Часть 2. Девчонки на гитарах не лабают

 

ГЛАВА 7

НАЙДИНОРМАЛЬНУЮРАБОТУ

I find you alone at night

Don’t know what you’re thinking

Don’t know what you’re dreaming of

Stay with me baby

– “Stay With Me Baby”

(Автор песни:Лита Форд)

 

После того как с Runaways все было кончено, я вернулась в дом своих родителей в Лонг-Бич. Я была готова свернуть горы, но не особо понимала, с чего начать.

В качестве первого шага я наметила покупку новой надежной машины, на которой можно было бы спокойно добраться из Лонг-Бич в Голливуд. Не так давно мне нужно было забрать Сэнди, и я вдребезги разбила свой Монте Карло в аварии с участием четырех машин. Она произошла по вине какой-то старой вешалки на гольф-мобиле, которой по идее вообще не должно было быть на дороге. Я взяла все свои деньги, которые заработала в Runaways, и купила серебряный PontiacFirebird. Я взяла его за наличку, поэтому мне не пришлось брать ее в кредит. Firebird была здоровенной просторной тачкой. На ней можно было круто разогнаться и уйти в поворот. После поворота можно было отпустить руль, и она выравнивалась сама. Мы с Эдвардом Ван Халеном несколько раз гоняли на ней по извилистым дорогам Лорел Каньона и на крутых поворотах.Вместо того чтоб жать на тормоз, мы просто орали как потерпевшие. Конечно, этим мы явно не могли замедлить скорость, но было очень весело.

Какое-то время я продолжала тусить с Сэнди и Джоном Элкоком, так как у нас были схожие музыкальные пристрастия, и мы даже подумывали над записью совместного альбома в ближайшем будущем. Джон постоянно подлизывался к Сэнди.Было видно, что он запал на нее. Тут не было его вины, Сэнди была просто милашкой.

Дом Джона располагался на бульваре Сансет и в нем постоянно царили секс, наркотики и рок-н-ролл. В свою бытность в Runaways я провела достаточно времени среди всей этой наркоты и дикости, но здесь был совершенно другой уровень. Все эти люди вели себя так, будто жаждали смерти. Особенно Джон.

Он рассказал нам, что у него диагностировали рак. Новость об умирающем Джоне не была удивительной, учитывая то, как он разрушал себя. Честно говоря, я не была уверена в том, насколько он действительно был болен. Однажды он сказал мне: “Есть пара вещей, которые я хотел бы сделать перед смертью. Сделаешь их вместе со мной?”

“О, Боже. Я не могу поверить в это, Джон. Все, что захочешь” – согласилась я. “Мы сделаем это. Куда ты хочешь пойти? Что сделать?”

“Я хочу покататься на американских горках в новом парке SixFlags в Валенсии”. Американские горки!!!Вот черт! Ладно, Джон, поехали. Господи, ну почему именно я!

Он должно быть с дуба рухнул, но я дала свое согласие сделать все, что он попросит. Когда мы добрались до первых горок, я увидела там надпись, которая гласила: беременным и людям со слабым сердцем стоит воздержаться от поездки. Я забеспокоилась о здоровье Джона.

Я спросила: “Джон, ты читал эту чертову надпись?”

“Ну, да”.

“И ты все еще хочешь это сделать?” Это был скорее риторический вопрос. Ну, конечно, он хотел этого!

“Естественно!”

“Ладно, поехали”.

Джон был крепким парнем. Его рост составлял около двух метров, а вес примерно три сотни фунтов. Когда мы залезли на аттракцион, все, о чем я могла подумать в тот момент, это о том, как я буду его поднимать, если с ним что-то случится. Меня уже начало тошнить от ошивающихся возле меня людей, которые так наплевательски относились к своей жизни.

Окончательный разрыв произошел однажды ночью, пока я зависала дома у Джона с Сэнди и парочкой других людей из музыкального бизнеса. Он был до такой степени накачан наркотой, что начал палить по мишени, которую установил на кухне. С балкона его дома открывался вид на весьбульвар Сансет, место, где начиналиRunaways. Я стояла там и наблюдала, как этот завсегдатай вечеринок стреляет в небо над бульваром Сансет просто отне хрен делать. Затем к нему присоединилась Сэнди. Для меня это была последняя капля. Я больше не могла терпеть все эти наркотики и абсолютную тупость этих людей. И я ушла, осознав, что могу сделать все по-другому и без его помощи. Это был последний раз, когда я виделась с Сэнди. Я знала, что Джон мог стать началом конца Сэнди, в буквальном смысле, ведь сейчас она связалась не с теми людьми.

У меня была еще одна подруга, Пэтти, и я решила поехать куда-нибудь повеселиться. На этот раз выбор пал на Лас-Вегас. Это было любимое место тусовок моей матери. Я всегда хотела узнать, что же такого особенного в нем было. В детстве мне не разрешали заходить в казино, но в 1979-м мне был уже 21 год, поэтому я могла спокойно пойти туда и посмотреть, что оно из себя представляет. Мы залезли в Firebird и отправились в путь. На пути к Лас-Вегасу мы почувствовали жуткий голод и остановились перекусить в придорожном кафе. Я заказала себе рыбу с картошкой. Глупо было заказывать такое в подобном месте посреди пустыни. Еда оказалась очень жирной, а я всегда не особо ладила с жареными блюдами. Мне нравилась только настоящая английская рыба с картошкой. К сожалению, мы были не в Англии, поэтому позже меня настигла боль в желудке. К тому времени, как мы доехали до Лас-Вегаса, я была в жутком состоянии. Пэтти пошла к стойке регистрации, чтобызабронировать нам номер, так как я была готова в любой момент выплеснуть содержимое своего желудка. Я пошла присесть на красный бархатный диван в углу лобби, и пока я ждала Пэтти, в гостиницу начала заезжать рок-группа. Я продолжала сидеть там в углу, поэтому думала, что они не заметят, как я на них пялюсь.

Наконец, ко мне подошла Пэтти и сказала: “Все, пошли, мне дали ключи”.

И я ответила: “Пэтти, посмотри на этих парней. А они ничего, да?”

Ее глаза тут же загорелись. “Да! Может встретимся с ними где-нибудь позже?”

“Было бы круто”.

Мы начали собирать свой багаж, и тут к нам подошел один из членов группы и сказал: “Привет, девчонки” с явным британским акцентом. “Я - Гленн”.

Это был Гленн Типтон, гитарист группы JudasPriest.

Я ответила ему: “Привет, а я Лита”.

“Что случилось?” – спросил он.

“Да живот разболелся от вредной пищи”.

“Оу, бывает” – Гленн сразу меня понял.

До этого я никогда раньше не видела Гленна или остальных членов JudasPriest, поэтому и понятия не имела, почему он подошел именно ко мне. Может, он знал меня по Runaways, не знаю. Но, Господи, он был таким милашкой!

Гленн продолжил: “Пойдем ко мне в номер, я быстро тебя вылечу”.

Что, серьезно? Непохоже, чтобы я когда-нибудь слышала такое. Каким образом он собирается меня лечить? Но он был таким сексуальным, что я не могла сопротивляться, поэтому ответила: “Хорошо. Я только поднимусь к себе, освежусь немного. Буду через пару минут. Ты в каком номере?”

Мы обменялись номерами комнат после того, как тур-менеджер вручил ему ключи.

“EastTower, 1784”

“Пойду посмотрю, что из себя представляет этот Гленн. Я скоро вернусь” – сказала я Пэтти, как только мы заселились. Я также на всякий случай сообщила ей номер его комнаты.

Я постучалась к нему. Он открыл дверь и сказал: “Проходи, милая, садись”. Потом он направился к своему мини бару и налил мне имбирный эль.

“Какой ты заботливый. Спасибо, Гленн” – ответила я, усаживаясь в кресло.

Он остановил меня: “Нет, нет, нет, дорогая, не сюда. Сядь мне на колени, милая”.

О как! Ну ладно. У Гленна был изумительный успокаивающий голос настоящего джентльмена. Мне нравился его британский акцент. Конечно, я была более чем согласна сесть к нему на колени. Он положил свою руку мне на живот и сказал: “Итак, расскажи мне, что с тобой стряслось”. Я поведала ему о рыбе с картошкой из придорожного кафе, о том, что мы из Лос-Анджелеса и что мы ехали 4 часа до Лас-Вегаса, чтобы повеселиться.

“Рыба с картошкой” – протянул он.

“Ну да, я тоже британка. Мой отец из Британии” – заверила я его. Он был очень удивлен.

Его движения были успокаивающими.Он начал рассказывать мне сказку про маленькую девочку, у которой была заветная мечта. Все это время он держал руку на моем животе, пока я сидела у него на коленях. Было такое ощущение, будто мне снова 12 лет. История казалась такой знакомой и близкой. Его голос заворожил меня, и я почти сразу ощутила трепет перед ним. Когда история подошла к концу, он спросил: “Ну, как твой живот?”

Я совершенно забыла об этом! “А что с ним? О, Боже, Гленн, ты просто волшебник. Не могу поверить, что боль исчезла также внезапно, как и появилась”.

“Тебе лучше?”

Я воскликнула: “Да, конечно!”

Мы просидели в его номере всю ночь, болтая обо всем на свете. Спустя два часа к нам заглянула Пэтти, чтобы убедиться, что все в порядке. Я попросила ее не ждать меня, а ей в свою очередь не терпелось узнать подробнее о JudasPriest. Я подумала, давай, подруга, иди, занимайся своими делами.Я остаюсь здесь, с Гленном. Наконец, она дала свое согласие и отправилась пробивать почву с кем-то другим.

Спустя какое-то время мы сместились с кресла на кровать и легли рядом.

Он был просто великолепен.

На следующий день я вернулась к Пэтти. Она поняла, что произошло. Мы отправились с ней позагорать у бассейна, где она заставила меня рассказать все до мельчайших подробностей. Я призналась, что у JudasPriest должен вечером состояться концерт в Лас-Вегасе и что мы обязательно должны пойти туда, но прежде я должна немного поспать. Я уснула прямо у бассейна, разомлев под солнцем пустыни. Priest выступили тем вечером и укатили в другой город на следующий концерт. И говорить не нужно, что после этого я стала фанаткой JudasPriest, не только из-за того, что произошло с Гленном, но и по другим причинам, однако мне хотелось снова когда-нибудь его увидеть.

Эдвард Ван Хален был моим хорошим другом, который был неисчерпаемым источником моего вдохновения в тот период жизни. Фэны знают его как Эдди, но на самом деле ему никогда не нравилось это прозвище. Бульвар Сансет был музыкальной родиной Runaways и VanHalen, наряду со множеством других великих групп. Мы могли спокойно пойти домой к матери Эдварда после ночной тусы и поздороваться с ней. Он готовил мне еду, смешивая с молоком готовые завтраки Carnation. У Эдварда никогда ни на что не хватало времени, кроме секса и рок-н-ролла. У него даже не было ключа зажигания от своей машины. Он просто говорил: “На хрен мне этот ключ”, и заводил ее, соединяя вместе два провода. У него была самая настоящая развалюха, но с клевой стереосистемой.

Он включил мне “Runnin’ WithTheDevil” еще до ее официального выхода. Мне просто сорвало башню: так офигенно и качово она звучала. Старый добрый рок-н-ролл, который лупит в самую десятку. На треке не было кучи гитар и наложений клавиш. Это было в эпоху Boston. Boston были клевыми и у них был клевый альбом, но они явно переборщили с наложениями. Музыка VanHalen была глотком свежего воздуха, когда никто не играл классический рок-н-ролл. Все лишь хотели превзойти друг друга, а Эдвард просто врубал свою гитару и ебашил от души. И никаких вопросов.

Иногда, по приколу, мы с Эдвардом занимались сексом, в зависимости от количества выпитого алкоголя. Это было аккурат перед тем, как я встретила Валери Бертинелли и после того, как рассталась с невзрачным парнем по имени Марк, с которым замутила только потому, что у нас обоих был Firebird. Мой был серебристого цвета, а у него черно-золотой. Я разбила ему сердце. Оказалось, отношения не должны основываться только на совместной любви к машинам. Через день после этого разрыва Эдвард пришел ко мне в квартиру, располагавшуюся немного выше по бульвару Сансет. Мы начали дурачиться и пить водку Absolut. Он пытался натянуть мою одежду, а я щеголяла в его. Тогда у меня была футболка с надписью: Ударь меня. Укуси меня. Отшлепай меня. Трахни меня. Кончи на мои буфера, как грязная свинья, какой я и являюсь. Скажи, что любишь меня. А потом убирайся к хренам собачьим. И все это на одной футболке. Ха! Казалось бы, какая-то глупая футболка, надпись на которой не стоит воспринимать всерьез, но мама ее просто ненавидела. Месяц спустя, когда она затеяла стирку, та волшебным образом испарилась.

После того, как нам надоело забавляться со своей одеждой, мы отправились на кухню, чтобы немного закинуться водкой со льдом. Потом мы увалились на пол в гостиной и занялись сексом. Внезапно я почувствовала резкий удар по щиколотке. Первое, что я подумала – какого хрена вытворяет Эдвард? Я посмотрела на щиколотку и увидела рядом чьи-то ноги. Да что, мать твою, происходит? Это был не Эдвард. Передо мной стоял Марк, мой бывший!

“Каким это на хрен образом ты попал сюда?” – потребовала я объяснений.

“Я залез сюда по балконам и вошел через раздвижную стеклянную дверь”.

“Что? Ты что, прикалываешься?” Это же мой дом!

Мы с Эдвардом были немного под наркотой и, когда он заметил, что Марк был из разряда качков, то у него поехала крыша. Он начал пятиться к ванной и приговаривать: “Если ты меня убьешь, пожалуйста, похорони меня с моей гитарой”. Затем он нырнул внутрь, хлопнул дверью и заперся.

Вряд ли эта дверь могла долго оставаться закрытой, слишком уж она была хлипкой.

Марк был милашкой, но ему не следовало карабкаться на мой балкон и залезать в квартиру. Я сказала ему, что это чрезвычайно глупый поступок и что ему придется уйти. Мы с ним больше не встречались, и мне потребовалось несколько минут на то, чтобы разъяснить это, но в конце концов мне удалось его выставить.

Когда Марк ушел, я постучалась в ванную и сказала: “Эдвард, можешь выходить. Марк ушел”. Ответа не последовало. Я продолжала барабанить в дверь, чувствуя нарастающее беспокойство, до тех пор, пока не вышибла ее. Эдварда там не оказалось. Какого хрена? Он как будто испарился. Как, черт возьми, он смог выбраться отсюда? Прямо над душем у меня было маленькое, совсем крошечное окошко, которое сейчас было открыто. Человек бы просто не смог пролезть туда. Вскоре выяснилось, что он каким-то образом вылез через это окно, расцарапав себе весь живот. Он пролетел 4 этажа и сбежал с бульвара Сансет. Шел 1980-й. в 1980-м не было никого круче, чем Ван Хален. И вот этот матерый мужик бежит по бульвару Сансет в моих джинсахи моей футболке с надписью “Кончи на мои буфера”, босой и без гроша в кармане. Ему пришлось клянчить деньги у какого-то подростка, чтобы позвонить 911 из телефонной будки. Тот спросил у Эдварда: “Ты же Эдди Ван Хален? Зачем тебе деньги?” На нем были мои джинсы, соответственно, ни о каких деньгах не могло идти и речи. Подросток дал ему денег, и пару минут спустя в мою дверь постучалась полиция. Когда я открыла дверь, на мне все еще была его одежда. Марк поступил, как порядочный мужчина, и ушел, когда я его попросила. Но Эдвард все равно правильно сделал, что вызвал копов.

Это был последний раз, когда мы страдали херней. Прошло совсем немного времени с того случая, как он без памяти влюбился в Валери. Я была рада за него. Он был особенным и во многом повлиял на меня.

Знаете, бывает такое, когда люди говорят тебе какую-то мысль, которую ты годами хранишь в своем сердце, и которая может навсегда изменить твою жизнь. Одним из таких людей был для меня Эдвард Ван Хален. Я застряла в этом мире, где девушек, играющих на гитаре, слушает лишь несчастная горстка людей. Я не знала, на что способна, особенно сразу после ухода изRunaways, пребывание в которой сопровождалось напряженной борьбой. Однажды Эдвард сказал мне: “Лита, ты ведь умеешь играть на гитаре.Так в чем, мать твою, проблема? Просто делай это”. Эти слова, произнесенные им, были простыми и логичными, но они наполнили мою жизнь смыслом. Все вдруг встало на свои места. Я ощутила прилив вдохновения. Чего же я жду? Одобрения? Да пошли они все! Просто делай это. Эта мысль мне определенно была по душе!

Помнив совет Эдварда, я поняла, что в своей группе должна быть единственной гитаристкой. Я больше не могла позволить кому-нибудь указывать мне мол, так, это должна играть не она, а он. Поэтому я решила, что найду парня вокалиста, а сама буду исполнятьпартии гитары. Начались поиски вокалиста, но я даже не думала, как это будет тяжело. Сама я, будучи в Runaways, всегда подпевала на бэк-вокале. Сначала я нашла какого-то чувака, который выглядел так, как мне надо, но он совершенно не умел петь. Потом на прослушивание пришел парень, который классно пел, но его внешность никуда не годилась. Моя уверенность постепенно угасала. Я начала верить в старую поговорку: если хочешь, чтобы было сделано все хорошо, сделай это сам. Таким образом фронтменом своей группы стала я сама.

Я хотела создать трио, как у Джимми Хендрикса: бас, барабаны и гитарист, который в тоже время является вокалистом и фронтменом группы (такой и хотела стать я). Я очень часто слушала Хендрикса, и мне нравилось, как структура этого мощного трио автоматически выводила его на первый план. В группе больше не было гитаристов. Я все время думала о том, справлюсь ли я, ведь нужно было как-то привлечь внимание звукозаписывающих компаний. После всего того, что было в Runaways, я больше не хотела всех этих соплей, исходящих от девчонок-подростков. В то же время я хотела доказать миру, что женщина может играть клевую рок-музыку.

Пение далось мне не так легко, как игра на гитаре. Чтобы одновременно петь и играть требовалось немало тренировок. Некоторые счастливые люди с рождения обладают такой способностью. Мне пришлось дико надрывать задницу, чтобы научиться одновременно играть и петь в микрофон. Проблема в том, что я больше следила за своими пальцами, не фокусируясь на вокале или слушателях. Но если я хотела привлечь внимание, нужно было перестать пялиться на свои руки. Я пошла к BernieRicoSr. изB.C.RichGuitars и заказала специальные гитары без разметки на грифе. И даже если бы я посмотрела на инструмент, то все равно бы не поняла, что играют мои руки. Я должна была это знать, не подсматривая. И я попросила убрать лады. Теперь гриф точно не мог ничего подсказать мне. Я должна была чувствовать правильные ноты и аккорды. Напоминало шрифт Брайля. Я научилась смотреть прямо вперед. А еще я наняла себе преподавателей по вокалу. Они показали мне, что нужно делать, а чего нельзя, и как правильно вытягивать ноты.

А еще я ходила на концерты, чтобы наблюдать за тем, как музыканты играют на электрогитареи в то же время поют. Одним из таких людей был обожаемый мною Джонни Винтер. У него было очень плохое зрение, и он не мог разглядеть гриф своей гитары, что упрощало пение и позволяло не отвлекаться. Он без труда играл и передвигался по сцене, а белая ленточка на его гитаре развевалась, вторя его движениям.

Я сняла склад в центре Лонг-Бич, установила систему усиления звука, программу GuitarRig и микрофон. Именно здесь я училась петь. Наряду с этим я записывала альбом, который впоследствии получил название “OutforBlood”. Работы было просто до хрена. Я знала, что это всего лишь вопрос времени, а потом я подпишу с кем-нибудь контракт и отправлюсь на гастроли.

Родители поддерживали меня во всем, но я не хотела бежать к ним за деньгами каждый раз, когда мне требовалась помощь. Мне было уже 22, и я должна была найти работу, чтобы оплатить все свои расходы. Вы, наверно, думаете, что после трех лет участия в успешной группе у меня должны быть хоть какие-то деньги, но на самом деле мне не хватало даже на бензин, не говоря уже об аренде склада, где я проводила прослушивания.

Я начала работать фитнес-инструктором, но долго там не задержалась, так как послала в жопу одного из клиентов. Упс! Затем мне подвернулась халтурка в магазине BroadwayStores (сейчас Nordstrom) в торговом центре Лейквуда. Он располагался буквально через дорогу от дома моих родителей. Я продавала там мужской парфюм и, чтобы меня никто не узнал, собирала волосы, надевала очки и одевалась очень скромно. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне удалось проработать там 6 месяцев. Никто из покупателей так и не узнал меня. Бывало, некоторые говорили, что мое лицо им знакомо, но я сразу меняла тему. Это явно не была работа моей мечты, но я была вынуждена выполнять свои обязанности, чтобы добиться чего-то большего в будущем.

Однажды во время рабочего дня в магазин зашел Рэй Марзано со своей девушкой Лаурой Джонсон. Он подыскивал себе парфюм. В разговоре он упомянул о том, что собирает группу и сейчас ищет гитариста. В этот момент я вышла из образа, представилась и объяснила ему, кто я. Он пригласил меня на прослушивание.

Встреча с Рэем стала для меня ступенькой к успеху. Его реп.точка располагалась в северном Голливуде на бульваре Lankershim. Там было темно, как в пещере. Плюс в том, что мне больше не приходилось платить за аренду того склада, поэтому я могла уволиться с этого гребаного магазина. Это первое, за что я благодарна Рэю. Второе заключается в том, что Рэй свел меня с классным барабанщиком Дасти Уотсоном. Тогда он был еще совсем молодой и зеленый. Когда он пришел на прослушивание, было видно, что он нервничает. Мы прогнали с ним 3-4 песни, а потом я сама взялась за гитару. После Сэнди Уэст я никогда не пробовала играть с другим барабанщиком.

Дасти играл просто великолепно. Я обожала его игру! “Черт” - сказала я ему после всего. “Никому еще не удавалось заставить мои буфера так потеть!” На мне была серая толстовка и джинсы. Я схватила руку Дасти и просунула ее под толстовку, чтобы он убедился, как я вспотела. Конечно же, он получил эту работу.

Итак, с Дасти и Рэем, временно играющим на басу, моя группа начала действовать. Мы начали выступать в ночных клубах, и по городу поползли слухи. Однажды во время одного из таких концертов меня поймал Нейл Мэрривэзер, парень постарше меня, который записал несколько альбомов и уже был опытным во многих вопросах. Он сказал, что может мне помочь. Он выглядел так, будто ему самому нужна была помощь, но я приняла его предложение. Оказалось, что у Нейла была куча идей. Он сам сшил для меня кричащий костюм а-ля Барбарелла (героиня сериала), состоящий из кожаных трусиков “танга”, бюстьеи нарукавных повязок. Получился сумасшедшийи слегка устрашающий образ в стиле хэви-метал. Но я решила рискнуть. У меня все равно не было нормальной жизни, сплошное выживание. Спустя много лет подобные фишки с одеждой использовали в своем образе Мадонна, Шер и Леди Гага, но тогда еще никому не приходило в голову так одеваться, чтобы играть рок-н-ролл.

Поначалу мы с Нейлом собирались записать всего пару песен. Однако вскоре после начала совместной работы я поняла, что Нейл просто охрененный басист. Я попросила его сыграть на студийной записи, тем самым закрепив незатейливый состав нашей группы. Такое трио, по моему мнению, вполне могло спасти альбом “OutforBlood” от перегруза. Я хотела, чтобы люди хорошо слышали игру каждого инструмента, особенно гитары.

Во времени записи этого альбома мы с девчонками как-то пошли в Troubadour (сейчас легендарный, а тогда стремный) маленький ночной клуб Голливуда. Одна из них спросила меня: “С кем из парней ты бы уехала из этого клуба?”

Я села и начала рассматривать каждого парня, проходящего мимо нас: “Так, не этот. И не этот. Точно не этот”. А потом мимо прошел какой-то обросший, похожий на рокера парень с темными волосами и светлыми глазами. На нем были высокие красные лакированные ботинки “Hustler” с каблуками. “Он” – указала я.

“Иди и скажи ему что-нибудь” – сказала одна из девчонок. Они все накинулись и начали подначивать, чтобы я с ним поговорила. Я не хотела показывать свое смущение, поэтому направилась к нему и спросила, как его зовут.

“Рик” – ответил он. Я тут же развернулась и ушла. Его точно звали не Рик. “Стой, стой, стой” – догнал он меня. “Меня зовут Никки. Никки Сикс”. Прозвучало так, будто он не был уверен, его ли это имя. Мы разговорились.

Я спросила: “Хочешь попробовать метаквалон?”

“Конечно!” – ответил он.

Когда я положила ему на язык пилюлю, его настроение мгновенно поднялось. Мой барабанщик Дасти устраивал в этот день вечеринку в своем доме в Западном Голливуде, и как только клуб начал готовиться к закрытию, мы двинули туда. Это была самая настоящая дыра без мебели. Никки снял свои лаковые красные ботинки, и я увидела волдыри на ногах.

“Что с твоими ногами?” – поинтересовалась я.

“Ботинки малы на два размера”.

“Тогда зачем ты их носишь?”

“Это мои единственные ботинки в стиле рок-н-ролл. Мне их подарила одна девчонка” – ответил он.

Это была действительно женская обувь, и я уверена, что ходьба в ней причиняла адскую боль. Он носил эти ботинки уже минимум год.

Метаквалон уже начал реально развозить нас, и мы задумались о том, как нам добраться до дома из дыры Дасти. У Никки не было машины, а я была не в состоянии сесть за руль, поэтому мы остались здесь ночевать. Мы спали вместе на полу на покрывале и паре подушек. Было очень мило, хотя не думаю, что большинство людей сочтут это романтичным. Перед тем, как отрубиться, мы занялись сексом.

На следующий день я подбросила его до дома, так как у Никки не было машины. Черт, у него не было денег даже на покупку обуви своего размера. Он жил в квартире группы, потому что группа еще не подписала контракт. Люди поговаривали о группе с уникальным стилем, в которой были три парня с сине-черными волосами и вокалист с обесцвеченными волосами. Я узнала, что Никки был как раз одним из тех парней из той самой группы. MötleyCrüe, разумеется. Мы с Никки начали сближаться, и я стала чаще бывать в их квартире. Это была самая настоящая жопа. У передней двери отсутствовали замки, и она была неслабо раздолбана, благодаря всеобщей привычке пинать по ней, выдалбливать на ней всякие штуки и хлопать ею. Ясен пень, она не закрывалась плотно. Единственное, что удерживало ее на месте, это ригель. Никки спал на матраце на полу под окном спальни. Это была квартира на первом этаже, и они просто выбрасывали мусор на задний двор. Он никогда не попадал в мусорный бак. Там сзади были бесконечные ряды мусорных мешков. Это был рай для крыс.

Помню, как однажды сидела в гостиной, потягивая бокал вина, и вдруг заметила на дне плавающего рыжего таракана. Какая изысканная смерть – утонуть в вине. Духовка тоже кишела тараканами. Когда мы включали ее, горячий воздух заставлял их вставать на задние лапки, затем они падали кверху лапками и умирали. Никки маршировал подобно Гитлеру, а когда все тараканы были мертвы, отдавал им честь. “Горите и сдыхайте!” – любил он повторять. После этого мы начинали готовить еду.

Иногда мы захаживали в ресторанчик на углу и заказывали яйца-пашот. Одно яйцо для Никки и одно для меня. Это все, что мы могли себе позволить.

В квартире висела карта США, на стене рядом с ванной. Когда Томми Ли, барабанщик группы, или сам Никки шли в туалет, они обычно отрывали один из штатов, чтобы подтереть им свой зад. Таким образом, карта постепенно уменьшалась в размерах. Мне все время было интересно, кому же достанется Род-Айленд.

В конечном счете, здание признали непригодным для жилья из-за тараканов, крыс и повреждений конструкции, поэтому парням пришлось съехать. Мы с Никки решили подыскать себе отдельное жилье. Мы переехали в однокомнатную квартиру на Coldwater Canyon. Конечно, она была небольшой, зато нашей. Мы купили новый матрац и даже разжились двухместным диванчиком. Это была единственная чистая мебель. Над диванчиком висела здоровенная черная пентаграмма, символ дьявола. По всей квартире валялись части от манекенов с разбрызганной фальшивой кровью. Никки использовал эту атрибутику на своих концертах. Я научила его делать искусственную кровь, так как Runaways частенько применяли этот трюк. Это была смесь красной краски и сиропа для блинчиков, который к тому же приманивал муравьев. Таким образом, повсюду валялись обрубленные тела манекенов, по которым ползали муравьи. Довольно мило.

Вскоре после заселения мы отпраздновали день рождения Никки. 11 декабря, Стрелец. В тот год я очень хотела подарить ему особенный торт. Я уже как-то купилаему первую татуху, изображение розы с паутиной на плече. Он был просто в восторге от этой татуировки. Денег на подарки особо не было, поэтому моим подарком должен был стать праздничный торт. После небольшого исследования я нашла место, где делают торты на заказ. Они могли сделать торт из всего, что угодно. Я не хотела заказывать его в форме гитары, так как Runaways уже дарили мне подобный на мое двадцатилетие, к тому же он был бы слишком огромным для нас двоих. Я начала думать о том, что еще помимо музыки нравится Никки. Девчонки! Сексуальный торт идеально бы подошел. Я попросила кондитера испечь торт в форме женской груди.

Подразумевалось, что это будет милая шутка, но, когда мы вставили в соски свечки и зажгли, Никки внезапно начала бить дрожь. Я совершенно не понимала, в чем дело. Он отказался есть торт. Сперва я подумала, что он шутит, но он был серьезен, как никогда.

Я спросила: “Никки, что с тобой?”

“Этот торт меня пугает” - ответил он.

“Правда? А ничего, что по всему дому валяются обрубки кровавых манекенов? А тут всего лишь какой-то торт”

“Ты на шаришь” - заключил он.

Я была в шоке. Мистер рок-звезда, мистер “Дамский угодник” отказался есть торт в форме сисек. Наверное, мне никогда этого не понять.

Именно Никки первый раз подстриг меня в стиле 80-х. “Твоим волосам не хватает дерзости” – заявил он.

“Ну так давай, взбодри их” – ответила я, протягивая ему ножницы. Я доверилась ему. Уверенным жестом Никки взял ножницы и превратил мои длинные волосы а-ля 70-е в прическу в стиле 80-х.

Мне правда очень нравился Никки. Он четко знал, что собирается делать со своей жизнью и четко представлял свое будущее. Он был настоящим лидером. У него была мечта, и он намеревался исполнить ее во что бы то ни стало. Он нравился мне, потому что у меня была похожая мечта и я видела, что он старался работать как проклятый, чтобы она стала явью.

Я наблюдала за тем, как Никки практически с нуля создал MötleyCrüe. Без него они бы никогда не стали той самой группой. Он был их создателем и усердно работал над их раскруткой. Никки черпал вдохновение у многих других групп. W.A.S.P., AliceCooper, HanoiRocks и т.д. Он частенько висел на телефоне, самостоятельно прорабатывая разные вопросы. Он постоянно рассказывал мне, мол, хочу записать альбом “TooFastforLove”. “Я тут подумал записать альбом “TheatreofPain””. Он как-то сказал мне, что написал про меня песню под названием “LooksThatKill”. А я ответила ему, что собираюсь записать альбом “OutforBlood”. А потом мы оба надрывали задницу, чтобы задуманное воплотилось в жизнь.

Мы с Никки частенько захаживали в Rainbow и тырили пиццу с чьего-нибудь стола. Нам было похрен, чья это пицца. По ночам в Rainbow была просто тьма народу, поэтому никто бы просто не смог определить, кто стырил эту несчастную пиццу. Однажды вечером туда зашел Томми, спиздил кусок пиццы с какого-то стола, подошел к нам, расстегнул ширинку и вывалил свое хозяйство прямо на стол. “Глянь” – сказал он. “еще не высохла смазка от девки за углом”. И такое дерьмо случалось практически каждый день. Помимо пиццы мы обычно еще и бухали. В ход шло любое бухло. Главное, чтобы оно было подешевле.

Один раз мы решили уйти из Rainbow пораньше, но Никки остановил какой-то болван и начал плести полную хрень про то, что ему не нравится его внешний вид. Мы решили не лезть не в свое дело, но этот осел продолжал обзывать и приставать к Никки. Тогда он отдал мне свой стакан с бухлом, так как понял, что без драки тут уже не обойдется. Я посмотрела на него, и кивнула в знак одобрения. У Никки и правда не было другого выхода. Я сняла с себя ремень. На нем было несколько пряжек и две свисающие цепочки. Я протянула его Никки и сказала: “Воспользуйся им”.

Никки был довольно худым парнем, и на самом деле не умел драться. Тот придурок набросилсяна него сверху, и я сразу поняла, что Никки надерут зад. Он начал хлестать ремнем все, что попадется под руку. Внезапно нарисовались копы и попытались разнять их. Никки не видел, что копы были здесь и просто продолжал размахивать ремнем. Каким-то случайным образом один из них подошел слишком близко, и Никки со всей дури хлестанул его пряжкой по голове. О том, что полицейский пришел в ярость и говорить не нужно. Также, как и тому придурку, копам не пришелся по душе прикид Никки. Это послужило еще одной причиной того, что его упекли за решетку. Тем временем парень, который завязал драку, каким-то образом выкрутился и просто дал на ногу.

Когда копы запихали Никки в машину, я подбежала к нему и заверила в том, что вытащу его. Правда я совершенно не знала, как это сделать. Я поехала к шерифу в офис и спросила, сколько стоит освобождение Никки. Это оказалась просто безумная сумма в 4000 долларов. Конечно, у меня не было таких денег, но у меня был мой любимый Firebird, который мог его спасти. Было дико больно, но я все же отдала шерифу документы на машину. Я не была уверена в том, что когда-нибудь верну его обратно. Они придержали Firebird у себя несколько дней, до выхода Никки на свободу. Однако мне пришлось расстаться со своим ремнем, и меня сильно взбесило. Я носила его с собой повсюду. Теперь он принадлежит полиции Лос-Анджелеса.

Никки понравился моим родителям с первого взгляда. Когда моя мама начала дарить ему подарки типа носков, нижнего белья, печенья и денег, он был очень тронут ее добротой, однако никогда этого не показывал. Даже когда мама приглашала его на ужин, он постоянно отказывался. Думаю, он боялся, что мои родители отвернутся от него, а ему хватило таких конфликтов на собственном примере. Он никогда не рассказывал о своем детстве. Скорее всего, оно было очень тяжелым. Ему было достаточно того, что мои родители любят его, дарят ему подарки и всячески выражают свою заботу.

К сожалению, с тех пор, как MötleyCrüe начали раскручиваться, наши отношения с Никки постепенно угасли. В один момент он стал знаменитостью, и вместе со славой в его жизнь плотно вошли наркотики и девочки. Я же сосредоточилась на записи своего альбома. Временами было слишком сложно оставаться открытыми и преданными друг другу. Музыкальный бизнес быстро прибрал Никки к рукам, и он плотно подсел на героин. Все это просто убивало его. Он уже не был тем парнем, которого я знала. Как-то ночью я пошла в Rainbow, чтобы повидаться с ним, и увидела, как пьяный Никки выходит из бара с какой-то девкой в обнимку. Это было последней каплей. Я была раздавлена. Уверена, он даже не знал, кем была та девка, так как сам был под кайфом. Однако мне было уже все равно. С меня было достаточно. Я отправилась домой, собрала все его пожитки и выставила их за дверь.

Никки переехал в квартиру через эту чертову улицу на ColdwaterCanyon. Он жил так близко, что укладываясь спать, я слышала, как заводится его старый Порше. Он купил его сразу после подписания первого контракта. Я терпеть не могла звук мотора его машины, потому что понимала, что в этот момент он собирается ехать за наркотой или на очередную вечеринку. Это была самая настоящая пытка. Когда мы расстались, я ужасно скучала по нему.

Я была в шоке, когда спустя пару лет он снова предложил мне встречаться. Я подумала, что это был крик о помощи. Скорее всего, он искал стабильности в жизни. Он так погряз во всем это дерьме, и я сомневаюсь, что он понимал все, что говорил мне. Думаю, что в тот момент он чувствовал себя как волк-одиночка, это была дорога в никуда. И хотя он был мне небезразличен, я знала, что в тот момент ничем не смогу ему помочь, поэтому отказала ему. Он был как бомба замедленного действия, а мне нужно было строить собственную карьеру.

 

ГЛАВА 8

НОВЫЙИМИДЖ

Get your ammunition,

I’m ready for war.

– “Out for Blood”

(Автор песни:Лита Форд)

 

После того как с Никки было покончено, я все еще продолжала жить в квартире на ColdwaterCanyon. В один прекрасный день раздался телефонный звонок.

“Привет, солнце”. Мм, ох уж этот голос, подумала я. Я была так счастлива снова слышать его.

Звонил Гленн Типтон.

“Чем занимаешься, любовь моя?”

“Готовлю соус для спагетти. Соус для пасты”.

“Звучит очень вкусно. Что ты туда обычно кладешь?”

Я рассказала ему рецепт как человеку, который ничего про это не знает. “Туда нужен чеснок, оливковое масло, томатная паста, томатный соус. А еще, знаешь, итальянские специи, лук. Тебе бы понравилось, Гленн. Моя мама научила меня готовить этот соус”.

“Ах да, у тебя жемама итальянка” - вспомнил он.

“Да, у тебя хорошая память. В следующий раз, когда приедешь в город, я познакомлю вас”.

“Приходи ко мне на концерт сегодня вечером. Я выступаю на Long Beach Arena”. Он приехал в город с JudasPriest в рамках тура “Screaming for Vengeance”.

Не могу поверить! “Конечно, приду!”

Ч<