Психоаналитические постулаты

Гипотезы, изложенные ниже, не претендуют на полно­ту и даже на последовательность, они перечисляются в со­ответствии с их важностью для данной книги. В тех случаях, когда определения, принятые в психоаналитической литера-

 

 

13

туре, оказываются неоднозначными, я привожу цитату из Фрейда (иногда также из других психоаналитических авто­ров), чтобы прояснить смысл, который я придаю тому или ином понятию. Цитаты приводятся дословно, по тексту подлинника, однако ради краткости я выпускаю порой часть фразы или целое предложение. Я также добавляю в скоб­ках термин «влечение», хотя Standart Edition настаивает на вводящем в заблуждение термине «инстинкт»!.

1. Основные регулирующие принципы функционирования психики по Фрейду: а) принцип нирваны (принцип посто­янства); б) принцип удовольствия (представляющий собой модификацию предыдущего) и в) принцип реальности.

2. Дескриптивное разделение души на сферу сознатель­ного и бессознательного (Freud, 1912).

3. Топографический подход, то есть разделение психическо­го аппарата на системы Без., Прсз., Сз. (бессознатель­ное, предсознательное и сознательное) (Freud, 1915а).

4. Динамическийподход: он предполагает,что по своей сути душевные процессы проистекают из взаимодействия сил, которые «изначально относятся к природе инстинктов [инстинктивных влечений], то есть имеют органическое  происхождение. Они... представлены психологически как образы или идеи с аффективным зарядом... Эмпирический анализ приводит к формулировке двух групп инстинктов

¹ В Standart Edition редактор использует англизированный латин­ский термин «инстинкт», в то время как в оригинале у Фрейда использу­ется немецкий термин «Treib». Редактор утверждает ( Standart Edition Vо1. XIV, р. 111), что причины подобного предпочтения будут изложе­ны в «Общем предисловии» к готовящемуся 1-му тому Standart Edition. Ожидая возможности рассмотреть аргументы редактора, мы будем пока употреблять термин «инстинктивное влечение» вместо латинского «ин­стинкт» по следующим соображениям: 1. Фрейд в своих трудах главным образом использует термин Treib, лишь изредка прибегая к латинскому Instinkt. 2. Термин «инстинкт» широко применяется в биологии, причем в значении, достаточно отличающемся от психоаналитического. 3. Столь же распространено употребление термина «инстинкт» и в этологии, но с иным значением, фундаментально отличающимся от психоанали­тического, если не прямо противоречащим ему. 4. В результате, как подчеркивал Вельдер (1960), «понимание психоанализа в англоязыч­ных странах было поставлено под угрозу отсутствием в английском языке слова, которое могло бы соответствовать немецкому Treib; ан­глийское слово "Instinkt", фигурируемое в большинстве переводов, несет дополнительные оттенки значения, совершенно чуждые самой идее Treib».

[инстинктивных влечений]» (Freud, 1926с). В нашем об­зоре мы будем иметь в виду два влечения, либидо и агрес­сию, значение которых Фрейд раскрыл в своих последу­ющих публикациях (1920,1923).

5. Экономический подход «пытается проследить чередо­вание количеств возбуждения и достичь хотя бы отно­ сительной оценки их величины» (Freud, 1915а). «С эко­ номической точки зрения психоанализ предполагает, что психические проявления инстинктов [инстинктивных влечений] обладают зарядом (катексисом) определен­ной величины энергии» (Freud, 1926с). Катексисы суть перемещаемые кванты энергии.

6. Метапсихологический подход: говоря словами Фрейда, «после того, как нам удастся описать психический про­цесс в его динамическом, топографическом и экономи­ческом аспектах, мы должны подойти к нему как к мета- психологическому явлению» (1915а). Фрейд рассматри­вает этот подход как трехмерную развертку психического явления. Он достаточно ясно формулирует это в другом месте (1925b), называя перечисленные три точки зрения тремя осями координат психического процесса.

7. Структурный подход: в метапсихологической триаде Фрейд позднее заменил топографическую точку зрения структурной «на основании аналитического рассмот­рения патологических фактов» (1925b). Структурный подход означает разделение психического аппарата на Я, Оно и Сверх-Я.

8. Генетический подход: начиная с самых ранних публи­каций, Фрейд настаивал, что психические процессы под­чиняются законам детерминизма. В этой связи он рас­сматривал данный подход как один из наиболее важных элементов психоаналитической теории, особо выделяя его в качестве такового в «Кратком очерке о психоана­лизе» (1924b). Генетический подход предполагает, что все психологические явления, помимо наблюдаемых в данный момент и возникающих в результате опыта, можно проследить онтогенетически вплоть до их пси­хологического источника. С точки зрения фаз разви­тия это приводит нас к моменту рождения, а при рас­смотрении факторов созревания или врожденных фак­торов этот подход возвращает нас к эмбриологии и филогенезу.

 

 

15

9. Теория либидо и эрогенных зон: применение генетическо­го подхода к сексуальному развитию приводит к откры­тию ключевой роли эрогенных зон. «Удовлетворение возникает из соответствующего сенсорного возбужде­ния этих зон» (Freud, 1905b). В процессе созревания ак­тивируются оральная, анальная и генитальная зоны, маркируя тем самым последовательные стадии разви­тия либидо.

- Здесь мы подходим к определению инстинктивных вле­чений, что, однако, представляет собой весьма непрос­тую задачу. Даже в 1924 году Фрейд отмечал: «Психо­аналитическая теория либидо еще отнюдь не разрабо­тана до конца... ее отношение к общей теории инстинктов пока не прояснено, поскольку психоанализ — молодая наука, вовсе не завершенная, а, напротив, находящаяся в стадии быстрого развития» (1924b). Продолжая, он определяет либидо следующим образом: «Либидо оз­начает в психоанализе в первую очередь силу (однако количественно изменчивую и измеримую) сексуальных влечений, направленных на объект, — "сексуальных" в значении, расширенном психоаналитической теорией».

- Фрейд рассматривает агрессию как второе фундамен­тальное влечение, действующее в душе. Агрессия менее поддается качественному определению, в целом она оз­начает давление и направленность на объект. Агрессия обеспечивает приближение, захват, удержание, овла­дение, уничтожение объекта. Агрессия выражается «по­средством особого органа. Этим особым органом, по-видимому, является мышечный аппарат» (Freud, 1923).

- Гипотеза Эриксона о зональных модусах (1950а) раз­двигает рамки этой теории. Модус каждой зоны, ее принимающая или выталкивающая функция, является одной из детерминант особого качества парциального влечения и данной либидинозной стадии. Это качество затем распространяется на другие зоны, органы, спосо­бы поведения, приобретая функцию адаптации. Я выде­лил специфическое сенсорное качество произвольного и непроизвольного сокращения мускулатуры сфинкте­ра и его роль в экономике и динамике инстинктивных влечений как основного компонента любой эрогенной зоны, который можно обнаружить лишь в нескольких других областях человеческого тела (Spitz,195 За).

10. Комплементарные ряды: эту гипотезу Фрейд впервые описал в общих чертах в «Трех очерках по теории сек­суальности» (1905b), а затем применил ее при опреде­лении этиологии неврозов (1916-1917). Она предпола­гает, что некий эмпирический (психологический) фак­тор взаимодействует с наследственным фактором и таким образом вызывает нарушение. По моему мнению, эта гипотеза применима ко всем феноменам психологии человека (и животных), поскольку все психологические явления, несомненно, являются результатом взаимо­влияния и взаимодействия наследственных факторов и внешних событий.

11. Адаптационный подход: эта идея была сравнительно недавно разработана и изучена Гартманном (1939), Эрик-соном (1950а) и Шпицем (1957). Не используя самого этого термина, Фрейд сформулировал соответствующую концепцию в работе «Влечения и их судьба» (1915b). Наилучшее определение дали Рапапорт и Гилл (1959): «Адаптационный подход требует, чтобы психоаналити­ческое объяснение любого психологического явления включало также гипотезы об отношении этого явления к окружающей среде»Ч Здесь нет возможности подробно обсудить гипотезы, лежащие в основе адаптационного подхода. Позднее я рассмотрю те из них, которые при­менимы к аллопластическому и аутопластическому про­цессам (Freud, 1924а), а также к идеям Эриксона (1950а) и моим собственным (Spitz, 1957) о роли и функциях аффектов в диадических взаимоотношениях.

НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ФАКТОРЫ

Каждый из нас, появляясь на свет, обладает особыми качествами. Каждый из нас отличается от всех остальных, прежде всего тем, что в нем явно уже присутствует от рождения, а также тем потенциалом, который в качестве предрасположенности закладывается в зародыше. То, что

¹ Я хотел бы указать, что обязан Рапапорту и Гиллу (1959) некото­рыми формулировками, включенными в эту главу, в частности выделе­нием различных подходов в психоанализе. Новые формулировки (см. также: СШ, 1963) были опубликованы этими авторами после того, как я завершил данную работу, и поэтому они не могут быть разобраны здесь детально.

 

17

 

 

делает новорожденного уникальным, я назову наслед­ственным оснащением. Это оснащение состоит из трех частей:

1) наследственного оснащения, определяемого генами, хромосомами, ДНК, РНК и т. д.;

2) внутриутробных воздействий, имеющих место во время беременности;

3) воздействий в процессе родов.

Мы приведем по одному простому примеру для каждо­го из этих трех компонентов. Наследственное оснащение состоит из таких очевидных элементов, как появление нас на свет с двумя ногами и двумя глазами, но лишь одним ртом. В то же время частью наследственного оснащения являются и менее очевидные элементы, например законы и стадии созревания. Эти законы и стадии включают в себя не только прогрессивное развитие органов и их функций, но и необра­тимую последовательность фаз, по которым оно происхо­дит. Это относится как к физиологии, так и к психологии, поскольку оральная фаза предшествует анальной. А та, в свою очередь, фаллической, с той же точностью, с какой молочные зубы предшествуют коренным.

Внутриутробное воздействие можно проиллюстрировать на примере сравнительно недавнего открытия, согласно ко­торому краснуха во время беременности может нанести ущерб органам зрения плода (Swan, 1949).

И наконец, относительно возможных воздействий в процессе родов: нам, разумеется, известны тяжелые фи­зические повреждения, которые могут быть причинены младенцу в момент родов. Другие, менее заметные трав­мы оказываются в поле нашего внимания благодаря ряду исследований, в частности благодаря работе Уиндла (1950), продемонстрировавшей разрушительное воздей­ствие церебральной аноксии в процессе родов, а также благодаря исследованию Бразелтона (1962), изучавшему влияние предшествующего лечения матери на поведение ребенка.

 

ФАКТОРЫ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ,

ИХ МАСШТАБ И СЛОЖНОСТЬ

Предметом настоящего исследования является развитие самых ранних объектных отношений, то есть отношений

между ребенком и матерью. Его можно было бы также рассматривать в качестве исследования социальных отноше­ний, если бы только данные отношения фундаментально не отличались от всех остальных, с которыми обычно имеет дело социальная психология. Можно с полным правом задать вопрос, почему социологи пренебрегли тем фактом, что, наблюдая отношения матери и ребенка, они получили бы возможность обнаружить начало и эволюцию социальных отношений непосредственно in statu nascendi.

Одна из особенностей этих отношений заключается в
том, что непосредственно на наших глазах шаг за шагом
осуществляется переход от состояния чисто биологической
связи, не имеющей никакой социальной нагрузки, к тому,
что должно стать первыми социальными отношениями индивида. Мы оказываемся свидетелями преобразования фи­зиологического в психическое и социальное. В биологическом состоянии (in utero) все отношения зародыша остаются
чисто паразитическими, но в течение первого года жизни младенец должен пройти стадию психологического симбио за с матерью, от которой он постепенно перейдет к следующей стадии — стадии развития социальных, то есть иерархических взаимоотношений.

Столь же своеобразным и, пожалуй, уникальным аспектом отношений матери и ребенка является то, что психическая структура матери кардинальным образом отличается от структуры ее ребенка. Отношения между явно неравными партнерами может быть исключительно асимметричным, и, следовательно, неодинаковым окажется также и вклад каж­дого из партнеров в их взаимоотношения. Оставляя в сторо­не в чем-то похожие отношения человека с прирученным животным (в особенности с домашними любимцами), столь высокий уровень неравенства двух столь близко связанных и взаимозависимых индивидов нельзя больше нигде обнару­жить в нашей социальной организации. Я полагаю, что пер­вым социологом, привлекшим внимание к возможностям социологического исследования группы мать-дитя (которой он и дал имя «диада»), был Георг Зиммель (1908). Он под­черкивал, что в этих отношениях можно найти зачатки всех развиваемых впоследствии социальных отношений более высокого уровня. Однако независимо от Зиммеля, тринад­цатью годами ранее Фрейд (1895) уже наметил эту линию исследования.

 

19

 

 Изучая объектные отношения и их развитие, я прово­дил четкое разграничение между клиническим подходом к исследованию младенцев и подходом, который применяется к взрослым. Эти различия обусловлены двумя причинами: с одной стороны, структурными факторами, а с другой — окружающей средой. Сразу же бросается в глаза, что руди­ментарная структура личности ребенка весьма отличается от зрелой структуры его матери, но обычно мы не сразу обна­руживаем, что и окружающая ребенка среда также полно­стью отличается от окружающей среды взрослого.

Начнем со структуры личности. Личность взрослого представляет собой четко определенную, иерархически структурированную организацию. Она проявляется в специ­фических индивидуальных отношениях, особых инициати­вах, вступающих в ряд циклических взаимодействий с окру­жающей средой. С младенцем дело обстоит в точности наоборот: хотя к моменту рождения можно уже отчетливо наблюдать индивидуальные различия, по сравнению с взрос­лым ребенок лишен организованной личности — мы не от­мечаем ни личной инициативы, ни взаимодействия с окружа­ющей средой, за исключением чисто физиологического. Иными словами, перед нами организм совершенно особой природы, младенческий организм, о котором мы и будем говорить в дальнейшем.

Второе различие между младенцем и взрослым, разли­чие, касающееся окружающей среды, оказывается еще бо­лее впечатляющим, если рассматривать его объективно. Окружение взрослого образовано множеством чрезвычайно разнообразных факторов: разнообразием индивидов, групп и неодушевленных вещей. Эти и многие другие факторы в своей многочисленности и в разных динамических констел­ляциях, с различной весомостью, длительностью, значимос­тью, силой и т. д. вступают во взаимодействие с организован­ной личностью взрослого, оказывая на нее соответствующее влияние.

Для новорожденного окружающая среда сводится, так сказать, к одному-единственному человеку — к матери или лицу, которое ее заменяет. Даже этот единственный человек не воспринимается новорожденным в качестве отличной от него самого существа, он просто-напросто составляет часть совокупности его потребностей и их удовлетворения. Оче­видно, на первом году жизни эта ситуация постепенно изме­няется. Тем не менее на протяжении всего этого периода

нормально развивающийся ребенок и его окружение образу­ют то, что мы вправе назвать «закрытой системой», состоя­щей всего из двух компонентов, а именно из матери и ребен­ка. Тем самым психиатрическое исследование младенчества предполагает изучение динамической схемы и устройства данной закрытой системы.

Я хотел бы уже сейчас подчеркнуть положение, к ко­торому вернусь позднее: несмотря на все вышесказанное, мир младенца все же целиком включен в реальное окружение. Он переплетается с взаимодействующими ролями и отноше­ниями различных лиц, составляющих семью ребенка или персонал воспитательного учреждения, в котором содержит­ся младенец. Однако этот мир и эти силы передаются ребен­ку лишь человеком, удовлетворяющим его потребности, то есть матерью или няней. Поэтому на следующих страницах мы будем особенно пристально исследовать, с одной сторо­ны, личность матери, а с другой — личность младенца, их взаимодействие и влияние друг на друга.

 

ЛИБИДИНОЗНЫЙ ОБЪЕКТ

 

Поскольку эта книга посвящена развитию объектных отношений, необходимо сказать несколько слов по поводу психоаналитического понятия либидинозного объекта. В работе «Влечения и их судьба» Фрейд (1915b) определил либидинозный объект следующим образом.

«Объект инстинкта¹ есть предмет, в отношении которо­го или посредством которого инстинкт способен достичь своей цели. Это наиболее изменчивая часть инстинкта, не связанная с ним первоначально; объект присоединяется к инстинкту позднее благодаря тому, что оказывается особен­но пригодным с точки зрения возможности получить удов­летворение. Объектом необязательно должно быть нечто внешнее, им вполне может оказаться часть собственного тела субъекта. Он может измениться множество раз в ходе тех изменений, которым подвергается на протяжении своей жизни сам инстинкт; это смещение инстинкта играет чрезвы­чайно важную роль. Может случиться так, что один и тот же объект будет служить удовлетворению одновременно нескольких инстинктов...» [с. 122-123].

¹ Детальное описание см. в приложении.

 

21

 Согласно этому определению, либидинозный объект может меняться в течение жизни, точнее говоря, он даже обязан меняться, причем достаточно часто. Эти перемены обусловлены прогрессивным созреванием и дифференциа­цией инстинктивных влечений, динамическим взаимодействи­ем между ними, структурой парциальных влечений и прочи­ми факторами, из которых одни, например защитные механизмы Я, уже рассматривались исследователями, а дру­гие до сих пор остаются практически незатронутыми.

Тот факт, что либидинозный объект часто (и порой быст­ро) изменяется, принципиально отличает его от объекта, как он рассматривается в академической психологии. В академи­ческой психологии объект (мы назовем его «предметом») со­храняет постоянство и идентичность с самим собой, он может быть описан в системе пространственно-временных координат.

Либидинозный объект представляет собой понятие со­вершенно иного уровня. Он не может быть описан в про­странственно-временных координатах, поскольку не сохра­няет постоянство и идентичность с самим собой. (Из этого утверждения мы исключаем периоды, когда не происходит существенного перераспределения квантов влечения, кото­рыми катектирован либидинозный объект.) Следовательно, либидинозный объект в целом описывается в терминах раз­вития, то есть с точки зрения его истории. Пространствен­но-временные координаты, определяющие объект академи­ческой психологии, применительно к либидинозному объекту играют лишь незначительную роль. Вместо этого либидиноз­ный объект характеризуется терминами структуры и чере­дования направленных на него инстинктивных и парциаль­ных влечений и может быть описан в этих понятиях¹.

Объектные отношения представляют собой отношения между субъектом и объектом. В нашем случае субъектом является новорожденный. Как уже указывалось в самом начале, новорожденный находится в недифференцирован­ном состоянии, и на данный момент не удалось обнаружить у новорожденных ни души, ни психических функций. В со­ответствии с нашим определением, в мире новорожденно­го отсутствуют объекты и объектные отношения. И то и другое постепенно разовьется в течение первого года жизни, к концу которого установится либидинозный объект. Я вы­делил три стадии этого развития, назвав их:

' Мы же вместо «инстинкт» читаем «инстинктивное влечение».

1) дообъектная, или безобъектная, стадия;

2) стадия предтечи объектов;

3) стадия собственно либидинозного объекта.

Прежде чем перейти к обсуждению этих стадий разви­тия, я должен сначала описать в главе 2 наши методы полу­чения и обработки данных, а также предоставить важную для нашего предмета информацию. Читатель, не интересую­щийся подробностями процесса получения и обработки дан­ных, может пропустить эту главу, не нарушив последова­тельности изложения.

 

 

23

 

ГЛАВА 2

МЕТОД

 

 

Ita, Domine, Deus meus, metior

Et quid metior, nescio.

St. Augustine

Так, Господи, мой Боже, измеряю

и сам не знаю, что измеряю.

Блаженный Августин

Как уже отмечалось, психоаналитический метод в чис­том виде неприменим на довербальной стадии, поэтому для обследования наших субъектов мы прибегли к прямому наблюдению, используя средства экспериментальной психо­логии. Мы соблюдали требования надежности и точности, применяя тесты и методы наблюдения, стандартизирован­ные на статистически значимом количестве детей, и исклю­чили возможность артефактов, связанных с полом, привле­кая поочередно одну неделю наблюдателей мужского пола, а другую — женского. В ходе нашего исследования мы ис­пользовали лонгитюдный метод¹, наблюдая детей в нашей популяции в течение достаточно длительного времени, мак­симально до двух-двух с половиной лет. Во время исследо­вания ребенку с месячным интервалом предлагались тесты личности, проводились многочисленные эксперименты, и каждый ребенок проходил индивидуальное наблюдение в среднем четыре часа в неделю. Эти наблюдения протоколи­ровались и включались в историю данного субъекта. Такая схема исследования позволила нам сочетать преимущества лонгитюдного метода с преимуществами метода поперечных

¹ Для изучения первого года жизни ребенка мы определяем в каче­стве «лонгитюдного» период, достаточный для выявления значитель­ных изменений в развитии личности субъекта. На первом году жизни такой период равняется, по меньшей мере, двум месяцам (предпочти­тельно трем).

срезов. Мы стремились охватить достаточно большое число младенцев для получения надежных и статистически досто­верных выводов.

В основной части своего исследования мы не ограничи­вались так называемым клиническим подходом, то есть ин­тенсивным обследованием нескольких отобранных субъек­тов; однако в отдельных случаях, когда этого требовала сложность возникавшей проблемы, мы подвергали отдель­ных индивидов как экстенсивному, так и глубинному обсле­дованию. Подобного рода описания отдельных случаев в данной работе будут отмечены особо. В целом вместо кли­нического метода мы предпочли экспериментальный путь, работая с большим количеством субъектов и проводя мно­жество замеров.

Учитывая характер исследуемой проблемы, мы устано­вили в качестве одного из фундаментальных принципов на­шего метода необходимость каждый раз обследовать всю без отбора популяцию, принадлежащую к данной среде. Эта процедура обеспечивала постоянство максимального коли­чества факторов окружающей среды и позволяла нам в каждом отдельном случае проверять воздействие лишь од­ной переменной. Постоянство среды обеспечивало также максимальное сходство условий, в которых находились все субъекты данной популяции.

Мы отбирали эти популяции в различных слоях об­щества, отличавшихся друг от друга по столь фундамен­тальным характеристикам, как культурная и расовая при­надлежность, социально-экономическое положение родителей и прочие факторы, упоминавшиеся в прежних публикациях.