И х ан ы Младшег о ж у з а Ширгаз и и Арингази

С именем Петра Кирилловича Эссена (1772–1844), занимавше- го пост оренбургского военного губернатора в 1817–1830 гг., связаны существенные изменения в политико-правовой жизни Западного Ка- захстана первой трети XIX в. Именно при нем в Казахстане произо- шла реформа системы власти и управления, в результате которой был ликвидирован институт ханской власти, а представители имперской администрации были инкорпорированы в новую властную структуру казахского общества. В его же правление начинается процесс распро- странения на казахов принципов общероссийского законодательства, т.е. население Степи стало постепенно интегрироваться в имперское политико-правовое пространство. Однако какова же была роль само- го П.К. Эссена в этих процессах?

Дело в том, что этому государственному деятелю очень не повез-

ло в историографии. Уже в XIX в. историки Оренбуржья достаточно критически оценивали итоги его правления, заявляя, что он не сде- лал на своем посту ничего существенного, не пользовался большим авторитетом ни в Петербурге, ни в регионе [Чернов, 1907, с. 41, 47]. Современные исследователи упрекают Эссена в некомпетентности, незнании специфики региона и особенно местного кочевого населе- ния. Д.В. Васильев, автор новейшего исследования по истории рус- ско-казахских отношений в имперский период, прямо обвиняет его в «дестабилизации» политической ситуации в казахском Младшем жузе в ущерб российским же интересам, отмечая при этом, что «от- крытым остается вопрос, почему же в течение более 10 лет во главе края оставался явный оппозиционер, чьи шаги лишь дестабилизиро- вали ситуацию в Малой Орде» [Васильев Д.В., 2014 б, с. 200]. Недоуме- ние исследователя становится вполне понятным при ознакомлении со служебной биографией П.К. Эссена.

Надо признать, что карьерный рост П.К. Эссена начался почти

при анекдотических обстоятельствах, которые, несомненно, могут за- ставить исследователей объяснять его успехи исключительно удачей, а не личными достоинствами. Эссен начал службу в Гатчине при дворе будущего Павла I, который, уже став императором, в 1796 г. как-то во

154

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

время поездки пригласив молодого офицера к себе в карету, остал- ся доволен его удачными ответами, за которые тут же присвоил зва- ние капитана, а выпустил из кареты уже полковником [Чернов, 1907, с. 39]. Годом позже 25-летний Эссен был произведен в генерал-майо- ры. Казалось бы, его карьера стала результатом очередного каприза непредсказуемого императора. Однако его дальнейшая служба пока- зала, что Павел I не ошибся в своем протеже. Эссен принимал уча- стие во всех наполеоновских войнах, начиная с итальянского похода А.В. Суворова и войны 1805–1807 гг., командовал дивизией во время Отечественной войны 1812 г., завершил заграничный поход русской армии в 1815 г. в должности командира корпуса [Словарь, 1996, с. 632]. Небезынтересно отметить, что его досье оказалось среди личных бу- маг Наполеона Бонапарта, касавшихся наиболее значительных рос- сийских военачальников [Семенов, Семенова, 1999, с. 178]. Имел он и опыт административной деятельности, став в 1800 г. выборгским военным губернатором.

В течение 13 лет, при двух императорах, Александре I и Нико- лае I, П.К. Эссен возглавлял Оренбургский край. Вряд ли эти монар- хи, оба державшие своих региональных администраторов под стро- гим контролем, терпели бы столько лет «оппозиционера» на таком важном посту. Ведь глава Оренбуржья отвечал не только за связи с казахами Младшего жуза, но и контролировал беспокойное населе- ние Поволжья (в частности, башкир, неоднократно поднимавших восстания против российских властей на протяжении XVII–XIX вв.), обеспечивал политические отношения со среднеазиатскими государ- ствами, мир с которыми в этот период был необходим России, отвечал за развитие и поддержание дипломатических и торговых отношений с ними. Наконец, с этого поста он не был смещен, а, напротив, «пошел на повышение»: в 1830 г. стал петербургским генерал-губернатором (оставаясь им до выхода в отставку в 1842 г.) и членом Государствен- ного совета, в 1833 г. получил титул графа [Словарь, 1996, с. 632]. Как- то все это не вяжется с образом человека незначительного, некомпе- тентного, не пользовавшегося поддержкой императорского двора, да еще и «оппозиционера»! Попытаемся разобраться, какой вклад внес П.К. Эссен в развитие российской политики в Казахстане — раз имен- но эта его деятельность удостоилась столь резкой критики со стороны исследователей.

Надо сказать, что П.К. Эссену, ставшему в 1817 г. оренбургским

военным губернатором, досталось довольно тяжелое «наследство» от его предшественника — князя Г.С. Волконского, который поначалу

155

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

руководил краем вполне энергично, но под конец своего правления, будучи уже 75-летним стариком, дал волю своим странностям и прак- тически упустил ситуацию в Младшем жузе из-под контроля. Кроме того, несмотря на то что казахи пребывали в российском подданстве уже около столетия, правовой базы, определявшей принципы рус- ско-казахских отношений, все еще не было: они строились на основе императорских указов и распоряжений самих губернаторов, издавав- шихся по конкретным случаям — точно так же, как это было в первой половине XVIII в. Неудивительно, что молодой, 44-летний военный губернатор немедленно попытался восстановить порядок и выстроить русско-казахские отношения с военной четкостью. Однако первые же его действия показали, что Петр Кириллович, будучи прекрасным ад- министратором и организатором, совершенно не разбирался в поли- тической ситуации.

Так, например, одним из первых своих распоряжений он запре- тил пересекать пограничную линию с обеих сторон — как русским жителям, так и казахам без специального разрешения. В результате периодически возникала парадоксальная ситуация: когда казахские грабители нападали на пограничные российские поселения, и казац- кие отряды пускались за ними в погоню, казахи пересекали погранич- ную линию и сразу же останавливались, не опасаясь, что русский от- ряд последует за ними. После неоднократных жалоб в 1823 г. именным указом Александра I этот порядок был отменен, и казачьим отрядам было позволено преследовать грабителей на расстоянии пяти верст или одного дня пути. Еще одним провальным проектом П.К. Эссена стала попытка сформировать несколько регулярных полков из баш- кир Оренбургского края — центральные власти не поддержали его идею по политическим и экономическим причинам: башкиры тради- ционно формировали иррегулярные воинские подразделения, и по- пытка создать из них регулярное войско была бы не только затратной в материальном отношении, но и грозила очередными народными волнениями, на которые Башкирия была так урожайна в недавнем XVIII в. [Чернов, 1907, с. 42, 45].

Однако наибольшие проблемы возникли у П.К. Эссена в отно-

шениях с правителями казахского Младшего жуза. Тот факт, что он вмешался в междоусобную борьбу различных претендентов на власть и поддерживавших их кланов, впрочем, не может свидетельствовать о политической некомпетентности губернатора. Уже с 1790-х годов администрация Оренбургского края активно участвовала в полити- ческой жизни Младшего жуза, фактически обеспечивая возведение

156

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

на престол тех представителей казахского ханского рода, которые в Петербурге были известны как наиболее лояльные Российской импе- рии. Таким образом, Эссен, поступая так же, в принципе, действовал в рамках своей компетенции. Однако он не учел политической ситуа- ции и предпочел поддержать не легитимного, утвержденного россий- скими властями хана Ширгази, а его соперника — султана Арингази. Конфликт этих двух казахских Чингисидов также достался  Эссену

«в наследство» от Г.С. Волконского [Материалы, 1940, № 107, с.  297;

№ 109, с. 299]. Надо отдать должное новому губернатору: сначала он старался примирить соперников, пригласив в Оренбург [Вяткин, 1941, с. 223; Мейер, 1865, с. 34; Рязанов, 1928, с. 103], однако вскоре понял, что из этого ничего не получится, и принял решение сделать ставку на одного из них в ущерб другому.

Безусловно, во многом выбор Эссеном в качестве наиболее под- ходящего кандидата Арингази, а не Ширгази, мог быть обусловлен его личным отношением к обоим казахским правителям. И если о его дру- жеских отношениях с Арингази нам, в общем-то, неизвестно, то анти- патия губернатора по отношению к Ширгази-хану четко прослежива- ется и по его переписке с центральными властями, и по свидетельствам современников [Васильев Д.В., 2014 б, с. 202], не была она секретом и для самого хана. Однако мы были бы несправедливы к П.К. Эссену, если бы решили, что он ставил личные отношения выше политической целесообразности. Скорее всего, он и личную неприязнь к Ширгази стал испытывать из-за того, что не находил его деятельность в Млад- шем жузе полезной для России и ее политики в Казахстане.

А между тем ко времени назначения Эссена оренбургским гу- бернатором эта политика в какой-то мере зашла в тупик. Попытка отмены ханской власти в Младшем жузе на рубеже 1780–1790-х го- дов оказалась преждевременной, и имперские власти благоразумно восстановили ее. Однако как уже отмечалось выше, в качестве ханов стали утверждаться представители казахской правящей династии, которые не блистали способностями и не имели большого автори- тета в Степи: они могли удерживаться у власти лишь при поддержке оренбургских властей и в силу этого были полностью верны империи. Однако оборотной стороной медали являлось то, что они не могли обеспечить контроль над своими подданными и удержать их от непо- виновения, начиная с межклановых конфликтов и барымты и закан- чивая набегами на пограничные российские поселения.

Ширгази, сын хана Айшуака и внук знаменитого Абулхайра (пер- вым признавшего российское подданство в 1731 г.), утвержденный в

157

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

ханском достоинстве в 1810 г. после гибели своего брата и предше- ственника Джанторе, являлся именно таким правителем. Большой популярностью в Степи он не пользовался и держался на троне во многом благодаря прямой поддержке оренбургских властей, являясь проводником их политики в Младшем жузе. Но пользуясь тем, что в последние годы своего управления Оренбуржьем князь Волконский мало занимался казахскими делами, он начал сильно злоупотреблять своей властью. Хан не только не пресекал междоусобицы своих под- данных, но и сам участвовал в барымте. Более того, он создал настоя- щую коррупционную сеть из чиновников оренбургской пограничной администрации, которые за взятки закрывали глаза на незаконное пересечение казахами пограничной линии, беспорядки и грабежи в Степи и проч. [Материалы, 1940, № 124, с. 377]

Арингази принадлежал к более старшей ветви рода казахских Чингисидов, чем Ширгази: он был сыном непризнанного российски- ми властями хана Абульгази и внуком неоднократно упоминавшегося выше хана Каипа, пользовавшегося покровительством О.А. Игель- строма. Соответственно, его предки занимали ханский трон задол- го до Абулхайра, семейство которого к этому времени уже не поль- зовалось популярностью, тогда как с возвращением власти старшей ветви ханского дома казахи связывали восстановление порядка в жузе [Аполлова, 1960, с. 411]. Как мы помним, ханами (хотя и не признавав- шимися российскими властями) были его прадед Батыр, дед Каип и отец Абуль-гази. Арингази обладал большим авторитетом в Младшем жузе не только благодаря происхождению, но и личным качествам: он отличался честностью и справедливостью, стремился к порядку, имел репутацию справедливого судьи. В 1816 г. приверженцы Арингази провозгласили его ханом. Чтобы выделиться среди других султанов, он стал демонстрировать ревностное следование нормам шариата, которыми руководствовался в своей управленческой и судебной де- ятельности [Материалы, 1940, № 124, с. 378]. Арингази стал взимать с подданных мусульманские налоги (в первую очередь «подоходный» сбор — закят) и судебные решения выносил на основе принципов мусульманского права. По сведениям Е.К. Мейендорфа, участни- ка посольства в Бухару, проезжавшего через владения Арингази, тот во время каждого суда приговаривал к смерти по 7–10 человек (хотя по казахскому обычному праву основным видом наказания являлся штраф-кун, и казнь применялась очень редко). Тем не менее казахи Младшего жуза не могли не признать, что Арингази в самом деле обе- спечивает в своих владениях порядок, пресекает междоусобицы — не-

158

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

даром он получил среди своих сторонников прозвище «хан-миротво- рец» [Аполлова, 1960, с. 412–413; Материалы, 1940, № 117, с. 361–362;

Мейер, 1865, с. 36].

Как и его предки, Арингази не был признан российскими властя- ми в ханском достоинстве и оставался для них всего лишь одним из султанов Младшего жуза, хотя и особенно влиятельным. Его сторон- ники из числа султанов и родоплеменных предводителей (биев) реши- ли исправить ситуацию и уже вскоре после назначения П.К. Эссена на должность оренбургского военного губернатора, в 1817 г., обрати- лись к нему с прошением об официальном утверждении Арингази в качестве хана Младшего жуза [Материалы, 1940, № 110, с. 302–319]. Эссен обратился с соответствующим представлением в российский МИД, однако, по всей видимости, не сумел (или не пожелал) сделать его убедительным: на тот момент он еще не очень хорошо представлял себе ситуацию в Младшем жузе и практически ничего не знал о его правителях. Неудивительно, что МИД отклонил его представление [Васильев Д.В., 2014 б, с. 195; Мейер, 1865, с. 36].

Не добившись удовлетворения своего прошения, П.К. Эссен решил действовать в рамках своей компетенции. Он приказал хану Ширгази распустить ханский совет (созданный в соответствии с ука- зом императора Александра I от 1806 г.) и сформировать новый, при- чем сам назвал хану тех членов, которых выборщикам из Младшего жуза предстояло «избрать». А главой ханского совета стал именно Арингази [Васильев Д.В., 2014 б, с. 195; Мейер, 1865, с. 37]. Поскольку этот орган власти изначально задумывался имперской администра- цией как некий инструмент ограничения ханской власти [Зиманов, 1960, с. 122], у претендента на трон появились немалые возможности дальнейшего соперничества с Ширгази, фактически санкциониро- ванные оренбургским военным губернатором.

Арингази и его сторонники не смирились с отказом российских властей признать его ханом, и в 1819 г. П.К. Эссен вновь получил от них прошение об утверждении султана в ханском достоинстве [Ма- териалы, 1940, № 112, с. 322–327]. К этому времени губернатор уже владел информацией о ситуации в Степи и имел немало случаев убе- диться в некомпетентности хана Ширгази. В пользу Арингази же го- ворил тот факт, что прошение о его утверждении ханом на этот раз подписали не только сторонники его рода, но и представители родо- вого объединения жетыру, которое традиционно считалось наиболее лояльным по отношению к роду Абулхайра и, соответственно, ранее поддерживало хана Ширгази [Вяткин, 1941, с. 224].

159

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

На этот раз П.К. Эссен действовал более решительно и, минуя МИД, представил рапорт лично на имя императора Александра I. В рапорте он описывал ситуацию в Младшем жузе, неспособность Ширгази хана справиться с ней, нелюбовь к нему со стороны поддан- ных и предлагал, сместив его с ханского трона, заменить более попу- лярным и энергичным Арингази [Материалы, 1940, № 113, с. 327–328] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 195]). Примечательно, что для большей убедительности губернатор приложил к рапорту родослов- ную своего протеже, свидетельствовавшую о большей его легитимно- сти как хана, чем Ширгази [Ерофеева, 2003, с. 85–86].

Однако Ширгази, нарушая нормативные предписания, согласно которым все свои контакты с имперскими властями он должен был осуществлять через администрацию Оренбургского края, в свою оче- редь, вступил в переписку с российским МИДом. В своих послани- ях хан жаловался, что Арингази посягает на его власть при попусти- тельстве и даже покровительстве со стороны военного губернатора П.К. Эссена и начальника Оренбургской пограничной комиссии ге- нерал-майора Г.П. Веселицкого. Он также обвинил оренбургского гу- бернатора в разгоне ранее созданного ханского совета и фактическом назначении нового, во главе с Арингази. Завершал хан свои жалобы настоятельной просьбой отозвать обоих, и губернатора, и начальника пограничной комиссии с их должностей [Мейендорф, 1975, с. 36–37; Материалы, 1940, № 114–115, с. 328–349] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 195–196]). Резкость требований хана заставляет предполо- жить наличие у Ширгази влиятельных покровителей в столице Рос- сийской империи, благодаря которым он мог не опасаться негативной реакции оренбургских властей на подобные послания. Действитель- но, осенью 1820 г. в Младший жуз был направлен капитан Генераль- ного штаба Е.К. Мейендорф, по итогам своей поездки подготовив- ший «замечания» для министра иностранных дел К.В. Нессельроде, в которых резюмировал:

Поведение же султана Шир-Газы (т.е. хана Ширгази. — Р. П.) со вре- мени приезда ген. Эссена в Оренбург я нахожу безупречным, и жа- лобы, на него поступающие, безосновательными [Материалы, 1940,

№ 117, с. 362].

В результате предложение П.К. Эссена о возведении Арингази в ханы было отклонено. Более того, Арингази был лишен должности председателя ханского совета, что существенно понижало его ста- тус в отношениях с имперскими властями. В качестве своеобразной

160

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

компенсации ему было установлено ежегодное жалование в размере 500 руб., что значительно превосходило выплаты остальным казах- ским султанам [Материалы, 1940, № 116, с. 350]. Правда, непонятно, за что он это «жалование» получал, коль скоро с административной должности был смещен. Получалось, что эта немалая сумма пред- ставляла собой некие «отступные» со стороны российских властей, чтобы Арингази более не претендовал на ханскую власть в Младшем жузе!

Оренбургский губернатор, впрочем, не сдавался, и в 1820 г. пред- ложил компромиссный вариант — разделить Младший жуз на две ча- сти, во главе каждой из которых стояли бы, соответственно, Ширгази и Арингази. Прецедент подобного разделения не так давно уже имел место: при Г.С. Волконском одновременно с Ширгази в 1811 г. в ка- честве хана части Младшего жуза признавался его двоюродный брат Букей (основатель Внутренней Орды, о которой речь пойдет далее) [Материалы, 1960, № 26, с. 47–50] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 198]). Однако МИД отклонил и это предложение Эссена, мотиви- ровав свой отказ тем, что ситуация с 1811 г. сильно изменилась, и ум- ножение числа ханов в Младшем жузе в настоящее время нецелесоо- бразно [Аполлова, 1960, с. 412; Материалы, 1940, № 116, с. 349–351].

Надо полагать, центральные власти реагировали не столько на жалобы Ширгази-хана (Эссен-то со своего поста отозван не был!), сколько на действия самого Арингази. Петербург не устраивало ни слишком значительное влияние этого претендента на трон в Млад- шем жузе, ни его энергичность и амбиции. Настораживали импер- ские власти и контакты Арингази с бухарским эмиром Насруллой, который первым из иностранных правителей признал Арингази ха- ном Младшего жуза и всячески поддерживал его попытки активно внедрять нормы шариата в правовую практику Младшего жуза [Апол- лова, 1960, с. 412–413].

Наконец, беспокоили российских сановников и неоднократ- ные конфликты Арингази с Хивинским ханством, с которым Россия в это время находилась в сложных отношениях. Дело в том, что его прадед, дед и отец были не только казахскими ханами, но и занима- ли в XVIII в. трон Хивинского ханства. Соответственно, он сам имел основания претендовать на него, в силу чего находился во враждеб- ных отношениях с хивинским ханом Мухаммад-Рахимом I из дина- стии Кунгратов (не относившейся к потомкам Чингис-хана) [Мейер, 1865, с. 34]. Неоднократные взаимные набеги подданных Арингази и хивинцев друг на друга российские власти не без оснований воспри-

161

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

нимали как попытки султана спровоцировать конфликт Хивинского ханства с Российской империей. Эти подозрения укрепились после того, как в 1820 г. Арингази, назначенный сопровождать российское посольство А. Негри в Бухару14, начал распространять слухи, что рос- сийский отряд, приданный дипломатической миссии, на самом деле направлен на помощь ему самому для военных действий против Хивы [Вяткин, 1941, с. 226; Материалы, 1940, № 121, с. 372–374; Мейендорф,

1975, с. 24; Мейер, 1865, с. 38–39].

Как раз в этот период в руки оренбургских властей попало по- слание Ширгази, в котором он просил покровительства именно у хи- винского хана Мухаммад-Рахима. Однако хану Младшего жуза, пре- красно разбиравшемуся в ситуации, не составило труда объявить этот документ фальшивкой, подготовленной именно Арингази с целью дискредитировать его [Мейер, 1865, с. 38]. И хотя последующие собы- тия дают основание признавать этот документ подлинным, в тот мо- мент доводы Ширгази показались властям убедительными, и к «пре- грешениям» Арингази перед империей добавился еще один пункт.

В результате в 1821 г. претендент на трон Младшего жуза был вызван в Петербург, куда он поехал с самыми радужными ожидани- ями, надеясь на получение наград (именно это стало поводом для вызова его в столицу) и утверждение, наконец, в ханском достоин- стве. Однако центральные власти империи приняли другое решение: продержав Арингази под разными предлогами более года в столице, они отправили его в ссылку в Калугу, где он и скончался в 1833 г. от воспаления легких [Там же, с. 40]. В 1826 г. Эссен безрезультат- но пытался добиться его освобождения и назначения на должность султана-правителя в Младшем жузе (т.е. уже после проведенной им реформы управления, о которой речь пойдет ниже) [Аполлова, 1960, с. 413]. Сторонники Арингази настолько были уверены в поддержке генерал-губернатора, что вплоть до получения известия о кончине султана распространяли в Степи слухи, что он вот-вот вернется в качестве хана, восстановит порядок в жузе, начнет войну с Хивой и т.д. [Горихвостов, 1957, с. 113; КРО, 1964, № 128, с. 387; № 134, с. 414–415]. Нечего и говорить, что имперские власти, узнавая об этих слухах, лишь еще больше утверждались во мнении, что пра- вильно поступили, отправив Арингази в ссылку. Лишь незадолго до смерти султана петербургские власти уже были готовы освободить

14 Этого права добивался хан Ширгази, но П.К. Эссен предоставил его свое- му протеже.

162

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

 

его — и то по представлению уже не Эссена, а его преемника — графа П.П. Сухтелена [Мейер, 1865, с. 40].

Подозреваем, что П.К. Эссен, поддерживая претензии Аринга- зи на трон, мог пытаться следовать примеру одного из своих пред- шественников в Оренбуржье — О.А. Игельстрома: тот в 1780-е годы аналогичным образом активно поддерживал султана Каипа в ущерб законному хану Нурали. Несомненно, в действиях двух оренбург- ских начальников прослеживается закономерность: поддерживаемый Игельстромом султан Каип являлся родным дедом Арингази, а его со- перник хан Нурали б. Абулхайр был родным дядей Ширгази. Однако на мысль о подражании Эссена своему предшественнику наводят не только эти параллели: имя Игельстрома неоднократно вспоминалось членами Азиатского комитета при обсуждении предложений П.К. Эс- сена [Васильев Д.В., 2014 б, с. 197–198]. Сходной была и судьба планов обоих губернаторов: предложение О.А. Игельстрома о назначении ханом Каипа было резко отклонено императрицей Екатериной II, со- ответственно, и предложение П.К. Эссена о возведении в ханы Арин- гази было негативно воспринято и императором Александром I, и МИДом.

Напротив, Эссену, в конечном счете было предписано действо-

вать в интересах укрепления власти Ширгази-хана и помогать ему в восстановлении порядка в Младшем жузе. Г.П. Веселицкий был смещен с должности начальника пограничной комиссии и заменен В.Ф. Тимковским, проводником интересов МИДа [Там же, с. 199– 200]. Более того, чтобы впредь Эссен не поддался влиянию со сторо- ны еще какого-нибудь амбициозного претендента на трон, подобного Арингази, ему было предписано отныне вести все дела с Младшим жузом исключительно через хана, не вступая в прямые контакты с султанами и биями [Генс, 2011, с. 79; КРО, 1964, № 116, с. 351].

Принимая во внимание личную неприязнь Эссена к хану, не при- ходится сомневаться, что подобное распоряжение губернатор вряд ли встретил с радостью, однако, будучи прежде всего военным, стал скрупулезно исполнять, предписывая султанам всецело повиноваться хану Ширгази [КРО, 1964, № 130, с. 406]. Более того, как представля- ется, некая определенность центральных властей по поводу ситуации в Младшем жузе, выразившаяся в конкретных предписаниях орен- бургскому губернатору, вполне устроила его и даже в какой-то мере позволила изменить отношение к хану.

Правда, войск для восстановления в жузе порядка П.К. Эссен Ширгази не дал, а только направил в 1822 г. в ханскую ставку при-

163

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

става от оренбургской пограничной комиссии — полковника А.З. Го- рихвостова: его присутствие при хане должно было, с одной стороны, обеспечивать более полный контроль имперской администрации за ситуацией в Младшем жузе, с другой — демонстрировать казахам, что российские власти покровительствуют хану и всецело поддер- живают его [Мейер, 1865, с. 41]15. Кроме того, в 1823 г. Эссен попы- тался создать в Оренбурге особую комиссию для разбора споров между правителями Младшего жуза, в которую должен был войти и хан Ширгази (по-видимому, Эссен вновь принял за образец деятель- ность О.А. Игельстрома, в рамках судебной реформы которого был создан Пограничный суд с участием как русских чиновников, так и казахских правителей) [Добросмыслов, 2005, с. 415–416; КРО, 1964,

№ 118, с. 206]. По запискам Горихвостова, в 1822 г. Эссен принимал хана Ширгази в Оренбурге, выказывая ему расположение: прислал за ним коляску, принял хана и его спутников «со свойственным ему добродушием», обсуждал дальнейшие действия в Младшем жузе и т.д. [Горихвостов, 1957, с. 110].

Казалось, отношения губернатора и хана стали налаживаться, поэтому «громом среди ясного неба» выглядит очередная жалоба Ширгази в Санкт-Петербург на губернатора Эссена и пристава Го- рихвостова в декабре 1822 г. Хан обвинял их в том, что они сваливают на него всю вину за беспорядки в Младшем жузе, приписывают ему разные негативные качества и стремятся добиться его смещения. За- вершал он свою жалобу уже «традиционной» просьбой отозвать гу- бернатора и прислать на его место более подходящего человека. Впро- чем, поскольку оснований для недовольства Эссеном у МИДа больше не было, министр К.В. Нессельроде ответил Ширгази, что губернатор действует в соответствии с предписаниями центральных властей. Бо- лее того, он предписал хану впредь решать все свои проблемы с орен- бургским начальством, запретив обращаться в вышестоящие импер- ские органы [Материалы, 1940, № 136, с. 425–429; № 139, с. 439–440] (см. также: [Васильев Д.В., 2014 б, с. 203–204]).

Причиной недовольства Ширгази стали некоторые шаги П.К. Эс- сена, который, не преуспев в возведении на ханский престол своего

15 Примечательно, что предшественником Горихвостова на посту пристава Младшего жуза был казачий урядник Карсаков (см.: [Sultangalieva, 2014, p. 66]). Тот факт, что урядника сменил полковник, на наш взгляд, свидетельствует о повы- шении роли пристава как органа контроля ханской власти со стороны российской администрации.

164

Глава III. Казахстан в эпоху коренных преобразований (1810–1840-е годы)

ставленника, решил последовать примеру еще одного своего колле- ги — на этот раз М.М. Сперанского, который, будучи в 1819–1821 гг. сибирским генерал-губернатором, разработал «Устав об управлении сибирских киргизов». Мы уже отмечали, что этот документ, несмотря на довольно противоречивое содержание, стал первым кодифициро- ванным актом, определявшим правоотношения Российской импе- рии с казахами Среднего жуза («киргизами сибирского ведомства»), а главное — закрепил радикальные изменения в системе власти и управления: ханская власть в жузе отменялась, вместо одного хана вводились должности старших султанов, управлявших округами.

П.К. Эссен, не сумев стать «делателем ханов», решил снискать лавры на почве законодательства и в том же 1822 г., когда «Устав» Спе- ранского был введен в действие, разработал собственный «Устав об управлении оренбургских киргизов» [Быков, 2003 а, с. 115; История, 1979, с. 162]. В этом документе (в значительной степени основываясь на сведениях журнала пристава А. Горихвостока [Sultangalieva, 2014,

p. 67]) он негативно характеризовал ситуацию в Младшем жузе и лич- но хана Ширгази, доказывая необходимость более жесткого контро- ля казахов со стороны администрации. Во многом его предложения были сходны с «Уставом» М.М. Сперанского, однако, желая, вероят- но, внести в проект что-то свое, Эссен выступал в нем за сохранение ханской власти, предлагая, впрочем, разделить жуз между ханом и старшим султаном (в качестве последнего, несомненно, видя Аринга- зи). Отдельные родоплеменные подразделения казахов должны были контролироваться командирами специальных военно-администра- тивных пограничных единиц — дистанций [Материалы, 1960, № 101, с. 206]. В следующем, 1823 г., Устав был представлен на рассмотрение Азиатского комитета МИДа, который уже в конце января 1824 г. рас- смотрел его и принял решение.

Политическое чутье и на этот раз подвело П.К. Эссена. Во-пер- вых, руководство МИДа, скорее всего, не простило ему покровитель- ства Арингази, к этому времени уже отправленному в ссылку. Во-вто- рых, предлагая проект, имевший существенные отличия от «Устава» Сперанского, губернатор не учел, что одним из влиятельных членов Азиатского комитета являлся именно Сперанский. Неудивительно, что проект Эссена был существенным образом «отредактирован» при рассмотрении в Азиатском комитете.

Согласившись в целом с предложением по созданию дистанций как пограничных органов контроля за казахами Младшего жуза (по- рекомендовав П.К. Эссену лишь внести в соответствующую главу

165

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

проекта некоторые уточнения), Азиатский комитет подверг резкой критике его предложения по поводу организации высших органов власти в самом жузе. Во-первых, члены Комитета указали (надо признать, вполне резонно), что из проекта неясно, в чем принципи- альная разница в статусе хана и старшего султана, и как будут раз- граничены их полномочия; результатом подобного нововведения могут стать новые междоусобицы и беспорядки. Во-вторых, нако- нец, была поставлена последняя точка в вопросе о ханской власти в Младшем жузе: оренбургским властям предписывалось официально упразднить ее, а Ширгази вызвать в Оренбург и назначить почетным председателем, или «первоприсутствующим», Оренбургского погра- ничного правления. Таким образом, бывшему хану отводилась роль

«свадебного генерала», о чем прямо говорилось в решении Азиатско- го комитета:

доставить ему все экономические выгоды, но, не возлагая на него никаких важных обязанностей, по испытанному ему бездействию [Материалы, 1960, № 101, с. 207, 208].

В процессе исследования деятельности П.К. Эссена в Оренбург- ском крае у нас не сложилось впечатления, что он являлся опытным интриганом и мог манипулировать мнениями и действиями других. Напротив, все его деяния (а также воспоминания современников) позволяют говорить о нем как о человеке прямом, бесхитростном, во всем руководствовавшимся законами и предписаниями. Тем не менее он постоянно информировал Петербург о неэффективности Ширга- зи как хана [Ме