Меньше работы - больше заработка?

После всего вышесказанного не требуется особого обо­снования для пояснения моего отрицательного отношения ко всем законам, определяющим время закрытия магазинов, и ко всем требованиям регламентации и ограничения времени торговли. Все это лишь средства к тому, чтобы устроиться поудобнее и иметь возможность вести при растущих доходах обеспеченную жизнь.

Их философия исходит из желания поменьше трудиться и из вздорного представления, что каждый сможет тогда жить еще лучше. [55] Я не скрываю своего отношения к по­добным стремлениям, в моем сердце нет им сочувствия. Я не могу соглашаться с такими законами, потому что я при всех хозяйственно-политических рассуждениях прежде всего ду­маю о потребителе.

Торговля должна служить потребителю. Я не могу себе представить, чтобы рабочий мог высказаться за то, чтобы в субботу после обеда магазины были закрыты, во всяком слу­чае, он будет против этого до тех пор, пока он не будет рас­полагать полностью свободным субботним днем. Было бы совершенно противоестественным, если бы рабочие не желали использовать свое единственное свободное послеобе­денное время для того, чтобы вместе со своей семьей делать покупки. Никому не придет в голову, например, нелепая идея о том, чтобы в субботу после обеда прекратилось движение поездов, чтобы не разносилась почта или закрывались ресто­раны. В жизнеспособном хозяйстве само собой разумеется, что некоторые профессии в интересах общественности долж­ны считаться с известной перенагрузкой.

Конечно, каждый имеет право на свободное послеобе­денное время. Против этого нельзя возражать. Однако 50 миллионов потребителей заинтересованы в том, чтобы иметь возможность спокойно производить покупки в свое свободное время. Надо же считаться с тем, что немецкий потребитель не ложится спать в субботу после обеда, что в это время он тратит деньги. Из этих соображений я выступаю за то, что­бы в субботу магазины были открыты целый день.

В США я разговаривал с розничными торговцами, имен­но из-за того, что эта тема меня интересует. Они уже слы­шали о требовании на свободное послеобеденное время в субботу. Их мнение можно сформулировать примерно так: «Однако, вашим розничным торговцам живется хорошо, ес­ли они согласны отказаться от торговли в субботу после обеда!»

Ошибочным было бы указание на то, что закрытие ма­газинов в послеобеденное время по субботам не вызывает уменьшения оборота. Это совершенно неверный расчет! Предполагать, будто потребности 50 миллионов потребителей являются величиной постоянной, определяемой рацио­нальным расчетом, - неправильно. [37] Люди, желающие что-либо купить и очутившиеся перед закрытым магазином, не вернутся тогда, когда торговец будет готов удовлетворить их желание. Поэтому мы должны стремиться к тому, чтобы не проводились меры, в результате которых сократятся обо­роты розничной торговли.

Почти ни в одной другой стране часы торговли не сов­падают с часами работы в производстве или с рабочим вре­менем иных занятий, и непонятно, почему это так должно быть в Германии. [50] И пусть тогда розничные торговцы не жалуются, если другие формы торговли, как, например, рассылочные магазины, заводские лавки, торговые точки в учреждениях, начнут играть все большую роль.

Конечно, совершенно иначе обстоит дело со справедли­выми требованиями работников розничной торговли об ус­тановлении дней, когда они на полдня освобождаются от работы, и о введении разумно составленного расписания ра­бочего времени. Я не скрываю, что выполнение этого требо­вания вызывает очень сложные проблемы в розничной тор­говле. Но и другие хозяйственные отрасли были поставлены перед необходимостью справиться с задачей, заключающейся в том, что необходимо отказаться от установки, будто рабо­чее время самого предприятия должно совпадать с рабочим временем отдельных, занятых в нем рабочих или служащих. Все это возможно.

Если здесь более подробно разбирались отдельные, част­ные вопросы, то не ради того, чтобы критиковать именно эту хозяйственную отрасль, но для того, чтобы показать на очевидном примере сложность затрагивающей значительно более широкие круги проблематики.

Немецкое чудо?

Если я до сих пор разбирал претензии некоторых хозяй­ственных кругов средних классов населения, то это не озна­чает, что наша промышленность всегда занимает правиль­ные позиции. Не раз в течение последних лет создавалось впечатление, что промышленность тяготится рыночным хо­зяйством и непрочь, хотя и втихомолку, от него избавиться. Единственно верной, является, конечно, противоположная точка зрения. Промышленные круги должны были бы решительно признать, что они из внутреннего убеждения безого­ворочно поддерживают принципы свободного рыночного хо­зяйства.

Там, где рыночное хозяйство при выполнении им своих функций наталкивается на препятствия, нужно требовать создания условий для более свободной деятельности. Про­мышленность вправе требовать, чтобы государство не огра­ничивало искусственно или чрезмерно свободу предпринима­теля, чтобы налоговая политика оставляла ему достаточно капитала для выполнения предпринимательских задач в ин­тересах народного хозяйства. Только в том случае, когда промышленные круги именно таким образом ведут борьбу за свои интересы, эта ее борьба может быть признана верно-направленной. В этом случае она может рассчитывать на любую поддержку с моей стороны.

Из всего вышесказанного вытекает, что представление о соблюдении отдельных, частных интересов в экономике ле­жит вне сферы моего образа мышления; да, это утверждение должно быть особенно подчеркнуто, тем более, - чтобы привести сказанное к общему знаменателю, - что в моем мироощущении, а также в моем политико-экономическом представлении, в центре всего происходящего стоит человек. Все принимаемые мною политико-экономические меры ис­ходят из соображений о том, как будут на них реагировать люди, какие выводы они сделают из изменившихся экономи­ческих условий. [47]

Считая, что все успехи, которые были достигнуты бла­годаря моей экономической политике, основываются в ко­нечном счете на трудовой деятельности людей, я и не скло­нен к признанию понятия «немецкое чудо». То, что произош­ло в Германии за последние девять лет, было чем угодно, только не чудом. Это было всего лишь результатом честного усилия всего народа, которому были предоставлены основан­ные на принципах свободы возможности снова прилагать и применять инициативу и энергию человека. Если этот немец­кий пример должен иметь значение и за пределами границ собственной страны, то только в том смысле, что он должен показать всему миру, каким благом является свобода чело­века и свобода экономического развития. [39]

 

 

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава VII. Картели - враги потребителя

 

Понятие «социальное рыночное хозяйство» приобрело всеобщее признание теперь не только в Германии. Даже про­тивники моей экономической политики вынуждены считать­ся с этой формулировкой. Но экономическая политика мо­жет называться социальной только в том случае, если она способствует тому, что хозяйственный прогресс, повышение производительности и увеличение продукции идут на пользу потребителю. [36]

Наилучшим средством для достижения этой цели в рам­ках свободного общественного строя была и остается кон­куренция; она является главным устоем этой системы. Со­циальное рыночное хозяйство обязывает меня поэтому обра­тить все мое внимание на тенденции к объединению в кар­тели так же, как и на различного рода стремления, направленные на ограничение конкуренции, и объявить им борьбу.

Карло Мёттели в своей статье «Профсоюзы и хозяйст­венный порядок» в сборнике «Хозяйство без чуда» (изда­тельство Buigen Reaitech-Veriag, ErIenbach/Zurich, 1953 г., стр. 303), справедливо обращает внимание на то, что свобод­ный хозяйственный порядок вынужден защищаться не толь­ко от нападок со стороны профсоюзов, но и что «в лагере работодателей, в свою очередь, готовность воспринять по­рядок, по-настоящему основанный на конкуренции, оставля­ет желать лучшего». Стремление уничтожить свободу тор­говли и промыслов при помощи картельных сговоров едва ли меньше стремления трудящихся к коллективизму.

Вскоре после назначения меня директором Управления по делам хозяйства (2 марта 1948) я принял меры к разра­ботке проектов для немецкого закона о картелях. Эта ини­циатива нашла свое отражение в так называемом «Законе об основах распределения и политики цен после денежной ре­формы» от 24 июня 1948 года. В части третьей моего проек­та говорится: «Поскольку государство не регламентирует об­ращение товаров и оказание услуг, должен применяться принцип конкуренции. В случае, если образуются хозяйственные монополии, они подлежат устранению, а до этого они должны быть подчинены государственному надзору. Проект собственного германского закона о картелях должен быть в кратчайший срок представлен Хозяйственному совету».

Нелишне вспомнить, что первый германский послевоен­ный парламент значительным большинством голосов одоб­рил эту формулировку. Незадолго до принятия этого решения Хозяйственным советом, а именно 12 февраля 1948 года, американское и британское военные управления каждое для своей зоны, издали постановление о запрете чрезмерной кон­центрации германской экономики и о проведении декарте­лизации. Военные управления оставляли за собой право про­ведения соответствующих мероприятий в жизнь.

Согласно заявлениям союзных властей, особенно гене­рала Клея, эти законы военных властей должны были дать лишь правила для переходного времени. Окончательный по­рядок установит германский закон о картелях, который дол­жен будет заменить упомянутые постановления военных властей. Правда, в то время такой германский закон еще нуждался в утверждении военным управлением. Кроме того, Контрольное бюро двух зон (британской и американской) предложило Хозяйственному совету представить проект за­кона, который соответствовал бы идее Гаванской хартии от 24 марта 1948 года: иными словами, в этом законопроекте должен был быть предусмотрен запрет ограничений конку­ренции. создания картелей и иных форм ограничения экономической свободы.

Из этого положения исходила первая немецкая попытка законодательным путем разрешить эту невероятно трудную проблему. По моему поручению, комиссия экспертов пред­ставила 5 июля 1949 года свой первый проект закона об обе­спечении свободной конкуренции и, далее, проект закона об учреждении ведомства по делам монополий. В составе этой ко­миссии экспертов числились, помимо иных специалистов, так­же знатоки картельного права, как, например, д-р Вальтер Бауэр, профессор Франц Бем, д-р Пауль Йостен, д-р Виль­гельм Кеппель, профессор Вильгельм Кромпхардт, профессор Бернгард Пфистер.

Неприятие монополии

Ввиду ограниченного срока полномочий Хозяйственного совета я не имел возможности провести эти планы в рам­ках франкфуртского собрания (Хозяйственный совет. - Прим. пер.). Но в те месяцы я не раз старался разъяснить общественному мнению основную мысль моей антикартельной установки. Так я высказался очень недвусмысленно в журнале «Фольксвирт» от 16 декабря 1949 года:

«В развитии конкуренции я вижу лучший залог того, что постоянное повышение производительности, не прекратится, что будет иметь место справедливое распределение и национального дохода и национальной продукции. В интересах действительно «социального» рыночного xoзяйства я не могу отказаться от этой движущей силы... Плановое и принудительное хозяйство, организуемое самими предпринимателями, кажется мне не менее недопустимым и вредным, чем правительственное принудительное хозяйство. Такое хозяйство не может быть определено по примитивной формуле приятия или неприятия картелей...

Следует помнить, что все соглашения об ограничении рынка, осо­бенно в области цен, в конечном итоге ставят своей целью ограничение конкуренции. Это верно, несмотря на все многообразие явлений, задач: и устремлений при практическом применении картельной политики, и несмотря на ее бесчисленные нюансы и оттенки...

В моих глазах эти попытки являются грехом против святого духа самой жизни, сокровенная сущность коего заключается в превращении, движении и развитии; поэтому здесь и бессильны все неуклюжие средства регулирования и стабилизации, свойственные плановому хозяйству».

27 декабря 1949 года я следующим образом формули­ровал свои мысли, выступая по Баварскому радио:

«Свобода господствует только там, где не злоупотребляют властью для подавления свободы, где она укоренена в кодексе нравственности и права того или иного народа и становится общеобязательным законом, высшей ценностью самого общества».

На съезде христианских демократов в Госларе 22 октяб­ря 1950 года я назвал будущий немецкий закон о картелях ядром социального рыночного хозяйства, причем «не должно быть допущено частнохозяйственное использование позиций силы, имеющих источником организациоую или юридиче­скую основу, для стеснения свободной конкуренции. Феде­ральное правительство должно получить в руки действенное орудие против явных или тайных соглашений о ценах». В этом законе о картелях должны «найти применение и быть претворены в жизнь лучшие принципы нашей политики социального рыночного хозяйства». Этот закон получит значе­ние завершения целого этапа развития в истории германско­го восстановления.