Сказка о том, как хороши регламентации

Ко всему этому прибавляются, в конце концов, человеческие, сугубо человеческие страсти и чувства. Хорошее для одного - для другого плохо. Комплекс зависти, от которого как раз мы, немцы, несвободны, играет здесь зна­чительную роль. Преимущества, предоставляемые кому-либо, не дают его соседу возможности спать спокойно. При этом нельзя забывать, какую значительную роль играют у нас профессиональные чиновники общественных организаций. «Успех» определенной группы очень скоро побуждает дру­гую группу, требовать от своего чиновника, уполномоченного или управляющего делами группы подобных же «достиже­ний». Но как раз это влечет за собой распад, сталкивает нас с единственного пути, ведущего к благополучию всего общества. Если я крайне скептически отношусь к так называемым «стремлениям к регламентированию», то лишь потому, что постоянно стараюсь заглянуть за кулисы этих мнимых «регламентации». Если же заглянуть за эти кулисы, то, как пра­вило, за ними не видно ничего, кроме желания заинтересо­ванных добиться для себя некоторых привилегий, кроме попытки избежать трудностей конкуренции и - заполучить для своей собственной группы более значительную часть на­родно-хозяйственного дохода, чем это соответствует ее эко­номической производительности.

Никто не желает признать и из этого признания сделать заключение, что меньшей производительности, естественно, должна соответствовать меньшая прибыль; нет, результатом этих, баснословно прекрасных, регламентации должна быть, наоборот, повышенная прибыль. К подобного рода регламентациям можно предъявлять всевозможные требования, связывать с ними различные ожидания, но ни в коем случае недопустимо ожидать от них того, чтобы при понижающейся производительности работы, при меньших усилиях и при ослабевающем понуждении к неустанному повышению каче­ства одновременно каждому в отдельности жилось бы все лучше и лучше.

Исходя из этих соображений, я был вынужден заявить 2 мая 1955 года представителям средних и крупных пред­приятий розничной торговли: «Все это фокусы, и министр хозяйства, который проявил бы хотя бы даже только терпи­мость по отношению к подобной опасной тенденции разви­тия, нарушил бы грубейшим образом свой долг».

Когда меня спрашивают, как я себе представляю идеаль­ные или типично идеальные взаимоотношения между участ­никами хозяйственного процесса и государством и правитель­ством, то я позволяю себе повторить то, что мною было ска­зано на ремесленной ярмарке 12 мая 1954 года по отноше­нию к среднему сословию и что, в конечном счете, относится к предпринимателям всех хозяйственных сфер:

«Я не могу себе представить средние классы населения иначе, - и только на этой основе я признаю их, - как слой населения, заключающий в себе или стремящийся объединить людей, которые из чувства своей собственной личной ответ­ственности и на основе собственной трудовой деятельности хотят обеспечить свое существование. Качества, которые должны составлять для средних классов высшую ценность: чувство личной ответственности за свою судьбу, независи­мое существование, решимость обеспечить себе существова­ние собственной трудовой деятельностью и желание самоут­верждения в свободном обществе, в свободном мире.

Все ваши попытки ограничить эту свободу, подорвать эту мужественную решимость к существованию, понизить ценность самостоятельности и индивидуальности трудовой деятельности, не послужат опорой среднему слою, а окажут­ся ударом по нему... Если как раз в этом слое нашего на­рода будет потеряна решимость к самоутверждению на осно­ве собственной силы, на основе собственной трудовой дея­тельности, то от этого среднего слоя действительно не оста­нется ничего, кроме группы людей, требующих защиты, что­бы иметь возможность жить немного лучше, чем другие. Но это приведет к потере этической ценности среднего слоя».

Итак, особенно важное значение должно придаваться тому, чтобы в предпринимательском хозяйстве была занята по отношению к государству та независимая позиция, кото­рая находит свое выражение в настойчивом желании быть освобожденным и пощаженным от чрезмерного «присутст­вия» и вмешательства государства.

От гражданина к подданному

Выше я говорил о «списке грехов» по отношению к ры­ночному хозяйству. Теперь мне хотелось бы рассмотреть под тем же углом зрения еще и другие факты. Я не буду говорить здесь о стремлении отдельных промышленных кругов к объ­единению в картели. Но в этом аспекте весьма характерны пожелания о специальной защите, в законодательном поряд­ке, отдельных профессий. Сюда принадлежат, - чтобы на­чать с простейшего, - стремления защитить законом обозна­чения и названия профессии. По поводу этих стремлений я могу только спросить: разве только титул или ранг удосто­веряют, кто чем является или кто на что способен, или же это узнается на основании работы, достижений, личных ка­честв? Нужно действительно быть носителем профессиональ­ного титула, чтобы иметь возможность заниматься какой-либо профессией? Я не хочу драматизировать вред, который приносят подобные регулирования. Но я считаю эти требо­вания опасными потому, что за первым шагом определенно последуют другие. Мне в противовес будет выставлен тот аргумент, что тот, кто претендует на определенное профес­сиональное наименование или титул, должен удовлетворять определенным зафиксированным предпосылкам, что он не только обязан доказать свою квалификацию, но и дать оп­ределенную моральную гарантию, чтобы иметь возможность заниматься соответствующей «защищенной» профессией. Тогда возникнут новые инстанции и учреждения, перед ко­торыми надо будет доказывать всеобъемлющим образом свою квалификацию, - и постепенно произойдет снова прев­ращение свободного гражданина в подданного, который бу­дет вынужден делать поклоны, чтобы добиться своего.

И получится, как я уже раз описывал: привилегирован­ные, «сидящие внутри», постараются отравить жизнь всем тем, кто захочет к ним войти.[35] Стоит поискать, что сто­ит за всеми этими попытками и ответ будет суровый: это чистейший эгоизм, и ничего больше, пытающийся приукра­сить подобные требования общественными идеалами и эти­ческими принципами.[35] В действительности же все это - стремление к замыканию, к возведению оград вокруг про­фессий, это желание обороняться, защищаться, сохранять свои позиции искусственными средствами.

В результате преграждается доступ в профессию новым силам, а среди них как раз нередко немало людей с настоя­щим призванием. Когда же поднимается вопрос о так назы­ваемой «личной благонадежности» - и снова здесь проявля­ются признаки подобного фарисейства - хочется спросить: в какие же профессии доступ должен остаться открытым для признанных «неблагонадежными»? Будут ли все профессии классифицироваться по этому признаку или государство должно придумывать специальные профессии для «неблаго­надежных»? Можно только ответить негодованием на подоб­ное лицемерие.