Война на море: генеральная диспозиция

 

Поскольку генеральное сражение было столкновением главных сил армий, но не флотов, воздержимся здесь от подробного рассмотрения истории «дредноутной революции», разбора стратегического блокадного плана Д. Фишера, детального анализа соотношения сил и тактико-технических характеристик кораблей.[123]

 

* Военно-морские силы Сербии, Черногории и Бельгии насчитывали по одному сторожевому кораблю.

 

 

Здесь в круглых скобках обозначены корабли, которые вступили в строй до конца генерального сражения. На 1 августа 1914 года эти корабли были практически достроены.

• В Великобритании:

 

– Линейные корабли «Эрин» и «Эджинокорт» (строились для Турции, реквизированы Королевским военно-морским флотом, зачислены в его состав в августе 1914 года).

 

– Линейный корабль «Канада» (строился для Чили, реквизирован Королевским военно-морским флотом, зачислен в его состав 5 сентября 1914 года).

– Линейный корабль «Куин Элизабет» (принят на вооружение в январе 1915 года).

– Линейный крейсер «Тайгер» (введен в эксплуатацию в октябре 1914 года).

• В России: линейные корабли «Севастополь», «Петропавловск», «Победа», «Гангут» (приняты на вооружение в декабре 1914 года).

• В Германии:

– Линейные корабли «Кениг» (введен в строй 10 августа 1914 года), «Маркграф» (1 октября), «Кронпринц» (8 ноября).[124]

– Линейный крейсер «Дерфлингер» (введен в строй 1 сентября 1914 года).

В квадратных скобках указаны корабли, на момент начала войны находящиеся в достройке, но введенные в эксплуатацию после завершения генерального сражения. Они могут рассматриваться как резерв, призванный восполнить понесенные потери.

• В Великобритании: линейные корабли «Уорспайт», «Бархем», «Вэлиант», «Малайя» (класс «Куин Элизабет», вступление в строй соответственно 8 марта 1915 г., 19 октября 1915 г., 19 февраля 1916 г., 1 февраля 1916 г.).

• Во Франции: линейные корабли «Бретань» (сентябрь 1915 г.), «Лоррейн» и «Прованс» (оба март 1916 г.).

• В России: линейные корабли «Императрица Мария» (вступил в строй 6 июля 1915 г.), «Императрица Екатерина Великая» (18 октября 1915 г.), «Император Александр III» (26 июня 1917 г.).

• В Японии:

– Линейные корабли «Фусо» (введен в строй в ноябре 1915 г.) и «Ямасиро» (октябрь 1917 г.).

– Линейные крейсера «Харуна» (апрель 1915 г.) и «Кирисима» (август 1915 г.).

• В Германии:

 

– Линейные корабли «Байерн» (введен в строй 30 июня 1916 г.) и «Баден» (19 октября 1916 г.).

– Линейные крейсера «Лютцов» (введен в строй 8 августа 1915 г.) и «Гинденбург» (10 марта 1917 г.).

• Австро-Венгрия: линейный корабль «Сент-Иштван» (введен в эксплуатацию 13 декабря 1915 г.).

Так обстояло дело с ударными силами флотов – линкорами-дредноутами и линейными крейсерами. По крайней мере с количественной точки зрения, поскольку споры о сравнительных преимуществах тех или иных дредноутов начались еще до войны и продолжаются по сей день.

 

Значительно сложнее разобраться с кораблями второй линии.

Среди эскадренных броненосцев есть преддредноуты («Агамемнон», «Лорд Нельсон», «Сацума», «Аки» и ряд других) и «полудредноуты» («Сэтцу», «Кавати»).[125] С другой стороны, в ту же графу входит британский «Ривендж», 1891 года постройки, который не успели пустить на слом, а с началом войны возвратили в строй и использовали для обстрела бельгийского побережья, их германские и германо-турецкие ровесники броненосцы типа «Бранденбург» и русский «Александр II», 1889 года.

В графу «броненосные крейсера» включены прекрасные новые корабли, «недотянувшие» до линейных крейсеров: германский «Блюхер», японские крейсера с двенадцатидюймовой артиллерией («Цукуба», «Икома», «Ибуки», «Курама»). Одновременно к броненосным крейсерам отнесен «Фюрст Бисмарк», 1897 года и его британские современники типа «Кресси».

Еще сложнее ситуация с легкими силами. Границы между «эсминцами» и «миноносцами», «миноносцами» и «миноносками» вполне условны, поэтому в разных источниках количество кораблей, отнесенных к категории «эсминцев», может отличаться в два и более раза. Например, во флоте Великобритании числилось еще 109 миноносцев, кроме учтенных в таблице, во Франции – 50, а Австро-Венгрии – 78. Для Турции указано 14 «совсем старых». Понятно, что далеко не все из этих кораблей вообще могли выйти в море даже при самой острой необходимости.

Однако, как ни считай, один только Королевский военно-морской флот Великобритании, даже без учета союзников, значительно сильнее совокупных морских сил Центральных держав. В целом превосходство Антанты на море можно оценить как 2:1.

 

Итак, британский флот  неоспоримо преобладает на море. Его преимущество в основной ударной силе – дредноутах и линейных крейсерах – значительно, по кораблям второй линии – оно является подавляющим. Это превосходство усугубляется наличием оборудованных баз и угольных станций по всему миру.

С первого дня войны британский флот приступил к блокаде побережья Германии. Речь шла о полном прекращении морской торговли противника и в перспективе о разрушении его экономики. Блокада, конечно, не была абсолютной, но любой выход немецкого торгового судна в море автоматически превращался в военную операцию с малыми шансами на успех.

Немцы сознавали неизбежность британской блокады, но предполагали, что они разгромят Францию в ходе скоротечной войны, а после оккупации бельгийского и французского побережья плотная блокада будет сопряжена со значительными трудностями. Кроме того, немцы надеялись нанести несколько неожиданных ударов по слабым пунктам британской дозорной линии и, может быть, уничтожить какую-то часть неприятельского флота.

Перед германскими крейсерскими силами ставилась задача действовать на британских коммуникациях.

Этот план никоим образом не соотносился с военной реальностью.

Прежде всего германский флот пропустил начало войны!

Огромный лайнер «Фатерланд» (54 282 тонны) оказался в Нью-Йорке, где простоял до вступления США в войну, после чего был реквизирован американским правительством и использовался для доставки американских солдат в Европу, которых он перевез более 100 тысяч. Два остальных лайнера этого типа – «Бисмарк» и «Император» – всю войну провели в Гамбурге, хотя строились с учетом возможности использования их как вспомогательных крейсеров.

«Гебен» и «Бреслау» находились в Средиземном море, не имея перед собой никакой задачи, которая оправдывала бы риск их изолированного положения.

На Дальнем Востоке действовала сильная крейсерская эскадра адмирала фон Шпее. Однако, как только началась война, немецкий морской штаб с удивлением «узнал», что, оказывается, Япония является союзником Великобритании и, кроме того, имеет виды на германскую военно-морскую базу Циндао. Защищать Циндао от японцев никакой возможности не было, и эскадра Шпее сразу оказалась «бездомной». Хочется спросить, а на что, собственно, рассчитывало германское адмиралтейство?

Порт Циндао был подготовлен к обороне, но, конечно, не против регулярной японской армии. Остальные же германские заморские территории вообще ничем не прикрывались: немцы полагали, что судьба колоний решится на полях сражений в Европе.

В результате Германия не смогла развернуть в 1914 году сколько-нибудь масштабную крейсерскую войну. Что же касается идеи удара по английской наблюдательной линии, то Великобритания сосредоточила главные силы флота в Скапа-Флоу, организовав не близкую, а дальнюю блокаду германского побережья. Немцы, конечно, могли рассчитывать захватить врасплох какой-нибудь английский крейсерский дозор, но даже в случае полного успеха этой операции уничтожение пары старых крейсеров на соотношение морских сил никак не влияло.

В результате Флот Открытого Моря, второй в мире так и не получил на период генерального сражения никаких разумных задач. Практически все его действия были или чисто рефлекторными, или предпринимались по инициативе частных начальников.

Довольно сильный и сбалансированный Австро-Венгерский флот  был заперт или сам себя запер в Адриатике. Это море он удерживал, тем более что союзники Адриатикой не очень интересовались, но за Отрантский пролив выходить не пытался, да и не совсем понятно, зачем бы?[126]

Французский флот  в составе 4 линкоров и 13 броненосцев, не считая легких сил, ограничил свою активность решением единственной задачи – доставки во Францию алжирских и колониальных войск.

Русский Балтийский флот  создал позиционное заграждение по линии Поркала-Уд – Ревель (Центральную Минную Позицию) из 2129 мин. Это заграждение было выставлено за несколько часов до начала мобилизации с целью прикрыть главную базу флота Гельсингфорс и обезопасить Петербург от возможного немецкого десанта. С учетом размещения в районе Петербурга 6-й русской армии в составе 1, 42 и 43-го армейских корпусов возможность и целесообразность такого десанта крайне сомнительна.

Черноморский флот  в начале войны не имел противника и, естественно, бездействовал, а затем появился «Гебен» и свел его активность к минимуму. Не будет преувеличением сказать, что в период генерального сражения Черноморский флот просто ждал вступления в строй «Императрицы Марии» – с полного одобрения Генмора и Ставки.

Черноморский флот имел несколько столкновений с противником после «севастопольской побудки», наиболее серьезным из которых был бой у мыса Сарыч 18 ноября 1914 года. Русская эскадра возвращалась из района Трапезунда, где производила обстрел портовых сооружений и минные постановки; «Гебен» и «Бреслау», прикрывая перевозку 10-го армейского корпуса в Трапезунд, произвели демонстрацию в районе Севастополя и Балаклавы. В 12.10 в 39 милях от мыса Херсонес германо-турецкие корабли встретились с русской эскадрой в составе броненосцев «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три святителя» и «Ростислав», а также легких сил. «Гебен» принял бой на средней дистанции (40 кабельтовых). Предполагалось, что русские броненосцы сосредоточат по линейному крейсеру огонь всего отряда. В действительности из этого, конечно, ничего не вышло – из-за погодных условий, углов стрельбы, трудностей с определением расстояния, невозможности различить всплески от падений «своих» снарядов. Эскадренный огонь был малодейственным, и бой свелся к дуэли «Евстафия» с «Гебеном». За 14 минут боя линейный крейсер получил 3 попадания двенадцатидюймовыми снарядами и 11 – снарядами среднего калибра. Серьезным было одно попадание, вызвавшее пожар в кормовом каземате и потери в личном составе (164 человека, 105 убитыми). «Евстафий» получил 4 попадания 280-мм снарядами и также понес потери в личном составе (58 человек, 34 убитыми).

 

«Гебен» и «Евстафий» сохранили боеспособность, но требовали мелкого ремонта, который продолжался около 2 недель.

Бой у мыса Сарыч считается победой русского оружия. Это в целом верно: «Гебен» покинул «поле боя», получил более серьезные повреждения, потерял больше людей, имел меньший процент попаданий. Но, заметим, 10-й армейский корпус в Трапезунде турки высадили, и он принял участие в сражении под Сарыкамышем, где только по счастливой для нас случайности не переломил ход этого решающего сражения (сюжет девятый).

Двадцатого декабря русские корабли выставили у Босфора минное заграждение, на котором подорвался «Гебен» (сразу на двух минах). Ремонт продолжался до апреля, тем не менее «Гебен» выходил в море 31 декабря, 14 и 25 января.

Общие итоги кампании: один малорезультативный бой, потери в корабельном составе – 1 русский минный заградитель («Прут»), по нескольку транспортов с обеих сторон. Русский флот произвел несколько активных минных постановок у Босфора, до некоторой степени блокировал анатолийское побережье. Немецко-турецкое командование не только выполнило морем все необходимые перевозки между своими портами, но и сумело высадить десант в районе Хопа, на Батумском направлении, что сыграло свою роль в развитии Сарыкамышской операции.

 

В течение всего генерального сражения на океанском ТВД поддерживалась следующая оперативная конфигурация:

Главные силы британского флота расположены в Скапа-Флоу, образуя Grand Fleet. Они блокируют германское побережье и запирают Флот Открытого Моря в Вильгельмсгафене.

В Средиземное море выслана сильная эскадра наблюдать за «Гебеном» и обеспечивать британское присутствие в этом стратегически важном регионе.

Еще одна эскадра контролирует Ла-Манш.

Оставшиеся силы – а это почти все корабли второй линии – не задействованы, образуют резерв и могут быть использованы там, где в них возникнет нужда. В начальный период войны они контролируют дальневосточные, индийские, южноамериканские воды, вытесняя оттуда германские крейсеры, то есть обеспечивают пресловутое «владение морем».

Как мы видели на примере действий Беркли Милна, управление британскими эскадрами оставляло желать лучшего, но по крайней мере, со стратегической точки зрения Королевский флот, без сомнения, был занят полезным делом все генеральное сражение.

Германский флот мог свободно маневрировать силами между Северным и Балтийским морем, но особой активности не предпринимал.

 

На Балтийском море немцы ограничились набеговыми операциями, а русский Балтийский флот – созданием Центральной минно-артиллерийской позиции и активными минными постановками.

Двадцать шестого августа немцы потеряли новый легкий крейсер «Магдебург», севший на камни вблизи острова Оденхольм. По некоторым данным, русским водолазам удалось поднять шифровальные книги, которые были переданы британскому адмиралтейству. В свою очередь 11 октября немецкая субмарина U-26 потопила броненосный крейсер «Паллада» со всем экипажем (537 человек). Семнадцатого ноября на русских минах в районе Мемеля подорвался и через 5 часов затонул старый немецкий броненосный крейсер «Фридрих Карл».

 

В Северном море германский флот контролировал свои базы и узкую полосу вдоль берега, используемую для каботажного судоходства. Его активность сводилась к действиям подходных лодок, нескольким активным минным постановкам и совершенно бессмысленным набеговым операциям линейных крейсеров против английского побережья.

Германские корабли, находящиеся на момент начала войны вне немецких территориальных вод, были предоставлены своей участи и, по большей части, бессмысленно погибли.

В Средиземном море французский флот бездействовал в Тулоне, охраняя алжирские коммуникации, которым после ухода «Гебена» в Константинополь никто не угрожал. Союзники блокировали Дарданеллы и Отрантский пролив. Это производило несколько комичное впечатление, поскольку противник не предпринимал никаких попыток выйти в Средиземное море.

 

Важнейшие военно-морские базы сторон и развертывание военно-морских сил на европейском ТВД

 

В общем и целом складывается впечатление, что, затратив немалые силы и средства на создание военно-морских флотов, воюющие державы, за исключением Великобритании, не очень хорошо представляли, что с ними делать.

 

Крах крейсерской войны

 

На начало войны вне германских территориальных вод находилось 10 боевых кораблей:

В Средиземном море – линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» (смотри девятый сюжет «Нет Бога, кроме Аллаха…»).

На Циндао базировалась эскадра адмирала М. фон Шпее в составе броненосных крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», легких крейсеров «Нюрнберг» и «Эмден». Впрочем, в первых числах августа 1914 года в Циндао оставался только «Эмден», так как «Нюрнберг» и оба броненосных крейсера были на якорной стоянке у острова Понапе (Каролинские острова).

В Карибском море – легкие крейсера «Карлсруэ» и «Дрезден».

В Сан-Франциско – легкий крейсер «Лейпциг» из состава эскадры Шпее.

В Дар-эс-Саламе – легкий крейсер «Кёнигсберг», стационер в германской Восточной Африке.

Кроме того, в Нью-Йорке пребывали лайнеры «Фатерланд», «Кронпринц Вильгельм», «Кайзер Вильгельм II» и «Кронпринцесса Сесилия».

Исключая отряд В. Сушона, занятый решением совершенно другой задачи, для крейсерских действий оставалось около 10 кораблей, разбросанных по трем океанам. Нужно сказать, что никто осознанно не выбирал для крейсеров именно эти места дислокации. Лайнеры Северогерманского Ллойда продолжали свои регулярные трансатлантические рейсы – адмиралтейство забыло предупредить руководителей судоходных компаний об опасности войны. «Карлсруэ» участвовал в торжествах по случаю открытия Панамского канала, «Дрезден» должен был сменить его в Карибском море. «Лейпциг» выполнял в Калифорнии мелкое дипломатическое поручение, а «Кёнигсберг», только 6 июня 1914 года прибывший в Дарэс-Салам, демонстрировал танзанийцам германский флаг.[127]

Если и имелся какой-то план согласованного боевого использования перечисленных кораблей, то никаких попыток его реализации германское адмиралтейство не предприняло.

 

При анализе тактико-технических данных немецких кораблей возникают серьезные сомнения, что Берлин вообще готовился к крейсерской войне. Крейсера Восточноазиатской эскадры имели максимальную скорость 22–23 узла и дальность плавания экономичным ходом от 3000 до 5000 миль. Но все это – при идеальном состоянии котлов и механизмов и чистом днище. Если учесть обрастание, очень быстрое в тропических водах, постоянные длительные переходы и полное отсутствие адекватной ремонтной базы, приведенные данные необходимо уменьшить по крайней мере на четверть. Адмиралтейство пыталось организовать снабжение своих крейсеров углем, но без особого успеха: англичане перехватывали немецкие транспорты. В результате крейсерство превращалось в охоту за углем, необходимым для продолжения крейсерства. Вооружение германских легких крейсеров позволяло им уничтожать коммерческие суда, но для борьбы с неприятельскими боевыми кораблями оно было явно недостаточным (10–12 105-мм орудий). К тому же если уголь еще можно было захватить в море, то восполнить запас снарядов не было никакой возможности.

 

«Шарнхорст» и «Гнейзенау» на первый взгляд выглядят получше – дальность более 5000 миль, вооружение 8×210-мм и 6×150-мм. Но «большие крейсера» в еще большей степени, чем малые, нуждались в ремонтной базе и базе снабжения. Кроме того, перехватывать коммерческие суда неприятеля на экономичной скорости в 10–12 узлов не получится, нужно по крайней мере 16–18 узлов, а с увеличением скорости быстро растет расход горючего, которого броненосному крейсеру в 12 780 тонн с машинами мощностью в 26 000 лошадиных сил нужно гораздо больше, чем легкому крейсеру в 4200 тонн с машинами в 13 000 лошадиных сил.

 

На практике у адмиралтейства было две возможности: либо создавать по британскому образцу заокеанскую систему полностью оборудованных – с доками, мастерскими, арсеналом и т. д. – и хорошо защищенных баз, либо оптимизировать свои корабли для крейсерской войны, имея в виду необходимость прежде всего увеличить автономность.

Напрашивается переход на жидкое топливо при всей рискованности этой меры (уголь в отличие от нефти все-таки можно было захватить в море). Дизели уже довольно широко использовались в германском флоте, и, конечно, немецкие инженеры смогли бы сконструировать мощный дизельный двигатель для океанского рейдера, если бы такая задача была перед ними поставлена.[128]

Но адмиралтейство не требовало оптимизировать свои крейсера для действий на коммуникациях противника, не пыталось оно и заказать специализированный автономный рейдер. Германские легкие крейсера предназначались для разведывательной службы при главных силах Флота Открытого Моря, а вовсе не для борьбы с неприятельским судоходством.

 

М. фон Шпее никаких иллюзий относительно судьбы Циндао не питал, поэтому собрал эскадру на Марианских островах.[129] Было принято решение идти к берегам Чили, имея в виду последующий прорыв в Германию.

Вновь приходится спрашивать, зачем было держать на Дальнем Востоке значительную по силам эскадру, если в случае войны ее пришлось сразу же отзывать домой, причем без особой надежды, что она туда доберется?

 

На Марианских островах от эскадры отделился крейсер «Эмден», командир которого К. Мюллер полагал, что наибольший вред противнику можно нанести рейдерством в Индийском океане. Основные же силы двинулись через Тихий океан, стараясь держаться как можно дальше от судоходных путей.

Двадцать первого сентября эскадра Шпее пришла к острову Бора-Бора. «На «Шарнхорсте» подняли французский флаг, и местные власти приняли немцев за своих. Главный местный начальник – жандармский бригадир, не только оказал радушный прием офицерам эскадры, говорящим по-французски, но и нанес визит Шпее на «Шарнхорст». Адмирал, в салоне которого портрет кайзера Вильгельма II заменили портретом английского короля, свободно общался с этим бригадиром на его языке и угощал французским же коньяком. Коньяк был, видимо, настолько хорош, что бригадир, не заметив подвоха, оказал всемерное содействие для пополнения запасов провизии, пребывая в полной уверенности, что эскадра французская».[130]

На следующий день корабли Шпее обстреляли город Папаэте во Французской Полинезии (о каких-либо разрушениях не сообщается, но старую канонерку «Зеле» немцы потопили).

На острове Пасхи эскадра соединилась с «Лейпцигом» и «Дрезденом». Последний за время пути вокруг Южной Америки успел захватить два неприятельских транспорта общим водоизмещением в 8900 тонн. На острове еще не знали о войне, так что немцы там отдохнули, пообщавшись с английскими археологами.

К этому времени союзники уже очистили от немцев западную часть Тихого океана. Кроме того, им удалось перехватить и расшифровать некоторые радиограммы фон Шпее, так что они имели представление о намерениях германского адмирала. Насколько можно судить, британское адмиралтейство вполне устраивало вытеснение немецкой эскадры к побережью Чили, подальше от ключевых точек мировой торговли. Для борьбы с ней была сосредоточена эскадра К. Крэдока: два броненосных крейсера «Гуд Хоуп» и «Монмут», легкий крейсер «Глазго», вспомогательный крейсер «Отранто», броненосец «Канопус». Крэдоку обещали подкрепление в виде крейсера «Дифенс». «Дифенс» действительно прибыл в Южную Америку, но подчинен Крэдоку не был, и 14 октября адмиралтейство направило его в Монтевидео.

Двадцать второго октября эскадра Крэдока покинула Фолклендские острова, на которых базировалась, и направилась к побережью Чили. «Канопус» и в лучшие годы давал не больше 18 узлов, в октябре 1914 года его скорость составляла 12 узлов. Крэдок оставил «Канопус» позади, но на Фолкленды не вернул: старый броненосец медленно следовал за броненосными крейсерами. К первому ноября он отстал на 200 миль.

 

Бой у Коронеля

 

Эскадры встретились днем 1 ноября. Был свежий ветер, корабли испытывали сильную качку. На палубах легких крейсеров было невозможно стоять.

Оба командующих слышали радиопереговоры друг друга и ожидали боя, но имели о противнике предвзятые представления. Шпее полагал, что охотится на «Глазго», Крэдок рассчитывал поймать «Лейпциг». В 16.25 на «Глазго» заметили дым, и пятнадцатью минутами позже командир британского крейсера идентифицировал «Шарнхорст», «Гнейзенау» и один легкий крейсер, о чем немедленно сообщил своему адмиралу. В 17.00 корабли Шпее опознали «Монмут» и «Отранто». До захода солнца оставалось около двух часов.

В 18.00 немцы опознали «Гуд Хоуп». Эскадры находились в 19 милях друг от друга и шли на юг против волны сближающимися курсами, английские корабли находились мористее германских.

Это имело большое значение: солнце стояло низко над горизонтом, подсвечивало немецкие корабли и слепило немецких комендоров, то есть тактические условия были благоприятны для англичан. В этой ситуации они были заинтересованы начать бой как можно раньше, пока солнце не зашло. Шпее, напротив, должен был ждать заката.

Крэдок не слишком настойчиво пытался сблизиться. Шпее легко парировал эти попытки. Броненосные крейсера обеих сторон имели примерно одинаковую скорость, но «Отранто» отставал. Зачем Крэдоку был нужен вспомогательный небронированный корабль с вооружением из трех 120-мм орудий и ходом в 15 узлов, понять решительно невозможно. В 18.40 Крэдок потребовал от «Отранто» иметь полный ход, на что командир крейсера ответил, что большего хода развить не может.

Солнце зашло, и немецкие корабли оказались в тени высокого чилийского берега, в то время как британские прекрасно выделялись на закатном фоне. Теперь уже Шпее начал сокращать расстояние. Дистанция снизилась до 6,7 мили.

Крэдок еще мог уйти, повернув «все вдруг» на запад и дав полный ход.

В 19.03 немцы открыли огонь, в 19.05 англичане ответили.

 

По всей литературе указывается, что немецкая эскадра была неизмеримо сильнее английской. В действительности вес немецкого залпа составлял 1972 кг, английского 1316 (1,5:1, по броненосным крейсерам 1,6:1), «Гуд Хоуп» был крупнее, что в штормовом море должно было дать свои преимущества. Так что соотношение сил не подразумевало обязательного разгрома. Другой вопрос, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» были призовыми артиллерийскими кораблями, в то время как экипажи крейсеров Крэдока укомплектовывались резервистами.

 

Третьим залпом «Шарнхорста» на «Гуд Хоупе» была выведена из строя система управления огнем. Уже в 19.15 положение англичан стало безнадежным. На «Гуд Хоупе» вышла из строя башня главного калибра, начался пожар кордита. На «Монмуте» носовая башня взорвалась, крейсер вышел из строя.

Здравый смысл проявил только командир «Отранто», который, так и не получив от Крэдока никаких разумных приказаний и понимая свою абсолютную бесполезность и беззащитность, в 19.05 резко повернул к западу и скрылся в темноте.

Легкие крейсера обеих сторон перестреливались долго, но безрезультатно – при такой качке их огонь был совершенно недейственным.

Наступала тьма, но английские крейсера горели достаточно ярко. В 19.50 на «Гуд Хоупе» произошел взрыв погребов, и около 20.00 крейсер затонул со всем экипажем. «Монмут» еще держался на воде, хотя полностью утратил боеспособность. «Глазго» в 20.30 последовал примеру «Отранто» и ушел на северо-запад. «Монмут» был добит в упор легкими крейсерами и затонул в 21.28. С него тоже не спасли ни одного человека.

Утром 2 ноября Шпее поднял сигнал: «Одержана блестящая победа, за которую я благодарю и поздравляю команды».

Немецкие корабли получили от двух до восьми попаданий, потери в людях составили 3 человека ранеными.[131] Англичане потеряли два крейсера и 1597 человек.

 

На мой взгляд, бой у Коронеля не столько выиграл Шпее, сколько проиграл Крэдок. Ошибкой было не отделение «Канопуса» (с ним шансы перехватить противника были строго равны нулю), а желание обязательно оставить у себя «Отранто», что лишило британского адмирала всех шансов начать бой в благоприятных условиях освещения. Но, раз уж это не удалось и вырисовывалась перспектива боя с более сильным противником, имеющим к тому же почти все мыслимые тактические преимущества, Крэдок был обязан разорвать контакт и уходить. И по крайней мере он был должен приказать тому же «Отранто» перестать изображать из себя мишень для легких крейсеров противника.

 

 

Бой у Коронеля, 1 ноября 1914 г.

 

 

Фолклендский бой

 

После боя эскадра Шпее пришла в Вальпараисо, где получила уголь. Сражение повлияло на настроение чилийцев (и без того занимающих прогерманскую позицию), но не настолько, чтобы избавить их от страха перед Великобританией. Восточноазиатская эскадра решила свою первую оперативную задачу, добралась до Южной Америки, выиграла по пути серьезный бой, но ее перспективы оставались туманными. Шансов прорваться домой через Северное море было немного, тем более, что крейсера Шпее должны были следовать через Атлантику экономичным ходом. Крейсерство у берегов Южной Америки можно было вести довольно долго, но никаких результатов оно не обещало, кроме того, что корабли постепенно пришли бы в негодность.

Шпее принял решение уходить в Атлантику, по пути атаковав Фолклендские острова. «Против» этого решения выступили командиры «Гнейзенау», «Лейпцига» и «Дрездена», «за» были Шпее, его начальник штаба и командир «Нюрнберга», «Шарнхорст» воздержался.

 

У англичан 30 октября сменился Первый лорд адмиралтейства. Вместо Луи Баттенбергского на высший военно-морской пост вернулся Д. Фишер. Четвертого ноября Фишер и Черчилль узнали о катастрофе при Коронеле. Черчилль тут же предложил послать в южную Атлантику линейный крейсер. Фишер отправил сначала два линейных крейсера («Инвинсибл» и «Инфлексибл»), а затем еще один – «Принцесс Ройял».[132] Одновременно была усилена охрана ключевых точек кораблями второй линии.

Часто пишут, что Фишер шел на большой риск, ослабляя состав «Гранд Флита». В действительности немцы ни при каких обстоятельствах не могли принудить британский флот к бою, поскольку английские корабли всех классов превосходили соответствующие немецкие по скорости. Кроме того, английский флот все же сохранял преимущество в силах, и Фишер не без оснований считал, что, имея 24 дредноута (считая с оставшимися линейными крейсерами) против 18 неприятельских, Джелико обязан выигрывать. Представляется, что Фишер намеренно провоцировал немцев на эскадренный бой. Риск был не так уж велик – у англичан оставался значительный резерв кораблей на дальних театрах плюс готовые войти в строй дредноуты. Желая обязательно навязать противнику эскадренное сражение в момент его наибольшей слабости, немцы неизбежно должны были пожертвовать какими-то тактическими факторами – например, принять бой вблизи британских берегов. А англичанам был очень нужен Трафальгар – и чем скорее, тем лучше…

Стэрди не слишком спешил: покинув Англию 11 ноября, он прибыл в порт Стэнли только утром 7 декабря, по пути присоединив к себе эскадру контр-адмирала Стоддарта в составе шести крейсеров (включая «Глазго», уцелевший после Коронеля). Там его уже ждал «Канопус»: старый броненосец настолько плохо переносил непогоду, что его на всякий случай посадили на мель и превратили в береговую батарею.

Восьмого декабря в 7.50 береговые наблюдатели с «Канопуса» сообщили о появлении с юга двух крейсеров. Линейные крейсера грузили уголь. Погрузку прекратили, крейсера, не дожидаясь приказаний, начали поднимать пары. Но на это требовалось время.

«Нюрнберг» и «Гнейзенау» в 9.25 подошли на дистанцию открытия огня. «Канопус» дал залп. Шпее приказал немедленно уходить на юг. В 10.00 «Гнейзенау», наконец, опознал треногие мачты линейных крейсеров.

Теперь все зависело от погоды, которая в предшествующие дни была крайне неустойчивой – с ветрами и снежными шквалами. Но 8 декабря весь день стояла необычная для Фолклендских островов тихая погода с видимостью до 30 миль.

«Шарнхорст» и «Гнейзенау» в лучшем случае могли развить 18 узлов, линейные крейсера Стэрди давали 24 узла. Что же касается артиллерийского боя, то «Инвинсибл» и «Инфлексибл» имели по 8 орудий калибра 305-мм против такого же количества 210-мм орудий на крейсерах противника. Английские снаряды пробивали броню противника на любых дистанциях, немецкие были бессильны против защиты линейных крейсеров, начиная с дистанции 7 миль.

Шпее сделал все, что мог, попытался спасти хотя бы легкие крейсера, но у англичан было достаточно тактических единиц на всех.

Бой начался в 12.55 и велся на параллельных курсах. «Шарнхорст» затонул в 16.17, «Гнейзенау» в 18.02, в 19.27 «Кент» потопил «Нюрнберг», а в 21.23 «Глазго» и «Корнуолл» отправили на дно «Лейпциг». «Дрезден» ушел, в крейсерстве больше участия не принимал и прятался у западного побережья Южной Америки. Четырнадцатого марта 1915 года он был потоплен (или, скорее, затоплен командой).

Потери немцев в людях составили 1645 человек, включая фон Шпее и обоих его сыновей.

 

 

Альтернатива: «битая ничья» при Фолклендах  

В принципе история германской Восточноазиатской эскадры безальтернативна, и не случайно Черчилль называл ее «срезанным цветком». Эскадру могли перехватить раньше или позже, но уничтожили бы обязательно. Есть, однако, лежащий «на краю гауссианы» вариант, в котором М. фон Шпее остается неоспоримым победителем, а Стэрди в полной мере получает «воздаяние на грехи».

На момент контакта британские корабли не были готовы выйти в море, по словам командира «Инвинсибла», чтобы дать ход, требовалось примерно два часа. Так и случилось: английские корабли вышли из гавани порта Стэнли около 10 часов утра.

Вход в гавань довольно узкий с еще более узким фарватером и сравнительно небольшими глубинами (10–15 метров). Дав полный ход, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» могли подойти ко входу в порт около 9.15. К этому времени они получили бы несколько попаданий, но, судя по проявленной в ходе реального боя живучести, еще сохранили бы ход. Будучи затопленными на фарватере входа в гавань Порта-Стэнли, два броненосных крейсера наглухо блокировали бы порт, при этом германские легкие крейсера ушли бы и продолжили бы крейсерство.

Разумеется, англичане рано или поздно расчистили бы гавань, но нужно иметь в виду, что судоподъемные мощности на Фолклендских островах в тот момент отсутствовали как класс. Так что возвращение «Инвинсибла» и «Инфлексибла» в европейские воды было бы отложено, скорее всего, до весны 1915 года. Кроме того, при гибели кораблей вблизи берега часть экипажей германских крейсеров, несомненно, спаслась бы.

Трудно осуждать фон Шпее за то, что такое самоубийственное решение не пришло ему в голову. Он, конечно, рассчитывал на обычную в этих широтах плохую погоду, а если бы видимость снизилась, «Шарнхорст» и «Гнейзенау», вероятно, смогли бы уйти. Германский адмирал выбрал оптимальный вариант, но стратегическое положение эскадры было настолько безнадежно, что требовались экстраординарные меры.

 

 

История «Эмдена»

 

«Эмден», отделившись 13 августа от главных сил восточноазиатской эскадры, направился в Бенгальский залив. Двадцать второго сентября в 21.45 он открыл огонь по городу Мадрас, поджег 5000 тонн нефти и вызвал панику среди европейского населения, которое начало покидать город. После успешного крейсирования в районе Цейлона, Мальдив, архипелага Чагос «Эмден» атаковал Пененг, где потопил русский легкий крейсер «Жемчуг» и французский миноносец «Мушкет».

Об уровне службы на «Жемчуге» свидетельствует тот факт, что команда крейсера спала, командир корабля развлекался на берегу с приехавшей женой, боезапас был убран в погреба, погреба закрыты, и найти ключи от них не удалось.[133] Об уровне службы в порту можно судить по тому, что маяки, входные и створные огни светились, как в мирное время, а патрулировавший вход в гавань французский миноносец принял «Эмден» с фальшивой дымовой трубой за английский крейсер и не поднял тревоги.

 

«Эмден» потопил «Жемчуг», приблизившись вплотную – с 5 кабельтовых артиллерийским огнем и двумя торпедами.

 

После Пенанга «Эмден» атаковал Кокосовые острова, где 9 ноября был перехвачен значительно более сильным крейсером «Сидней» и потоплен, экипаж взят в плен.

За время крейсерства «Эмден» захватил 23 торговые судна водоизмещением 70 825 тонн. Историками и современниками отмечалось строгое соблюдение законов и обычаев войны на море командой и командиром крейсера, гуманное отношение к пленным. В результате действий крейсера не погиб ни один человек из числа команд и пассажиров захваченных торговых судов.

В качестве особой почести выжившие члены экипажа и их потомки получили право добавить слово «Эмден» к своим фамилиям. Сам крейсер был награжден Железным крестом, в его честь было названо 4 корабля, корабль стал героем