Название настоящей книги предполагает анализ взаимодействия российских губернаторов с казахскими (равно как и среднеазиатски- ми) ханами, т.е. монархами. Срым Датов, «старшина» (т.е. бий) рода байулы, носивший почетные титулы батыра и тархана, к их числу не относился. Однако этот казахский государственный деятель на протя- жении почти двух десятилетий играл ведущую роль в политике Млад- шего жуза, не уступая по власти и влиянию самым могущественным из ханов-Чингисидов. Кроме того, во многом именно благодаря его деятельности (как пророссийской, так и антироссийской) в Младшем жузе прошли преобразования, получившие название «судебная ре- форма Игельстрома».
Срым Датов (Сырым Датулы) впервые стал известен российским властям около 1774 г., когда он возглавлял один из казахских отрядов, действовавших против российских властей во время восстания Е. Пу- гачева — правда, не вместе с самозванцем, а самостоятельно [Вяткин, 1947, с. 195]7. Впрочем, вскоре после подавления восстания он вел
7 Интересно отметить, что в это время Срыму пришлось столкнуться с А.В. Суворовым, который, как известно, принимал участие в подавлении пу-
110
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
себя более лояльно: хан Нурали в письме оренбургскому губернато- ру И.А. Рейнсдорпу, направленном в сентябре 1776 г. характеризует Срыма как «из людей моих лутчего» [Эпистолярное наследие, 2014 б,
№ 550, с. 234] (см. также: [Вяткин, 1947, с. 196]). Более того, по не- которым сведениям, он даже был родственником ханского семейства: одной из жен Нурали была сестра батыра (см.: [Карабалин, б.г.]).
О причинах обострения отношений Срыма с ханом уже говори- лось выше: амбициозный и властный человек, обладавший значи- тельным влиянием в Младшем жузе, да еще и породнившийся с хан- ским семейством, он не мог смириться с тем, что хан не привлекал его к принятию государственных решений. А поскольку Нурали постоян- но напоминал своим оппонентам, что пользуется покровительством российских властей, то для демонстрации своего противостояния с ханом Срым начал нападения на российские пограничные поселения (см.: [Вяткин, 1947, с. 190–191; Левшин, 1996, с. 262]). Первые такие нападения он совершил еще в 1783 г., когда несколько казаков были захвачены им и проданы в Хиву. Подобные действия российские по- граничные власти не могли оставить безнаказанными, и вскоре сам Срым попал в плен к казакам, однако в то время он еще не выступал открыто против хана, который его выкупил [Вяткин, 1947, с. 197–198]. И после этого набегов своих он не прекратил, и вскоре снискал себе популярность среди населения Младшего жуза своими «молодецки- ми» нападениями на казачьи поселения и башкирские стойбища. Ни о какой политической борьбе внутри жуза до 1785 г. он не помышлял [Там же, с. 203].
А осенью 1785 г. в Младший жуз прибыл эмиссар симбирского и уфимского наместника — ахун М. Хусаинов, который должен был на месте разобраться с причинами постоянных беспорядков. Следуя инструкциям Игельстрома, он встречался не только с ханом и члена- ми его семейства, но и с влиятельными биями и батырами, включая Срыма. Ахун от имени генерал-губернатора объявил амнистию всем участникам предыдущих набегов на русские поселения при условии, что в дальнейшем они будут воздерживаться от подобных действий. Также на встрече представителей «черной кости» с ахуном было впер- вые озвучено требование отстранить род хана Абулхайра от трона в Младшем жузе. Надо сказать, что Игельстром в этот период еще не разобрался окончательно в обстановке, и у него не было уверенности,
гачевского восстания на его заключительном этапе (см.: [Темиргалиев, 2009, с. 264]).
111
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
что старшины окажутся настолько влиятельными, что хан не сумеет их контролировать. Поэтому на их требования он не ответил ни поло- жительно, ни отрицательно, что, впрочем, было воспринято Срымом и его сторонниками как одобрение их противостояния с ханом [Вят- кин, 1947, с. 205–208].
Как уже говорилось, конец 1785 — весна 1786 г. ознаменовались открытыми столкновениями сторонников хана и последователями Срыма Датова, который, в конце концов, и заставил хана удалиться в пределы Российской империи, где его ждала ссылка в Уфу. Несмотря на то что Срым открыто воевал с ханом, считавшимся русским став- ленником, он не был признан мятежником, напротив, в 1785–1789 гг. он был вполне лоялен российским властям и активно участвовал в ре- форме О.А. Игельстрома.
Реформа эта вошла в историю как «судебная», и она в самом деле затевалась именно с целью создания эффективной судебной систе- мы для действенного мирного разрешения споров и конфликтов в Младшем жузе. В Оренбурге планировалось создать Пограничный суд, в состав которого должны были входить с российской стороны оренбургский обер-коммендант, два офицера российской армии, два представителя мещанского сословия и два свободных сельских обы- вателя, а с казахской — один султан и шесть старшин, т.е. родопле- менных предводителей.
В каждом из трех «родов-поколений» Младшего жуза (Алимулы, Байулы и Жетыру) планировалось организовать своеобразные «фи- лиалы» пограничного суда — расправы, в состав которых выбирались уважаемые представители казахских племен. Это, в общем-то, соот- ветствовало древней казахской практике избрания народных судей — биев, однако три обстоятельства свидетельствовали о новизне рас- прав. Во-первых, требования к кандидатам в члены расправ и порядок их избрания были формализованы, тогда как бии преимущественно выбирались для решения какого-либо спора самими тяжущимися. Во-вторых, члены расправ становились фактически представителями низового звена российской судебной системы: они работали на по- стоянной основе и получали за это жалование. В-третьих, расправы были подведомственны Пограничному суду, являвшемуся апелляци- онной инстанцией.
Считаем целесообразным отметить, что создание по одной рас- праве в каждом из трех родов-поколений Младшего жуза отражало его родоплеменное деление: тем самым О.А. Игельстром учитывал специфику казахского социально-политического устройства. Однако
112
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
он намеревался со временем существенно увеличить их количество, заменив родоплеменную структуру территориальной и тем самым еще больше сблизив судебное и административное устройство в Казахста- не с общероссийским [Материалы, 1960, № 39, с. 71–72]. Естествен- но, подобные нововведения могли подорвать влияние именно родо- племенных предводителей, поэтому генерал-губернатор не спешил: впервые вопрос о дополнительных расправах (по две в каждом поко- лении) был поднят им лишь в 1789 г. [Там же, № 48, с. 83].
В октябре 1786 г. был официально открыт Оренбургский погра- ничный суд, однако состав его членов несколько отличался от перво- начально одобренного. В него, по решению влиятельных казахских
«старшин», не вошел казахский султан, родственник непризнанного русскими хана Каипа, который изначально ими же и был выбран в качестве кандидата [Вяткин, 1947, с. 235–236]. И надо сказать, это ре- шение в полной мере устраивало Екатерину II, которая еще в июне того же года в указе О.А. Игельстрому писала:
…и хотя в том наименован один их салтанов по тогдашнему еще на- чальству Нурали хана: но буде старшины и народ выбрать салтана не пожелают, место его занять могут другим из начальников почтенней- ших [Материалы, 1960, № 36, с. 67].
Таким образом, ко времени открытия Оренбургского пограничного суда и расправ позиция имперских властей и казахской элиты из чис- ла «черной кости» совпадала, что обеспечило продолжение реформы и хотя бы частичное восстановление порядка в Младшем жузе.
Вновь представляется целесообразным вернуться к сравнению деятельности Екатерины II и О.А. Игельстрома в Казахстане с коло- ниальной политикой европейских держав на Востоке — на этот раз в контексте судебных реформ. Преобразования в судебной сфере, несомненно, являлись одним из эффективных орудий колониаль- ной администрации европейских держав. Ярким примером является судебная реформа в Индии, реализованная впервые ее британским генерал-губернатором У. Гастингсом в первой половине 1770-х годов, в результате чего в Индии для решений всех дел, в которых хотя бы од- ной стороной являлись английские подданные, задействовались суды королевской системы, а для дел между жителями Индии — местные суды, но находившиеся под полным контролем Ост-Индской компа- нии (см.: [Рувинский, 2011, с. 115–116]). При этом характерно, что сам генерал-губернатор противился распространению в Индии норм ан- глийского права: это, по его мнению, могло уравнять в правах выход-
113
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
цев из метрополии и местное неанглийское население [Британская империя, 2010, с. 61]. Ведь это принципиально противоречило самой идее британского колониализма, в соответствии с которой представи- тели колониальной администрации представляли закрытую привиле- гированную часть населения по сравнению с местными жителями, о правах которых идеологи колониализма даже не упоминали [Ходар- ковский, 2012, с. 111–112]!
Реформа судебной системы в Казахстане, напротив, предусмо- трела возможность привлечения казахов к участию в судебной дея- тельности на основе российского права, причем даже в делах, в ко- торых одной из сторон выступали представители русского населения. Обращает на себя внимание состав Пограничного суда, в который вхо- дили оренбургский обер-коммендант, два офицера российской служ- бы, по два представителя от горожан и свободных поселян, а также шесть старшин Младшего жуза. Принцип формирования этого суда абсолютно противоречит представлениям европейских идеологов ко- лонизации об отделении колониальной администрации от местного населения (см., напр.: [Лурье, 2012, с. 161–162]) — зато полностью со- ответствует уже отмеченному исследователями факту, что имперские власти не делали никакого различия между своими русскими и казах- скими подданными [Трепавлов, 2001].
Вскоре после начала реформы О.А. Игельстром столкнулся с проблемой: влиятельные родоплеменные предводители не хотели уподобляться «простым» судьям-биям и заседать в расправах, считая это ниже своего достоинства. Противоречие состояло в том, что, по замыслу Игельстрома, расправы должны были подчиняться непо- средственно Пограничному суду, и никаких «промежуточных зве- ньев» между ними не предусматривалось (см.: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 162]). Вместе с тем игнорировать влиятельных и авторитетных
«старшин», столько сделавших для фактической ликвидации ханской власти в жузе, генерал-губернатор, естественно, не мог. В результате он решил ввести незапланированный изначально властный институт
«главных старшин» в количестве двух–трех в каждом из трех выше- упомянутых родов-поколений Младшего жуза. Они должны были сле- дить за порядком, пресекать набеги на другие роды и на российские границы, привлекать нарушителей к суду и т.д. [Материалы, 1940,
№ 26, с. 97–100; Материалы, 1960, № 42, с. 74] (см. также: [Вяткин, 1947, с. 257–258]). Такими действиями, как отмечают исследователи, О.А. Игельстром существенно превысил полномочия, предоставлен- ные ему Екатериной II в рамках проведения реформы. Он должен был
114
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
всего лишь создать систему судов, а в результате сформировал факти- чески новую систему управления, передав «главным старшинам» едва ли не ханские полномочия в пределах их родов [Васильев Д.В., 2014 б, с. 168]. Тем не менее императрица полностью утвердила нововведения генерал-губернатора, и Срым Датов стал одним из главных старшин своего родного поколения Байулы [Левшин, 1996, с. 268–269].
Надо сказать, впрочем, что на начальном этапе реформы батыр в преобразовательной деятельности не участвовал: в 1786 г., вскоре после бегства Нурали-хана, он был захвачен в плен ханским сыном Ишимом, который передал его своему дяде Ирали, оставшемуся после ссылки Нурали фактическим главой рода Абулхайра [Вяткин, 1947, с. 231–232; Левшин, 1996, с. 267] (см. также: [Эпистолярное наследие, 2014
б, № 713, с. 388]). Его освобождением занялся не только Игель- стром, неоднократно славший увещевания султанам и обвинявший их в антироссийских действиях [КРО, 1964, № 64, с. 115–117; № 68,
с. 123–124; Материалы, 1940, № 14, с. 73–74], но и сама Екатерина II, которая в ноябре 1786 г. в своем рескрипте отмечала:
Поелику многия полезные предложения, киргисцам делаемыя, оставляют они без исполнения до возвращения Сырым батыря, к ру- ководству коего имеют они полную веру и которой, по собственно- му вашему свидетельству, примущественно других достоин нашего покровительства, то не упустите сильнейшим образом дать возчув- ствовать Эрали султану, что дальнейшее задержание им помянутого Сырым батыря подвигнет на него праведный наш гнев, и всемерно настоять, дабы он немедленно его отпустил в Орду свободно и без- вредно.
Однако Ирали согласился отпустить Срыма только в следующем году, и вскоре после освобождения батыр указом Оренбургской погра- ничной комиссии был утвержден главным старшиной с ежегодным жалованием 100 руб. и три четверти зерна [Материалы, 1940, № 25, с. 97]. Срым отправил благодарственное письмо Екатерине II, в кото- ром клялся приложить все усилия для дальнейших преобразований в Младшем жузе и обеспечивать порядок во вверенном его управлению роде [КРО, 1964, № 69, с. 124–125], на что сама императрица отреаги- ровала вполне благожелательно [Материалы, 1960, № 47, с. 83].
При организации новой системы управления О.А. Игельстром столкнулся с отсутствием у казахов писаного права, что в его глазах, как представителя европейской правовой традиции, было большой проблемой (обычное право в устной форме, имевшее значительное
115
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
влияние на правовую жизнь казахов он в расчет не принимал). Впер- вые генерал-губернатор обратил на это внимание еще в своем «Крат- ком описании о киргискайсаках», составленном, как уже упомина- лось, в конце 1785 или начале 1786 г., но сделал это только в общем контексте [Лапин, 2012, с. 342]. Теперь же отсутствие правовой базы представлялось ему реальным затруднением, которое он попытался решить самостоятельно. В ноябре 1787 г. он разработал специальные
«Правила» для расправ [Материалы, 1940, № 27, с. 100–101; Мате- риалы, 1960, № 44, с. 76–77], но свою работу в этом направлении продолжил, и в апреле 1789 г. получил от Екатерины II повеление
составить для киргиз-казаков проект Уложения, основанный на на- родных обычаях, нравах и изустных законоположениях [Левшин, 1996, с. 272–273] (см. также: [Лапин, 2012, с. 227]).
Правда, последовавшее вскоре отозвание его из Оренбургского края не позволило ему завершить эту работу…
Впрочем, отсутствие письменной правовой и канцелярской куль- туры у казахов Екатерина II и О.А. Игельстром постарались решить и другим путем — последовательной исламизацией Казахстана. Уже в начале 1780-х годов Екатерина II рекомендовала его предшественни- кам больше внимания уделять распространению и укреплению пози- ций ислама среди казахов, однако именно при Игельстроме эта поли- тика была реализована. Причем есть все основания, что активизация деятельности по исламизации казахского населения происходила именно по инициативе О.А. Игельстрома, тогда как обращенные к нему указы Екатерины II лишь нормативно закрепляли его собствен- ные предложения, адресованные императрице [Лысенко, 2010, с. 146]. Именно О.А. Игельстром подбирал представителей мусульман- ского духовенства для направления в Степь из числа тех, кто разделял его позицию. В частности, М. Хусаинов, один из наиболее активных распространителей ислама и проводников российских интересов в Казахстане в 1780-е годы, пользовался покровительством Игель- строма и впоследствии стал первым муфтием — председателем Орен- бургского магометанского духовного собрания (ОМДС), созданного в 1788 г. также по инициативе О.А. Игельстрома и контролировав- шего в том числе религиозную политику в Казахстане [Лапин, 2012, с. 243–244]. Именно в этот период в Казахстане стал действовать ин- ститут указных мулл — мусульманских чиновников, направлявшихся в Степь по указам российской администрации для работы в качестве письмоводителей расправ. Эти муллы являлись не только распростра-
116
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
нителями ислама, но и информаторами российских властей о собы- тиях в Степи [Вяткин, 1947, с. 225, 226; Султангалиева, 2000, с. 23]. Для закрепления их статуса и возможностей эффективной деятельно- сти генерал-губернатор планировал начать строительство в Младшем жузе мечетей, школ, караван-сараев, т.е. развивать инфраструктуру, однако последовавшее возобновление междоусобиц не позволило ему реализовать свои намерения [Левшин, 1996, с. 269–270].
При этом, хотя О.А. Игельстром, как и сама Екатерина II, счи- тал ислам и мусульманское духовенство прежде всего эффективным средством управления казахами, укрепления контроля имперской ад- министрации над ними, он искренне верил, что ислам способен «об- лагородить» казахов, которых российские власти считали «дикими», способствовать прекращению их «набегов и хищничества» [Материа- лы, 1960, № 22, с. 42; № 34, с. 61; № 35, с. 66, 68]. Поэтому религиозная политика рассматривалась наместником не только как инструмент укрепления контроля имперских властей над своими казахскими под- данными, но и как средство для повышения уровня развития казахов в целях их сближения с русскими подданными Екатерины II: ислам, как и христианство, в глазах российской администрации мог больше способствовать модернизации казахов, нежели их традиционные ве- рования, имевшие широкое распространение в Степи [Васильев Д.В., 2014
в, с. 150; Воропанов, 2005, с. 37–38].
Важно также отметить, что направление в Казахстан «россий- ских» мулл явилось в определенной степени противодействием дея- тельности исламских миссионеров из ханств Средней Азии, враждеб- ных России [Вяткин, 1939, с. 120, 126] (см. также: [Силантьев, 2014, с. 62–63]). Это обстоятельство оказалось очень важным как раз в конце 1780 — начале 1790-х годов, когда Срым Датов, до этого време- ни конструктивно сотрудничавший с О.А. Игельстромом, вновь стал противников российских властей8.
Можно согласиться с утверждением М.П. Вяткина, что противо- действие Срыма российским властям было вызвано желанием вновь повысить свой авторитет в Младшем жузе. По воле Игельстрома он обладал определенными (причем достаточно широкими) полномо- чиями как «главный старшина», но при этом утратил положение «на-
8 Любопытно отметить, что, получая послания от М. Хусаинова и других
«русских» мулл, Срым Датов пересылал их в Бухару, чтобы местные богословы дали заключение, соответствуют ли эти послания букве и духу шариата [Вяткин, 1939, с. 165].
117
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
родного вождя», поскольку, казалось, цели, поставленные перед его движением в середине 1780-х годов, были достигнуты. После того как О.А. Игельстром в конце 1789 г. был отозван для участия в рус- ско-шведской войне (номинально продолжая оставаться генерал-гу- бернатором до 1792 г.), фактически же его должность была передана генерал-поручику А.А. фон Пеутлингу (1790–1794).
Новый наместник вернулся к политике предшественников Игельстрома, в первую очередь И.А. Рейнсдорпа, сделав ставку на си- ловое решение проблем в Младшем жузе. В ответ на грабительские набеги казахов на русско-подданных он стал организовывать много- численные карательные экспедиции, полностью забыв обещание сво- его предшественника стараться решать проблемы путем переговоров. Это позволило Срыму Датову вновь привлечь к себе внимание, заго- ворив об организации отпора русским войскам (которые, надо ска- зать, грабили казахские аулы не меньше, чем сами казахи — казаков и башкир) [Вяткин, 1939, с. 124, 135; 1947, с. 273, 277, 289]. Кроме того, как раз в это время пришло известие о смерти хана Нурали, и россий- ские власти достаточно определенно дали понять, что ханская власть в Младшем жузе будет восстановлена. Таким образом, все догово- ренности Срыма с администрацией Игельстрома были нарушены. Да и само отношение к Срыму пограничных властей начало меняться. В частности, его заподозрили в поддержании контактов с Бухарским эмиратом, а через него — и с османскими эмиссарами, что в условиях новой русско-турецкой войны (1787–1791) попахивало государствен- ной изменой. В самом деле, в 1788 г. Срым получил письмо от бухар- ского эмира Шах-Мурада, который призывал его стать под знамена халифа (т.е. султана Османской империи) и начать священную войну против «неверных» русских, повиновение которым противоречит ша- риату. Тогда Срым не отреагировал, но к 1790 г. активизировал кон- такты и с Бухарой, и с Хивой, куда даже ездил в поисках союзников в борьбе с русскими властями. Примечательно, что он просил средне- азиатских правителей прислать в Степь ученых богословов, которые могли бы успешно противодействовать «русским» указным муллам и агитировать казахов выступить на стороне халифата, т.е. Османской империи [Вяткин, 1947, с. 269–270; Левшин, 1996, с. 270–271].
Все это заставило имперские власти поспешить с выборами хана.
Наиболее вероятным претендентом на трон считался Ишим, старший сын покойного Нурали, которого сторонники ханского рода стали выдвигать в ханы вскоре после получения вестей о смерти его отца (см.: [Аполлова, 1960, с. 409]). Однако имперские власти предпочли
118
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
Ишиму его престарелого дядю Ирали, который и прежде не пользо- вался заметным влиянием в Младшем жузе, вероятно, именно это и склонило на его сторону Екатерину II, в январе 1791 г. издавшую указ о назначении его ханом [КРО, 1964, № 73, с. 133–134] (см. так- же: [Вяткин, 1947, с. 234, 304–305; Васильев Д.В., 2014 б, с. 169–170]).
31 августа 1791 г. в 16 верстах от Орской крепости были собраны на курултай немногочисленные сторонники Ирали, к которым присое- динился А.А. фон Пеутлинг в сопровождении семи рот пехоты, трех эскадронов драгун, 400 казаков, 300 башкир и с восемью пушками. Он зачитал перед собравшимися послание Екатерины II о признании ханом Ирали [КРО, 1964, № 74, с. 134], а затем предложил им прове- сти формальную церемонию интронизации нового монарха [Вяткин, 1947, с. 307; Левшин, 1996, с. 273–274]. Это событие стало очередной поворотной точкой в русско-казахских отношениях. Если ранее ханы все же сначала избирались курултаем, а лишь потом утверждались (или не утверждались) российскими монархами, то теперь ситуация в корне изменилась: отныне императоры сами выбирали будущего хана, тогда как церемония выборов и возведения на трон на тради- ционном курултае превратилась в пустую формальность. Тот факт, что российские власти сохранили традицию возведения хана на трон на курултае, конечно, можно трактовать как сохранение ими древ- них традиций своих кочевых подданных (см., напр.: [Зиманов, 1960, с. 93]), однако в данном случае он выглядел едва ли не как фарс, на- смешка над этими самыми традициями.
Все это, конечно, не могло не вызвать негодования значительной
части казахов из числа сторонников Срыма Датова и других против- ников рода Абулхайра. Они направили Пеутлингу своего рода ноту протеста, в которой заявляли, что выборы были недействительными, поскольку на курултай прибыло слишком мало участников, а других, желавших присутствовать на нем, не пустили войска и т.д. Кроме того, батыр сослался на договор, якобы заключенный еще с О.А. Игель- стромом о том, что потомки Абулхайра больше не будут ханами [КРО, 1964, № 78, с. 136–137] (см. также: [Материалы, 1940, № 48, с. 166–167; Левшин, 1996, с. 274–275]). На это генерал-губернатор лаконично от- ветил, что хан был назначен волей императрицы, что окончательно закрепило новый порядок вступления ханов Младшего жуза на трон. Срым к этому времени стал понимать, что проводимая им поли- тика управления без ханов и султанов не оправдала себя, и что един- ственная возможность сохранить авторитет и влияние — выбрать
«своего» хана. Пойти на союз с самопровозглашенным ханом Абуль-
119
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
гази он не мог, поскольку тот не уступал ему влиянием и не согла- сился бы на вторую роль при авторитетном батыре. Поэтому в июне 1792 г. Срым и его сторонники провели собственный курултай, на котором провозгласили ханом Эсенали — одного из младших сыно- вей Нурали-хана [КРО, 1964, № 79, с. 137–138; Вяткин, 1940, с. 25; 1947, с. 315] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 170]). Естественно, это избрание не признали ни российские власти, ни другие политиче- ские силы в Младшем жузе, да и сама кандидатура молодого султана (вскоре, впрочем, отказавшегося от каких-либо претензий на трон) свидетельствовала о том, что Срым Датов видел его исключительно собственной марионеткой. В результате Срым в том же 1792 г. от- правил достаточно грубое послание генерал-губернатору Пеутлингу, в котором оскорблял и его, и императрицу, призывал на них божий гнев, а вскоре и открыто объявил войну русским [Материалы, 1940,
№ 44, с. 137–138]. Любопытно, что батыр постарался максимально широко распространить сведения о своем военном противостоянии с Россией: так, например, он направил послание бухарским и хивин- ским купцам о том, что воюет с русскими и потому не рекомендует им ехать торговать через Степь, поскольку не может поручиться за их безопасность [Там же, № 45, с. 139–140]. Надо полагать, Срым тем са- мым пытался привлечь внимание бухарского эмира и хивинского хана и заручиться их поддержкой в войне с русскими.
Впрочем, и имперская администрация, и лояльные ей казахские султаны все еще не оставляли надежд договориться с батыром, как это удалось Игельстрому в 1785 г. В 1793 г. в Степь по приглашению сразу нескольких политических кланов Младшего жуза прибыл вышеупо- мянутый султан Ширгази. Выбор его как посредника, по-видимому, объяснялся его уникальным для того времени статусом: султан, сын Каипа (т.е. не представитель семейства Абулхайра) и в то же время офицер русской армии, к тому же пользовавшийся покровительством фаворита императрицы графа П.А. Зубова. Ему удалось собрать не- подалеку от крепости Илецкая защита представителей самых влия- тельных противоборствующих группировок: приехали два самопро- возглашенных хана — Абульгази (брат самого Ширгази) и Эсенали, несколько других султанов и влиятельных биев, в том числе и сам Срым Датов. Казалось им удалось договориться если не о мире, то, по крайней мере, о перемирии, однако все испортило отношение началь- ства Илецкой защиты, которое (вероятно, следуя инструкциям фон Пеутлинга) демонстративно выказывало неуважение к собравшимся и воспринимало их как врагов [Там же, № 51, с. 175–180] (см. также:
120
Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…
[Вяткин, 1947, с. 322–323; Васильев Д.В., 2014 б, с. 171–172]). Кроме того, как оказалось, никаких официальных полномочий у Ширгази для проведения переговоров и обсуждения условий мира, не имелось. В результате междоусобица и антироссийское движение вспыхнули в Младшем жузе с новой силой.
По-видимому, Екатерина II признала ошибочность политики А.А. фон Пеутлинга: в 1794 г. он был отозван, и новым симбирским и уфимским генерал-губернатором назначен С.К. Вязьмитинов, кото- рый вернулся к политике переговоров с мятежными казахами, прежде практиковавшейся О.А. Игельстромом. В том же 1794 г. умер Ирали, чья кандидатура и три года спустя после вступления на трон продол- жала вызывать несогласие значительной части казахов Младшего жуза. Однако новым ханом практически в том же порядке был утверж- ден его племянник Ишим [Васильев Д.В., 2014
б, с. 173]. Несмотря на то что именно с этим сыном хана Нурали у Срыма Датова были наи- более враждебные отношения, он попытался вступить с ним в пере- говоры [Материалы, 1940, № 57, с. 187–188]. Дело в том, что наиболее законным преемником Ирали в глазах населения Младшего жуза был его младший брат Айшуак, и назначение Ишима, как полагал Срым, должно было заставить нового хана искать поддержки родоплемен- ных вождей, включая его самого. Но батыр ошибался: Ишим, подоб- но своему отцу, сделал ставку на поддержку России и неоднократно использовал казачьи отряды в борьбе с политическими противника- ми [Вяткин, 1947, с. 333–334].
Влияние Срыма к этому времени существенно снизилось, от него
массово уходили сторонники, отмежевался от него и самопровозгла- шенный хан Абульгази, с которым они не так давно заключили вре- менный союз [Левшин, 1996, с. 276]. Попав в своеобразный полити- ческий тупик, батыр попытался решить дело силовыми методами (по выражению М.П. Вяткина, выбрав «путь индивидуального террора» [Вяткин, 1940, с. 25]), не задумываясь о последствиях. В конце марта 1797 г. его сторонники напали на ставку хана Ишима и убили его. Сам Срым в этом убийстве не участвовал, хотя никто не сомневался, что оно было совершено по его приказу [Материалы, 1940, № 58, с. 189– 190] (см. также: [Вяткин, 1947, с. 339; Левшин, 1996, с. 277]). Поначалу это вновь привлекло внимание к Срыму и даже создало впечатление возвращения его былого влияния и авторитета. Так, например, род- ственники убитого хана поначалу стали засыпать имперские власти требованиями сурово наказать убийцу, но некоторое время спустя, убедившись в его силе, стали лишь просить пограничную админи-
121
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
страцию предоставить им вооруженную охрану, чтобы и самим не разделить судьбу Ишима.
Приблизительно в это время в Оренбуржье вновь прибыл О.А. Игельстром, который в соответствии с очередной администра- тивно-территориальной реформой (проведенной на этот раз уже новым императором Павлом I) в самом конце 1796 г. был назначен оренбургским военным губернатором [Лапин, 2012, с. 267]. К этому времени окончательно стало ясно, что созданная им система Погра- ничного суда и расправ оказалась неэффективной. Члены суда от ка- захских «старшин» отказывались участвовать в заседаниях и приезжа- ли в Оренбург только за жалованием. В расправы избирались не самые уважаемые и справедливые члены родов, а довольно сомнительные личности, злоупотреблявшие своими должностными полномочиями. Сделав для себя выводы о причинах неудачи, Игельстром решился на новую реформу в Младшем жузе, тем более что смерть хана давала ему повод приступить к ней немедленно.
Суть реформы заключалась в том, что в Младшем жузе вместо хана появлялся коллегиальный орган — Ханский совет, возглавил ко- торый старейший потомок Абулхайра, султан Айшуак, а членами его стали двенадцать наиболее влиятельных «старшин»-биев и муфтий М. Хусаинов как представитель Российской империи [Левшин, 1996, с. 278–279]9. Уже очень пожилой Айшуак практически не участвовал в деятельности совета, который стал практически полностью «старшин- ским», так что, даже если бы Срым и задумал выступить против этой реформы Игельстрома, его бы никто не поддержал, поскольку такие действия противоречили бы его же собственным прежним взглядам. Тем не менее вскоре после создания совет решил примириться с мя- тежником. Так, в августе 1797 г. некий батыр совершил набег на россий- ское поселение, и Ханский совет обратился к влиятельным родовым предводителям, чтобы они его наказали — среди а<
2021-01-29
118
