высшей государственной важности... Но скажите, где вы на самом деле взяли...

- Не о чем говорить, Марвин.

- Я имею в виду... Я не знаю, знаете ли вы соответствующие правила. Вы попадете под... ну, очень строгую охрану. Надзор. Вас могут попросить дать показания под присягой. Это... как это назвать... ну, необычайно мощные средства...

- Кто и когда открыл этот трианицитолинин?

- Ой, я не имею права об этом говорить. Это связано с секретными космическими исследованиями.

- Космический? А при чем тут космос космоса?

- Это, гм, сложное дело... Определенная степень упорядочения молекул может быть достигнута только в условиях отсутствия гравитации... И при очень низких температурах. И при сверхнизком давлении, с почти идеальным вакуумом. Такие исследования проводились... Они находятся на границе наших физико-химических знаний. Так вот почему... понимаете, важно, откуда вы это взяли...

«Если я скажу вам, что сам этого не знаю, вы не поверите».

«О, вообще-то... Я не поверю этому». Вы знаете, первый микрограмм трианицитолина стоил почти сорок миллионов долларов, плюс стоимость места. Миллиграмм будет стоить сорок миллиардов... А вы принесете пятнадцать граммов. Мне самому, конечно, очень интересно...

- Марвин, давай бросим.

"О, да... Но полностью между нами... не могли бы вы так сказать?" Я потратил семь лет своей жизни на то, чтобы убедить различных... ну, различных влиятельных лиц, что только в космосе можно будет синтезировать такие сложные отношения. Я действительно это придумал, как Менделеев. Я знал, что нечто подобное должно существовать. А ты... принесешь целый горшок. Это удар, Гарольд. Это катастрофа. Мой. Поражение. Значит, я ошибался. Это означает, что трианицитолинин можно получить и на Земле. Потому что я думаю... ты не был в космосе, не так ли?

- В частном порядке скажу, что не был. Но я думаю, что эти контейнеры...

- Как это, Гарольд? Так у вас больше одного контейнера?

- Нет, мне так и сказали.

- Ой, я не понимаю. Если я вас понимаю, вы получили эту жидкость от кого-то из космоса? Вы не сделали это сами?

«Марвин, это слишком сложно для меня, чтобы рассказывать тебе это». Вы, конечно, не поверите.

`` Ой, знаете, я имею дело с такими вещами... Я должен верить во вещи...

- Я нашел эти контейнеры в каком-то укромном уголке Азии. Но чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что все это не могло быть делом рук людей.

- Так чей?

- Я не знаю. И я не думаю, что когда-нибудь установлю это.

- А что вы скажете... господа из спецслужб?

- То же, что я тебе сказал.

Травен встал и оглядел свою скромную ферму в поисках крепкого напитка. В холодильнике он обнаружил твердый, почти застывший кофейный ликер. Он наполнил им чашку (только одна стояла возле раковины) и какую-то загадочную вазу.

«Давай выпьем, Марвин, - сказал он. - Я чувствую, что вернулся из того мира.

Бричер высосал содержимое чашки, как вампир. Он сразу повеселел, его огромные уши побелели, а нос - цвета тухлых слив.

«О, - прошептал он, - теперь мы двое можем править миром. Травен уставился на пустые стены комнаты, потянулся, встал и сказал:

- Тогда приступим.

XXI

Доктор Пол Райан не мог скрыть своей радости, удивления и триумфа. Здесь, в его великолепном дворце - если предположить, что это действительно его собственность, потому что строгая супруга тщательно учила его каждую ночь перед сном, что у него нет прав и титула на родовое поместье Уайтморов - лично явился знаменитый Гарольд Травен. Уже не как конкурент, а как советник, эксперт, наемный сотрудник. Этого обстоятельства было достаточно, чтобы доктор Райан извлек из кладовой погреба лучшую бочку восьмидесятилетнего виски. (Как всем известно, виски кислый и воняет самое большее через пятнадцать лет, но это хороший тон, чтобы ослепить гостей вековой давностью напитка). Райан наполнил стаканы и пошел за привозной газированной водой Perrier из кладовой, где сказал: что это единственная питьевая вода на земном шаре. Потребовалось около полутора минут, столько времени, чтобы Травен мог легко отвинтить затертую пробку маленького пузырька, который он держал в кармане жилета, а затем налить две капли бесцветной жидкости в стакан, который Райан приготовил для себя.