Неспецифический патологический синдром в совокупности со специфическими изменениями (симптомокомплексом больного) составляют индивидуальный патологический синдром человека.

Если образно сравнить индивидуальный патологический синдром человека с айсбергом, то выявленный симптомокомплекс специфических изменений будет соответствовать надводной его части. Неспецифический патологический синдром – большая подводная часть, скрытая от анализа и не учитываемая в лечении.

 

Неспецифический патологический синдром коррелирует с уровнем здоровья (обратная корреляция).

 

Известно, что в здоровом организме животных очень трудно воспроизвести клиническую картину многих заболеваний. Здоровые ткани трудно вовлечь в патологию, а если это удается, то очень сложно продемонстрировать повторяемость. Для этого понадобится физиологически ослабить животное или значительно повысить дозу патогенного воздействия (возбудителя заболевания, облучения и др.).

Это означает, что патологические процессы в подавляющем большинстве не могут развиваться в организме с полноценными реакциями жизнеобеспечения и защиты. Для развития таковых должны произойти изменения не только в клетках и тканях, но и на других уровнях.

Поскольку здоровье – это временное равновесие между повреждающими факторами и реакциями защиты, утрата нормальных функций – главное условие, способствующее развитию патологии. Факт развития патологических процессов и перехода их в стадию клинических проявлений подтверждает снижение ресурса здоровья и наличие в организме неспецифического патологического синдрома.

Восстановление здоровья – основа лечебного

Процесса

 

Классический лечебный процесс опирается на клинический анализ проявлений заболевания - симптомокомплекс, выявленный и описанный врачом, уточненный лабораторно-клиническими, бактериологическими, интраскопическими и функциональными исследованиями. Ведущий паттерн в оценке состояния и постановке диагноза - жалобы пациента и данные физикального объективного обследования - имеет два субъективных компонента: ощущения больного, зависящие от состояния его сенсорной системы, и субъективную точку зрения врача, основанную на глубине его знаний, совершенстве навыков и способности к анализу. Если при стандартном лабораторно-клиническом обследовании случайно не обнаружатся другие патологические изменения в крови, органах или системах, то дальнейшие исследования больного носят уточняющий характер. Задача таких исследований - в выявлении и уточнении специфических изменений:

- наличия инфекционного начала (вирусы, бактерии, грибки, инвазии и др.);

- характера токсического агента (яды, аллергены, пищевые добавки и др.);

- расположения и масштаба гетеротопного очага и его влияния на проводящую систему сердца;

- причин гипертензии;

- причин и степени холестаза;

- состоятельности клубочковой фильтрации и канальцевой реабсорбции и многого другого.

На основании проведенных исследований назначается фармакологическое лечение с токсической нагрузкой и побочными повреждающими эффектами, дополнительно затрудняющими работу жизненно важных органов и систем – почек, печени, сердца, эндокринной системы, пищеварительной и др. Для больного это начало физиологического «барахтанья» в борьбе с бактериями, вирусами, несостоятельностью функций в собственном организме, а также с токсичностью лекарств, высокой мутагенностью физиопроцедур, депрессирующим эффектом гормонотерапии и т. д.

При специфическом лечении могут повреждаться новые функции, ухудшаться внутренняя среда, снижаться общая резистентность, ресурсы здоровья.

 

Принципиальная позиция в данном вопросе должна быть одна: необходимо сделать все возможное, чтобы снять или до минимума уменьшить ятрогенный фактор. Сохраняя неоспоримые достижения, предать критике все вредные воздействия и ложные представления медицины. Для этого, прежде всего, с открытым сознанием воспринять новейшие научные знания как самой медицины, так и других естественных наук.

 

Неэффективные и даже повреждающие лечебные мероприятия – следствие концептуальных ошибок и неполноценных патофизиологических представлений.

В современном лечебном процессе, как и во времена Селье (начало ХХ века), огромный пласт неспецифических изменений в организме остается за рамками врачебного внимания.

Типичные для всех больных проявления: плохое самочувствие, слабость, потеря аппетита, веса, повышение температуры - рассматриваются как проявления общей воспалительной реакции организма и подавляются противовоспалительными средствами. Гордость сегодняшней медицины - огромный арсенал противовоспалительных препаратов, подавляющих или блокирующих развитие собственных защитных реакций организма.

Выздоровление больного наступает лишь после того, как произойдет внутренняя стресс-активация аварийного регулирования и перераспределение физиологических резервов в сфере неспецифических защитных реакций. В результате разовьется всплеск реактивности, что неизбежно оптимизирует реакции блиц-восстановления гомеостаза, нормализации жизненно важных функций и адаптационного равновесия.

Специфические воздействия ограничены в возможностях и не оказывают значимого влияния на общие патологическое состояние больного и его защитные реакции.

Однажды профессор Анна Васильевна Змызгова, известный ученый, Заслуженный деятель науки, лауреат Государственной премии, всю жизнь посвятившая гепатологии, поделилась сомнением, мучившим ее долгие годы: «Я не знаю, как можно объяснить такое явление, когда после нашего интенсивного лечения в крови больного не определяется диагностически значимый титр вируса гепатита, его в организме нет, а больной продолжает болеть гепатитом, и вся клиника болезни сохраняется…».

 

Специфические изменения - незначительная часть по отношению к неспецифическим. В природе в результате фило- и онтогенеза сложились иные пропорции. Например, иммунная система человека состоит из неспецифического (врожденного, переданного генетическим путем) и специфического иммунитета (сформированного в процессе жизни). Специфический иммунитет составляет 35-40% от всего объема иммунного ответа, а неспецифические иммунные реакции - 60–65%.

В целом иммунитет - это серологические ответы организма на антигены, а они по природе своей высокоспецифичны. Но защита организма включает не только иммунные серологические ответы, но и нейро-гуморальные регуляторные реакции адаптации.

«Реакции адаптации, как правило, конкретны, т.е. адресованы к какому-нибудь важному для организма фактору. Они могут быть специфичными (направленными на гармонизацию отношений с конкретным фактором на данном отрезке времени) и неспецифичными (общего типа) как ответная реакция на комплекс воздействий» (Разумов А.Н., Матюхин В.А.).

Нейро-гуморальные регуляторные реакции адаптации в основном неспецифичны, вместе с иммунными они составляют общую резистентность организма, где удельный вес специфических реакций составит единицы процентов.

Именно неспецифический иммунитет - ответственная позиция по контролю за формированием и уничтожением раковых и других мутированных клеток. Поэтому создание различных вакцин против рака - это тупиковый путь: вакцина не способна формировать неспецифический иммунитет. Это относится и к вакцинам против СПИДа и других тяжелых заболеваний.

Фундаментальная причина любой развивающейся в организме патологии - наличие неспецифического патологического синдрома. Прогрессирование клинической картины и появление специфических признаков воспаления любой этиологии происходит не по причине внедрения вируса или стафилококка в кровь, а как результат формирования внутренних патогенных условий, сложившихся в суперпозицию в виде неспецифических изменений. Инфекционное или иное повреждающее начало – это «последняя песчинка, заваливающая слона» – общую резистентность организма.

Таким образом, специфическое лечение специфических проявлений заболевания (вершины айсберга) не может быть достаточно адекватным, чтобы манифестно повлиять на разрешение патологического процесса. Оно методологически недостаточно.

 

Прежде всего, лечебные действия не должны быть направлены против нормальной физиологии. Например, с какой целью мы снижаем физиологическую гипертермию в момент, когда организму необходимо срочно синтезировать большое количество антител, чтобы опередить репликации внедрившегося вируса? Или медикаментозно подавляем кашель и выброс мокроты с обилием бактериальных экзотоксинов? Или создаем медикаментозный паралич перистальтики при диарее, когда организм стремится элиминировать высокотоксичные массы и улучшить состояние крови?

Неспецифические защитные реакции – нормальные, здоровые ответы на повреждение, а мы их подавляем, блокируем. Патофизиологически воспаление – это универсальная защитная реакция организма. Тогда как объяснить такое обилие противовоспалительных препаратов в нашей лечебной практике? С чем мы так упорно боремся? С болезнью или самим организмом, с проявлениями его собственной защиты, наводя видимое «благополучие» в ощущениях и хабитусе больного?

В клинической практике, как правило, неспецифические реакции организма рассматриваются в категории специфических патологических изменений с целью упрощенного подбора стандартных специфических лечебных средств.

Например, опухолевое разрастание, дистрофическое уменьшение пула в жизненно важных органах напрягают адаптацию, в частности, сердечно-сосудистую систему в виде гипертонуса магистрального кровотока. Поскольку тканевые перерождения - процессы прогрессирующие, клинически не контролируемые, растянутые во времени, они вызывают стойкое повышение АД. Клинически такие признаки, как правило, обобщаются в нозологическую форму: гипертоническая болезнь, и назначается гипотензивная терапия, которая оказывается совершенно не эффективной, какие бы препараты ни применялись. Со временем состояние пациента ухудшится, и причина тому – не гипертоническая болезнь, а серьезные расстройства в тех или иных органах.

По той же упрошенной логике всякий подъем температуры в ответ на агрессивное инфекционное внедрение следует называть «гипертермической болезнью» и бороться с ней жаропонижающими средствами, что часто и происходит.

Понятна в этой связи обеспокоенность ВОЗ негативной мировой статистикой: больные, не обратившиеся к врачам, выживают чаще в сравнении с обратившимися с теми же заболеваниями. Наиболее разумно для врача - воздерживаться от активной самодеятельности или шаблонного лечения по инструкциям, больше времени уделять анализу патологических событий в организме больного, чтобы не навредить и не внести сбои в работу неспецифических механизмов жизнеобеспечения.

Проявление неспецифических реакций, их масштабы и возможности (саморегуляция, адаптация, неспецифический иммунитет) всегда впечатляют, особенно в случаях спонтанного восстановления и выздоровления тяжелых больных.

Б-я П., 45 л., в течение 31 г. больна тяжелой формой сахарного диабета. На фоне невротического перевозбуждения симпато-адреналовой системы толерантность к инсулину с первых дней заболевания высокая. С помощью инъекций: 42 ед. продленного и 24 ед. короткого инсулина - не полностью удается скомпенсировать гипергликемию в крови, стабилизировать состояние больной, так как высокий уровень адреналина в большой степени ингибирует инсулин. У больной развились осложнения сахарного диабета: двусторонняя ретинопатия, нейро - ангиопатия нижних и верхних конечностей, гепатоз печени, тахикардия, аритмия. Больная предъявляет жалобы на плохое самочувствие, головокружения, плохой сон, перемежающиеся боли в левом и правом подреберье, в суставах и мышцах ног и рук.

При клиническом анализе создается впечатление, что инсулиновый механизм усвоения глюкозы сломан, и развитие гипергликемической комы необратимо. Однако, с наступлением ночи гипертонус симпато-адреналовой системы снимается, в крови снижается титр катехоламинов. Соответственно купируются угнетение и депрессия парасимпатической системы, активируется вегетативная регуляция. Восстанавливается паритетное равновесие р е г у л я т о р н ы х с и с т е м - симпатической и парасимпатической.

К этому моменту введенный инсулин инактивируется, но клетки, словно «пробудившись» и испытывая энергетический «голод», усиленно начинают утилизировать глюкозу, развивается гипогликемия, а это значит, что собственный инсулин вырабатывается, что инсулиновый аппарат у сложной больной в определенной степени функционален. Дефицит глюкозы в крови проявляется усиленным потоотделением, тахикардией, гиперемией кожи лица. Развивается прекоматозное гипогликемическое состояние, и если больная вовремя не проснется и не поест или не выпьет сладкий напиток – она может впасть в гипогликемическую кому.

Очевидно, на фоне глубокого расслабления и отсутствия «зашумления» коры в организме складывается благоприятная регуляторная ситуация с участием массы неспецифических реакций, при которой инсулиновый аппарат достаточно полноценен. Но отсутствие у врачей реальных представлений о неспецифическом патологическом синдроме, сложившемся в организме, не позволяет создать метод перевода инсулинового аппарата в режим адекватного функционирования.

Регуляторные расстройства, приводящие к тяжелым состояниям, сегодня остаются практически неизлечимыми. Подтверждается факт, что наши представления о патодинамике многих заболеваний недостаточны. Иногда, вопреки научным знаниям, мозг, на взрыве реактивности, способен вывести организм из критического состояния. Описан случай полного самопроизвольного выздоровления инсулинозависимой больной сахарным диабетом.

В Сибири в тайгу упал самолет с пассажирами на борту. В живых осталась одна пассажирка - больная сахарным диабетом. В потрясении она шла по тайге много дней, пока не встретила поселение людей. Питалась только ягодами и водой из ручьев. За эти дни сахар крови нормализовался, исключилась необходимость в инъекциях инсулина.

 

По своей значимости НПС - базис, определяющий характер и масштаб патологического состояния организма, а специфические воздействия направлены на производные нарушенных реакций и функций, то есть на с л е д с т в и е многих этапов патологических изменений.

 

Каков ожидаемый результат такого клинического анализа и лечения? Результат пропорционален компетентности.

Современные патофизиологические, биохимические знания и клинический анализ не дают достаточного понимания патологических процессов. Из 9-и типов процессов, протекающих в морфологических структурных уровнях организма, современный врач исследует и частично лечит только два.

 

 

Такая степень клинического анализа дает представление о том, как развиваются бактериальная флора, вирусы или грибки во внутренней среде больного человека, но не дает целостного понимания патологических процессов от их начала в доклинических уровнях до завершения в регуляторных. Врач не имеет возможностей определить масштабы полиморфических повреждений и степени истощения ресурсов здоровья. Не имеет и средств их реабилитации.

 

 

Клиническая практика подтверждает: для более эффективного лечения требуется адекватное воздействие не только на видимые специфические изменения, которые мы научились выявлять, но и на неконролируемый неспецифический патологический синдром, на восстановление энергогомеостаза, на подавление ГПО. Только такие воздействия способствуют увеличению жизненного ресурса и восстановлению уровня здоровья.