Нурали, старший сын Абулхайра, родившийся около 1710 г., с мо- лодости помогал отцу в делах управления, участвовал в его военных предприятиях и политических интригах, однако при этом не унасле-
69
довал ни решительности отца, ни его амбициозности, ни, самое глав- ное, его харизмы, которая обеспечивала Абулхайру авторитет среди подданных и признание со стороны сюзерена — Российской империи. Нурали оказался достаточно слабовольным и нерешительным челове- ком, единственным преимуществом которого было то, что он являлся старшим сыном своего отца и уже при его жизни воспринимался как его будущий преемник. Надо полагать, и сам Абулхайр не испытывал иллюзий относительно качеств своего первенца, поэтому в течение длительного времени (фактически с первых дней перехода в поддан- ство Российской империи) старался добиться от имперских властей права сохранить ханский титул за своими прямыми потомками. Им- перская администрация оказалась в довольно сложном положении, поскольку при принятии такого решения требовалось сочетать два ус- ловия: с одной стороны, признание ханской власти наследственной, с другой — необходимость утверждения нового хана на курултае как непременное условие легитимности правителя (см.: [Васильев Д.В., 2014
б, с. 83]).
И.И. Неплюев, не скрывавший своей неприязни к Абулхайру
(особенно в последние годы жизни хана), тем не менее вскоре после его смерти, казалось, забыл о былой вражде и в своей переписке как с центральными властями, так и с казахскими правителями отныне упоминал лишь о заслугах покойного хана перед Россией, о том, что именно Абулхайр первым из казахских правителей принял россий- ское подданство и демонстрировал верность ее монархам. Соответ- ственно, у него не было никаких возражений относительно насле- дования ханского трона его старшим сыном. Правда, когда Нурали обратился к нему с просьбой оказать содействие в наследовании им отцовского титула, генерал-губернатор и тут не упустил возможности укрепить свой контроль и влияние над Младшим жузом и его правя- щим семейством.
Дело в том, что решение о том, что именно Нурали наследует Абулхайру, было принято российскими властями еще при жизни по- следнего. Соответственно, вскоре после смерти хана Неплюеву были даны распоряжения всячески содействовать приходу Нурали к власти (см.: [Витевский, 1895, с. 754]). Но оренбургский генерал-губернатор в переговорах с семейством Абулхайра обставил дело так, будто имен- но благодаря его активному участию петербургские власти, в том чис- ле лично императрица Елизавета Петровна, приняли решение утвер- дить Нурали вслед за отцом в ханском достоинстве [КРО, 1961, № 163, с. 414–415; № 164, с. 416] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 88]).
70
Однако на курултае, который избрал Нурали в качестве хана, присутствовало очень ограниченное число представителей Младшего жуза, а от Среднего был вообще только один Джанибек-тархан, хотя и являвшийся очень авторитетным деятелем обще-казахстанского мас- штаба. Неудивительно, что многие родоплеменные подразделения казахов, равно как и другие ханы и султаны не признали факта избра- ния Нурали. В качестве «альтернативного» хана Младшего жуза был избран султан Батыр, который, с одной стороны, был представителем семейства Джадыков (старшей ветви казахского ханского рода), с дру- гой — являлся мужем дочери Абулхайра, т.е. его зятем, и тем самым приходился близким родичем его семейству, следовательно, имел все основания претендовать на власть над жузом, который недавно воз- главлял его тесть. Несмотря на то что Батыр был в значительной сте- пени повинен в смерти Абулхайра13, многие приверженцы покойного хана поддержали именно его: среди присутствовавших на избрании Батыра и отдавших ему свои голоса было много тех, кто всего двумя неделями ранее точно так же голосовал и за избрание сына Абулхай- ра! Не в последнюю очередь это было связано с тем, что сын Батыра, Каип, был хивинским ханом и неоднократно присылал отцу богатые дары, которые тот использовал для привлечения на свою сторону вли- ятельных сторонников из числа султанов и родоплеменных биев (см.: [Васильев Д.В., 2014
б, с. 90, 102])14. Да и сам И.И. Неплюев, рапортуя в Коллегию иностранных дел о его избрании ханом, писал, что «он пре- жде и добрый человек был» [Материалы, 1948, № 116, с. 310], т.е. от- мечал положительные качества и влиятельность Батыра в Казахской степи.
Нурали, уступая отцу талантами политика и правителя, оказал-
ся человеком здравомыслящим и вполне объективно оценивал свои личные качества и степень влияния на казахов (на это указывают его собственные послания к Неплюеву и представителям центральных имперских властей). Поэтому, чтобы обеспечить себе преимущество перед соперником Батыром, он прибег к «административному ресур- су», чего до него не делали казахские Чингисиды: он сам, его мать, а
13 В условиях участившихся степных междоусобиц люди Абулхайра напали на свадебное посольство сына Батыра, хивинского хана Каипа, следовавшее к султану Бораку, и Батыр обратился к Бораку, чтобы тот отомстил Абулхайру, не исключая и возможности его убийства (см.: [Ерофеева, 2007, с. 396]).
14 По мнению Д.В. Васильева, Батыр претендовал не столько на реальную власть, сколько на получение неких «отступных» от Нурали в виде подарков, при- знания автономии и т.п.
71
также ряд приверженцев обратились к императрице Елизавете Пет- ровне с ходатайством об утверждении Нурали казахским ханом, обо- сновывая его тем, что он был избран на курултае. Удовлетворение этого ходатайства означало наступление нового этапа во взаимоотно- шениях российских монархов и их казахских вассалов: если ранее им- перские власти своими актами лишь признавали в ханском достоин- стве ханов, избранных собственными подданными на традиционных курултаях, то с этого времени законным ханом признавался лишь тот, которого утверждал своим именным указом российский монарх. Не- сомненно, со стороны Нурали это был удачный ход, поскольку позво- лил ему почувствовать себя увереннее на троне при гарантированной поддержке России. Однако для большинства казахских владетельных Чингисидов подобное нововведение вполне определенно означало покушение на их права: если раньше их власть зависела лишь от воли избирателей на курултае, то теперь законность хана (даже уже избран- ного на курултае) зависела от воли российского монарха, который, благодаря прецеденту с Нурали, мог как признать, так и не признать избрание того или иного хана.
В итоге Нурали получил грамоту об утверждении его в ханском
достоинстве [Материалы, 1960, № 19, с. 39], явился в Оренбург, где И.И. Неплюев (также впервые в истории русско-казахских отноше- ний) организовал и провел официальную церемонию возведения сына Абулхайра в ханы. Торжественность и пышность церемонии, подробно описанной в «журнале» самого Неплюева15, также долж- ны были способствовать повышению легитимности хана в глазах его подданных и других казахских Чингисидов. Правда, при этом следует обратить внимание, что сам Нурали (опять же, подобно отцу) пре- тендовал на статус старшего хана всех казахских жузов, и централь- ные власти Российской империи, кажется, не имели ничего против, по-прежнему предпочитая иметь дело с одним своим ставленником, однако И.И. Неплюев вновь решил поступить по-своему. В оконча-
|
| |  |
15 «Журнал, держанной при объявлении Нурали-салтана киргис-кайсацкому народу ханом, которой на место отца ево Абулхаир хана от того киргис-кайсацкого народа выбран в ханы 2 октября прошлого 1748 г. и со всеподданнейшим о том народным и ево прошением посылан был ко двору е. и. в. зять его, Нурали, Джан- бек-салтан и при нем протчих семь человек посланцами, а от е. и. в. в том ханском достоинстве всемилостивейше конфирмован 26 февраля сего году, еже все чинено во исполнение е. и. в. указов, присланных к тайному советнику и оренбургскому губернатору Неплюеву из Государственной коллегии иностранных дел от 13 апре- ля и от 2 мая сего ж 1749 г.» [История, 2012, с. 87–173].
72
тельной версии грамоты, в которой Нурали утверждался в ханском достоинстве, вообще не оговаривались пределы его ханской власти. С одной стороны, это свидетельствовало о том, что главным прави- телем Казахстана имперская администрация Нурали не признавала, учитывая его не слишком большое политическое влияние. Однако, с другой стороны, власть Нурали формально не была ограничена толь- ко Младшим жузом: вероятно, И.И. Неплюев не исключал, что если Нурали сумеет продемонстрировать таланты правителя и в особенно- сти лояльность к России, то ему можно будет посодействовать в рас- пространении его власти и на другие казахские роды, племена и жузы (см.: [Левшин, 1996, с. 216; Васильев Д.В., 2014
б, с. 85, 89]).
Интересно отметить, что сразу после церемонии Нурали просил Неплюева, чтобы все его и его подданных прежние прегрешения пе- ред императрицей, в которых они признавали себя виновными, были прощены после принесения присяги [История, 2012, с. 106]. Гене- рал-губернатор согласился на это, поскольку уже имелся подобный прецедент в отношении Абулхайра, отца Нурали: как мы помним, по- сле повторного принесения им присяги в 1738 г. его отношения с Рос- сийской империей начали строиться как бы «с чистого листа», и его прежние враждебные действия, неповиновение и проч. были забыты. Подобное следование прецеденту было неслучайным: ведь и сам текст присяги Нурали 1749 г. практически дословно копировал текст второй присяги Абулхайра 1738 г. [Материалы, 1960, № 20, с. 40] (ср.: [Крафт,
1898 а, с. 40–41]; см. также: [Памятники, 2014, с. 230]).
Тогда же Нурали просил, чтобы несколько его приверженцев были пожалованы российскими властями в тарханы, однако Неплю- ев на это ему ответил, что пусть хан сначала утвердит свою власть в Младшем жузе и уж после этого представит прошение о пожалова- нии в тарханы того, кого посчитает нужным [История, 2012, с. 99] (см. также: [КРО, 1961, № 179–180, с. 473–474]). Надо полагать, это было связано с тем, что далеко не все в Младшем жузе признавали власть Нурали, и некоторые из тех, кого он намеревался сделать тарханами, могли принять сторону его противников. Дарование же им тарханско- го достоинства в таком случае лишь повысило бы их авторитет и по- зволило бы увеличить число противников хана.
Уже вскоре после коронации генерал-губернатор и новоизбран- ный хан вернулись к вопросам, которые касались дальнейшего разви- тия Оренбургского края как форпоста российской торговли со Сред- ней Азией. В принципе, от Нурали требовалось то же, чего прежде российские власти добивались от его отца: обеспечение безопасности
73
торговых караванов, следовавших из России и в Россию, соблюдение правил торговли самих казахов (по замыслу Неплюева они должны были вести ее только через Оренбург), а также удержание своих под- данных от нападения на российские границы, их населения и коче- вья других «инородцев» (калмыков, башкир). Неплюев согласился последовать примеру взаимодействия его предшественников на посту начальников Оренбургского края с ханом Абулхайром, в рамках кото- рого российские пограничные власти оказывали особое покровитель- ство тем восточным торговцам, которые получали грамоты от хана. Кроме того, к удовольствию братьев Нурали, генерал-губернатор по- зволил и им выдавать купцам аналогичные грамоты (с правом взима- ния за них соответствующих сборов и пошлин) [История, 2012, с. 117– 119] (см. также: [Материалы, 1948, № 110, с. 293–294]). Правда, сам хан, по-видимому, счел предоставление его братьям этой привилегии урезанием собственных прав и вскоре начал заниматься тем, что впо- следствии получило название «рэкет»: заставлял купеческие караваны проходить через свои личные владения, чтобы самому собирать с них торговые пошлины, и организовывал нападения на тех торговцев, кто отказывался подчиняться. И.И. Неплюев неоднократно предписывал ему прекратить эту практику, на что хан отвечал, что генерал-губер- натора вводят в заблуждение, и ничего подобного он не совершает [Материалы, 1948, № 111, с. 294–295]. Аналогичным образом он отво- дил обвинения в захвате русско-подданных пленников и требования вернуть их, заявляя, что степь велика, и его власть распространяет- ся отнюдь не на всех казахов [Витевский, 1895, с. 780]. Думается, эти поступки красноречиво характеризуют хана Нурали, который ради сиюминутной материальной выгоды готов был поставить под угрозу само существование транзитной торговли в Казахстане, равно как и добрые отношения с российской администрацией.
Получив официальное подтверждение своего статуса от России,
Нурали почувствовал себя увереннее и тут же, подобно своему отцу, начал требовать от оренбургских властей помощи в расширении сво- ей власти. При этом сын Абулхайра не собирался довольствоваться властью только над Младшим жузом: он задумал организовать поход на Туркестан, где обосновался Абулмамбет, хан Среднего жуза, чтобы подчинить своей власти и этот жуз. Неплюев в довольно резкой фор- ме отказал ему, хотя Нурали, как и его отец ранее, неоднократно при- зывал губернатора задерживать посланцев, отправляемых в Оренбург другими ханами и султанами (Абулмамбетом, Батыром, Аблаем, хи- винским ханом Каипом) и родоплеменными предводителями, обви-
74
Глава I. Взаимодействие российских властей и казахских правителей на начальном этапе…
няя их в намерении посеять рознь в Младшем жузе и во враждебности по отношению к России [Материалы, 1948, № 120, с. 324–325; № 122,
с. 332–333; № 127, с. 338–339].
Опять же следуя примеру отца, Нурали намеревался захватить для себя лично или для своего ставленника хивинский трон, который по-прежнему занимал в это время Каип, сын «альтернативного» хана Батыра. Нурали достаточно обоснованно указывал Неплюеву, что пока сын его конкурента правит Хивой, добиться подчинения Батыра будет очень сложно. Однако генерал-губернатор, как и раньше, воз- ражал против того, чтобы потомки Абулхайра претендовали на трон Хивинского ханства: хотя сюзеренитет персидских шахов над ним прекратился после гибели Надир-шаха в 1747 г., оно по-прежнему не представляло для российских властей большого интереса, а уста- новление власти Нурали над ним существенно изменило бы систему политических отношений в Казахской степи, которую так долго вы- страивал сам Неплюев [Вяткин, 1948, с. 14]. Не получив одобрения Неплюева, Нурали, тем не менее, попытался организовать поход на Хиву и даже начал собирать войска, но уже в начале 1751 г. помирил- ся с ханом Каипом и заключил договор о восстановлении торговых отношений [Материалы, 1948, № 135, с. 361] (см. также: [КРО, 1961,
№ 196, с. 509–514; Левшин, 1996, с. 227–228])16. Как видим, снова сын
Абулхайра поставил материальную выгоду выше собственных поли- тических амбиций, правда, на этот раз его действия в полной мере от- вечали позиции И.И. Неплюева, который уже в марте того же 1751 г. получил очередной указ императрицы Елизаветы Петровны о расши- рении торговли через Оренбург с Казахстаном, Хивой, Балхом и Ин- дией [Материалы, 1948, № 136, с. 362–363] (см. также: [Витевский, 1895, с. 834–835]). Несомненно, благодаря деятельности И.И. Неплю- ева реализация этих планов стала куда более вероятной, чем во време- на И.К. Кирилова!
В результате Батыр формально выразил покорность своему шу- рину Нурали и согласился признать его старшим ханом [Матери-
16 Впрочем, стоит отметить, что Нурали мог пойти на мир с Хивой по указа- нию канцлера Российской империи А.П. Бестужева-Рюмина, который в личном послании хану изложил просьбу хана Каипа обеспечить проезд хивинских купцов в Россию (см.: [КРО, 1961, № 202, с. 529]). То есть мы снова наблюдаем некоторый
«разнобой» в отношениях российских властей с казахами: центральные власти периодически продолжают напрямую контактировать с казахскими правителями, несмотря на собственные предписания им взаимодействовать исключительно с оренбургской пограничной администрацией.
75
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
алы, 1948, № 119, с. 316], хотя сам и не отказался от ханского титу- ла. Его приверженцы продолжали признавать его ханом вплоть до самой смерти в 1771 г., после чего претензии на трон унаследовал и его сын Каип (к этому времени уже лишившийся хивинского трона) (см., напр.: [Ерофеева, 2001, с. 134]). Примечательно, что Неплюев, не признавая Батыра в ханском достоинстве, все же продолжал под- держивать с ним отношения, видя в нем своеобразный противовес Нурали [Витевский, 1895, с. 789–790]. Также нельзя не отметить, что вскоре после коронации сына Абулхайра и принесения им присяги на верность России И.И. Неплюев организовал почти аналогичную це- ремонию принесения присяги и еще одним влиятельным казахским султаном — Досали, двоюродным братом Нурали, имевшим влияние в Младшем жузе и прочные связи с хивинским ханством [История, 2012, с. 137]. Принимая во внимание и прежнюю деятельность Не- плюева по поддержке разных представителей казахского правящего рода, нельзя не предположить, что тем самым он готовил еще одного
«альтернативного» претендента на трон Младшего жуза на тот случай, если Нурали окажется нелояльным или, тем более, враждебным им- перским властям.
Не получив поддержки, на которую он рассчитывал, Нурали при- бег к угрозам неповиновения, что вроде бы тоже было в духе его отца, однако ультимативная риторика двух ханов очень сильно различалась. Абулхайр, стараясь убедить оренбургские пограничные власти в сво- ем влиянии на все жузы, угрожал, что либо откочует со всеми своими многочисленными подданными, либо организует нападение на рос- сийские границы. Нурали же, по сути, угрожая тем же, писал Неплю- еву, что он просто-напросто не имеет достаточно власти и влияния, чтобы удержать своих «диких» подданных либо от откочевки в ино- странные пределы, либо от нападения на российские границы [КРО, 1961, № 183, с. 483–484]. В результате и оренбургский генерал-губер- натор, и центральные власти попали в довольно сложное положение: поддержка Нурали повлекла бы необходимость более активного вме- шательства в дела казахских жузов, чего российская администрация всячески старалась избегать; с другой стороны, отсутствие поддерж- ки со стороны России повлекло бы снижение авторитета хана и даже возможное низложение, а это автоматически означало, что грамота об утверждении в ханском достоинстве стала бы в глазах казахов ничего не значащей бумажкой.
Поэтому И.И. Неплюев предпринял ряд шагов, которые пред-
ставляются своеобразным компромиссным выходом из сложной и
76
Глава I. Взаимодействие российских властей и казахских правителей на начальном этапе…
противоречивой ситуации. Не вмешиваясь прямо во внутреннюю политику казахских правителей, он начал постепенно продвигать в Казахстан российскую административную и военную инфраструкту- ры. На казахских территориях стали возводиться русские крепости, в которых размещались русские гарнизоны. Поначалу это делалось под предлогом защиты казахов от джунгарской угрозы [Касымбаев, 1981, с. 72–73]. Затем — под предлогом развития соледобычи в Казахской степи: около соляных месторождений стали создаваться предприятия по добыче этого минерала, а для обеспечения их безопасности Неплю- ев приказал возводить форты, в которых располагались вооруженные гарнизоны. Все это, казалось, было в интересах Нурали, однако хан и тут обнаружил причину для недовольства — ведь соль добывали и доставляли в Россию русские же подрядчики, а не сами казахи. Хан, прибегая к уже использованной им риторике, заявлял, что его поддан- ные, лишившись источника доходов, станут откочевывать, и он будет не в состоянии их удержать [КРО, 1961, № 206–207, с. 533–536] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 94–95]).
В связи с этим генерал-губернатор решил продемонстрировать казахам Младшего жуза свое покровительство и тем самым прими- рить их как с возведением фортов в Степи, так и с властью не слишком популярного Нурали, при этом в очередной раз пойдя на конфликт с центральными имперскими властями. Дело в том, что и императри- ца лично, и центральные органы власти Российской империи резко возражали против перекочевок казахов в российские пределы (на
«внутреннюю сторону»), не без оснований, в общем-то, опасаясь конфликтов между ними и российскими подданными из числа как кочевого, так и оседлого населения [КРО, 1961, № 211, с. 540–544;
№ 214, с. 547–548]. Однако Неплюев, поначалу скрупулезно исполняя указы и распоряжения центральных властей [Там же, № 100, с. 262– 263], позднее все же своими личными распоряжениями неоднократ- но позволял казахам Младшего жуза в случае голода в степи, болез- ней или наступления сильных холодов находить убежище в пределах Оренбургского края [Материалы, 1948, № 104, с. 279–282; № 123, с. 333–334] (см. также: [Васильев, 2014
в, с. 95–96])17.
Стремясь хотя бы отчасти снизить напряженность между Нурали и другими казахскими правителями, И.И. Неплюев пошел даже на ча-
17 Только с 1756 г. центральные имперские власти официально санкциониро- вали возможность перекочевок казахов на российские территории, но при усло- вии взятия дополнительных аманатов (см.: [Левшин, 1996, с. 229]).
77
стичное изменение собственной политической линии. Как уже отме- чалось, он стремился централизовать торговлю во вверенном ему ре- гионе, сделав Оренбург единственным местом для торговых операций не только среднеазиатских купцов, но и казахов как Младшего, так и Среднего жузов (см., напр.: [КРО, 1961, № 121, с. 312–313]). Одна- ко Нурали, пользуясь этим, намеревался сам контролировать проезд через его владения и торговцев из других жузов, и других восточных торговых караванов, а это вызывало вполне понятное раздражение, в частности, правителей Среднего жуза. Чтобы избегать подобного в дальнейшем, генерал-губернатор был вынужден открыть для султа- нов и торговцев из Среднего жуза новый рынок в Орске — том самом
«первом Оренбурге», который был основан еще И.К. Кириловым, и который в свое время сам Неплюев резко критиковал за неудобное расположение [Неплюев, 1892, с. 136]. Теперь ему пришлось признать, что торговцам из Среднего жуза ехать в Оренбург далеко, неудобно и небезопасно, в связи с чем целесообразно организовать торг именно в Орске, а также в ряде крепостей (в частности, в Троицкой), возведен- ных именно с целью развития торговли со Средним жузом [КРО, 1961,
№ 193, с. 504–505] (см. также: [Неплюев, 1892, с. 140]).
А чтобы «задобрить» самого Нурали, который во всех этих дей- ствиях оренбургской администрации усматривал попытки подорвать его власть и возможность укрепить влияние над казахами, Неплюев осенью 1754 г. ходатайствовал об удовлетворении его просьбы — о выплате ему ежегодного содержания. В августе 1755 г. канцлер Рос- сийской империи А.П. Бестужев-Рюмин прислал хану Нурали личное письмо, в котором уведомил, что императрица назначает ему жало- вание 400 руб. в год, а также (по его, канцлера, личной просьбе) еще 200 руб. в год «для собственнаго и особеннаго… употребления» [Там же, № 208–209, с. 537–538]. Таким образом, хан Нурали в какой-то степени превратился в имперского чиновника, получающего возна- граждение за свою деятельность в пользу Российской империи. Вскоре жалование было установлено также и двум ханским сыновьям, Ирали и Пирали, которых сам хан видел своими потенциальными наследни- ками, а также — султанам Среднего жуза Аблаю и Султан-Мухаммаду (см.: [Васильев Д.В., 2014
б, с. 96]). Так был сделан первый шаг по ин- теграции казахской элиты в имперскую чиновную иерархию, однако в течение еще довольно длительного времени казахские правители по-прежнему воспринимались как «внешние» представители власти и никак не соотносились с имперскими сановниками — этот процесс начался гораздо позднее.
78
В 1756 г. башкиры, также находившиеся в ведении оренбургского генерал-губернатора, подняли очередное восстание против россий- ской власти, вошедшее в историю как восстание Батырши. Учитывая опыт своих предшественников в Оренбуржье, И.И. Неплюев опасал- ся, что и на этот раз казахи могут так или иначе вмешаться в собы- тия в Башкирии, причем не на стороне имперских властей. Поэтому первым делом он направил послание хану Нурали, чтобы тот удержал своих подданных от поддержки бунтовщиков. Характерно, что в то же время он направил ряд аналогичных посланий и наиболее влиятель- ным старшинам Младшего жуза, прекрасно понимая, что влияния хана на своих подданных не хватит, чтобы действительно удержать многочисленные родоплеменные подразделения жуза от вмешатель- ства в башкирские дела [Неплюев, 1892, с. 148–149].
В отличие от И.К. Кирилова, даже во время башкирских восста- ний продолжавшего верить в безусловную лояльность казахов россий- ской короне, И.И. Неплюев оценивал новых подданных Российской империи более трезво и постарался принять ряд дополнительных мер, чтобы не допустить их сговора с восставшими башкирами. Так, че- рез посылаемых в Казахскую степь татарских мулл-проповедников он убеждал казахов, что если они помогут башкирам победить, то те на них же первых и нападут [Там же, с. 149–150]18.
Тем не менее ему не удалось окончательно рассорить казахов Младшего жуза и башкир, имевших многолетние (даже многовеко- вые) связи, и после подавления восстания многие соратники Батыр- ши нашли убежище во владениях Нурали. Узнав об этом, Неплюев направил хану предписание схватить бунтовщиков и передать импер- ским властям, но при этом особо оговаривал, чтобы никого не каз- нили. Генерал-губернатором двигало не чувство гуманности, а, опять же, четкое представление о пределах власти Нурали, который не имел достаточного влияния, для того чтобы подвигнуть своих подданных
|
| |  |
18 Интересно отметить, что Неплюев, привлекая к подавлению башкирского восстания калмыков, не сообщил сразу калмыцкому наместнику (впоследствии — хану) Дондук-Даши о целях задействования его войск (поскольку существовала вероятность поддержки калмыками восставших), а напротив, намекнул, что ну- ждается в калмыцких войсках «по причине умножавшихся от киргизцев (каза- хов. — Р. П.) наглостей, которым киргизцам те калмыки были, есть и будут, по ненависти, врожденной в них, неприятелями» (см.: [Неплюев, 1892, с. 147–148]). Правдоподобность такой причины объяснялась тем, что Неплюев уже имел опыт использования калмыков в боевых действиях против казахов еще в 1743 г. [Мате- риалы, 1948, № 14, с. 62–64].
79
на решительные действия по отношению к восставшим. Кроме того, генерал-губернатор довольно цинично позволил казахам захватить и оставить себе жен и дочерей башкирских беглецов, рассчитывая, что
«склонные к плотскому падению магометане» при таком условии про- явят больше активности в расправе с бунтовщиками. Так и оказалось: казахи увидели в беженцах легкий объект для грабежа и, вдохновлен- ные распоряжением Неплюева, напали на башкир, ограбили их и захватили их семьи [Неплюев, 1892, с. 156–157; Левшин, 1996, с. 232]
(см. также: [Витевский, 1897, с. 891–892]).
В результате сумевшие спастись башкиры сами явились с повин- ной к генерал-губернатору, попросив у него разрешения отомстить вероломным казахам. Опытный в разжигании интриг, Неплюев толь- ко этого и добивался — как он сам довольно цинично писал в своих воспоминаниях, он «в них (башкир. —
Р. П.) более старался влагать к ним (казахам. —
Р. П.) ненависти» [Неплюев, 1892, с. 157]. Однако чтобы это намерение не выглядело слишком очевидным и чтобы не вызывать нового витка обострений с казахами, он заявил, что такого позволения дать не может, однако если башкиры нападут на казахов, то наказывать их не будет. Подвергшийся нападению башкир, Нура- ли, в свою очередь, направил Неплюеву прошение позволить ему ото- мстить нападавшим, на что генерал-губернатор довольно язвитель- но отписал ему, что если бы казахи Младшего жуза прежде не дали приют башкирским бунтовщикам, «то б и сего произойти не могло», т.е. не состоялось бы башкирского набега [Там же, с. 159]. В резуль- тате И.И. Неплюеву удалось довольно быстро подавить башкирское восстание и восстановить порядок во вверенном ему крае, при этом не вызвав нового конфликта с казахами. Однако это далось ему нелег- ко: события, связанные с восстанием, отняли у него немало времени, средств и нервов, так что уже в следующем, 1757 г., он подал импера- трице Елизавете Петровне прошение об отставке с поста генерал-гу- бернатора Оренбургского края, во главе которого находился 15 лет [Там же, с. 161].
Таким образом, в течение длительного правления И.И. Неплю-
ева в Оренбургском крае российская имперская политика по отно- шению к казахским жузам постепенно начала приобретать некую целенаправленность. Безусловно, говорить о выработке целостной стратегии не приходится, однако можно отметить несколько направ- лений, которые были обозначены именно Неплюевым и в дальней- шем в той или иной степени реализовывались и его преемниками. Во-первых, это отказ от контактов исключительно с одним предста-
80
вителем казахской правящей элиты (как это практиковали предше- ственники И.И. Неплюева в отношении хана Абулхайра), а развитие отношений с представителями разных жузов и родоплеменных под- разделений, оказание им покровительства. Тем самым российская администрация не только более эффективно действовала в реальных политических условиях, но и предупреждала возможное сосредото- чение слишком большой власти в одних руках. Несмотря на то что далеко не все ханы, избиравшиеся казахами в этот период времени, признавались Россией в ханском достоинстве (например, Батыр, Борак и др.), имперская администрация поддерживала отноше- ния и с ними, тем самым несколько снижая властные возможности и тех казахских правителей, которые признавались Россией в хан- ском достоинстве (ханы Абулмамбет и Нурали). Во-вторых, именно при Неплюеве начинается проникновение российских форпостов в Казахскую степь, чем усиливалось влияние России на казахов, обе- спечивалась возможность контролировать более скрупулезное вы- полнение ими предписаний имперских властей. Таким образом, при Неплюеве началось целенаправленное выстраивание «Оренбургской пограничной линии», т.е. системы крепостных укреплений, решав- ших, таким образом, не только оборонные, но и административные задачи. Именно Неплюев старался максимально скрупулезно реали- зовать распоряжение еще императрицы Анны Иоанновны (1737 г.) о том, что казахские правители должны вести дела с империей через пограничную администрацию Оренбургского края, и формирование пограничной линии стало важным этапом в обеспечении исполнения этого распоряжения.
Последующие правители Оренбуржья (в частности, О.И. Игель- стром) нередко критиковали И.И. Неплюева за его «запасной план», обвиняя его в чрезмерной суровости и предлагая действовать в отно- шениях с казахскими правителями более дипломатичными методами. Однако, объективности ради, следует отметить, что этот «план» в це- лом планом и остался. Действительно, Неплюев, в отличие от своих предшественников, действовал в отношениях с казахскими правите- лями решительно, не колебался в выказывании своих предпочтений и, напротив, не скрывал негативного отношения к некоторым из них, и конфликт с Абулхайром — самый яркий тому пример. Однако слу- чаев прямого применения им военной силы в казахской степи мы не наблюдаем: войска применялись исключительно для отражения казахских набегов на российские пограничные территории. А вот в начале XIX в. еще один оренбургский губернатор, Н.Н. Бахметев, на-
81
Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы
против, одобрял «запасной план» и сам намеревался следовать ему, отправляя военные экспедиции в Казахскую степь.
В заключение следует сказать, что И.И. Неплюев, несмотря и на длительность правления в Оренбуржье, и на свои решительные (по сравнению с предшественниками) действия по развитию взаимо- отношений с казахами, все же не сумел, а может быть, и не ставил своей целью, разработать целостную и последовательную политиче- скую линию России в Казахстане. Как Кирилов и Татищев, он всего лишь реагировал на «вызовы» со стороны правителей Степи, стараясь предупредить подобные проблемы в дальнейшем, но не имел четкого представления о месте Казахстана в имперском политико-правовом пространстве.
Думается, подобный подход объяснялся несколькими причина- ми. Во-первых, несмотря на свою практичность, И.И. Неплюев, как и его предшественники, не видел перспектив для Российской империи именно в Казахстане и рассматривал его только как территорию, че- рез которую должны были проходить торговые караваны из России в Среднюю Азию, Индию, Китай и обратно. От казахов же требовалось только обеспечивать их безопасность. Во-вторых, статус казахских правителей по-прежнему оставался неопределенным: российские самод
2021-01-29
150
