Сюжет восьмой: «Польский балкон»

 

Я видел твой бой с Шоррэем. Это пример, когда предельное мастерство встретилось с запредельным. Запись поединка показывают на всех циклах обучения в клэнийских школах. Усыпление бдительности соперника, использование его атаки для подгонки величины собственного меча, предугадывание решающего удара, уклонение в момент неизбежности удара, вспарывающий выпад в падении, использование режима непрерывной заточки меча для преодоления защиты комбинезона, общая этика поединка…

С. Лукьяненко. «Лорд с планеты Земля»

 

На Восточном фронте также приближалась зима и также вроде бы закончилось решающее сражение. Определился побежденный – австро-венгерская армия была разбита в Галицийском сражении, поэтому двуединая монархия потеряла всякую возможность реализовать цели войны, достичь мира, лучшего, чем довоенный, или хотя бы приемлемого.

Еще не определился победитель. Российская империя разгромила австрийцев, но понесла в Восточной Пруссии тяжелое поражение, высветившее как недостатки в организации армии и управлении ею, так и позиционные слабости Русского фронта. Немцы удержали Восточную Пруссию и нанесли поражение одной из неприятельских армий, то есть выполнили все требования Шлиффена, однако поражение на Марне обесценило эти несомненные успехи. Надежд на крупные переброски войск с запада не оставалось, а в этих условиях галицийская катастрофа Австро-Венгрии угрожала коллапсом всего фронта и распадом коалиции.

Австрийцы просят помощи. Людендорф понимает, что оказать ее необходимо – прежде всего в его собственных интересах, – но сил для этого нет, и взять их неоткуда. Остается надеяться на «счастье Танненберга» да на «комплекс неполноценности», сложившийся у русского командования после Восточной Пруссии.

К середине сентября немцы вытеснили 1-ю армию Ренненкампфа из Восточной Пруссии, приведя ее в заметное расстройство.[95] В результате возникли предпосылки для германской операции в районе Вислы.

 

Термин «вытеснение», кочующий из источника в источник, не совсем точен. В действительности Людендорф пытался провести операцию в духе «контрольного решения» Шлиффена для Восточной Пруссии: сковать противника с фронта силами 20-го, 11-го, 1-го резервного и гвардейского резервного корпусов, обойти его с юга силами 1-го и 17-го армейских корпусов и сводного кавалерийского корпуса; сводный корпус (3-я резервная дивизия, ландверная дивизия, кавалерийская бригада) прикрывал обходящую группировку. «Для порядка» Людендорф слегка нажимал и на северный фланг 1-й русской армии, продлив операционную линию до Тильзита. Наревское направление, где приводили себя в порядок остатки 2-й русской армии и постепенно сосредотачивалась 10-я армия, прикрывали 35-я резервная дивизия, 70-я ландверная бригада и резерв Торна.

Из этого плана вполне могло получиться окружение 1-й армии, будь Ренненкампф сколько-нибудь решительным и предприимчивым командующим. Но Ренненкампф нить операции потерял, в обстановке не разобрался, никакой контригры предпринять не пытался и в довершение всего постоянно выезжал в корпуса, оставляя штаб армии без высшего начальника, а войска – без приказов. В этих условиях командиры корпусов действовали, скорее, инстинктивно, в результате войска резко подались назад, выйдя из-под охвата. Резко ускорить операцию Людендорф не мог: во-первых, прикрывающие отход русские войска проявляли обычную стойкость в обороне, во-вторых, с юга нависала «тень» подходящей 10-й армии. В итоге Людендорфу удалось «снять с доски» только откровенно подставленные соединения – часть 72-й пехотной дивизии, которая, двигаясь вперед без разведки и охранения, застряла между 17-м и 1-м резервным германскими корпусами, и часть сил 20-го корпуса, запутавшегося при отходе.

Тем не менее потери 1-й армии были значительными (по некоторым оценкам, до 100 тысяч человек), и к середине сентября она была решительно небоеспособна.

 

Жилинский указывает: «Я приказал одним переходом отойти к линии Тракенен, Катенау. Туда отошли 3-й, 26-й корпуса. Остальные три корпуса, из коих 2-й и 20-й составляли заслон к югу, отходили с боем. Но Ренненкампф, положительно лишившийся самообладания, потерял всякую с ними связь. На мой вопрос, дано ли им указание об отходе, получил от штаба ответ, что указание не дано. Я приказал отыскать эти корпуса посылкой офицеров и летчиков… Ренненкампф немедленно бежал в Вильковишки, порвав связь со мной по телеграфу. Он прямо объят паникой и армией управлять не может… Ренненкампфа прошу удалить от командования».

 

Ренненкампф оставался на своем посту командующего 1-й армией до 18 ноября и успел загубить еще и Лодзинскую операцию. Сказать о нем что-то позитивное трудно. Проблема в том, что более инициативный, толковый и умный командующий, опираясь на превосходство в силах, ввязался бы в тактическую игру «ход на ход» с Людендорфом, получая шансы на выигрыш, но и рискуя полным разгромом. Учитывая некоторую тяжеловесность русской армии и присущее Людендорфу «счастье Танненберга», последнее выглядит более вероятным.

 

Оперативная обстановка на 15 сентября

 

Вновь обсуждается заманчивое наступление через Ломжу на Седлец или даже через Лык – Осовец на Брест-Литовск. С другой стороны, заманчиво обойти южный фланг 1-й армии, пока она не сомкнулась с 10-й армией: удар от Лыка на Августов и затем выход на фронт Друскининкай – Гродно позволил бы отбросить 10-ю русскую армию к югу, а 1-ю армию – прижать к морю и уничтожить.

Увы, для этих наступлений не хватало ни сил, ни времени – крах австрийской обороны в Галиции мог наступить раньше, чем действия 8-й армии против русского Северо-Западного фронта принесут ощутимый эффект, даже в предположении, что из этой откровенной авантюры вообще что-то получится.

В этой ситуации в управление операциями на Восточном фронте неожиданно вмешивается Мольтке, который приказывает Гинденбургу немедленно отправить в Краков два немецких корпуса. Далее происходит малопонятный обмен телеграммами: Гинденбург протестует против решения Мольтке и настаивает на наступлении через Нарев, а Людендорф тем временем предлагает перебросить в Верхнюю Силезию всю 8-ю армию.

Как раз в этот момент Мольтке отстраняют от командования, и дальнейшее обсуждение «повестки дня» Восточного фронта Людендорф ведет уже с Фанкельгаймом. Всем понятно, что корпуса на юг посылать придется. Конрад хочет собрать их в районе Кракова и подчинить себе. Людендорф настаивает на независимости германских войск от австрийского командования и, ссылаясь на особенности начертания дорожной сети,[96] предлагает сосредоточить войска в Верхней Силезии.

В конечном итоге так и происходит. Немцы создают новую 9-ю армию, развертывают ее по обе стороны Ченстохова и подчиняют Гинденбургу с Людендорфом, причем 8-я армия также остается в их подчинении. Поскольку Гинденбург старше по званию, чем австрийский главнокомандующий эрцгерцог Фридрих и его начальник штаба Конрад фон Гетцендорф, вопрос о подчинении 9-й армии австрийскому руководству отпадает.[97]

Однако левый фланг австрийских войск находился южнее Вислы (кроме отдельных частей), в то время как войска 9-й армии развертывались по верхней Варте. Разрыв нужно было закрыть, и эта задача после весьма нервных переговоров была возложена на австрийцев. А. Коленковский пишет: «Вместо помощи австрийцам немцы принудили австрийское командование оказывать им помощь для защиты Силезии и Познани». Людендорф мог бы ответить, что проектируемое им наступление является лучшей, если не единственной защитой Кракова.

 

Во второй половине сентября русское командование также обращает внимание на среднюю Вислу. Пока не совсем понятно, имеется ли в виду «глубокое наступление в Германию через нижнюю Силезию» или «наступление против Австрии через верхнюю Силезию». В сущности, речь идет о прикрытии направления на Варшаву и Ивангород. Двадцать четвертого сентября Рузский пишет Янушкевичу: «Необходимость оказать поддержку австрийцам заставляет предполагать, что немцы поведут главный удар в направлениях от Сосновиц и Ченстохова на Сандомир, Ивангород, дабы угрожать тылу правофланговых армий Юго-Западного фронта. С другой стороны, возможно наступление и на Ивангород, Варшаву, так как занятием столь важного политического центра немцы могут рассчитывать компенсировать в некотором роде неблагоприятные впечатления от их неудач во Франции, а дальнейшим наступлением разъединить войска наших Северо-Западного и Юго-Западного фронтов».

В последних словах – ключ. Инерция предыдущих операций толкает Иванова на юго-запад, в то время как Рузский отходит к востоку. Разрыв между фронтами ширится, причем без прикрытия остается Варшава. Понятно желание Ставки внести в деятельность фронтов некоторую согласованность. Двадцать восьмого сентября великий князь сообщает командующим фронтами: «…армиям Юго-Западного надлежит энергично стремиться к тому, чтобы перебросить на левый берег Вислы для движения к Верхнему Одеру не менее десяти корпусов, а еще лучше – три армии полностью, обеспечивая остальными силами фронта Галицию…»

Понятно, что давление на уже почти разгромленную Австрию резко ослабляется. Иванов справедливо замечает: перегруппировка армий требует временно отказа от угрозы Перемышлю; это решение я и принимаю», так что немцы все-таки помогли союзнику. Хотя, по всей видимости, русское командование не столько реагировало на маневр Людендорфа, сколько решало собственные проблемы. Можно выразиться и иначе: русское командование считало маневр 9-й германской армии самоочевидным и заранее принимало против него действенные меры.

Кажется, здесь и лежит разгадка. Гинденбург с Людендорфом хотели одного, Конрад с эрцгерцогом Фридрихом другого, Фанкельгайн – третьего, Николай Николаевич и Янушкевич – четвертого, Рузский – пятого, Иванов – шестого, а в результате войска воюющих держав довольно быстро сосредотачиваются на средней Висле, причем ни у кого это не вызывает ни удивления, ни раздражения.

Впрочем, странно было бы игнорировать двести верст открытого промежутка от Варшавы до Сандомира!

В сущности, Варшавско-Ивангородское сражение представляет собой специфический восточноевропейский вариант «бега к морю», да и по времени эти операции синхронизированы. Конечно, разница есть: на востоке меньше плотность войск, так что движение частей под огнем затруднено, но остается возможным, фронт не окостенел окончательно. Поэтому крупные перегруппировки заставляют армии подаваться назад, вообще вывод соединений из боевой линии затруднен.

Низка плотность дорог, театр военных действий не приспособлен к масштабному маневру сотнями тысяч солдат.

Фронт эластичен: не так уж много пунктов, владение которыми критически важно для развития операции, в этой связи стороны могут позволить себе размашистое маневрирование. С другой стороны, узловые позиции и важнейшие рубежи приходится удерживать во что бы то ни стало, и это провоцирует бои, не менее ожесточенные, чем во Фландрии или у Арраса.

Для Восточного фронта значительно сложнее установить линию равновесия. Австро-германское командование находится в лучших условиях относительно переброски войск, но Россия обладает общим превосходством в силах, и кроме того, все еще продолжается ее мобилизация, и на фронт продолжают прибывать свежие части.

Так что с полной уверенностью можно сказать только, что фронт установится где-то между Бугом и Одером.

 

Развертывание

 

Немцы закончили переброску войск к 28 сентября (с тылами – 2 октября). Корпуса развернулись по восточному берегу Варты, имея направление – сводный корпус[98] на Томашов, 17-й на Опочко, 20-й на Конск, гвардейский резервный на Скаржиска, корпус Войрша – на Кельце, 11-й корпус – на Андреев.

Южнее 1-й австрийский корпус, 37-я, 106-я пехотные дивизии, кавалерия двигались на Сандомир, 5-й и 10-й австрийские корпуса оставались на правом берегу Вислы, ориентированные на устье Сана.

Остальные австрийские армии приводили себя в порядок за Вислокой и готовились прикрыть операцию наступлением от Вислоки к Сану или, скорее, демонстрацией такого наступления.

К 1–2 октября австро-германские войска заняли исходные позиции для наступления, их авангарды вели бои с русской кавалерией, приближаясь к Висле.

Русское командование не стало цепляться за местность и проводить рискованные фланговые марши. Вся переброска войск осуществлялась по восточному берегу Вислы под прикрытием этой реки и кавалерийской завесы на ее левом берегу.

Перегруппировка производилась поэшелонно: начиная с 23 сентября в район Ивангорода перешла 4-я армия Эверта. Затем, после 26 сентября, 9-я армия Лечицкого сдвинулась от реки Сан на север и развернулась по левому берегу Вислы. Наконец, 5-я армия Плеве отошла к Краснику и Люблину (с 28 сентября), после чего по железным дорогам была переброшена на Вислу к северу от Ивангорода.

Последней, после 1 октября, передвинулась в район Варшавы 2-я армия.

Строго говоря, на этом Варшавско-Ивангородская операция, как содержательная часть генерального сражения, и закончилась. Рокировка четырех русских армий на среднюю Вислу разрушала все предпосылки к выполнению плана Людендорфа. И соотношение сил, и геометрия их расположения указывали, что ни о каком фланговом ударе – все равно в отношении Юго-Западного или Северо-Западного фронта не может быть и речи. Теперь единственной возможной задачей для германо-австрийского командования был выход на рубеж Вислы и, может быть, овладение Варшавой и Ивангородом. Конечно, оставалась надежда нанести поражение отдельным русским армиям, тем более что развертывались они медленно и к рубежу Вислы выходили не одновременно.

 

Оперативная обстановка на 1 октября

 

Девятого октября германские войска подошли к Висле. К этому дню переброска 4-й и 9-й русских армий практически завершилась, но из 5-й армии присутствовал только 17-й корпус, а из 2-й армии в районе Варшавы находились 27-й армейский, остатки 1-го корпуса и свежий 2-й сибирский корпус.

Людендорф разделил 9-ю армию на две группы: сводный корпус, 17-й корпус, 20-й корпус и две бригады под общим руководством Макензена атаковали Варшаву, гвардейский резервный корпус и корпус Войрша, подчиненные Гальвицу, обороняли Вислу в районе Ивангорода. Одиннадцатый корпус и 1-я австрийская армия действовали против русской 9-й армии.

Это решение германского командования означало изменение направления главного удара с Ивангородского на Варшавское и подчеркивало, что речь идет уже об операции с ограниченными целями, скорее политическими (захват Варшавы).

После ряда напряженных боев 2-я русская армия 13 октября была оттеснена к Варшаве, зато 5-я наконец развернулась и захватила плацдарм на левобережной Висле.

Висла разделяла главные силы противников. По существу, она стала рубежом развертывания как для русских, так и для австро-германских сил.