You’re always running for your life,

You can’t escape

You fall deeper in hell

– “Dancin’ On The Edge”

(Авторпесни: ЛитаФорд)

 

Когда я была в Калифорнии и работала над своим вторым альбомом, мне позвонил Тони Айомми. Мы продолжали общаться с той самой ночи в Германии. Он все еще находился на гастролях с BlackSabbath, и мы виделись гораздо чаще. Это было как раз в один из тех эпизодов, когда я познакомилась с Ронни Джеймсом Дио. Как-то вечером Ронни остановил меня в коридоре отеля: “Если тебе когда-нибудь понадобится убежище, добро пожаловать в мой номер”. Он имел в виду, что это обычный дружеский жест на случай, если я попаду в беду. Однако меня это немного смутило. “Спасибо” – ответила я. “Это так мило с твоей стороны. Я в порядке, но я воспользуюсь твоим предложением, если мне когда-нибудь станет страшно”. Было такое ощущение, словно он заботился обо мне как старший брат. Ронни Джеймс Дио был приземленным и заботливым парнем, и к тому же великолепным вокалистом. Меня очень обрадовало его приглашение, я почувствовала исходящее от него человеческое тепло.

Когда мои родители впервые увидели Тони, они посчитали его очень странным. Мои предки были самыми понимающими людьми из тех, кого я знала. Все это время они любезно принимали у себя всех моих музыкальных друзей, и если у них закралось какое-то подозрение, на это определенно стоило обратить внимание. Он приходил на ужин к моим родителям и иногда даже ночевал на заднем дворе. Он творил какие-то безумные вещи, например, дергал дверную ручку главного дома, а затем ходил вокруг заднего входа. Мама говорила мне со своим явным акцентом: “Лита, по-моему он псих”. Чувак, она была права. Но я была влюблена в него. Однако я не понимала, что влюблена в рок-звезду, а не в человека.

Когда я приезжала в отель к Тони в Лос-Анджелесе, я постоянно видела, как какая-то женщина входит или выходит из него. Я предположила, что это его вторая подружка или наркодилер, но не знала этого наверняка. Мне всегда было интересно, кто эта таинственная женщина, хотя она никогда не разговаривала со мной. Я никогда не спрашивала у него об этом, но и я, и она понимали, что приходили сюда, чтобы увидеться с Тони.

Когда я прочитала книгу Тони, выяснилось, что он был женат и еще даже не разведен, когда мы начали встречаться. Мне было жаль его жену и дочь, хотя я никогда их не видела. Он спускал сотни долларов в день на наркоту, но не выплачивал ни копейки алиментов. Это просто дико, когда отец не хочет помогать своему ребенку. Похоже, его не заботила маленькая дочурка, и я ненавидела его за это.

Когда я работала над своим вторым альбомом “Dancin’ ontheEdge”, я арендовала домик Шепа Гордона на Гавайях, чтобы написать песни и побыть наедине с собой. Шеп был менеджером Элиса Купера, с которым я познакомилась еще будучи в Runaways, поэтому Шеп был мне не чужим человеком. Я взяла с собой басиста Гордона Копли, а немного позже к нам присоединилась его жена. Как-то вечером во время работы над песней я посмотрела на стену позади Гордона и увидела самого здорового летающего таракана в своей жизни. Я сказала: “Гордон, повернись. Посмотри на стену”. Гордон был немного похож на Рона Вуда – хороший парень, но тот еще чудик. Он не знал, как можно убрать эту гигантскую тварь. Это была не просто букашка, которую можно было легко раздавить. Он взглянул на “букашку”, повернулся, посмотрел на меня и ничего не ответил. Я заорала на него: “Твою мать, Гордон! Сделай же что-нибудь!”

“Например?”

“Да не знаю я! Долбани его басухой!”

Эта идея пришлась ему не по вкусу.

Я вспомнила, что в ванной была целая куча журналов, и повела туда Гордона. Мы рылись в куче и размышляли: “Может прибить его журналом “Лучшие дома и сады”? Или “Популярная механика”?”

Пока мы пытались решить дилемму, таракан заполз на Гордона и теперь сидел у него на груди.

“Гордон! Смотри!” – заорала я, показывая на грудь.

Он просто впал в бешенство, пытаясь стряхнуть с себя таракана при помощи “Лучшие дома и сады”. Это было похоже на тараканное родео. Они были такими огромными, что можно было запросто оседлать и поскакать на одном из них.

Я никогда раньше не видела таких огромных насекомых. Хренов питекантроп. Вскоре мы узнали, что весь дом кишел летающими гавайскими тараканами. Мы уже подумали о том, чтобы переехать в отель, но я отвалила слишком много денег за это место, поэтому в итоге мы не спали всю ночь, уничтожая тараканов, а потом проспали весь день. Когда приехала жена Гордона Лорейн, она тут же отправилась к менеджеру и обработала спреем все помещение. Почему мы сами об этом не догадались? Это была не самая продуктивная обстановка для творчества.

Мы записали “Dancin’ intheEdge” в Нью-Йорке и Филадельфии. Тони в то время все еще была моим техником, и мы остановились в Филадельфии для записи с продюсером Лэнцом Куинном и для того, чтобы быть поближе к звукозаписывающим студиям вродеPowerStation в Нью-Йорке и Warehouse и Studio 4 в Филадельфии. Мы жили в местечке под названием OneButtonwoodSquare. Мы всегда произносили это название голосом Багза Банни: “OneButtonwoodSquwah”. Еще нам нравилось взбегать по Лестнице Рокки, притворяясь, будто мы крутые спортсмены. Затем мы шли в бар.

OneButtonwoodSquare было клевым местечком. Случилось так, что по соседству с нами жил Джон Бон Джови со своей группой, которые тоже записывали альбом. К нам постоянно приходили потусить Джон и Ричи Самбора. Мы вместе шли пропустить пару стаканчиков в бар за углом, RoseTattooCafe. Иногда мы жутко надирались, сидели и болтали о музыке, мечтая о том, что когда-нибудь станем знаменитостями. За эти несколько месяцев мы стали хорошими друзьями.

Однажды мы все были в Нью-Йорке, остановились в отеле BroadwayPlazaHotel. Мы выбрались в клуб Traxx, а Джон с Ричи взяли с собой Альдо Нову. Альдо игрална клавишныхна записи моего альбома “Dancin’ ontheEdge”. В тот вечер Джон выпил слишком много красного вина. Когда мы направились домой из клуба, он был очень неуклюжим, прям как щенок, которого ты впервые притащил домой. Мне показалось это даже милым. Довольно скоро мы с Джоном начали встречаться, а Ричи быстренько замутил с Тони. Альдо просто наблюдал, потягивая красное вино, пока мы пытались уговорить его присоединиться к нам. Затем мы перешли в спальню, где было две кровати. Мы с Джоном заняли одну, Ричи и Тони - вторую. Альдо стоял в дверном проеме, не выпуская из рук бокал, и смотрел. Внезапно Джону стало плохо, и он начал блевать в углу прямо на ковер. Тони слезла с Ричи, словно говоря: “Давай, Лита. Попробуй с моим”. Я прыгнула в кровать к Ричи. Вот черт! Должна признать, Ричи Самбора был просто богом секса. Потом Джона перестало рвать, иАльдо наконец присоединился к происходящему. Все это превратилось в какую-то свингерскую вечеринку в BroadwayPlazaHotel. На следующее утро мы съехали, оставив в номере отеля полную разруху и лужу винной рвоты в углу.

В этот период я начала формировать собственный стиль. Я отходила от образа, созданного для “OutofBlood”, на который повлиял Нейл Мерривезер, и теперь создавала свой собственный образ, уже как вокалистки. Я сама заварила эту кашу и теперь ее расхлебывала: я была девушкой, играющей на гитаре. Далеко не каждый верил в мои вокальные способности, особенно продюсер. Мы отлично провели время, записывая альбом, но вскоре я осознала, что это будет самое большое испытание в моей жизни, главным образом из-за того, что я женщина.

Джон Бон Джови свел меня с продюсером Лэнцом Куинном. Я его терпеть не могла. По-моему мнению он был бесполезен как продюсер, но мне пришлось сотрудничать с ним для этого альбома по рекомендации Джона. Он хотел, чтобы его друг, возомнивший себя Эдвардом Ван Халеном, сыграл гитарную партию на “GottaLetGo”, сингле моего альбома, но не сказал мне об этом. Он также впихивал мне парня по имени Джеофф Лейб, чтобы тот играл на клавишных. Я не понимала этого. У меня уже был клавишник Альдо Нова и он был замечательным! Так нахрена мне еще один клавишник на таком альбоме, как “Dancin’ ontheEdge”? Этот альбом явно не был задуман стать клавишным.

У меня была отличная команда для “Dancin’ ontheEdge”. Это был один из самых любимых составов из тех, что я когда-либо собирала. Помимо Рэнди за барабанами у меня были Бобби Донати и Гордон Копли. Мы с Бобби отлично ладили. Он хорошо пел и был смышленым парнем. Вместе мы смотрелись очень круто.

В последний вечер записи альбома я ушла из студии, и запись была окончена. По идее, запись нужно было передать лейблу на следующий день. Все, кроме Лэнца отправились домой. “Мне нужно сделать еще пару завершающих штрихов” - объяснил он. После того, как мы попрощались с ним, малыш Лэнц запихнул соло своего друга на “GottaLetGo”. Я узнала об этом только после того, как альбом был сведен. Лично я думаю, что Лэнц не стал бы делать так, будь я парнем. Мне кажется, ему просто захотелось, чтобы его дружок играл на записи, и так как я женщина, он решил воспользоваться этим. Лэнц Куинн даже не мог сообразить, что на гитаре играет женщина. Я поняла, что, несмотря на все, что делаю, я до сих пор не могу контролировать продакшн собственного альбома.

“Dancin’ ontheEdge”стал первым альбомом, который действительно вышел на новый уровень. Теперь ябыла не куском говна, а завоевавшей авторитет гитаристкой.Это никоим образом не повлияло на мои способности играть на гитаре. Руководство звукозаписывающей компании пыталось изменить меня и превратить в одну из тех маленьких поп-милашек, но я просто по своей природе не могла быть такой. Мне нравилась грубость и эпатажность своего эксцентричного образа вкупе с игрой на гитаре. Они не знали, как можно продать эту часть моего образа. Но, безусловно, это работало, так как я была номинирована на премию Грэмми. Однако борьба с моим менеджером Алленом Ковачем и лейблом все еще продолжалась.

После записи альбома я на пару месяцев поехала со своей группой в Лондон, чтобы снять клип и дать несколько концертов. Мы планировали сделать клип на песню “GottaLetGo”. Во время съемок мы с группой жили в доме возле мраморной арки в лондонском районе Уэст-Энд. Мы довольно часто выбирались в бар FunnyFarm. Это был подпольный бар, работающий с 12 ночи до 7 утра, где тусовались в основном одни музыканты. Им заведовал парень по имени Фрэнк Коуи. В Лондоне о нем, как и о его баре ходила дурная слава. Сам бар находился в подвальном помещении отеля Greek и вмещал всего от восьмидесяти до ста человек.Сначала нужно было постучаться в дверь, чтобы они открыли окошко и увидели твое лицо. Если они тебя узнавали, то впускали внутрь, если нет – говорили, чтобы ты валил на хрен отсюда. Здесь собирались все известные британские группы: ThinLizzy, DeepPurple, Whitesnake и т.д. Тут я познакомилась с музыкантом Филом Соуссаном. Мы сразу нашли общий язык, и с того дня тусовались вместе почти каждый день. В то время Фил пока не был в группе, а позднее примкнул к Рэнди Кастилло в постсаббатовскую группу Оззи Осборна (Оззи ушел из BlackSabbath в 1979г.) Я работала с группой, а вечером мы встречались, чтобы пропустить пару стаканчиков в мексиканском ресторанчике, а затем отправлялись в бар Stringfellows или в FunnyFarm. Все это продолжалось несколько месяцев, а потом мне пришлось снова отправиться в тур. На тот момент самые серьезные отношения у меня были только с рок-н-роллом.

Что касается нас с Тони, мы виделись только время от времени, так как оба постоянно находились в разъездах. Однажды он очень сильно меня удивил, когда сказал, что хочет взять меня с собой в Англию, чтобы познакомить с мамой. Его отец умер, и он почти никогда не говорил о нем.

У Тони был клавишник Джефф Николс по прозвищу Ник, который постоянно находился рядом с ним. Ник никогда не выступал на сцене с BlackSabbath. Они постоянно прятали его куда-то за сцену во время выступлений. Когда мы с Тони собрались в Англию к его матери, он поехал с нами. Ник был кем-то вроде спасательной жилетки Тони. Он смеялся над его шутками, принимал его наркотики и, казалось, был согласен на все, чтобы Тони ни попросил. Я была невысокого мнения о Нике. Думаю, я ему тоже не особо нравилась. Скорее всего, он боялся, что я уведу у него Тони.

Ник, Тони и я сидели в Боинге, ожидая взлета в Англию. Черт, как же я волновалась! И немного нервничала. Я ведь собиралась познакомиться с матерью Тони. Я хотела произвести хорошее впечатление и это все, о чем я могла думать, но внезапно, как только самолет начал движение, Тони замахнулся и ударил меня в глаз. Абсолютно без причины! Разве я что-то не то сказала? Или наоборот не сказала? Да хрен знает! Было такое ощущение, что он просто хотел впечатлить Ника и показать ему, какой он крутой мужик. Но настоящий мужчина никогда бы так не сделал. Похоже, что Ник не был удивлен так, как я.

Я встала в попытке найти место, куда можно спрятаться. Черт, я же была на самолете.Куда я должна была пойти? Я рассказала стюардессе, что меня ударил парень, и попросила помочь мне найти место, чтобы он меня не нашел. Она отвела меня в помещение, отделенное занавеской, где находились только одни стюардессы. Тони начал искать меня, но спустя пару минут сдался и сел обратно на свое место. Весь десятичасовой перелет из аэропорта Лос-Анджелеса в лондонский Хитроу я провела в комнате стюардесс. Я находилась в сильном потрясении. Мой герой, мой кумир, мужчина, которого я думала что люблю, ударил меня в глаз. И я понятия не имела, за что.

Мой глаз начал заплывать и я понимала, что он приобретает черно-синий оттенок. Стюардесса дала мне немного льда. Когда самолет приземлился, я хотела сесть на следующий рейс обратно до Лос-Анджелеса. Тони вел себя так, будто ничего не случилось. Я подумала, что, скорее всего, Тони принял наркоту, из-за которой вышел из себя, и молилась, чтобы ее действие прекратилось, и он не сделал этогоснова. Поэтому я осталась как последняя идиотка. И сейчас мне нужно было предстать перед его матерью с фингалом под глазом.

Нам пришлось ехать пару часов до Бирмингема, где у Тони был дом рядом с домом матери. Его дом был в типично английском стиле. Деревянный, выложенный речными камнями, он был большим, но не вычурным. Тони показал мне главную спальню наверху, где я и оставила свои вещи. Внизу располагались гостиная и кухня. Они были довольно милыми.

“Мама придет завтра” - сообщил Тони.

Я подумала, что лучший способ произвести впечатление на его мать, это приготовить полноценный английский обед. Я с облегчением подумала о том, что у меня есть еще один день, чтобы прийти в себя после произошедшего. Я вышла на улицу, прогулялась до мясной лавки и купила изумительную баранину на кости. Мясо обязательно должно быть на кости. Еще я взяла несколько сладких луковиц, брюссельскую капусту и картофель, чтобы все это зажарить с бараниной, а также немного мятного соуса.

Следующий день я потратила на готовку и была счастлива, что Тони оставил меня одну. Все время, что я готовила еду, меня не покидала мысль о том, как я проживу эту неделю. Мать Тони пришла вечером, когда я уже заканчивала приготовления. Она оказалась довольно милой женщиной и когда мы сели ужинать, она была впечатлена тем, что я приготовила. После ужина она сказала: “Что ж, этот ужин заслуживает десятки!”. Я догадалась, что ей понравилась не столько еда, сколько я сама.

В какой-то момент Тони зачем-то отправился наверх и мы с его мамой остались наедине. Я спросила у нее: “Вы заметили мой синяк под глазом?”

“Да” - ответила она.

“Это дело рук Тони”.

“Я поняла”.

“Как? Почему?” – я хотела знать правду.

“Его отец часто делал то же самое со мной”.

Теперь мне все стало ясно. Я неохотно признала, что дело не только в наркотиках. Это была агрессия, которая передалась Тони от отца. Я была рада, что отца здесь не было, и уверена в том, что его мама тоже была этому рада. Я, наконец, поняла, что имел ввиду Ронни Джеймс Дио, когда говорил про то, что мне может понадобиться безопасное место, пока я с Тони. После этого мы с Ронни стали очень хорошими друзьями.

Мы с Тони остались в его доме в Бирмингеме на неделю, и, слава Богу, больше он меня не бил. Мы вместе вернулись в Лос-Анджелес, и меня успокаивалоложное чувство безопасности. Я осталась с ним, надеясь на то, что насилию был положен конец.

Два года спустя я все еще была с ним. Насилие носило нечастый характер.Это случалось раза 4 или 5, пока мы были вместе. И каждый раз я была шокирована его внезапной и чрезмерной жестокостью по отношению ко мне.

Мы часто путешествовали и отрывались по полной. Он рассказал мне, что должен уехать из Англии на полгода, чтобы государство не взыскало с него непомерные подоходные налоги. Таким образом, мы постоянно зависали в Калифорнии или иногда ночевали в различных местах по всему миру. Иногда он был обдолбан до такой степени, что думал, будто за ним наблюдают в глазок. Он брал полотенце и затыкал им щель под дверью. Я спрашивала его: “Зачем ты это делаешь?”

“Я не хочу, чтобы люди слышали, видели и даже чуяли запах того, чем я занимаюсь”. Он постоянно думал о том, что люди могут пролезть в форточки, поэтому всегда тщательно их закрывал. Он сказал мне, что его преследуют звуки и запахи. Тони был самым настоящим шизиком. В этот период он даже почти не работал, тратя большую часть своей энергии на огромные дозы наркоты. Повсюду были большие банки с наркотой как из-под арахисовой пасты. Он ежедневно тратил сотни долларов на кокаин. Он был так нелюдим, что единственные люди, с которыми он общался, были только я и его друг Ник.

Таинственная женщина, которая продолжала ошиваться в лобби каждого отеля, где мы останавливались, уже начала меня раздражать. Кто она? Наркодиллер? Проститутка? И то, и другое? И хотя мне было любопытно узнать, кто она, гораздо больше меня беспокоил Тони, который время от времени в шутку говорил мне: “Давай быстрее иди отсюда, меня внизу ждет еще одна”. Неужели он думал, что я ее не заметила? Я чувствовала себя дурой, и вся эта ситуация начала меня дико раздражать.

В ноябре 1984-го мы получили предложение сыграть в шоу Guitar Greats Show, проходившем в театре Capitol Theatre, Нью-Джерси. Это был небольшой джем-сейшн с самыми крутыми гитаристами музыкальной индустрии: Эдвардом Ван Халеном, Джонни Винтером и Брайаном Сетцером, и это лишьнекоторые из имен. Этот вечер был незабываем. Как всегда, я была единственной женщиной, окруженной за кулисами музыкантами мужского пола. Я так или иначе чувствовала давление из-за крутых гитаристов, которые были в списке выступающих. Джонни Винтер был перед нами. Выступать следом за Джонни Винтером, одним из моих гитарных вдохновителей, было довольно очково. Предполагалось, что я продолжу одна без Тони, но…

“Что я буду играть?”, спросил Тони. “Какой звук будет у барабанщика?”

“Тони, это Кенни Аронофф!” – воскликнула я.

“Что? Кто это?”

Тони жутко нервничал, потому что на самом деле никогда не выступал на сцене с другими группами. Он не был джеммером. Так-то и я не была им. К этому периоду жизни он забыл практически все свои риффы, так как все время был под наркотой. Я показывала ему, как играть его же собственные гитарные партии, но терпеть не могла это делать, ведь он был моим кумиром. Я знала их как свои пять пальцев, а он, к сожалению, нет. Я сидела и играла их для него. Он обычно спрашивал: “Как ты это делаешь?”. Я замедляла темп и показывала снова и снова, до тех пор, пока до него не доходило. Это единственное, за что он поблагодарил меня за весь период наших отношений.

Пока мы сидели в углу за кулисами, пытаясь выяснить, какую из песен Sabbath ему придется играть, я сказала: “Тони, почему ты не можешь просто поджемовать? Не стоит переживать. Хочешь, я пойду с тобой на сцену? Прикрою тебя на одну песню”. Ему понравилась эта идея, поэтому мы решили выйти на сцену вместе. Конечно, это было совсем не по сценарию, но это была клевая идея. Мысль о том, что я буду с ним на сцене, немного вдохновила его, но он даже не догадывался о том, что я собиралась превзойти его и заставить его унылую задницу глотать пыль. Я вызвала в памяти те моменты, когда он ударил меня, когда видела таинственную женщину в гостинице и ночи, когда Тони оставался с Ником, долбя кокс дорожку за дорожкой до тех пор, пока его не начинали посещать глюки. Все это в сочетании с моей постоянной потребностью проявить себя каждый раз, как я беру в руки гитару только потому что я женщина, придало мне предостаточно мотивации, чтобы затмить его на сцене в ту ночь. Я схватила свою розовую B.C. RichBich, мощного гитарного зверя и вышла на сцену с Тони. Кенни Аронофф спросил меня: “Что ты хочешь сыграть, Лита?” Тони был где-то в углу сцены, подключая инструмент. Я ответила Кенни: “Как насчет блюзового джема в ми-миноре для начала?”. Я решила дать Тони почувствовать на собственной шкуре, каково это.

Ненавязчиво добавив небольшой фрагмент “HeavenandHell” к риффу, я сыграла лютый джем. Это был мой шанс. Тони требовалась хорошая взбучка. В ходе выступления ему удалось выдавить подобие улыбки. Когда наш сет подошел к концу, он очень нервничал, и по реакции толпы я поняла, что в тот вечер я смогла за себя постоять.

После концерта мы отправились обратно в отель. Тони выдохнул с облегчением после выступления. Он почти не разговаривал со мной. Думаю, он понял, насколько погряз в наркоте, которую принимал. Я думала, что после этого он вышибет из меня мозги, но в ту ночь он не сорвался. Может, все это было к лучшему?

Спустя пару месяцев после концерта GuitarGreats он подарил мне помолвочное кольцо. Оно было великолепным, с огромным бриллиантом солитером в окружении россыпи бриллиантов. Это было предложение, напрочь лишенное романтики. Выглядело это так: “Эй, вот, я купил тебе кольцо”. Вот и все, мы были помолвлены. Но, честно говоря, я не чувствовала себя уверенной в этом решении. Я поехала навестить своих родителей и рассказала им историю о девушке, которую ударил ее парень. Я не сказала маме, что это про меня. Я хотела узнать, что она скажет на это. Она ответила мне: “Лита, если он сделал это один раз, то сделает это снова”. Эти слова постоянно всплывали в моей памяти.

Вскоре после нашей помолвки я сидела в отеле Bellagio в Лос-Анджелесе, где мы с Тони остановились. Таким свирепым как тогда я никогда его раньше не видела. После того, как вынюхал целую гору наркоты, Тони разозлился и начал душить меня до обморочного состояния. Когда я очнулась, то увидела, как он держит стул над моей головой. Это был огромный тяжелый кожаный стул с шипами на подлокотниках, готовый обрушиться на мою голову. Я перекатилась и, к счастью, сделала это довольно быстро, так что стул вместо моей головы ударился о пол.

Я побежала к двери, потому что знала, что Тони не выйдет в коридор в трусах. Я села в машину и поехала в то место, где могла быть в безопасности – домой к Никки. Я не могла позволить, чтобы родители видели меня в таком состоянии. Отец убил бы Тони Айомми. Серьезно убил бы.

Я появилась на пороге у Никки с выдранными волосами и отпечатками рук на шее. Никки ужаснулся: “Что с тобой произошло?” Я рассказала ему о том, что сделал Тони.

“Он мог убить меня” - говорила я Никки. “Он ударил меня по голове, и походу у меня сотрясение мозга”.

Никки ответил: “Я сейчас вернусь. У меня есть средство, которое немного облегчит твое состояние”. Он запрыгнул в свой Порше и поехал к своему другу Роббину Кросби. Вернулся он с героином.

“Ты с ума сошел?” – запротестовала я. “Я не буду принимать героин, Никки”.

“Он поможет унять боль”.

На самом деле мне было жутко больно. Сильнее всего болело мое сердце. Я была готова попробовать что угодно. Я втянула немного наркотика. После того ужасного случая с подружкой Джоуи Рэмоуна я категорически отказывалась колоться.

Я забралась на водяную кровать Никки и уснула. Голова раскалывалась от сотрясения. Я едва могла двигаться. Никки разрешил мне остаться на своей кровати на ночь, а сам спал на диване.

На следующий день Тони был на репетиции со своей новой группой, которая состояла из членов моей собственной группы. Он переманил их себе. Кража моей группы стала последней каплей. Он ударил меня, чуть не задушил и теперь забрал мою ритм-секцию: моего барабанщика Эрика Сингера и басиста Гордона Копли. Настоящий мужчина. Тогда я решила, что с меня хватит.Из всех барабанщиков, с которыми я когда-либо играла и помогала с карьерой, Эрик Сингер нравился мне меньше остальных. Если бы Тони попросил, я бы с радостью отдала его ему. Но просить его за моей спиной - это слишком гнусный и низкий поступок для музыканта его уровня. Это же Тони Айомми, черт его дери. У него может быть любая группа, какую он только пожелает. Зачем красть у собственной невесты? Да потому что это очень удобно, тем более он думал только о себе. Я решила уйти навсегда. Я подождала, пока он уйдет в студию, а потом начала собираться. Я собрала все свои вещи и ушла.

Я оставила Тони записку, в которой написала: “Ты не мужчина. Ты - мышь. Пи-пи-пи.”

Я сдала помолвочное кольцо, которое он подарил мне, в ломбард за мизерную сумму. Должно быть он потратил на него тысячи долларов, а я получила лишь пару сотен. Но мне было все равно. Именно столько он и стоил. Думаю, я продержалась так долго, потому что у меня в голове был образ человека, каким бы он мог быть, и я продолжала надеяться, что в нем проявится мужчина, но этого так и не произошло.

После того, как я ушла от Тони, мое сердце было разбито, несмотря на все, что было. Мой любимый с детства кумир оказался жестоким и подлым наркоманом. Он не заслужил быть идеалом. Все то время, что я была с ним знакома, он был полным ублюдком. Было больно и грустно осознавать, что тот, на кого я равнялась, может быть таким ужасным человеком. Я стала агрессивной и склонной к саморазрушению, совершая все, что запрещал мне делать Тони. Тони ненавидел татухи. Он думал, что это неприлично. В качестве протеста я набила тату дракона вокруг гитары на правом плече. Она означала то, что я круто играю на гитаре. После нашего разрыва я ушла в дикий запой, потому что Тони не позволял мне ни капли спиртного, даже во время долгих перелетов. А ведь я любила это дело, так как бокал вина помогал расслабиться и уснуть. Кроме этого, в то время алкоголь был бесплатным.

Сегодня я до сих пор боготворю того гитариста BlackSabbath, которого видела на сцене на LongBeachArena, когда мне было тринадцать. Человека, с которым я никогда не была знакома. Тони Айомми,которого я знала и с которым была помолвлена, навсегда вычеркнут из моей жизни. Он не стоил таких мучений. В моей памяти остались только гитарные риффы.

После ужасного расставания с Тони встреча с Гленном Типтоном была для меня как глоток свежего воздуха. JudasPriest снова приехали в Лонг-Бич в 1984-м с туром“DefendersoftheFaith”, и я как всегда пошла на концерт. В этот раз Гленн пригласил меня поехать с ними в Сан-Диего на следующее выступление. На следующий день у него должен был быть выходной, а днем позже должен был состояться очередной концерт. Я спросила: “Хорошо, но как я вернусь обратно домой?”

“Не переживай, милая. Мы подбросим тебя обратно до твоей машины, когда вернемся на побережье”.

Охренительно!

После выступления в Лонг-Бич Гленн помылся, взял меня за руку и повел в их гастрольный автобус. Гленн был настоящим джентльменом и человеком с доброй душой. Мы пробрались к его спальному месту, подождали водителя и остальных членов группы, а затем двинулись вдоль побережья Сан-Диего. Мы провели на его койке всю ночь. Это одно из моих самых любимых мест для секса.

На следующий день мы прибыли в Сан-Диего, где весь день маялись всякой ерундой. Мы сходили в торговый центр, поели в милом ресторанчике, а позже вечером мы с Гленном, Робом и его другом Джоном пошли в кино на фильм “Это — Spinal Tap”. Мы ржали как сумасшедшие, особенно над миниатюрной декорацией Стоунхенджа, которую Роб Рейнер содрал с одного из концертов BlackSabbath. Гленн и Роб нервничали. Им хотелось увидеть, какое “вдохновение” Рейнер содрал с JudasPriest. И до сих пор я делаю всякие вещи из разряда SpinalTap. Моменты, когда не можешь нормально ориентироваться на сцене или не знаешь, где находится гримерка,это самые распространенные, но есть и другие классические фишки, как когда я ехала на своем Corvette 1969 года на концерт в Лос-Анджелесе. Сама машина выглядела очень круто, но ездила она совершенно не так. Я была вместе с мамой, и как только мы приблизились к клубу ResedaCountryClub, я заметила толпу фэнов за ограждением. Я попыталась принять самый крутой вид, и меня заметили: “Эй, смотрите, это Лита Форд!” Внезапно моя машина остановилась. Она никак не хотела заводиться. “Лита, что же нам делать?” – спросила мама. Мы застряли посреди улицы.

“Выходить из машины и толкать ее, мам”.

“Лита, я не собираюсь ее толкать. Я лучше зайду внутрь и поищу роуди”.

Вскоре мама вернулась с двумя роуди, и как только фэны заметили, в чем дело, несколько человек рванули помогать им толкать машину до парковки. Думаю, что рано или поздно любая рок-группа испытывает на себе те самые SpinalTap моменты.

После выступления в Сан-Диего ребята из JudasPriest отправились обратно к побережью и подвезли меня до моей машины в Лонг-Бич. Я попрощалась с ними, и уже не могла дождаться момента, когда они снова приедут в город.

Аллен Ковак был моим менеджером на время тура “Dancin’ ontheEdge”. Когда я наняла его, Аллен был никудышным рок-менеджером, который пытался меня переделать. Думаю, он не верил в меня и предпочел бы видеть меня в качестве сладкоголосой попсовой певички. Он пытался поменять все, что бы я ни делала, прямо как Лэнс Куинн во время записи альбома.Он жутко бесил меня. И постоянно пристально наблюдал за мной. Я все еще переживала бунтарский период, а он подбрасывал мне под дверь номера записки типа “будь хорошей девочкой”, “не напивайся”, “не красься слишком ярко”, “поспи немного”. Да иди ты на хрен!

Как-то раз мы были в Лоуэлле, штат Массачусетс, где должен был состояться концерт недалеко от того места, где я жила ребенком, и где до сих пор жила моя тетя Ливия. Это была мамина младшая сестра, и одна из моих любимых родственников. У нас был выходной день, и я хотела навестить тетю, которая переживала сложный бракоразводный процесс. Она собиралась устроить целый праздник для всей моей группы и команды, на который также должны были прийти мои кузины. Но Ковак взбесился, думая, чтоя собираюсь покупать наркоту. Он ошибался. Конкретно. Ковак обо всем рассказал тур-менеджеру, а тот приказал водителю автобуса никуда не возить нас в этот день. В конце концов мне пришлось брать такси. Вскоре после этого я уволила Ковака. Он бесил меня бессчетное количество раз, но на этот раз дело касалось моей семьи. Тетя приготовила стейки, курицу и еще много всего, и все, что она сделала, пошло коту под хвост, потому что только я одна явилась на этот замечательный ужин. Потом ей пришлось столкнуться с раком легких. Тетя была для меня особенной. Никогда не прощу Коваку то, что он сорвал тот ужин.

Гленн с JudasPriest приехали в город спустя год после нашей последней встречи. Мы встретились на том же самом месте, где они тогда попрощались со мной. Я пригласила его к родителям после концерта. Его привез один из водителей Priest на черном грузовике. В этом вся простота Гленна – прийти ко мне в дом родителей после концерта.

Мы просидели всю ночь на заднем дворе, обмениваясь гитарными запилами, болтая об инструментах и вкратце долбили кокс. Маме нужно было уходить на работу к 4 утра, поэтому она зашла в 3:30 на задний двор, чтобы поздороваться с Гленном. Он был наслышан о ней и с нетерпением ждал встречи. Маме Гленн тоже очень понравился.

Мы разговаривали о медиаторах, и он спросил меня, каким пользуюсь я. Я протянула ему свой пятигранный медиатор с острым концом из панциря черепахи, а он показал мне свой классический медиатор среднего размера.

Я сказала, что ему не следует пользоваться такими, так как они недостаточно толстые и нужно работать с чем-то потолще для большей атаки на струны. Он посмотрел на меня, всем своим видом говоря: “Серьезно? Это ты мне говоришь, каким медиатором нужно пользоваться?” Мы рассмеялись.

Пока мы всю ночь болтали, водитель Гленна спал в грузовике. До следующего года, Гленн. Пока-пока.

 

ГЛАВА 10

ЛИТА

If I close my eyes forever,