Торговый баланс в млн. немецких марок

	Апрель	Июнь	Август	Октябрь	Декабрь	Всего за 1951г.
Ввоз	621,1	575,5	690,7	677,6	782,7	8.872,5
Вывоз	848,2	889,1	949,6	939,7	1.152,1	10.627,6
Активное сальдо	227,1	313,6	258,9	262,1	370,4	1.755,1

При наличии такого положения единственным правиль­ным решением было не следовать совету Нольтинга ограни­читься ролью попутчика. Продолжая свою речь, Нольтинг договорился даже до того, что потребовал вычеркнуть слу­жебный оклад федерального министра народного хозяйства, и заявил далее:

«... Мы позволили себе больше роскоши, чем это допустимо при наличии индекса промышленного производства в 117... так можно кон­чить банкротством... Там (т. е. в Англии) прошли ту стадию, которую мы должны будем еще пройти. Там, оздоровление пришло через голод, в то время как у нас тонкий верхний слой общества - господин председа­тель простит мне эти слова - обожрался от роскошного потребления. («Правильно!» - возгласы на скамьях СДПГ)».

Было ли подтверждено фактами это страстное обвине­ние, которое, конечно, не могло не взбудоражить слушателей? В Англии, которую Нольтинг приводил в качестве примера, достойного подражания, в 1951 году обнаружился самый крупный дефицит внешней торговли за послевоенное время - 1.197 млн. фунтов стерлингов. Лейбористское правительст­во преждевременно вышло в отставку в октябре 1951 года, после полуторагодичного пребывания у власти, и должно было уступить место консервативному правительству.

Нольтинг продолжал:

«... Стоит лишь обратиться к происхождению и источнику концеп­ции этой хозяйственной политики, чтобы всюду натолкнуться на аб­сурдность этой политики, которая в догматическом закостенении оказа­лась в безвоздушном пространстве и давно лишилась почвы под но­гами...

Я еще раз подчеркиваю: принудительное хозяйство - это искале­ченное хозяйство эпохи нужды, оно никогда не желательно, но, к сожалению, иногда оно необходимо. Принудительная экономика является дополнением свободного хозяйства, вашего свободного хозяйства (апло­дисменты на скамьях СДПГ), когда оно не в состоянии развиваться даль­ше. Поэтому, мы опасаемся, что скоро нам предстоит новое издание та­кой экономики. Министр народного хозяйства ГФР, который начал борь­бу с принудительным хозяйством путем пышных речей, скоро придет к тому, что он к этому хозяйству вернется... Этим, господин министр народного хозяйства, замыкается круг, и этим очерчен путь, который зам суждено было пройти...

Сегодня министр народного хозяйства сам говорит о планировании - тот самый, который недавно еще язвительно заявил нам: немножечко планового хозяйства не бывает, как и не бывает «немножечко» беремен­ности (громкий смех слева). Поэтому мы думаем: в этом направлении всегда будет присутствовать «немножечко» от Эрхарда (одобрения на скамьях СДПГ)...

Господа, если компетентным министром этот вывод очевидно не делается, то этот вывод должен быть преподнесен ему парламентом, и преподнесен с той весьма неприятной ясностью, к которой нас, к сожа­лению, принуждает существующее положение. Таким образом, от имени моих политических друзей я вношу следующее предложение СДПГ:

Бундестаг благоволит постановить:

Оклад министра народного хозяйства ГФР вычеркивается (Продол­жительные шумные одобрения на скамьях СДПГ, смех и возгласы на скамьях правительственных партий, звонок председателя)».

Дальнейшее развитие народного хозяйства дало лучший ответ на речь Нольтинга. Поэтому приведем здесь только немногие выдержки из моего выступления на том же засе­дании (стр. 4800):

«Я хотел бы констатировать, что именно наша экономическая политика привела к тому, что немецкий народ снова получил возможность жить, что были осуществлены основные демократические права - свобод­ный выбор профессии и свобода в выборе товаров, что германский народ мог снова поверить в смысл труда только в результате этой политики, что на основании этой хозяйственной политики стала возможной стаби­лизация валюты, и что, наконец, нам удалось снова возродить из развалин нашу внешнюю торговлю.

Эти основы нашей экономической политики остаются в силе и впредь...

Таким образом, если мы твердо стоим за наши принципы, то мы готовы и к тому, чтобы при необходимости изменять наши методы и способы (в связи с эволюцией, имеющей место в результате корейского конфликта). Мы хотим сохранить за рынком его функцию. Но нам ясно, что кое-что в области свободного выбора местожительства и работы, кое-что в возможности действовать по свободному усмотрению должно быть заменено намеренным, планомерным и осмысленным регулирова­нием. (Возгласы: «Слышите, слышите!» и смех на скамьях СДПГ. Крик слева: «Это же анекдот!»).

Мое положение в этой дискуссии было очень затрудни­тельным, ибо всеобщее нервное напряжение в мире привело к принудительному распределению сырья в международном масштабе, притом в такой степени, что возможность полу­чения многих видов сырья отдельными странами зависело от готовности этих стран применять подобные меры принуди­тельного распределения. Международная конференция по сырью (ИМС) приступила к своей деятельности. Лично я счи­тал такой метод мало плодотворным и, действительно, мы ограничились в этом отношении, не без некоторого лукавст­ва, опубликованием статистических сводок. К этому у. нас и сводилось все принудительное распределение. Несколько поз­же я к тому же получил удовлетворение в том отношении, что правильность моего понимания вещей была подтвержде­на международными авторитетами.

Развитие «корейской» высокой конъюнктуры вызвало заботы не только в лагере оппозиции. Несколько месяцев спустя - на 167-м заседании Бундестага 11 октября 1951 года - СДПГ высказала уверенность, что теперь рыночному хозяйству окончательно наступил конец. Доктор Крейссиг сказал по этому поводу (стр. 6822):

«... Экономическая политика ГФР началась под лозунгом «свобод­ного рыночного хозяйства» и «либерализации». Эта политика кончилась весной этого года (1951. - Прим. пер.) распоряжением от февраля о приостановке ввоза; это означает провал всей экономической политики, особенно в области внешней торговли. Тем временем, - конечно, в из­вестной связи с тем, что происходило после возникновения корейского конфликта, - почти что все принципы и теории, которые здесь постоян­но защищал федеральный министр народного хозяйства, а также и его догма, потерпели полное крушение...

Мы повторно и постоянно заявляли и неустанно будем повторять это вновь, что при столь большой разрухе в стране народное хозяйство не может быть упорядочено без направляющего руководства и перспективного планирования.

Вы согласитесь со мной, что господин федеральный министр на­родного хозяйства, который взялся было за упразднение принудитель­ного хозяйства, теперь сам по уши погряз в задаче по введению этого хозяйства, только худшего типа...»

Правильно ли определяла СДПГ настроение населения? Д-р Крейссиг произнес свою речь 11 октября 1951 года. До этого в земле Северный Рейн-Вестфалия на последних выбо­рах в местный парламент (ландтаг), состоявшихся 16 августа 1950 года, ХДС получил 2,29 миллиона голосов, а на после­дующих выборах в Бундестаг 6 сентября 1953 года уже 3,92 млн. голосов.

Можно указать еще на один пример: на выборах в Гессенский ландтаг, 19 ноября 1950 года ХДС получил 348.148 голосов, а 6 сентября 1953 года - 849.125. Эти цифры гово­рят сами за себя.

В это время - время бурных прений в парламенте - для министра народного хозяйства ГФР уже не было сомнений, что выросшие из «корейского» кризиса, скромные по своим масштабам зачатки принудительного хозяйства, впрочем имевшие скорее показное назначение, скоро можно будет просто «выбросить за борт». Поэтому я мог кратко устано­вить следующее (стр. 6826):

«... Если д-р Крейссиг думает, что мы стоим на пороге введения принудительного хозяйства, то на это я хотел ответить: нет, я целиком ушел в заботу о том, как бы поскорее отделаться от мер принудительно­го хозяйствования, и переговоры и устремления, направленные к этому, идут полным ходом. Следовательно, пойдем как раз в противоположном направлении (одобрения на скамьях правительственных партий)».

Новый примирительный тон

На этом закончились последние крупные дебаты в гер­манском парламенте по вопросу - быть или не быть рыночному хозяйству. На выборах б сентября 1953 года избиратели дали такой недвусмысленный ответ, что даже в рядах самой оппозиции почувствовали, что она стояла далеко не на правильном пути со своей непонятной народу и далекой от ре­альной действительности критикой. Правда, в следующие го­ды некоторые споры продолжались, однако, если просматри­вать последующие протоколы Бундестага, то среди них нель­зя найти ни одного, который страстностью и резкостью пре­ний мог бы сравниться хотя бы немного с протоколами Хо­зяйственного совета и Бундестага первого созыва.

Несколько иной, более примирительный тон господст­вовал спустя некоторое время, когда на 106 заседании Бун­дестага в Берлине 19 октября 1955 года шло обсуждение проблем конъюнктуры. Выступавший д-р Дейст, игравший на протяжении ряда лет крупную роль в металлургической про­мышленности (в рядах СДПГ он получает все большее приз­нание в качестве политика-экономиста), заявил от имени своей фракции (стр. 5824):

«Сперва я хотел бы заявить, что мы гордимся возможностью уста­новить здесь, в Берлине, что единственное в своем роде развитие герман­ского хозяйства за последние десять лет явилось результатом политиче­ского, экономического и общественного порядка, который покоится на основе свободы (одобрения на всех скамьях).

Эта эволюция была бы невозможна без совместных усилий всех слоев населения. (Возгласы: «Очень хорошо»! на скамьях умеренных партий).

Невозможно было бы добиться такого развития народного хозяйст­ва без игры сил различных политических групп, а это и является одним из основных элементов политической демократии (повторные одобрения на всех скамьях).

Я хотел бы подчеркнуть ту мысль, что обеспечение устойчивости валюты является одной из важнейших задач германской экономической политики (депутат Дрессбах: «Браво!»).

Вся наша работа до сего времени была бы напрасной, если бы мы этой мысли не посвящали всего своего внимания. (Возгласы: «Правильно!» на скамьях в центре). Поэтому мы будем содействовать всем усилиям, направленным на поддержание устойчивости валюты (одобрения всего парламента).

Третье - мы живем под знаком экономики большого подъема. Мы сходимся в том, что было бы ошибочным говорить о «перенагреве» об­щего развития конъюнктуры. (Возгласы справа: «Весьма правильно!»). Факты пока еще нельзя признать внушающими тревогу. (Возгласы в центре: «Весьма правильно!!!)

Экономическая система свободного мира не может доказать свою пригодность лишь тем, что в ее рамках возможен хозяйственный подъем после разрухи, она должна засвидетельствовать свою пригодность тем, что она может сохранить и обеспечить высокий уровень занятости при устой­чивом уровне цен и стабильной валюте. (Бурные одобрения на скамьях СДПГ и в центре)...»

Это примирительное отношение оппозиции - при всех расхождениях в деталях - царило и во время второго обсуж­дения вопросов конъюнктуры, имевшего место 26 июня 1956 года на 153 заседании Бундестага. Министр народного хозяй­ства ГФР заявил, обращаясь к оппозиции (стр. 8306):

«Господин председатель! Господа!

Я рад, прежде всего, констатировать, что расхождения между нами в вопросе конъюнктуры не так велики. Все, что вы сказали по поводу значения цен, использования мощности промышленных установок, удли­нения срока поставок, как признака опасного развития конъюнктуры, - на которое мы должны обратить внимание. - все это я готов подписать. Я также согласен с вами, что невралгическое место экономики следует искать в области капиталовложений...

Так и с анализом положения внешней торговли, характеризуемого появлением высокого активного баланса, - мне думается, этот анализ признан правильным не только с моей стороны, но и всем парламентом. По этому поводу я хотел бы только установить, что если в связи с этим министерство народного хозяйства внесло предложение о понижении та­моженных пошлин, это не было реакцией на жалобы Организации евро­пейского экономического сотрудничества. Наоборот, проявленная нами активность и наличие у нас воли к понижению таможенных ставок при­вели к тому, что многие, уже почти созревшие, решения и постановления в Париже на уровне Организации европейского экономического сотруд­ничества стали беспредметными...»

В заключение приведу слова, высказанные мной в споре с ораторами СДПГ (стр. 8309):

«... Я хотел бы сказать, что в целом я считаю эту дискуссию плодотворной. Я без иронии говорю, что рад возможности после долгих лет придти с оппозицией к одному знаменателю в хозяйственной политике». Далее, обращаясь к д-ру Дейсту, я сказал: «чтобы кончить полным при­мирением, разрешите мне закончить словами из «Фауста» Гете: «Вести с вами диспут, доктор, - лестно и приносит пользу» (смех и аплодисменты на всех скамьях)».

Однако, можно усомниться в том, - привел ли этот при­мирительный тон к новому выражению взаимоотношения правительства и оппозиции в вопросах экономической поли­тики. Через несколько недель после упомянутой дискуссии фракция СДПГ снова заговорила о «сомнительности эконо­мической политики федерального правительства» и о том, что «правительство и партии, входящие в правительственную коалицию за последние семь лет вели нечестную и безответ­ственную хозяйственно-политическую пропаганду. (168-е за­седание Бундестага 7 декабря 1956 года).

В конечном итоге в этом проявилось также расхождение между либерально настроенными кругами экономистов СДПГ и теми, кто не может оторваться от социалистической доктрины старого стиля.

 

 

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава VI. Министр хозяйства, но не представитель отдельных групп

 

Передо мной лежат газетные вырезки первых лет моей деятельности в качестве директора Управления по делам хо­зяйства во Франкфурте и федерального министра хозяйства в Бонне. В то время писали: «Министр хозяйства - враг потребителей»; «Эрхард - министр тяжелой промышленно­сти»; «Защитник стяжателей и спекулянтов» - так или при­мерно так звучали тогда обвинения в мой адрес.

Конечно, в серьезных дискуссиях эти обвинения давно отпали и даже самые непримиримые мои противники отка­зались от подобных формулировок.

Они вынуждены признать полную несостоятельность подобных обвинений, принимая во внимание мои многолет­ние усилия воздействовать на представителей крупных от­раслей немецкого хозяйства, а также борьбу с ними. Как странно звучат вышеприведенные обвинения именно в эти месяцы, когда подготавливается к изданию эта книга, а я как раз нахожусь в серьезнейшем конфликте с целым рядом отраслей хозяйства, именно из-за того, чтобы предотвратить повышение цен.

Но как бы то ни было, затронутая мною цитированием весьма недвусмысленных нападок тема взаимоотношения между министром хозяйства и гражданином, вопрос отно­шения государственного управления хозяйством к самому хозяйству и, прежде всего, вопрос организации хозяйства и его места среди прочих областей государственной жизни и общественного порядка, - все это вызывает к жизни настоль­ко интересные и важные проблемы, что необходимо подверг­нуть их внимательному рассмотрению. Это тем более необ­ходимо, что основной замысел социального рыночного хо­зяйства исходит из тех же принципов, на которых должна покоиться современная социальная и свободная демократия.

Приступая к этому рассмотрению, я позволю себе привести постоянно повторяемое мною положение критерием и судьей хорошего и плохого в хозяйственной политике явля­ются не догматы и не групповые интересы, а исключительно человек, потребитель, народ. Одобрить ту или иную хозяйст­венную политику можно лишь в том случае, если она слу­жит и пока она служит пользе и благу людей, как таковых, человека, как такового.[49]

Доводя эту мысль до логического конца, приходишь к заключению, что, хотя в любой экономике и существуют групповые интересы, не они должны определять линию эко­номической политики, и что столкновение частных интересов не ведет к плодотворному синтезу. Поэтому нельзя допу­стить разложение народного хозяйства на составные части - групповые интересы. Нельзя идти путем распада, отдаляться от того всеобъемлющего, подлинного порядка в хозяйствен­ной жизни, который один лишь способен гарантировать гар­монию в социальной жизни народа. Поэтому нашей наиваж­нейшей задачей должно быть предотвращение этой опасно­сти.[23]