Теоретические проблемы психологии в трудах К. Н. Корнилова

Выше уже было сказано о некоторых основных положениях, выдвинутых Корниловым в его докладе на I Всероссийском психоневрологическом съезде. В ряде последующих работ, опубликованных Корниловым как вскоре после съезда – в 1924 и 1925 гг., так и позднее – в 1930 г.², эти первоначальные положения получили свое дальнейшее развитие.

В разработке этих положений Корнилов исходил из философских позиций марксизма. В этой связи необходимо прежде всего отметить изменения во взглядах Корнилова на отношение психологии к философии. В 1921 г. в предисловии к первому изданию своей книги «Учение о реакциях человека» Корнилов выступал как противник связи психологии с философией. «Я держусь, – писал он в этой работе, – категорических взглядов о полном и решительном отделении психологии от философии, которая, по-моему, только тормозила развитие научной психологии и делала ее насквозь умозрительной» [1921, стр. 6]. Диаметрально противоположную позицию занял Корнилов спустя два года после выхода в свет только что указанного труда – выступая в 1923 г. с докладом на съезде. «С самых давних пор до нашего времени, – говорил он в этом докладе, – психология всегда рассматривалась как философская дисциплина по преимуществу... А раз это так, то тем с большим правом мы должны применить к переоценке психологии марксизм – это строго научное, или, как говорят, «внутри- научное», философское мировоззрение» [1925 в, стр. 6]. «Скептическое отношение к философии, – писал Корнилов в указанной выше статье, опубликованной в США, – полностью оправды

² Этим годом датируется статья К. Н. Корнилова, опубликованная на английском языке в книге «Psychologies of 1930» под редакцией Мерчисона.

ваемо, если в психологии, так же как и в других науках, основной задачей является собирание фактов без попыток понять и объяснить их в свете теории. Так как чистый эмпиризм не удовлетворяет ни одну из наук и рано или поздно вынужден обращаться к теоретическим обобщениям, то философский анализ основных положений, с которыми работает данная наука, становится необходимостью» [1925, стр. 244]. «Согласно марксизму, методологические и философские доказательства обязательны для всех наук, включая и психологию» [1925, стр. 245].

Показательно, что крутая смена позиции произошла, как было отмечено, и у основного противника Корнилова – Г. И. Челпанова. В течение многих лет своей деятельности, предшествовавших Октябрьской революции, Челпанов стоял за тесную связь психологии с философией и сам немало труда и усилий положил на борьбу с материалистической философией, особенно ярко представленную в книге «Мозг и душа». Но совершенно иной оказалась позиция Челпанова в этом вопросе на том же самом съезде, на котором резкое изменение своей позиции обнаружил и Корнилов. Однако если последний перешел от отрицания необходимости связи психологии с философией к признанию ее, то Челпанов, наоборот, от признания закономерности связи перешел к ее отрицанию. В своем докладе на съезде Челпанов говорил: «Психология есть наука эмпирическая, ее область надо строго отграничивать от области философии» [1926, стр. 8]. «В современной мировой науке отмечается неуклонная тенденция сделать из психологии чисто эмпирическую науку, свободную от какой бы то ни было философии» [1926, стр. 12].

Чем были вызваны эти изменения? Совершенно очевидно, что Корнилов, отвергая вначале необходимость связи психологии с философией, имел в виду идеалистическую философию, довлевшую ранее над психологией. От оков этой философии он и считал необходимым освободить психологию. В докладе же на съезде, выясняя отношение психологии к марксизму (именно так и назывался его доклад), под философией, как это ясно из его же вышеприведенных слов, он разумел диалектико-материалистическую философию, которая, как он правильно указывал, должна стать основой марксистской психологии. Челпанов же, напротив, ратуя прежде за союз психологии с идеалистической философией, которую он всячески отстаивал, отверг необходимость этой связи, как только ему стало ясно, что защищать идеализм в новой социально-идейной обстановке невозможно. В этих условиях можно было либо признать, что пси-

хология связана с материализмом, либо трактовать ее как науку, которая якобы вообще не связана ни с какой философией. Челпанов настаивал на последнем, хотя фактически во всех его трудах, написанных в то время – в процессе дискуссии с Корниловым, совершенно ясно видна его философская, а именно идеалистическая, позиция, с полной четкостью выявившаяся в решении им психофизической проблемы в духе эмпирического параллелизма.

Ставя, как уже сказано, своей задачей связать психологию с философией марксизма, Корнилов, естественно, в качестве основного теоретического положения марксистской психологии выдвинул, как уже было отмечено при изложении его доклада на съезде, положение о психике как функции высокоорганизованной материи – человеческого мозга, как об особом свойстве этой материи.

Нельзя не отметить, что это положение, ставшее сейчас для всех психологов-маркси- стов аксиомой, в то время, когда Корнилов выдвигал его, не только не признавалось обязательным некоторыми учеными, но даже объявлялось ими лежащим якобы вне науки. Бехтерев, например, писал: «Говорить, что психика-одно из проявлений организованной материи... это вполне похоже на мольеровского героя, объясняющего снотворное действие опия усыпляющим его свойством» [1923, стр. 60]. По мнению Бехтерева, положение о психике как свойстве мозга отнюдь не обязательно для рефлексологии, с которой, как утверждал, не расходится и любая другая трактовка сознания. Дело в том, что «рефлексология, – писал Бехтерев, – изучает не функции мозга, а соотносительную деятельность человека, как бы ее ни понимать и независимо от того, будет ли эта соотносительная деятельность выражением мозговых функций или выражением какой-либо силы» [там же]. Совершенно очевидно, что такая позиция «философского нейтрализма» решительно расходилась с тем, что должно было быть подлинной основой марксистской психологии, и не способствовала становлению советской психологической науки.

Само понятие материи Бехтерев заменяет понятием энергии. «Со старым понятием силы как свойством материи, – писал он, – в современной науке далеко не уедешь, ибо понятие материи в действительности поглощается понятием энергии и сама материя понимается как связанная энергия» [1925, стр. 41]. А если материя есть фикция, пишет Бехтерев в другой работе, «то уже нет оснований противопоставлять психическое материальному и наоборот, и нам остается спросить себя: нет ли возможности

свести психическую деятельность на физическую энергию?» [1928, стр. 85-86]. Исходя из этого, Бехтерев предлагает при изучении всего того, что, как он пишет, на обыденном языке обозначается как чувства, ум, воля, т. е. как психическая деятельность, ограничиваться только внешними особенностями действий человека [1928, стр. 3].

Отрицательную позицию по отношению к положению, отстаивавшемуся Корниловым, несколько позднее занимал и один из учеников Павлова – А. Г. Иванов-Смоленский, утверждавший, что тезис Корнилова означает позицию, тождественную со взглядами материалистов XVIII в., т. е., по мнению Иванова-Смоленского, совершенно устаревшую [1929, стр. 92].

Отстаивая выдвинутый им тезис, Корнилов вместе с тем категорически отвергает попытки отрицать существование субъективного, сознания, психики, сводить их к физиологическим процессам. Психические явления, указывает он, находятся в единстве с физиологическими процессами, но не тождественны с ними.

«Изучение индивидуума вне его сознания или изучение сознания изолированно от его материальных основ может дать только искаженное представление о целостном, живом, конкретном индивидууме» [1930, стр. 264]. Психология же, как отмечает Корнилов, это «теория поведения живого, целостного, конкретного индивидуума в конкретных социальных условиях» [там ж е].

В соответствии с этим Корнилов решительно не согласен с попытками отрицать психику, сознание и полемизирует с теми, кто делает»ти попытки. Как на одну из последних таких попыток он указывает на позицию тех философов и ученых – участников VI Международного философского конгресса (Гарвард, 1926), которые выдвинули следующие положения: «Душа или сознание, игравшие ведущую роль в прошлом, в настоящее время имеют очень малое значение; во всяком случае оба они лишились их главных функций и ореола настолько, что от них осталась лишь одно название. Бихевиоризм пропел им погребальную песню, в то время как их наследник – материализм устроил им соответствующие похороны». «По поводу этого, – пишет Корнилов, – можно сказать, что, в то время как наивный материализм действительно организовал похороны сознания, диалектический материализм, наоборот, возвратил этот псевдотруп к жизни, считая, что хотя сознание не играет ведущей роли, однако представляет собой нечто большее, чем простое название. Оно играет хотя и ограниченную, но в то же время значительную роль...

Игнорировать это в изучении поведения человека – значит допускать несомненную ошибку» [1930, стр. 268]. «Сознание, – указывает Корнилов, – это не какая-то необязательная прибавка, а адаптивная функция поведения человека».

Определяя психику как свойство особым образом организованной материи, Корнилов характеризует также и то, в чем именно заключается это свойство. Психика, выдвигает он второе важнейшее положение, вскрывающее природу психического, как она понимается марксизмом, есть отражение реального бытия, объективной, независимо от сознания существующей действительности. «Вопреки идеализму, – писал несколько позднее своего доклада Корнилов, – утверждающему, что сознание есть первоисточник бытия,... материализм... выдвигает иное положение, утверждая, что сознание есть лишь отражение бытия, которое ни в коем случае не является тождественным сознанию, как совокупности восприятий, а существует объективно, т. е. независимо от сознания» [1925 в, стр. 93]. Материя, указывает он, диалектическим материализмом мыслится как объективная реальность, независимая от сознания, как оказывающая воздействие на наши анализаторы [1925 в, стр. 92]. Наши восприятия – это не больше, как только субъективные отражения независимо от сознания существующего бытия [1925 в, стр. 94].

Раскрывая диалектико-материалистическое учение о психике, Корнилов особое внимание уделил характеристике законов диалектики в психической жизни человека, приводя, как он полагал, конкретные примеры действия этих законов.

Останавливаясь в первую очередь на законе перехода количества в качество и скачкообразности развития, он приводит ряд примеров из закономерностей различных видов психических процессов. В области ощущений он отмечает качественные изменения цвета в зависимости от увеличения или уменьшения количества электромагнитных колебаний в определенный промежуток времени. Таковы же качественные изменения музыкальных звуков в зависимости от числа колебаний источника звука и вызываемых им воздушных волн. О переходе количества в качество свидетельствуют и разностные пороги ощущений. Действием этого закона, согласно Корнилову, определяется также непропорциональность количества забытого интервалу времени между запоминанием и воспроизведением и непропорциональный рост числа повторений, необходимых для заучивания, по мере увеличения объема материала. Нет, далее, соответствия

между количеством выполняемой работы и нарастанием утомления, между числом упражнений и их эффективностью. В области эмоций отмечается переход их в свою противоположность по мере усиления действия источника эмоций: удовольствие при продолжительном действии его стимула переходит в неудовольствие. Сюда же Корнилов относит и переход сложных форм поведения (качеств личности) в свою противоположность: чувство собственного достоинства, достигнув высокой степени, переходит в гордость, экономность – в скаредность, смелость – в наглость и т. д. [1930, стр. 253-255].

В качестве примеров закона единства и борьбы (взаимопроникновения) противоположностей Корнилов приводит взаимопроникновение (в структурном единстве личности) врожденного и приобретенного, сознательного и бессознательного, приспособление к среде и приспособление среды к потребностям индивида, соотношение процессов возбуждения и торможения, иррадиацию и концентрацию и т. п. [1930, стр. 253-259].

Примерами действия закона отрицания, согласно Корнилову, могут служить такого рода факты (триады): равновесие между организмом и средой нарушается, но затем восстанавливается на более высокой ступени, обогащенной опытом предшествующих реакций; инстинктивные реакции после перехода в сознательные формы поведения становятся благодаря упражнению автоматизированными; запоминание сменяется забыванием, за которым следует новая репродукция запоминавшегося в более богатой и часто творческой форме; за первоначальным синтетическим восприятием объектов научного познания следует их углубленный экспериментальный анализ, в свою очередь становящийся основой последующих теоретических обобщений [1930, стр. 259].

Вряд ли можно признать удачными все примеры действия законов диалектики в психической жизни людей, приводимые Корниловым, но сама попытка выявить действие этих законов в психологической области заслуживает безусловно положительной оценки. И нельзя не отметить, что в этом направлении советскими психологами сделано и до сих пор пока еще мало.

Характеризуя основные положения марксистской психологии, Корнилов подчеркивает, далее, специфику человеческой психики. Человек обладает особыми, присущими ему, качествами, и относящиеся к нему законы нельзя сводить только к законам физическим, химическим или физиологическим [1930, стр. 265].

Человек становится человеком благодаря изготовлению орудий. Труд, процессы труда – таковы источники изменений в структуре организма. Труд превратил человека в социальное существо, связанное с другими людьми сложными социальными узами. Членораздельная речь возникла из социальных связей в труде, и человек – продукт труда и социальных связей, возникающих в процессе труда [1930, стр. 266]. И это надо понимать не только в историческом аспекте. Социальные отношения еще более господствуют в современной повседневной жизни людей. Современное же общество (имеются в виду капиталистические страны) состоит из классов, разнящихся между собой разным положением в производстве, что вызывает большие различия в психике людей, в зависимости от классового положения. Одной из основных ветвей психологии должна быть поэтому классовая психология. И никакая индивидуальная психология (психология индивидуума) не может быть изолирована от классовой психологии. «Марксистская дифференциальная психология, – пишет Корнилов, – это главным образом классовая психология, так как психология индивидуума становится понятной нам, только будучи основана на изучении движущих социальных сил» [1930, стр. 267]. А когда это влияние общественных условий на поведение человека становится предметом рассмотрения, то, указывает Корнилов, «диалектический материализм уделяет законное место человеческому сознанию» [там же].

Эти только что указанные положения явились основой выдвижения Корниловым в качестве центрального понятия психологии – понятия реакции. Реакция, в понимании Корнилова, это «биосоциологическое понятие» [1930, стр. 268]. Реакция человека в связи с его социальными отношениями приобретает, как указывает Корнилов, социальное значение. В этом Корнилов усматривает основное различие между психологией и физиологией. Физиология изучает реакции человека без соотнесения их с социальными отношениями. В психологии эти отношения составляют основное содержание изучаемых ею реакций. Вот почему психология скорее общественная наука, а не ветвь естествознания.

Понятие реакции представляется Корнилову более предпочтительным, чем понятие рефлекса. Последний, как чисто физиологическое явление, лишен субъективного содержания, в то время как реакция наряду с биологическими и формальными количественными элементами, присущими рефлексам, включает в себя целое изобилие идеологического содержания, чуждого

рефлексу [там же]. Именно это и побудило Корнилова выдвинуть понятие реактологии, которая, с его точки зрения, должна была заменить собой старую, идеалистическую, субъективистскую психологию, предметом своего изучения имея реакции в указанном выше смысле, как единство объективного и субъективного. Конкретному исследованию различных видов реакций и их основных параметров – скорости, силы и формы реакции – и были посвящены экспериментальные исследования Корнилова, его учеников и сотрудников. Именно в этом направлении шла научно-исследовательская работа Института психологии (точное название в то время – «Институт экспериментальной психологии»), который он возглавил в 1923 г.

Из всего сказанного нетрудно видеть, что значительнейшую часть теоретических трудов Корнилова (его статей, опубликованных в период между докладом на I психоневрологическом съезде в 1923 г. и 1930 годом) составляло изложение основных положений марксизма, касающихся важнейших проблем психологии, главным образом природы предмета этой науки. В настоящее время все эти положения, хорошо известные каждому советскому психологу, стали, как это уже было сказано относительно понимания психики как свойства высокоорганизованной материи, аксиомами марксистской психологии, определяющими направление психологических исследований и составляющими основу для объяснения изучаемых явлений. Совершенно иными представлялись они в то время, когда их выдвигал в своих выступлениях Корнилов. Будучи первым из советских психологов, осознавшим, что основой научной психологии должна быть философия марксизма, он первым выявил те положения диалектического материализма, которые должны быть положены в основу решения центральных проблем психологической теории, прежде всего понимания предмета психологии, его природы, путей его изучения, и которые в дальнейшем стали прочным достоянием советской психологии, навсегда вошли в систему этой науки. В этом, конечно, огромная, историческая заслуга Корнилова.

Борясь за создание марксистской психологии, Корнилов допустил, однако, некоторые ошибки механистического порядка, справедливо подвергнутые критике в последующее время – в период важнейших теоретических дискуссий, происходивших в советской психологической науке в конце 20-х – начале 30-х годов. Содержание этих ошибок будет указано в дальнейшем – в разделе, специально посвященном этим дискуссиям.