И х аны Младшего жу за Нурали и Каип

В рамках реализации положений известного «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи» 1775 г. и указа Екате- рины II «О новом расписании губерний с означением генерал-губер- наторов» 1781 г. оренбургское генерал-губернаторство после отставки И.А. Рейнсдорпа было упразднено. На смену ему пришло Симбир- ское и Уфимское наместничество, которое должен был возглавлять генерал-губернатор (нередко именуемый, соответственно, и намест- ником). Впрочем, административно-территориальные преобразова- ния поначалу, казалось, никак не отразились на политике подбора

92

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

начальников Оренбуржья: между отставкой Рейнсдорпа в 1781 г. и приходом к власти Игельстрома в 1784 г. во главе нового наместниче- ства побывало два «кратковременных» наместника, что было, как уже упоминалось выше, характерно для данного региона в XVIII в.

В 1781–1782 гг. во главе Симбирского и Уфимского наместниче- ства стоял генерал-поручик И.В. Якоби. В 1782 г. при нем была откры- та Оренбургская пограничная комиссия — орган, которому следовало непосредственно взаимодействовать с казахскими правителями, од- нако, как показала последующая практика, ханы и султаны продолжа- ли по-прежнему сноситься непосредственно с генерал-губернаторами и даже центральными властями Российской империи, не признавая этого нововведения. Также И.В. Якоби в том же 1782 г. привел к при- сяге хана Вали, сына и наследника Аблая, знаменитого правителя Среднего жуза [КРО, 1964, № 57, с. 104–107] (см. также: [Материалы, 1960, № 21, с. 40–41]). Это мероприятие позволяет сделать два вывода. Во-первых, Вали-хан был возведен на трон в том же порядке, что и Нурали-хан в 1749 г. И.И. Неплюевым, соответственно, и на Средний жуз распространилась практика официального утверждения ханов российскими властями, без чего они не признавались легитимными монархами. Во-вторых, тот факт, что церемонию интронизации хана Среднего жуза организовал и провел начальник Оренбуржья, свиде- тельствует об отсутствии четкой подведомственности казахов в этот период времени — ведь формально Средний жуз принадлежал к «си- бирскому ведомству» (в этот период времени — Пермское и Тоболь- ское наместничество), тогда как оренбургские генерал-губернаторы осуществляли административный контроль лишь над Младшим жу- зом.

В целом же И.В. Якоби следовал политике своего предшествен- ника Рейнсдорпа, избрав жесткую линию во взаимодействии с каза- хами, как, впрочем, и с башкирами. Необходимость постоянного под- держания боевой готовности войск наместничества он мотивировал непрекращающимися бунтами кочевников, о которых неоднократно информировал центральные органы власти, включая и императри- цу. В результате Екатерина II как-то даже прямо посоветовала ему

«исправить таковых начальников, чтобы они не так легко слово бунт употребляли там, где его признаков нет» [Игнатьев Р., 1867, стб. 512]. В 1782 г. Якоби был отозван с должности из-за доноса. Его обвини- ли в намерении начать войну с империей Цин (чтобы своей победой добиться новых милостей от императрицы), а также в казнокрадстве при закупке провианта для Сибирского корпуса (причем в деле фи-

93

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

гурировали и видные сановники, включая канцлера А.Р. Воронцо- ва и вице-канцлера А.А. Безбородко) (подробнее см.: [Лапин, 2012, с. 171]). Впрочем, некоторое время спустя Екатерина II назначила И.В. Якоби наместником Иркутским и Колыванским (1783–1789), и в дальнейшем он также в определенной степени участвовал в реали- зации реформ системы управления и суда в Казахстане (см., в частно- сти: [Материалы, 1960, № 34, с. 61–63])3.

Сменивший его генерал-поручик А.И. Апухтин также стал оче- редным «кратковременным» генерал-губернатором, отвечавшим за выстраивание отношений с казахами, и в связи с этим его личность и деятельность на данном посту до сих пор не привлекали значитель- ного внимания исследователей и, соответственно, не были оценены в должной степени. А между тем именно за его двухлетнее правление (1782–1784) были выявлены основные проблемы взаимодействия с казахскими правителями, которые затем достаточно успешно решал его преемник О.А. Игельстром, а также разработаны предложения, в частности, по реорганизации судебной системы, которые были реа- лизованы тем же Игельстромом и вошли в историю как его «судебная реформа».

Именно А.И. Апухтин сумел достаточно объективно оценить по- литико-правовую ситуацию в Казахстане, отметил сравнительно спо- койное и эффективное управление Вали, хана Среднего жуза (сына вышеупомянутого Аблая), более сложное положение в Младшем жузе, связанное с неспособностью хана Нурали полностью контролировать всех своих подданных. Также он обратил вниманием, что из-за отсут- ствия какого-либо писаного законодательства, а также и грамотности казахи не имеют четкого порядка разрешения споров и разногласий, что и приводит к разного рода смутам и междоусобицам. Не в послед- ней степени он связывал такое развитие ситуации с тем, что у каза- хов не было ни светского, ни религиозного «закона». Решение этой проблемы он видел в первую очередь в создании Пограничного суда, который бы включал представителей как российской администрации, так и казахской элиты и решал бы наиболее сложные политические и уголовные дела казахов.

Его доводы были внимательно изучены Екатериной II, которая одобрила идею создания Пограничного суда, а также предписала ак-

3 Дело Якоби, однако, продолжалось около 12 лет и завершилось лишь тог- да, когда им занялась сама Екатерина II, установившая, в конце концов, невинов- ность генерал-губернатора (см.: [Семенов, Семенова, 1999, с. 109]).

 

94

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

тивизировать строительство в пограничных с Российской империей областях Казахстана мечетей и направление мулл к казахским прави- телям для распространения среди казахов «магометанского закона» [Там же, № 34, с. 61–63]. Императрица считала, что ислам способен

«облагородить» казахов, которых российские власти считали «дики- ми», способствовать прекращению их «набегов и хищничества». В це- лом эту позицию разделял и А.И. Апухтин, и сменивший его гене- рал-поручик барон О.А. Игельстром (см.: [Там же, № 22, с. 42; № 34, с. 61; № 36, с. 66–68]).

Причины отзыва Апухтина с должности наместника симбирско- го и уфимского не вполне ясны. Можно предположить, что он был отозван из-за того, что в большей степени являлся все же военным, нежели администратором (участвовал в русско-турецкой войне 1768– 1774 гг., был членом Военной коллегии и т.д.). Соответственно, Ека- терина II могла опасаться, что он в отношениях с казахами продолжит агрессивно-военную политику И.А. Рейнсдорпа (вполне возможно, что такими же мотивами руководствовалась Екатерина II и в отно- шении Якоби, предшественника Апухтина, используя донос против него лишь как повод для его смещения). В пользу такого предполо- жения свидетельствует письмо императрицы генерал-губернатору, отправленное в июне 1783 г., в котором она рекомендует использовать войска для отражения казахских набегов лишь в крайнем случае и ста- раться действовать дипломатически, в частности через заложников- аманатов [КРО, 1964, № 58, с. 107].

Это предположение подтверждается также и тем, что новый на- местник, барон О.А. Игельстром, несмотря на свое военное прошлое (участник русско-турецкой войны, командир Сибирской дивизии, член Военной коллегии), также успел себя зарекомендовать и на ди- пломатическом поприще. Первый успешный дипломатический опыт он приобрел еще в 1760-е годы, участвуя в посольских миссиях в Польшу, затем, после окончания русско-турецкой войны участвовал в возобновлении дипломатических отношениях с Османской импе- рией. Да и позже, уже занимая должность симбирского и уфимского наместника, он исполнял дипломатические поручения, в частности, в 1790 г. являлся российским уполномоченным при заключении мира со Швецией, участвовал в «замирении» Польши в 1794–1795 гг. (под- робнее см.: [Лапин, 2012, с. 187–191]).

Осип Андреевич (Отто Генрих) Игельстром (1737–1817) был сы- ном лифляндского барона, возможно, со шведскими корнями, носи- телем европейской системы ценностей, да и значительная часть его

95

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

военной и дипломатической деятельности была связана с европей- ской политикой (включая и русско-турецкие отношения, в которых заметно активную роль играли западноевропейские державы). Каза- лось, более неподходящего кандидата на роль администратора, ответ- ственного за отношения с кочевниками, трудно было сыскать. Однако как ни странно, именно Игельстром стал одним из самых выдающих- ся правителей Оренбуржья и одним из самых популярных российских пограничных администраторов среди казахов. Думается, его дипло- матические таланты, умение трезво оценивать политическую ситуа- цию и сочетать в своей деятельности монаршую волю и собственное усмотрение стали причиной столь высокой его оценки современника- ми и позднейшими исследователями.

Современные исследователи отмечают, что О.А. Игельстром

в Европе действовал по-азиатски (силовыми средствами), а в Азии — по-европейски  (преимущественно  дипломатическими  средствами) [Быков, 2003 а, с. 50].

В этом они склонны видеть преимущество, способность поступать в соответствии с ситуацией, чутко улавливая специфику региона, в котором ему приходилось действовать [Лапин, 2012, с. 223]. Однако с этим не вполне можно согласиться, поскольку его попытки «по-евро- пейски» дипломатично взаимодействовать с казахами нередко фор- мировали у них превратное представление о слабости генерал-губер- натора и побуждали избирать в общении с ним ультимативный тон. Наиболее ярко это и проявилось в его контактах с ханами, султанами и «старшинами» Младшего жуза.

Приход О.А. Игельстрома к власти в Оренбургском крае совпал с глубоким политическим кризисом в Младшем жузе, одним из глав- ных виновников которого стал, несомненно, сам хан Нурали. Сын знаменитого Абулхайра, он был возведен на трон в 1749 г. и в течение многих десятилетий пользовался неизменной поддержкой россий- ских властей — как центральных, так и региональных оренбургских. Тот факт, что он был возведен на трон путем прямого утверждения со стороны императрицы Елизаветы Петровны, а потом по указу Ека- терины II 1770 г., его ханский статус должен был повсеместно при- знаваться и уважаться, по-видимому, позволил Нурали уверовать в непоколебимость своих позиций. Имперские власти не вмешивались в вопросы управления Младшего жуза, лишь изредка выступая арби- трами в спорах претендентов на трон (как например, в деле с Баты- ром, конкурентом Нурали), неизменно принимая сторону лояльного

 

96

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

им хана. В результате Нурали стал позволять себе злоупотреблять сво- ими прерогативами, занявшись преумножением своего состояния и состояния своего семейства. Он постоянно повышал традиционные налоги и сборы, которые издавна взимались в Степи в пользу ханов, даже вводил новые их виды, например, сбор за право перекочевывать на «внутреннюю сторону», т.е. в пределы России, в зимний период, что делалось, в общем-то, с разрешения имперской администрации, а не по воле хана. Его сыновья (а их у Нурали было 40!) также неред- ко злоупотребляли своим традиционном правом получения подарков при проезде через селения, требуя их гораздо чаще и в гораздо боль- шем количестве, чем это было принято ранее [Аполлова, 1960, с. 377– 378; Зиманов, 1960, с. 101; Лапин, 2012, с. 346]4.

Однако подобным образом, в принципе, поступали и многие дру- гие казахские ханы и султаны. Главной причиной недовольства под- данных Нурали стало то, что, благодаря русской поддержке, он стал все больше и больше отдаляться от элиты Младшего жуза, перестал привлекать к принятию решений султанов (включая собственных братьев и племянников), родоплеменных предводителей — биев и батыров (от которых ханы в большой степени зависели [Фукс, 2008, с. 253]), а также не производил традиционного для степных обществ перераспределения собранных средств, все забирая в казну собствен- ного семейства [Вяткин, 1940, с. 14; Аполлова, 1960, с. 404]. Если же кто-то отказывался выплачивать ему налоги и сборы или выплачивал меньше чем хан требовал, либо не подчинялся каким-то другим его приказаниям, Нурали немедленно писал в оренбургскую админи- страцию жалобы, обвиняя таких лиц и целые родовые подразделения в мятеже и антироссийских настроениях. В результате уже в 1783– 1784 гг. против Нурали начало зреть недовольство знати Младшего жуза, которое ко времени прибытия О.А. Игельстрома в Оренбуржье превратилось практически в открытый мятеж против хана.

Новый генерал-губернатор являлся не только опытным админи- стратором и дипломатом, он также обладал аналитическим умом и способностью тщательно анализировать ситуацию во вверенном ему регионе. Своеобразным итогом первого года его управления Симбир-

4 Преподнесение подарков ханам и членам ханского рода жителями населен- ных пунктов, через которых они проезжали, являлось своего рода экстраординар- ным сбором, действовавшим еще во времена Золотой Орды: в русских переводах ханских ярлыков они фигурируют под названиями «дары», «запросы», «почестья» (подробнее см.: [Почекаев, 2009 а, с. 115]).

 

97

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

ским и Уфимским наместничеством и взаимодействия с казахскими правителями стало составление «Краткого описания о киргискайса- ках», которое он в конце 1785 или начале 1786 г. направил президенту Военной коллегии князю Г.А. Потемкину5. В 17 пунктах О.А. Игель- стром кратко, но емко охарактеризовал политическое, экономическое и правовое состояние Младшего жуза, оценил положение казахских ханов (и Нурали, в частности), подчеркнул зависимость их от родо- племенных предводителей.

Вскоре Игельстром обнаружил, что Младший жуз раздирают межродовые противоречия, значительная часть жуза отказывалась повиноваться хану, причем имели место даже нападения на аулы, при- надлежавшие Нурали или его сыновьям. Кроме того, продолжалась практика набегов казахов на российские пограничные поселения и на башкирские стойбища, их грабеж и захват пленных, которых затем продавали в качестве рабов в Бухару и Хиву. Существовала довольно значительная оппозиция правящему роду Абулхайра, который, таким образом, контролировал едва ли более половины Младшего жуза и, соответственно, мог обеспечивать лояльность России лишь этих сво- их сторонников.

Стремясь получить максимально полную и объективную инфор- мацию о проблемах в жузе, Игельстром стал напрямую взаимодей- ствовать с представителями «черной кости», т.е. родоплеменными вождями, не относящимися к ханским и султанским семействам по- томков Чингис-хана. Это нарушало установленный порядок и силь- но беспокоило представителей казахского правящего дома, но по- добным образом поступали практически все губернаторы, в ведении которых находились казахи Среднего и Младшего жузов. Этот шаг нового генерал-губернатора представители казахской элиты воспри- няли как своеобразный сигнал, и в 1785 г. на самого Игельстрома, а затем даже и на императрицу Екатерину II посыпался поток жалоб на хана Нурали и его сыновей, которых обвиняли в постоянном оби- рании населения, неспособности (и нежелании) разрешать споры и конфликты, более того — на его личное участие в набегах на коче- вья своих противников, угоне скота и т.д. Поначалу они требовали смещения только самого Нурали, но со временем требования казахов

5 Этот документ, еще в XIX в. считавшийся утерянным, был обнаружен в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) и введен в научный оборот казахстанским исследователем Н.С. Лапиным [Лапин, 2012, с. 339–348].

 

98

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

стали жестче: они заявляли, что сохранят верность России лишь при условии отстранения от трона всего семейства Абулхайра [Материа- лы, 1940, № 4, с. 57–58; № 9, с. 62–65]. Подобный ультимативный тон (тем более, что обещание сохранить трон Младшего жуза за родом Абулхайра было дано российскими властями еще в правление Анны Иоанновны, а затем подтверждено и при Елизавете Петровне), не- сомненно объясняется тем, что новый генерал-губернатор открыто критиковал воинственную политику своих предшественников по отношению к казахам, начиная еще с «запасного плана» Неплюева и провозгласил курс на разрешение проблем дипломатическими ме- тодами. Склонность Игельстрома к мирному урегулированию про- тиворечий, как уже отмечалось, была воспринята влиятельными и амбициозными казахскими лидерами как мягкость и слабость гене- рал-губернатора, что привело к повышению своих требований к рос- сийским властям.

О.А. Игельстром, естественно, не игнорировал и самого хана Нурали, буквально с самого начала правления вступив с ним в пере- писку и требуя объяснений о причинах настолько острой политиче- ской ситуации в Младшем жузе. Сын Абулхайра остался верен своей риторике, которую использовал еще в переписке с И.И. Неплюевым: он продолжал требовать поддержки властей, присылки русских войск в Степь, заявляя, что не в состоянии контролировать все население Младшего жуза, поскольку имеет сильных и влиятельных врагов [Эпистолярное наследие, 2014 б, № 566, с. 256–257]. Примечательно, что межклановые раздоры он представлял исключительно как борьбу

«прорусской» и «антирусской» партий, позиционируя себя как пред- водителя первой. Об этом он прямо писал в одном из посланий Игель- строму:

Говорят, что хан-де русский хан и к нам его душа не лежит; говоря так, они отвернулись от меня и ушли [Там же, № 565, с. 255].

Соответственно, всех своих противников он представлял как врагов России и все набеги на российское пограничье (даже те, которые со- вершали казахи, считавшиеся его сторонниками) сваливал на них и упрекал самого Игельстрома, что тот верит словам мятежников [Ма- териалы, 1940, № 7, с. 58–60; Эпистолярное наследие, 2014 б, № 567, с. 257–258; № 569, с. 263–264]. В своей демонстрации лояльности он дошел даже до того, что позволил себе усомниться в верности России своего родного брата султана Айшуака, который всегда был самым преданным родственником и союзником Нурали. Когда тот в 1785 г.

 

99

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

был задержан пограничными властями по подозрению в организации набегов на российские владения, хан порекомендовал О.А. Игель- строму, прежде чем отпустить его, потребовать от Айшуака присяги на верность Российской империи [Материалы, 1940, № 3, с. 49–50]. Это показывает, насколько сложным было в этот момент положение хана Нурали, который не мог полагаться даже на своих ближайших родственников [Вяткин, 1940, с. 17].

Но если во времена И.И. Неплюева подобная беспомощность хана была выгодна российским властям, поскольку позволяла уста- навливать более прочный контроль над Казахстаном, давала по- вод усиливать позиции пограничной администрации в Степи, то к 1780-м годам ситуация коренным образом изменилась. Казахстан уже был достаточно глубоко вовлечен в российскую имперскую политику и экономику, активно развивалась меновая торговля по- граничных регионов с самими казахами, велась разработки соли в Казахстане, кроме того, через казахские жузы пролегали торговые маршруты, связывавшие Россию с государствами Центральной Азии. Естественно, любые беспорядки в Степи оказывали негативное вли- яние на торговлю, подрывали позиции России в регионе. Поэтому постоянные жалобы Нурали на беспомощность в этот период ста- ли вызывать раздражение центральных и региональных имперских властей и побуждали их искать альтернативу столь неэффективному монарху.

Историки, исследовавшие «реформу Игельстрома», склонны представлять ее как целенаправленные действия по интеграции Ка- захстана в состав Российской империи, приведение его системы управления в соответствие с вышеупомянутым «Учреждением для управления губерний Всероссийской империи», что должно было привести к упразднению ханской власти и созданию органов управ- ления, аналогичных существовавшим во внутренних регионах России [Левшин, 1996, с. 263]. Однако, как уже отмечалось некоторыми авто- рами, это не совсем так (см., напр.: [Лапин, 2012, с. 256–262]). Безус- ловно, мы не можем не принимать во внимание, что Екатерина II, немецкая принцесса по рождению, считала, что распространение на

«дикие народы» ценностей европейской цивилизации способно их облагородить. А донесение этих ценностей до стран и народов Восто- ка западные державы как раз в этот период осуществляли путем коло- низации: именно в этот период в Европе (в первую очередь в Англии и Франции) начинает формироваться идеология колониализма, пред- ставления о взаимоотношениях Запада и Востока, закладываются  ос-

100

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

новы будущих колониальных империй, достигших своего расцвета уже в следующем столетии (см., напр.: [Рувинский, 2011, с. 61; Саид, 2006, с 62]). Несомненно, эти процессы в той или иной степени по- влияли на позиции российской правящей элиты в отношении нацио- нальных окраин Российской империи. Однако означает ли это, что российские власти, имевшие тесные связи с аналогичными элитами Англии, Франции и других государств Европы, восприняли их коло- ниальную идеологию и рассматривали свои национальные регионы именно как колонии? Политика О.А. Игельстрома, санкционирован- ная Екатериной II6, доказывает обратное.

Так, несмотря на многочисленные случаи недовольства ханом Нурали, его неспособностью контролировать родоплеменную элиту и обеспечивать порядок в Младшем жузе, императрице было трудно ре- шиться на смещение этого монарха, как минимум, по двум причинам. Во-первых, он являлся ставленником имперских властей, чей статус подтвердила и она сама, а значит, его смещение стало бы признанием ошибочности политики самой Екатерины II в Казахстане. Во-вторых, сам факт смещения хана послужил бы нежелательным прецедентом, способным подорвать остатки авторитета ханской власти среди са- мих казахов. Поэтому в ответ на рапорт Игельстрома императрица приказывала наместнику дать еще один шанс хану Нурали: догово- риться о встрече с ним и наиболее влиятельными султанами из числа его родственников, чтобы совместно выработать меры по улучшению ситуации в Младшем жузе. Правда, предыдущие многочисленные жа- лобы на хана, по-видимому, уже не оставляли Екатерине II иллюзий по поводу достоинств Нурали, и она сопроводила свое распоряжение следующим предписанием:

Тут вы ближе сами всех их разсмотрите, и удобнее заключить можете, что сходственнее для интересов наших и безпечности края тамошня- го; оставить ли его на ханстве, стараяся примирить с несогласными, или же удовлетворить их прошению, представя нам с мнением ва- шим, с донесением при том, сильнейшая ли и многочисленнейшая часть отложилась от хана, или же еще большая остается послушною ему и братьям его и детям [Материалы, 1960, № 22, с. 42].

6 Современные исследователи «реформы Игельстрома» склонны пересмо- треть стереотип, согласно которому генерал-губернатор являлся всего лишь усерд- ным исполнителем планов Екатерины II. По их мнению, именно О.А. Игельстром был автором проекта, который получил одобрение и поддержку императрицы (см.: [Быков, 2003 а, с. 48]).

101

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

Тем не менее исходя из многочисленных жалоб подданных Нурали, она не исключала возможности замены его другим монархом, т.е. воп- рос о ликвидации ханской власти в Младшем жузе даже не подни- мался, по крайней мере в первые два года управления Игельстрома регионом.

В результате уже в 1784 г. на политическую сцену вновь вышел сул- тан Каип — тот самый, который во время правления И.И. Неплюева в Оренбургском крае являлся ханом Хивы и поддерживал своего отца Батыра в борьбе с Нурали за трон Младшего жуза. Батыр скончался в 1771 г., и на некоторое время его потомство устранилось от активной борьбы за власть, продолжая, впрочем, множить число своих сторон- ников. Ко времени прибытия О.А. Игельстрома в Оренбургский край приверженцев у Каипа (напомним, представителя рода Джадыков — старшей ветви казахского ханского семейства) было едва ли меньше, чем у Нурали. По отзывам Игельстрома и его подчиненных, опирав- шихся на сообщения самих казахов, Каип был «от природы острого ума, проворен, проницателен», а по отзывам других представителей пограничной администрации, к тому же, «щедр, предприимчив, весе- лого духа, благотворителен и скромен». Более того, в отличие от Ну- рали, он в полной мере находил общий язык с родоплеменной элитой, опираясь на ее поддержку [Фукс, 2008, с. 263]. Игнорировать такого сильного и влиятельного кандидата на престол Игельстром не мог. Кроме того, нельзя не высказать предположения, что генерал-губер- натор (как и сама Екатерина II) мог находиться под влиянием евро- пейской колониальной идеологии и поддаться соблазну поступать, как, например, британские власти в Индии, активно вмешивавшиеся в дела местных княжеств и менявшие раджей по своему усмотрению (см., напр.: [Фурсов, 2006, с. 193]. Поэтому он написал императрице о Каипе как реальном и, возможно, выгодном для России кандидате на трон [Материалы, 1940, № 6, с. 57–58].

Екатерина II с вниманием отнеслась к этой информации своего

наместника и ответила ему в письме:

Весьма нужно, чтоб вы приложили всемерное старание ваше разве- дать о представляемом вами к избранию в ханы киргис-кайсацкой Кайп-хане, какого он происхождения и свойств, где находится и по- колику на него можно было бы положиться; и ежели вы разсудите за благо, чрез конфидентов ваших, или же чрез старшин, его избрать желающих, сделать ему пристойным образом внушение, чтоб он с вами искал знакомства, и учиня присягу на верное нам подданство,

 

102

Глава II. Начальный этап имперских реформ системы управления в Казахстане…

чрез посредство ваше мог удостоиться нашей милости и покрови- тельства [Материалы, 1960, № 22, с. 43].

В этом фрагменте необходимо обратить внимание на важную деталь: речь идет о том, чтобы Каип принес присягу на подданство России — дело в том, что ни его отец, ни он сам и его многочисленные родствен- ники, формально не считались российскими подданными. И тем не менее именно он представлялся наиболее подходящим кандидатом на трон Игельстрому!

Естественно, хан Нурали не мог не узнать о «двойной игре» ге- нерал-губернатора. Он активизировал свою переписку с Игельстро- мом, всячески убеждая его в том, что является самым подходящим ханом, и стоит только генерал-губернатору перестать слушать всяких мятежников и прислать ему русские войска, как порядок в жузе будет восстановлен. Не ограничиваясь перепиской с самим Игельстромом, в ноябре 1785 г. хан направил послание и его непосредственному на- чальнику — президенту Военной коллегии Г.А. Потемкину, жалуясь и ему, что не может контролировать мятежников, которых слушает Игельстром, тем самым умаляя авторитет власти Нурали, и просил, чтобы Потемкин ходатайствовал перед императрицей о постройке в Младшем жузе крепости для хана и присылке русского гарнизона. При этом он давал понять, что политика Игельстрома нанесла ему значительный «моральный ущерб», в качестве возмещения которого («в таком огорченном состоянии меня бы порадовали») прося осво- бодить его брата Айшуака и сына Гизали, захваченных уральскими казаками во время преследования казахов, совершивших очередной набег на пограничные поселения [КРО, 1964, № 62, с. 109–110; Эпи- столярное наследие, 2014 б, № 568, с. 259–263]. Вероятно, Нурали не было известно, что О.А. Игельстром являлся протеже Потемкина, благодаря которому и был назначен симбирским и уфимским гене- рал-губернатором (см.: [Лапин, 2012, с. 220])!

Между тем, наряду с Каипом, который являлся потомственным соперником рода Абулхайра, но не собирался что-то менять в системе власти и управления Младшим жузом, хану Нурали противостояла и

«третья сила», которая, как оказалось, и сыграла роковую роль в его судьбе в целом и в окончательном ухудшении отношений с Игель- стромом, в частности. Это были представители родоплеменной эли- ты, которые, как уже отмечалось выше, были очень недовольны тем, что хан полностью отстранил их от управления жузом, не учитывал их мнения при принятии решений и не делился с ними своими дохода-

 

103

Почекаев Р.Ю. Губернаторы и ханы

ми. Среди них наиболее известным и влиятельным был батыр Срым Датов, который вскоре также вступил в переписку с О.А. Игельстро- мом, в общем-то, повторяя прежние претензии к хану и добиваясь его отстранения от власти. Однако в отличие от Нурали, он не жаловался на трудности и свою беспомощность без российской поддержки, а на- против, писал о своем влиянии в Степи и выражал готовность навести порядок в Младшем жузе в случае смещения Нурали-хана. В конце 1785 г. генерал-губернатор отправил в Степь своего представителя — уфимского ахуна Мухаммеджана Хусаинова, который встретился со Срымом и убедился в том, что авторитет его и его сторонников дей- ствительно высоки, и что они в самом деле способны контролировать ситуацию в ханстве (см., напр.: [Вяткин, 1939, с. 118; Мубаракзянов, 2011, с. 103]).

Информация, доставленная М. Хусаиновым, позволила О.А. Игельстрому найти совершенно иной выход из положения и впервые поднять вопрос о реформе системы управления в Казах- ской степи, сделав при этом ставку не на «белую кость», т.е. ханов и султанов (которые, конечно же, не захотели бы что-то существенно менять), а именно на «черную кость» — родоплеменную знать нехан- ского происхождения. Он вернулся к идее Пограничного суда, пред- ложенной в свое время А.И. Апухтиным и одобренной Екатериной II, но сумел ее «творчески доработать», приведя в большее соответствие с административными преобразованиями, которые в это время про- ходили внутри самой Российской империи. Его новое предложение состояло в том, чтобы разделить Младший жуз на три части, в каждой из которых следовало учредить расправу — специальную судебную инстанцию для разрешения как внутриродовых, так и межродовых конфликтов. А Пограничный суд, по замыслу Игельстрома, должен был стать апелляционной инстанцией по отношению к расправам.

Нельзя не провести параллель между предложенной О.А. Игель- стромом структурой судебных органов для Казахстана с аналогичны- ми судебными институтами (верхние и нижние расправы), создан- ными в самой Российской империи в соответствии с «Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи» [ПСЗРИ, 1830, т. ХХ, № 14392, с. 267–271] (см. также: [Васильев, 2014 в, с. 160]). Тем самым демонстрировалось продолжение политики, направленной на модернизацию Казахстана, т.е. на сближение его с населением основ- ных регионов Российской империи. Характерно, что делая ставку на представителей «черной кости», в поддержке которых при проведе- нии реформы генерал-губернатор имел основания не сомневаться, он

104