О жизни наших в Великобритании

 

Двое наших молодых людей стоят в магазинчике, один из них выбирает себе головной убор. Долго вертится перед зеркалом, не может решиться. Наконец спрашивает товарища:

– Как вообще, нормально?

Тот лениво отвечает:

– Да на хрен тебе нужна эта пидорка?

В этом момент в разговор вмешивается продавец:

– No, no! It’s not pidorka!! It’s a good hat! (Нет, нет, это не пидорка! Это хорошая шапка!)

 

* * *

 

А дело было на Калифорнийщине, в славном городе Сан‑Франциско…

Помимо многих своих красот, сей город известен значительной долей русскоговорящего населения. Оно, может быть, и не бросается так сразу в глаза (т. к. внешне мы мало отличаемся от англосаксов, в отличие от hispanics и китайцев), но все‑таки присутствие «нашей публики» порой сильно меня впечатляло, особенно после длительного моего пребывания в Северной Каролине, где наших значительно меньше. Вот несколько эпизодов.

 

Первый. Поездка на «барте» (метро, переходящее в электричку). Захожу в вагон. Понимаю, что что‑то не так, как должно быть в американском общественном транспорте. Смотрю по сторонам – и хватаюсь за поручень, чтобы не упасть: в полупустом вагоне в разных углах едут четыре (!) человека, читающих «Комсомольскую правду»…

 

Эпизод второй. Мои русскоговорящие знакомые повезли меня на рынок. Америкосы на рынки не ходят, им бы все в супермаркетах отовариваться. Ходят: а) индусы, б) китайцы, в) русскоговорящие всех национальностей.

Короче, картинка с рынка. Между рядами прогуливаются семейные пары пожилых евреев (пар 20 одновременно) в тех же нарядах и с теми же кошелками, что были модны на московских (одесских) рынках лет двадцать назад, рассуждая:

– Ой, Веня, та клубника все ж таки слаще, чем эта.

За прилавками – за неимением азеров – стоят китайцы, выкрикивая на почти чистом русском языке:

– Кому халосий кусный кулупника!

Место действия – город Фримонт Калифорнийской области.

 

Эпизод третий. Один американский профессор договорился с другим, чтобы я посетил его в клинике, где он работает. И вот вхожу я в клинику – на первом этаже всякие зеркала, мрамор, пальмочки, фонтанчики. На лавочке сидят штуки три типичных таких американских пенсионера. Подхожу ближе – слышу старушка лет 80 увлеченно рассказывает двум старичкам:

– И шо вы думаете, таки дала она мне эту вторую группу? Таки нет, ни черта она мне не дала!

Видимо, воспоминания о жизни в Одессе…

 

Эпизод четвертый, заключительный. Вместе с американским профессором смотрим его больных. Заходит врач из соседнего кабинета:

– Послушайте, это вы русский врач?

– Я, а что?

– У меня очень интересная больная… С тем‑то и тем‑то…

– Да я такое в Каролине видел раз 50, да и в России раз 100…

– Please come!

Ну, раз так зовут – иду.

По приходу выясняю ситуацию. Русскоязычная больная (75 лет) живет в Сан‑Франциско лет 20, по‑английски ни бум‑бум. Пришла к врачу со своей проблемой, беспокоится, не рак ли (слово «канцер»‑таки знает). Это не рак, но доктор никак не может ее успокоить, т. к. больная ни черта не понимает, а только плачет от жалости к себе, якобы умирающей от рака. Врач теряет с ней время, пытается вспомнить идиш (которым толком не владеет ни он, ни она), но тут сестра ему говорит, что где‑то в клинике бродит русский врач, сносно говорящий по‑английски (то есть я).

В общем, захожу я в кабинет, где рыдает та больная. Врач начинает по‑английски:

– This is my colleague from Russia…

Больная продолжает рыдать – даже, кажется, слово «Russia» не поняла. Я вступаю вполголоса:

– Вы по‑русски говорите?

Рыдания прекращаются моментально. Орет на всю клинику:

– Даааааааааааааааааааа!!!

Мы ей все объяснили.

Доктор повел меня кормить ланчем. Сказал грустно:

– Как я устал от русских пациентов… Таких каждую неделю приходят штук пять… Напиши‑ка мне на бумажке по‑русски «Как ваше имя?», «На что жалуетесь?», «Чем вы это лечили?»…

 

* * *

 

Неделю назад. Египет. Наама‑бэй. Идет этакий братан. За ним бегут арабы, зазывая посетить их магазин, ресторан и т. п. Весь процесс, конечно, сопровождается заученными фразами типа «заходиии, таварищ, посмаатриии, друг». На что тот, не оборачиваясь, выдает с русским акцентом:

– A wolf from Tambov is your friend!

 

* * *

 

…Я согласен, не все американцы тупые. Однако у них очень часто случается так, что совершенно необразованный человек занимает какой‑нибудь пост, где его некомпетентность и прочие недостатки становятся очень заметными. И вот вам, уважаемые читатели, совершенно реальная история, произошедшая с одним корреспондентом журнала «Эксперт» в Калифорнии. Понадобилось этому человеку (Ч) арендовать машину и куда‑то на ней сгонять из Сан‑Франциско. В пункте rent‑a‑car он заполнил форму, а в поле «место проживания» указал: «Moscow, Russia». Девушка (Д), принявшая форму, молодая симпатичная американка, прочитала ее и остановилась на этой графе.

Диалог:

Д: А где это – Russia?

Ч (про себя: «Понимаю, Америка, слышали, что бывают люди разные»; вслух): Это в Европе.

Д: А где это – Европа?

Ч:??!!! Ммммм… Окей… Это…

Д: Это там, где United Kingdom?

Ч (про себя: «Вот молодец! знает же!!!» вслух): Ну конечно!

Девушка заполнила квитанции, взяла деньги, выписала квиточек.

Корреспондент (который хранит этот квиточек теперь как редкий талисман!), посмотрев на него, увидел в графе «место проживания клиента»:

«Moscow, Russia, UNITED KINGDOM»!!!

Такие дела!

 

* * *

 

Объявление в русскоязычной газете в Нью‑Йорке:

 

«Продается водяной пылесос, способный удовлетворить вас во всех отношениях».

 

Вот это чудо техники…

 

* * *

 

Если вы не знаете, культурной европейской столицей несколько лет назад был австрийский город Грац. Во всем городе наблюдалась непрекращающаяся «культура, культура, у нас ведь культурный город…» Каждая организация старалась изо всех сил для привлечения публики. Поэтому в рамках культурной столицы город пригласил группу художников, музыкантов, актеров и других деятелей искусства из своего города‑побратима – Санкт‑Петербурга. Был приглашен, но, к сожалению, не приехал и создатель Масяни – Олег Куваев. Но, несмотря на это, Масяня была представлена: мультик показывали нон‑стоп в специально выделенном для этого помещении – и на него была написана рецензия. Я повеселилась – повеселитесь и вы (перевод с немецкого).

 

«Масяня – не особо ловкая, постоянно попадающая впросак девочка – новомодный главный персонаж одноименного мультфильма петербуржского веб‑дизайнера Олега Куваева. Героиня вертится вокруг депрессивного синдрома современного человека (особо подчеркнута женская депрессия), синдрома, необходимого также и для полноты жизни и духовного здоровья.

Речь идет о неизбежности тотальной внутренней несостоятельности, которая не только не облегчается социальной обеспеченностью, но и, напротив, обостряется ею еще сильнее. Два конкретных примера. Во «Взаимопонимании полов» невротичное поведение Масяни сталкивается с эгоистичным равнодушием ее друга. Этот диалог ведет в результате к полному коммуникативному фиаско. Кульминации же внутренней несостоятельности Масяня достигает в серии с великолепным названием «Депресняк»: разочарованная жизнью Масяня находится в тщетном ожидании прекрасного принца, недосягаемого объекта желаний.

В «Масяне» активно применяется молодежный и компьютерный сленг, раскрываются клише городского фольклора, используются анекдоты советской «кухонной интеллигенции» и уловки люмпен‑пролетариев.

Таким образом, возникает впечатляющий и аутентичный образ петербуржской ментальности, которая, с одной стороны, зачаровывает зрителя и в то же время не может себя терпеть. Неподражаемость Масяни в качестве рекламного и маркетингого феномена выражается в том, что она обращена не к широкой публике, а к определенным социальным группам и субкультурам.

Тем временем Масяня может быть уже причислена к секс‑идолам постсоветского подсознания, так же как и Анна Курникова или актриса Рената Литвинова».

 

Вот такие псевдонаучные трактаты пишутся о нашей Масяне в славном городе Граце!

 

* * *

 

Мне всегда казалось, что советская бюрократическая система – самая мощная в мире. Всем, кто сталкивался с ней, можно было только посочувствовать, так как более абсурдных законов, противоречивших друг другу, невозможно было и представить.

Как выяснилось, Германия недалеко от нас ушла и тоже может похвастаться своими бюрократами, которые ни в чем не уступают нашим, а иногда и превосходят русскоязычных коллег.

Наиболее это заметно в письменной речи, так называемом канцелярите, где немецкие чиновники ощущают себя как «рыбы в воде». У каждого из нас хранятся дома пачки бумаг из различных инстанций. Независимо от содержания их роднит одно – казенный, штампованный язык с «навороченными» оборотами и всевозможными грамматическими конструкциями в пассиве, особенно радующими нас. Но самое главное – это окончание письма. Даже если вы и получили отрицательный ответ (бывает и такое!), все равно письмо заканчивается словами «С дружеским приветом», с которым вы в конечном счете и остаетесь.

По количеству всевозможных анкет ФРГ может лидировать. Каких там только нет вопросов! Но больше всего меня смущает пункт, на который я не могу ответить, хотя вопрос до банальности прост: «Беременны ли вы?» На всякий случай я ставлю прочерк, хотя меня и подмывает написать что‑либо вроде «Teilweise» (частично) или «Noch nicht» (еще нет). Но самое интересное – оказывается, что на этот вопрос можно по закону ответить и неправду! Зачем он тогда вообще нужен?

По этому поводу я вспомнил, что точно также терзался при заполнении анкеты еще в советское время. Там был следующий пункт: «Участие в партизанских отрядах, в том числе работа по совместительству». Я никак не мог соединить эти два понятия в единое целое, хотя почему участие в партизанском отряде не могло быть работой по совместительству? Не ясно, правда, какое отношение это все имело ко мне, если я родился спустя 24 года после окончания войны.

Но вернемся в Германию. Предположим, что по пути на работу с вами произошел несчастный случай, о чем вы своевременно из больницы сообщили администрации. Однако формальность требует заполнения специальной анкеты, где самым подробным образом спрашивается все: во сколько вы вышли из дома, когда произошел несчастный случай, где (указать точный адрес), какой врач оказал вам первую помощь, а какой лечил дальше и т. д. Апофеозом формуляра является вопрос «Умер ли пострадавший в результате несчастного случая или нет?» Да, совсем забыл сказать, что в любом случае заполнять анкету должен не пострадавший, а сотрудник администрации.

 

Чиновники в Германии – это каста неприкасаемых, поэтому им по большому счету все равно, что о них думают посетители. Они находятся на страже закона, изо всех сил стараясь его защитить от нас, что им неплохо удается, потому что мы с ними разговариваем на разных языках: они – канцеляритом, а мы – «великим и могучим». В связи с этим меня совсем не удивляет объявление, висящее в нашем социальном ведомстве:

«Уважаемые дамы и господа! В Германии официальным языком является немецкий. Поэтому к тем, кто им не владеет, убедительная просьба – приходить с переводчиком. В противном случае рассмотрение ваших вопросов невозможно!»

Стоит ли говорить, что это объявление написано на русском языке?

 

* * *

 

США, клиника.

Жена брата принесла мелкого на очередную проверку (ему около года). Вес, рост, язык, сколько кушает и т. д. Мама с умилением сообщает:

– Уже говорит «Дай, дай».

Тетка странно так посмотрела, ничего не сказав, и улыбаться перестала. А дома до нас дошло: «дай», англ. «die» – значит «умри».

– Умри, умри! – первые слова русского дитя…

Вообще‑то, американцы уважают наших… Но еще больше боятся. Знамо почему.

 

* * *

О бабушке моей, Петровне

 

В 1996 году наша семья переехала в США, прихватив с собой папину маму, которой к тому времени стукнуло 80 годков. Дорога в Штаты заняла у нас почти две недели – сутки в Москву, там жили неделю, потом два дня добирались четырьмя самолетами. Такое путешествие не скоро забудешь…

Однако же, когда мы говорили бабуле: «Ба, ты ж в Америке!», – она, улыбаясь своею щербатою улыбкой, грозила нам пальцем:

– Не дури‑и‑и!

Не могла старушка в чудо поверить.

Так вот. Каждое воскресенье мы ездили вместе в церковь и в один прекрасный день забыли бабулю дома, даже не помню как. А когда вспомнили о ней, то решили уже не возвращаться, т. к. это 20 километров в одну сторону, да и время займет, да и ничего страшного, если бабка раз пропустит службу…

Щас, она пропустит – заходит через 10 минут. Я не понял, как она добралась, может, кто русский увидел, подвез? Спрашиваем, а она рассказывает:

– И чиво эт я буду дома? Пошла на дорогу, машину остановила и говорю: «Отвезитя в церкву!» Вот они и привезли!

– Кто привез?

– Откуда ж я их знаю, люди какие‑то…

Какие‑то люди были американцы, ни хрена не понимавшие по‑русски, но по случайности (1 шанс из 500 000) оказавшиеся работниками службы помощи эмигрантам. Они поняли, что бабка в платке может быть только русской и, может, не совсем нормальной, судя по тому как она разговаривала с ними на незнакомом языке и как она, не дожидаясь ответа, садилась в машину. Еще они поняли, что нужно спасаться, поэтому, зная наизусть единственный адрес (как раз‑таки церкви), не имея другого выбора, стали двигаться приблизительно в сторону района, где могла быть эта церковь. Бабуля же, увидав знакомые постройки, сказала просто:

– Остановитя!

Америкосы, вконец перепуганные тем, что бабка на ходу начинает покидать машину, дали по тормозам аккурат напротив дверей, в кои и направилась бодрой походкой Петровна. Она и не сомневалась, что это были русские люди, которые ее поняли и привезли куда надо.

Умерла Петровна через два года, так и не поверив нам, что она жила в АМЕРИКЕ.

 

* * *

 

Работая переводчиком, узнал, что канадцы рассказывают анекдоты про украинцев, аналогичные тем, в которых у нас главными действующими лицами выступают чукчи. Соответственно, это у них украинцу предлагают купить, скажем, часы на какой‑то их башне, берут у него деньги и убегают якобы за лестницей. А облапошенный украинец на следующий раз говорит, что, мол, я сам теперь за лестницей сбегаю, а ты часы карауль. Кроме того, по мнению канадцев, именно украинцы не едят соленых огурцов, потому что голова в банку не пролезает. Ну и так далее.

Но вот в один прекрасный день я рассказывал некому канадцу анекдоты о чукчах, называя их эскимосами – последних они представляют лучше. Однако выяснилось, что мой собеседник уже слышал все мои анекдоты с той лишь разницей, что в его вариантах действовали украинцы. Наконец я припомнил историю о том, как два чукчи поймали моржа и тащили его за хвост от берега. Морж вырывался, скользкий хвост выскальзывал из рук чукчей, а клыки впивались в землю и еще больше затрудняли движение. Пробегавший мимо на лыжах русский геолог сказал:

– Эй! Вы его на спину поверните, схватите за клыки и волочите по снегу!

Чукчи так и сделали. Морж катится как по маслу. Охотники идут быстро, весело. Вдруг резко останавливаются, и один чукча растерянно говорит:

– Зря мы того дурака послушались – опять к океану вернулись!..

Канадец хохотал как дитя. А через пару часов я был потрясен до глубины души, услыхав, как тот пересказывает эту шутку по‑английски своим коллегам:

– Тут мне переводчик анекдот рассказал. Поймали два УКРАИНЦА моржа…

 

* * *

 

Живу и учусь в Испании, и меня просто запарили «невинными» вопросами типа «А есть у вас там кока‑кола/сони плейстейшн/наркотики?». Или, узнав, что я не пью, принимаются утверждать, что я не русский, а вообще «черт знает какой китаец».

Но вот на прошлой неделе в институте меня просто убили: урок чего‑то там, препод говорит номер страницы, а мой сосед не расслышал – я ему повторяю страницу… Повторяю еще раз (он на меня безумными глазами так и смотрит), потом повторяю каждое число в отдельности, на что получаю:

– А по‑вашему это будет XVI (не помню какое число было)? Ведь вы же римскими цифрами пишете!!!

Это был не вопрос – человек явно «знал», о чем говорит!

 

Ну и как их после этого за нормальных людей считать?

 

* * *

 

Эта история произошла в Израиле во время войны в Персидском заливе.

Сидит, значит, обыкновенная русская семья и смотрит по телевизору диснеевский мультик про Алису в Стране Чудес. Мультик при этом записывается на кассету для ребенка. Тут по радио объявляют воздушную тревогу. Противогазы наготове – семейство берет сухой паек и дисциплинированно спускается в бомбоубежище. Военное дело нехитрое.

На следующий день малыш решает досмотреть мультик. Он ставит кассету на видик (уже умеет) и запускает мультик. Где‑то на середине истории мультик вдруг прерывается, и по телевизору появляется сообщение о начале воздушной тревоги. Родители, из кухни заслышав это дело, рефлекторно (дело привычное) хватают ребенка, противогазы, паек – и снова в бомбоубежище. Там они покорно сидят два часа в полном одиночестве, дожидаясь сигнала отмены, и, так и не дождавшись, выползают вечером в непонятках…

Что самое характерное в этой истории, в своем неведении относительно происшедшего они пребывали еще несколько недель, до тех пор пока ребенок не решил пересмотреть мультик снова. На этот раз они отделались только легким шоком: война, к счастью, к тому времени уже закончилась…

 

* * *

 

История произошла в славном городе Мюнхене.

Решила я как‑то весной подзаработать денег на отпуск, купила местную газету с объявлениями и даже нашла подходящее местечко – в небольшой страховой компании отвечать на письма и телефонные звонки. Устройству на работу здесь всегда предшествует что‑то вроде собеседования – шеф (или, как в моем случае, шефиня) задает в течение часа разнообразные вопросы, как относящиеся к делу, так и не очень, например о моих предположениях по поводу результатов выборов в Штатах. Кстати, Германия – страна довольно американизированная, а что касается речи, то иногда происходят очень забавные казусы, как в этот раз со мной. Короче говоря, я в течение часа спокойно отвечаю на различные дурацкие вопросы, пока шефиня (Ш) не сбивает меня буквально с ног:

Ш: Как вы относитесь к работе «интим»?

Я: Простите, не поняла…

Ш: Я хотела спросить, как вы относитесь к работе «интим»?

Я: Я не ошиблась? Это действительно страховая компания?

Ш: А что, это учреждение похоже на что‑нибудь другое?

Я: Я знаю только один род учреждений, в которых в обязанности персонала включается интим.

Дикий хохот шефини и нескольких барышень, случайно присутствовавших при разговоре… Я, конечно, ничего не могу понять. Разъяснили мне в чем дело только минут через пять, когда снова обрели дар речи.

Ш: Имелась в виду работа в команде – in team!

 

Американизация, млин!

 

* * *

 

Заносила меня нелегкая моя бесшабашная жизнь в разные уголки земли‑матушки. И вот в один из крутых поворотов моей судьбы я неожиданно для себя совершил мягкую посадку в Камбодже (Кампучия).

Было это в 1992 году, когда на этой забытой богом земле еще шли ожесточенные столкновения красных и некрасных кхмеров. Для разрешения ситуации в страну был введен 30‑тысячный контингент ООНовских войск, который состоял из подразделений разных стран. И в их составе был и отдельный отряд белорусских вертолетчиков со своими боевыми винтокрылыми машинами.

Вертолетчики пили. Пили крепко, самозабвенно и мастерски.

Вертолетчики экономили. Экономили на еде, воде и одежде. Чтобы купить домой (тут их глаза загорались огнем древних кхмерских рубинов) видеокамеру, телевизор, видак и жене чего‑нибудь. И, как ни странно, экономили и на спиртных напитках, несмотря на то что пили всегда, – старались приобрести спиртное подешевле.

И вот однажды встречаю я утром (жили они по соседству) троих боевых друзей абсолютно в полную размазню. В жопу то есть. Даже хуже. Лица светятся счастьем. Кидаются они ко мне и, тормоша со всех сторон, наперебой рассказывают:

– Серега!!! Решили все вопросы! У них в аптеке спиртяга чистый по 10 центов за литр!!! Ты прикинь, сколько его можно купить!

Второй:

– Ну, мутноват чуток, с привкусом каким‑то маслянистым, но спирт же! Он плохим не бывает!

Третий молча улыбается до ушей и показывает грязную бутыль с мутным белым пойлом и с каким‑то осадком. Я внимательно рассматриваю бутыль и с сочувствием говорю счастливым обладателям живительной влаги:

– Эта… Мужики… Все бы хорошо, но спирт‑то покойницкий…

Улыбки сползают с лиц покорителей неба, и они сочувственно смотрят на меня. Один из них говорит:

– А нам хрен ли? Ну кхмерята им поминают, мы за здоровье его пьем. Какая нам‑то разница, на фига он им нужен. Главное – почти даром!

Я тоскливо смотрю на людей, понимаю, что сейчас разрушу их счастье, но не предупредить не могу:

– Он покойницким называется потому, что они им мертвяков обмывают. Использованный спирт стекает в поддон, собирается в бутылки и сдается в аптеку по остаточной стоимости. Потом продается следующему скорбящему родственнику по сниженной цене. И так далее, пока вы пятыми‑седьмыми его не купите и не выжрете весь.

Они блевали три дня.

 

* * *

 

Из жизни. Объявление о сдаче жилья:

«Сдам комнату Aurora, Colorado (на пересечении улиц Alameda Ave & Hampden Ave). Апартамент (квартира) с одной спальней (две комнаты). Светлая, тихая, чистая, не маленькая! Кабельное ТВ!

Предпочтительно спокойной девушке до 30 (никакого интима, естественно!!!), но возможны варианты, пишите!

Живу один, очень спокойный молодой человек 21 года.

Комната сдается и доступна с 20 января 2003.

Стоимость – 300 долларов в месяц.

Если будешь готовить, то стоимость будет меньше!»

 

* * *

 

Однажды надоели мне до чертиков черные братья, спрашивающие пару баксов, и я не выдержал – пошутил. Подходит ко мне очередной черный брат у Union Station в Вашингтоне:

– Пару баксов для ветерана Вьетнамской войны…

– Не могу, – отвечаю, – понимаешь, даже если бы захотел, никак не могу.

На мне был пиджак, поэтому мои слова произвели серьезное впечатление.

– Но почему? – заинтересовался черный брат.

– Понимаешь, мой отец тоже воевал во Вьетнаме, он тоже ветеран…

– Так, блин, подай тогда ветерану Вьетнамской войны!

– Не могу. Понимаешь, я русский. Папа воевал за Северный Вьетнам – не простит, если подам.

Долго еще посмеивался, вспоминая НЕПРОСТОЕ выражение его лица…

 

Папа, разумеется, ни за какой Вьетнам не воевал…

 

* * *

Про американскую логику

 

Пошли недавно ботинки покупать для горных лыж. Так как лыжники мы пока не ахти, особо крутые нас не интересовали. Скорее, наоборот, хотелось и хорошие, и недорогие… Так вот, приходим с женой, показывает этот продавец‑американец нам ботинки и говорит:

– Так, мол, и так, хорошие, стоят 285 долларов…

– А попроще нет?

– Нет, это самая лучшая цена.

– А если я, допустим, арендую эти ботинки на весь сезон?

– Будет 100 долларов аренда и 30 долларов депозит. Короче, принесете обратно весной и получите свои 30 долларов.

– Хорошо. А если я, допустим, захочу их потом выкупить весной?

– Ну тогда депозит не возвращается, а ты доплачиваешь еще 20 баксов и ботинки твои – они же уже не новые.

– Мужик, ты вообще‑то понимаешь, что ты мне только что продал ботинки за 150 долларов!..

– Нет, ботинки стоят 285…

Так он, похоже, и не понял, в чем соль…

Одно слово – янки.

 

* * *

 

Мой кузен – адвокат. Простой американский адвокат. Он поступил на юридический, когда был молод и наивен, а вот когда он понял, что защита невинных не входит в рутинные обязанности адвоката, загрустил. Надо было найти себя в этой профессии, выбрав какую‑нибудь маленькую узкую специализацию. И тут ему помог случай. Начался новый предмет – корпоративное право, – преподаватель которого рассказал…

 

Штрихи