Дискета 3,5, метка тома: Backup. 007; файл Любовь. 015

 

Дэмьен Коннолли – типичный полицейский трудяга. Нельзя было найти лучший вариант, чтобы преподать полиции урок, ищи я целый год. Но он уже был в моем списке, в первой десятке. Следить за ним было труднее, чем за всеми остальными, потому что его смены часто не совпадали с моими рабочими часами. Но, как говаривала моя бабушка, без труда не вытянешь и рыбку из пруда.

Попался он как обычно.

– Простите за беспокойство, но у меня сломалась машина, и я не знаю, где здесь ближайший телефон. Можно мне позвонить от вас в автосервис?

Попасть к ним в дом оказалось до смешного легко. Трое мужчин мертвы, а они все еще не принимают самых элементарных мер предосторожности. Мне стало почти жаль Дэмьена, поскольку из них из всех он единственный, кто меня не предал. Но мне нужно было сделать его примером, показать полиции, как она ничтожно‑бесполезна. Унизительно, когда тебя связывают с так называемым «сообществом геев», но они были на сто процентов правы, говоря, что, пока убивают предположительно геев, полиция ничего не станет делать. Убить одного из их людей – вот единственный способ заставить их шевелиться. Наконец‑то они будут вынуждены отнестись ко мне с тем уважением, которого я заслуживаю.

Для Дэмьена следовало придумать нечто особенное. Необычный вид наказания, используемый время от времени в качестве ужасающего примера, чтобы discourager les autres[6]. Кажется, им чаще всего карали за государственную измену, если кто‑то составлял заговор с целью убийства короля. Мне показалось, что это вполне соответствует ситуации. Ибо кто такой Дэмьен? Член той группы, которая погубит меня, если сумеет.

Самая ранняя запись об этом наказании в Англии относится к 1238 году, когда некий дворянин из низшего дворянства ворвался в охотничий домик короля в Вудстоке, намереваясь убить Генриха III, выехавшего на охоту. Чтобы продемонстрировать любым потенциальным предателям, что король серьезно относится к покушениям на свою жизнь, этот человек был наказан следующим образом: его привязали к лошадям, те помчались и оторвали ему руки и ноги, после чего он был обезглавлен.

Другого несостоявшегося убийцу короля постигла та же участь в середине восемнадцатого века. Имя честолюбивого убийцы оказалось предзнаменованием. Франсуа Дамьен ударил ножом Людовика XV в Версале. Приговор, вынесенный ему, гласил: «Грудь, руки, бедра и лодыжки должно жечь клещами; кисть правой руки, державшую нож, которым он совершил вышеуказанное преступление, должно сжечь в сере; кипящее масло, расплавленные свинец, смола и воск, смешанные с серой, должно лить на его раны; а после этого его тело должны тащить и разорвать лошади».

Если верить записям об этой экзекуции, темные волосы Дамьена поседели за время истязаний. Казанова, еще один великий любовник, сообщает в своих мемуарах: «Я смотрел на эту ужасную сцену четыре часа, но был принужден несколько раз отворачиваться и затыкать уши, слыша его пронзительные вопли, когда его тело разрывали пополам».

Поместить в подвал лошадиную упряжку не представлялось возможным: пришлось мне обойтись собственными приспособлениями. Была сооружена система веревок и блоков, прикрепленных к полу и потолку и привязанных к мощной лебедке из тех, которыми пользуются на яхтах. Каждая веревка заканчивалась стальными кандалами, которые можно было закрепить вокруг запястий и лодыжек. При помощи веревок и растяжек Дэмьен был подвешен в воздухе, его конечности растянулись в виде огромной буквы X, его жалкие гениталии болтались, как требуха в лавке мясника.

Хлороформ оказал на него худшее действие, чем на остальных. Как только он очнулся, его вырвало со страшной силой, что не просто сделать, когда ты висишь в четырех футах над полом. Хорошо, что кляп был практически вынут у него изо рта, иначе он подавился бы собственной блевотиной, лишив меня удовлетворения от его наказания.

Он был совершенно сбит с толку. Он понятия не имел, где находится.

– Выбор пал на вас, – объясняю я. – Вам просто не повезло, вы неправильно выбрали профессию. Теперь я собираюсь допросить вас, как вы допрашивали своих подозреваемых.

Шаря на кухне тети Дорис, рассеянно ища что‑то, что могло бы мне пригодиться, я обнаружил ее набор для изготовления кондитерских изделий. Я помню этот набор. Каждый год ее рождественские пирожные были чудом мастерства, сравняться с ней хотел бы каждый брэдфилдский кондитер. Как‑то раз ее позвал дядя Гарри, когда она готовила большой кекс, и я взял ящик с набором формочек, решив помочь. Мне тогда было не больше шести лет.

Когда она вернулась и увидела мои старания, то пришла в полную ярость. Она схватила тяжелый кожаный ремень, которым дядя Гарри правил свои режущие горло бритвы, чтобы были острее, и выпорола меня так, что порвалась рубашка, а потом заперла в комнате, оставив без ужина, и продержала там почти сутки, причем мне некуда было пописать, кроме как в ведро. Я знал, что найду достойное применение ее драгоценному набору для печенья.

В подвале была паяльная лампа, которой можно было воспользоваться для нагревания формочек, чтобы оставить на Дэмьене отметины, как это делал палач на его тезке двести сорок лет назад. Было что‑то невероятно красивое в том, как его кожа расцветала алыми вспышками звезд, когда раскаленные докрасна мирные розетки соприкасались с бледной плотью. Это было поразительно эффектно. Он рассказал все, что мне хотелось узнать, и целую кучу всякой чепухи, на которую мне было плевать. Жаль только, что он не занимался непосредственно расследованием моей предыдущей «работы», тогда у меня было бы подтверждение из первых рук, что полиция в растерянности.

Предъявить общественности его останки я решаю снова в Темпл‑Филдз. После Гэреса у меня было время отыскать новые безопасные места для обнародования дела рук моих. Задний двор «Королевы Червей» прекрасно годится, по ночам он безлюден и недоступен, но днем там будет людно, значит, Дэмьен не останется на холоде слишком долго.

Настало время для новых игр. После Адама я начинаю готовиться к ним. На чердаке в чемодане нашлись остатки моего прошлого, которые я бережно храню. Одной из вещей‑сувениров был кожаный пиджак, отданный мне инженером какого‑то советского плавучего рыбзавода в качестве платы за ночь, которую он не скоро забудет. С виду и на ощупь пиджак отличается от всего, что я встречал в Англии. Я отрываю от рукава полоски кожи, пока не убеждаюсь, что у меня получилось нечто такое, чем можно зацепить за гвоздь или за острый выступ затвора. Я сую обрывок в ящик, а потом режу весь пиджак на куски, складываю их в пластиковый мешок вместе с яичной скорлупой и очистками от овощей и езжу по городу, пока не нахожу урну, куда его можно выкинуть. К тому времени, когда мне понадобится навести полицию на ложный след, остатки пиджака будут давно похоронены на какой‑нибудь безымянной мусорной свалке.

Трудно было не ощутить восторга при мысли о том, сколько человеко‑часов потратит полиция, пытаясь проследить, откуда взялся этот странный кусок кожи, но при этом ни за что не выйдет на меня. Никто в Брэдфилде никогда не видел меня в этом пиджаке.

На сей раз огласка получилась максимальной. Наконец‑то полиция признала, что все четыре убийства – творение одного мозга. Наконец‑то они поняли, что пора отнестись ко мне серьезно.

Теперь, когда Дэмьена уже не было среди живых, оставался еще один человек, с которым нужно было разобраться прежде, чем вернуться к изначальному проекту. Нельзя посвящать себя поискам того, кто достоин меня, того, кто разделил бы со мной жизнь как равный и уважаемый партнер, пока я не покараю того, кто публично облил меня таким презрением.

Доктор Тони Хилл, дурак, который даже не понял, что Гэрес Финнеган – один из моих трупов, был моей целью. Он оскорбил меня. Он облил меня презрением, отказавшись признать уровень моих достижений. Он понятия не имел о масштабах ума, с которым вступил в борьбу. За надменность ему придется поплатиться.

Нельзя рассматривать его назначение иначе как вызов.

 

15

 

Неужели нельзя придерживаться старого доброго способа, каким перерезают горло, не внося столь отвратительных новшеств?

 

Рев толпы встретил Кэрол, когда она закрыла за собой дверь квартиры. Майкл, растянувшись на одном из диванов, даже не оторвал глаз от матча по регби.

– Приветик, сестренка, – сказал он. – Матч что надо. Десять минут, и я весь твой.

Кэрол бросила взгляд на экран, где чумазые гиганты, одетые в английские и шотландские цвета, носились по травяному покрытию, пыхтя и толкаясь.

– Какой хайтек, – пробормотала она. – Я в душ.

Через пятнадцать минут брат с сестрой сидели за субботней бутылкой кавы.

– У меня есть для тебя кое‑какие распечатки, – сказал Майкл.

Кэрол оживилась.

– Что‑нибудь важное?

Майкл пожал плечами.

– Не знаю, что ты называешь важным. Чтобы сделать эти отметины, ваш убийца пользовался пятью предметами разных очертаний. Я разделил их на пять отдельных образцов. Получилось что‑то похожее на сердце и какие‑то буквы. А, Д, Г и П. Это тебе что‑то говорит?

Кэрол содрогнулась.

– О да. Очень многое. Распечатка у тебя с собой?

Майкл кивнул.

– Она в кейсе.

– Я потом посмотрю. А пока могу я еще поэксплуатировать твои мозги?

Майкл допил вино и снова налил себе.

– Не знаю. Чем будешь расплачиваться?

– Обед, ночевка и завтрак в загородном отеле по твоему выбору, в первый же выходной, который у меня будет.

Майкл скорчил гримасу.

– Я успею выйти на пенсию, прежде чем получу все это. А как насчет того, чтобы месяц гладить мои вещи?

– Полмесяца.

– Три недели.

– По рукам. – Она протянула ладонь, и Майкл хлопнул по ней.

– Итак, что ты хочешь узнать, сестренка?

Кэрол обрисовала свою теорию о компьютерных манипуляциях убийцы с видео.

– Что скажешь? – нетерпеливо спросила она.

– Это легко, – сказал он, – технология доступна, а пользоваться программой нетрудно. Я могу сделать такое, стоя на голове. Вот только деньги должны быть серьезные. Скажем, три сотни за видеокарту, четыре – за ReelMagic, от трех до пяти за приличный видеодигитайзер, плюс современный сканер – по крайней мере штука. Хотя настоящий грабеж – программное обеспечение. Для того, о чем ты толкуешь, существует единственный пакет, гарантирующий качество: Vicom 3D Commander. У нас он есть, и заплатили мы за него шесть месяцев назад почти четыре штуки. Последняя версия стоила нам еще восемь сотен. А к нему кирпич – «Руководство для пользователя».

– Значит, программное обеспечение могут купить немногие?

Майкл фыркнул.

– Провалиться мне, если я ошибаюсь: профессионалы, вроде нас, видеопроизводящие студии и очень серьезные любители.

– А как его раздобыть? Можно купить в магазине? – спросила Кэрол.

– Вообще‑то нет. Мы имели дело напрямую с Vicom, потому что решили сначала получить от них полную демоверсию, а уж потом подписываться на бабки. Очевидно, есть какие‑то бизнес‑посредники, которые торгуют этим продуктом, но толкать его в массовом порядке они не станут. Кстати, все это можно заказать по почте. Большая часть компьютерных комплектующих торгуется именно таким способом.

– А остальное оборудование, о котором ты говорил, встречается чаще? – спросила Кэрол.

– Это меньшая редкость. С ходу могу сказать – два‑три процента рыночных продаж приходится на видео и около пятнадцати – на сканеры. Но если ты надеешься таким способом выйти на убийцу, то начинать нужно с Vicom, – посоветовал Майкл.

– Как ты полагаешь, если их попросят показать регистрацию продаж, как они к этому отнесутся?

Майкл скорчил гримасу.

– Мы можем только гадать. Ты им не конкурент, и ты расследуешь дело об убийстве. А вдруг они обрадуются, что могут помочь? В конце концов, если этот парень пользуется их технологией, а они откажутся, это станет для них плохой рекламой. Я могу раскопать имя того парня, с которым мы имели дело. Он директор по продажам. Какой‑то шотландец. Одно из тех имен, о которых нельзя сказать, христианское ли оно. Ну, знаешь, Грант Камерон, Кэмпбелл Элиот… Потом вспомню.

Пока Майкл листал записную книжку, Кэрол наполнила свой стакан и с наслаждением ощутила покалывающие пузырьки на нёбе. В последнее время с удовольствиями у нее напряженка. Но если ее теория наведет на новый след, все переменится.

– Нашел! – воскликнул Майкл. – Фрезер Дункан. Звякни ему утром в понедельник и сошлись на меня. Пора уж тебе, сестренка, поймать удачу за хвост.

– Что правда то правда, – с чувством ответила Кэрол. – Поверь, я это заслужила.

 

Кевин Мэттьюз лежал, раскинувшись, поперек кровати королевских размеров и улыбался женщине, сидевшей на нем верхом.

– Ммм, – пробормотал он. – Это было недурно.

– Получше домашней стряпни, – сказала Пенни Берджесс, пробегая пальцами по темно‑рыжим вьющимся волосам на груди Кевина.

Тот фыркнул.

– Пожалуй, – и протянул руку за стаканом с остатками водки.

– Удивительно, как ты смог вырваться сегодня, – сказала Пенни, медленно наклоняясь к нему и касаясь сосками его сосков.

– Мы так перерабатывали последнее время, что она уже не ждет меня домой, разве что я приду поспать немного.

Пенни тяжело упала на Кевина, и он резко выдохнул.

– Я не имела в виду Линн, – пояснила она. – Я имела в виду работу.

Кевин схватил ее за запястья и стащил с себя. Когда они затихли, лежа бок о бок и посмеиваясь, он сказал, задыхаясь:

– По правде говоря, работы было не слишком много.

Пенни недоверчиво усмехнулась.

– Ну да? Вчера ночью Кэрол Джордан находит тело номер пять, подозреваемый задержан при попытке уехать из Англии, а ты говоришь, что работы не много? Очухайся, Кевин, ты ведь разговариваешь со мной.

– Ты все не так поняла, милая, – сказал Кевин великодушно. – Ты и все твои дружки‑журналюги. – Нечасто у него появлялась возможность щелкнуть Пенни по носу, и он не собирался упускать свой шанс.

– Ты о чем? – Пенни оперлась на локоть, машинально прикрывшись одеялом. Развлекуха кончилась, начиналась работа.

– Первое. Человек, тело которого Кэрол нашла вчера ночью, не был жертвой серийного убийцы. Это дело рук имитатора. Экспертиза подтвердила. Просто очередное убогое убийство на сексуальной почве. Центр прояснит все через пару дней с помощью Вайса, – сказал Кевин с апломбом.

Пенни, стиснув зубы, сладко протянула: – Ну, и?..

– Что – «и?» – милая?

– Если это первое, должно быть и второе.

Кевин улыбнулся так самодовольно, что Пенни тут же решила; она выгонит его, как только подвернется другой вариант.

– Ну да, второе. Стиви Макконнел – не убийца.

Впервые Пенни лишилась дара речи. Информация сама по себе была потрясающей, но самым потрясающим было то, что, зная о ней, Кевин ничего ей не сказал. Он молчал, позволяя ее газете печатать такие материалы, из‑за которых в конце концов на нее будут смотреть как на задрюченную идиотку.

– Неужели? – спросила она с интонацией такого превосходства, которой ни разу не пользовалась после окончания школы‑интерната.

– Ну да. Мы знали это еще до того, как он попытался дать тягу. – Кевин откинулся на подушку, пребывая в блаженном неведении относительно истинных чувств Пенни, метнувшей в его сторону ненавидящий взгляд.

– Так для чего понадобился этот фарс в суде сегодня утром? – вопросила она тоном, которым могла бы гордиться ее школьная преподавательница риторики.

Кевин снова ухмыльнулся.

– Ну, большинство уже решило что Макконнел не тот, кого мы ищем. Но Брендон приставил к нему хвост, так что, когда он попробовал уехать, нам пришлось его задержать, хотя было ясно: Макконнел – не Голубой убийца. Кроме того, он не соответствует профилю Тони Хилла.

– Я просто ушам своим не верю! – закричала Пенни.

Кевин наконец очнулся от эйфории превосходства.

– Что такое? У тебя проблемы, милая?

– Да так, ерунда, – ответила Пенни, четко выговаривая каждый слог. – Ты хочешь сказать, что вы не только оставили под стражей невиновного человека, но и намекнули прессе, что этот человек – Голубой убийца?

Кевин сел, глотнул из стакана и протянул руку, чтобы взъерошить волосы Пенни. Она резко отстранилась.

– Ничего страшного, – произнес он покровительственно. – Пока он за решеткой, никто не соберет толпу линчевателей вокруг его дома. Мы решили, если сообщать миру – так, намеком, – что убийца сидит в кутузке, это может заставить настоящего убийцу войти с нами в контакт, – доказать, что он существует.

– То есть вы хотите заставить его совершить очередное убийство? – спросила Пенни, повышая голос.

– Конечно нет, – возмущенно возразил Кевин. – Я сказал – войти в контакт. Как он это сделал после убийства Гэреса Финнегана.

– Боже мой! – воскликнула Пенни. – Кевин как ты можешь лежать здесь и талдычить, что ничего плохого не случится со Стиви Макконнелом, если он сидит в тюрьме?

 

Пока Пенни Берджесс и Кевин Мэттьюз обсуждали моральную сторону содержания невиновного Стиви Макконнела в крыле С тюрьмы Ее Величества, трое мужчин по очереди показывали Стиви Макконнелу, что бывает с сексуальными преступниками в тюрьме. В конце площадки с бесстрастным видом стоял охранник, который казался таким же невосприимчивым к воплям и мольбам Макконнела, как инвалид с выключенным слуховым аппаратом. А на вересковой пустоши к северу от Брэдфилда безжалостный убийца доводил до ума пыточное устройство, с помощью которого покажет всему миру, что человек, сидящий в тюрьме, не ответствен за четыре превосходных серийных наказания.

 

В комнате группы ХОЛМЗ стоял тихий рабочий гул, операторы внимательно смотрели на экраны. Кэрол нашла Дейва Уолкотта в его кабинете: он сидел, с безразличным видом поедая рыбу с чипсами. Когда она подошла, он поднял голову и слабо, через силу, улыбнулся.

– А я решил, что у вас выходная ночь, – сказал он.

– Я еще не совсем утратила надежду. Брат обещал купить мне личное ведро попкорна, если я успею в кинотеатр к началу фильма. – Она положила два пластиковых пакета на стол Дейва, и оттуда выпали глянцевые компьютерные журналы.

– У меня появилась теория, – начала она. – Ну, скажем, подозрение. – И Кэрол в третий раз изложила свою идею о том, что убийца переводит видеозаписи на компьютер и использует их для подпитки своих фантазий.

Дейв слушал внимательно и кивал, вникая в идеи Кэрол.

– Мне это нравится, – просто сказал он. – Я прочел эту характеристику два раза и не могу согласиться с идеей доктора Хилла о том, что состояние убийцы остается стабильным, потому что он использует видеозаписи своих убийств. Это бессмысленно. А ваша идея – нет. Так чего же вы хотите от меня?

– Майкл считает, что, если мы проследим, кто покупал Vicom 3D Commander, это выведет нас на него… Конечно, если мы правы. Возможно, компания, где работает убийца, имеет эту программу и он осуществляет свои манипуляции там. Но чтобы не рисковать, он должен заниматься сканированием и отцифровкой дома. Вот я и подумала – стоит поискать поставщиков. Мы можем это сделать по объявлениям в журналах, поскольку практически все компьютерное оборудование продается по почте. Еще нам следует связаться с местными компьютерными клубами. Конечно, если у вас есть лишние люди.

Дейв вздохнул.

– Мечтать не возбраняется, Кэрол. – Он взял один из журналов и пролистал его. – Наверное, я смогу составить список сегодня ночью и завтра утром, и первое, что мы сделаем утром в понедельник, это поручим двум нашим констеблям всех обзвонить. Когда у моих операторов будет время внести данные, не знаю, но прослежу, чтобы они это сделали. Идет?

Кэрол усмехнулась.

– Вы выдающаяся личность, Дейв.

– Я просто мученик, Кэрол. У моего младшего прорезались два зуба, а я еще не видел этого.

– Я могу остаться и помочь вам просмотреть журналы, – сказала Кэрол без особого энтузиазма.

– Проваливайте! Идите и развлекайтесь. Пора кому‑то из нас так поступить. Что собираетесь смотреть?

Кэрол скорчила гримаску.

– Это специальная двойная субботняя программа – «Охотник на людей» и «Молчание ягнят».

Пока она шла к машине, смех Дейва звучал у нее в ушах.

 

Долгий вопль словно исторгся из глубины его существа. Тони дрогнулся от оргазма, как поезд, слетевший с катушек, и ощутил дивное чувство облегчения.

– О, боже! – простонал он.

– О да, да, – выдохнула Анжелика. – Я опять кончаю, о, Тони, Тони… – Ее голос замер, задохнувшись от всхлипа.

Тони лег на спину, грудь у него вздымалась, густой запах пота и секса окутал его. У него было ощущение, словно его внезапно освободили от груза который он нес так долго, что перестал замечать его тяжесть. Неужели это исцеление – обретение света и цвета, ощущение, что прошлое сброшено, как мешок с углем в темную яму? Не так ли чувствуют себя его пациенты, когда перекладывают на него свою грязь?

В ушах у него звучало ее прерывистое дыхание. Некоторое время спустя она сказала:

– Черт!.. Ну просто блеск. Так хорошо еще не было. Мне очень нравится, как ты меня любишь.

– Мне тоже было хорошо, – отвечал Тони, на сей раз вполне серьезно. Впервые с того времени, когда они начали это странное сочетание лечения и сексуальной игры, у него не было проблем с эрекцией. С самого начала он был тверд, как камень. Первый секс без проблем за многие годы. И пусть Анжелики не было рядом с ним в комнате, все равно это огромный шаг в нужном направлении.

– Мы занимались самой приятной музыкой на свете, – сказала Анжелика. – Ни с кем еще я так не улетала, как с тобой.

– А ты часто этим занимаешься? – томно спросил Тони.

Анжелика ответила хриплым сексуальным смешком.

– Ты у меня не первый.

– Это‑то ясно. Ты слишком хороша, – польстил Тони и был почти искренен. Она оказалась прекрасным врачевателем его недуга.

– Я очень разборчива насчет мужчин, которых допускаю до себя, – сказала Анжелика. – Не каждый может оценить то, что я предлагаю.

– Нужно быть очень чокнутым, чтобы не получить удовольствия. Я‑то уж получаю!

– Я рада, Тони. Тебе никогда не догадаться, как сильно я рада. А теперь мне пора, – сказала она, причем тон ее резко изменился, став деловым, что означало окончание разговора. – Сегодня это было совсем особенно. Скоро поговорим.

В трубке воцарилась тишина. Тони отключил телефон и потянулся. Сегодня с Анжеликой он впервые в жизни ощутил чье‑то покровительство, заботу и помощь без давления. Его бабка – он понимал это умом – любила его и заботилась о нем, но в их семье никогда не показывали своих чувств, и ее любовь была суровой и практичной. Женщины из прошлого Тони были ее эмоциональными двойниками – теперь он это ясно понимал. Тони надеялся, что этот стереотип разрушен – благодаря Анжелике, он достаточно настрадался за долгие годы.

Его половая жизнь началась позже, чем у большинства сверстников, частично потому, что тело никак не хотело мужать. До шестнадцати лет он был самым маленьким в классе, обреченным ходить на свидания с тринадцати‑ четырнадцатилетними девочками, которые боялись секса еще больше, чем он сам. Потом он неожиданно вымахал за несколько месяцев на пять дюймов. Поступив в университет, он потерял девственность в нервных ласках на узкой кровати, причем от вышитого гладью покрывала у него на коже осталось неприятное раздражение. Подружка, обрадованная тем, что избавилась наконец от тяготившей ее девственности бросила его через несколько дней.

В университете он был слишком робок и трудолюбив, чтобы развивать опыт. Потом, начав работать над докторской, он по уши влюбился в молодую преподавательницу философии, работавшую в его колледже. Он был умен и нетривиален, и она им заинтересовалась. Патрисия была женщина светская и не скрывала, что прекратила отношения потому, что в постели он не блещет.

– Знаешь, дорогой, – сказала она ему, – может, голова у тебя доктора философии, но в сексе ты – первоклашка.

Для него это стало крушением. Две его последние избранницы считали Тони совершенным джентльменом, пока сами не заманивали его в постель и не обнаруживали, как редко он мог оправдывать их ожидания. Он давно понял, как трудно убедить женщину, что отсутствие у него эрекции не связано именно с ней.

– Они просто огорчались, что их «я» нанесен удар, – вслух произнес он.

Может, теперь он наконец нашел способ посмотреть в лицо прошлому и пойти дальше. Еще несколько вечеров с Анжеликой – и, возможно, он будет готов испытать нечто реальное. Интересно, простираются ли ее услуги за пределы телефонных проводов? Может, пора сделать ей парочку намеков?

 

Брендон прочел бумагу, лежавшую у него на столе и протер глаза, в которые словно насыпали песку. Они с Дейвом Уолкоттом провели вечер, просматривая десятки донесений, появившихся после задействования компьютерной программы ХОЛМЗ. Несмотря на упорные попытки найти хоть тонюсенькую ниточку, которая привела бы их к убийце, там не оказалось ничего, похожего на след.

– Может быть, идея Кэрол окажется плодотворной, – зевая, сказал Дейв.

– Мы испробовали все, – ответил Брендон подавленным тоном. – Не будет вреда, если попробуем и это.

– Она у нас голова и скоро станет во главе лавочки. – В его голосе не было горечи, одно только усталое восхищение. Очередной зевок исказил его лицо.

– Идите домой, Дейв. Когда вы в последний раз видели Мэрион НЕспящей?

Дейв тяжело вздохнул.

– И не говорите, сэр. Я все равно собирался сделать перерыв – здесь пока заняться больше нечем. Я приду завтра утром и закончу просматривать список компьютерных поставщиков.

– Ладно, но не очень рано, слышите? Побудьте со своим семейством. Позавтракайте с ними.

Прежде чем воспользоваться собственным советом, Брендон хотел еще раз просмотреть показания свидетелей и рапорты полицейских, он никак не мог поверить, что не найдет там ничего, что поможет им совершить серьезный прорыв. Просмотрев половину, он почти убедил себя бросить все к черту. Мысль о тепле, исходящем от тела Мэгги, была слишком заманчивой.

Брендон вздохнул и сосредоточился на следующей странице. Его внимание отвлек настойчивый звонок.

– Брендон, – ответил он со вздохом.

– Это сержант Мерей, с проходной. Простите, что помешал, сэр, но в настоящий момент в отделении нет никого из инспекторов. Дело в том, что здесь находится один джентльмен, с которым вы, наверное, захотите побеседовать. Это сосед Дэмьена Коннолли, сэр.

Брендон уже вставал со стула.

– Иду, – сказал он.

У входа, на деревянной скамье, которая шла вдоль стены, сидел, устало склонив голову, человек, на подбородке у него темнела грубая щетина. Увидев Брендона, он поднял голову. Под тридцать, искусственный загар, под глазами мешки. Какой‑нибудь бизнесмен, судя по дорогому, но скучному костюму и шелковому галстуку, косо висящему под расстегнутой верхней пуговицей рубашки. Вид у мужчины был помятый, глаза красные, как у путешественника, забывшего, какой сегодня день недели и в каком городе он находится. При виде человеческой особи, уставшей сильнее него, Брендон испытал прилив энергии.

– Мистер Хардинг? – бодро спросил он. – Я Джон Брендон, помощник начальника полиции, веду расследование о смерти Дэмьена Коннолли.

Человек кивнул.

– Терри Хардинг. Я живу через две двери от Дэмьена.

– Сержант сказал, что у вас есть для нас какая‑то информация.

– Верно… – Голос Хардинга был тягучим от крайней усталости. – Я видел незнакомого человека, который выехал из гаража Дэмьена в тот вечер, когда его убили.

 

~~~