Дискета 3,5, метка тома: Backup. 007; файл Любовь. 016

 

Моя разработка доктора Хилла была запущена до того, как я покончил с Дэмьеном Коннолли. То, что его имя, как и имя Дэмьена, уже было занесено в мой список как вариант возможного партнера, казалось мне воплощением идеальной справедливости. Если мне и нужен был какой‑то знак, доказывающий мою правоту, то ничего лучше никто бы не придумал.

Итак, мне было известно, где он живет, где работает и как выглядит, в какое время выходит из дома по утрам, на каком трамвае ездит на работу и как долго бывает в своем маленьком кабинете в университете.

Но потом дело приняло непредвиденный оборот. Я недооценил глупость противостоящей мне полиции. Я никогда не думал, что среди офицеров Брэдфилдской полиции достаточно умных людей, но недавнее развитие событий потрясло даже меня. Арестовать не того человека!

По глупости и отсутствию чутья полицейских можно сравнить разве что с представителями средств массовой информации, которые, как овцы следуют у них в фарватере. Я просто глазам своим не верю, когда читаю в «Сентинел Таймс», что взят под стражу человек, который помогает полицейским в расследовании моих убийств. Задержали его после какой‑то уличной драки с участием полицейского чина. Господи, да как же они могли вообразить, что такой осторожный человек, как я, ввяжется в уличную ссору в Темпл‑Филдз? Это просто оскорбление моего интеллекта. Или они действительно считают, что я – уличный молокосос, не умеющий владеть собой?

Читаю и перечитываю статью и никак не могу поверить в бездонность их глупости. Все во мне пылает от негодования. Я ощущаю его кишками, как несварение желудка и колики, будто я проглотил репейник. Мне хочется сделать что‑то злое и эффектное, что‑то такое, что покажет им, как они ошибаются.

Поработав с гантелями так, что мышцы дергались от усилий, а костюм пропитался потом, я обнаруживаю, что возмущение так и не утихло. Я бросаюсь наверх, к компьютеру, и работаю над видеозаписями Дэмьена в компьютере. Когда дело было сделано, мы занялись такой сексуальной гимнастикой, что позавидовала бы русская сборная, но меня ничто не удовлетворяло, ничто не могло утишить возмущение.

К счастью, мне‑то глупость не свойственна. Я знаю, какую опасность представляет для меня неконтролируемое возмущение. Мне необходимо обуздать его, творчески его использовать и заставить работать на себя. И я направляю свой гнев в иное русло. Составляю подробный план поимки доктора Тони Хилла, записываю, что сделаю, когда он будет пойман. Он будет пребывать в подвешенном состоянии – в буквальном смысле этого слова.

Squassation и strappado. Испанская инквизиция хорошо знала, как использовать то, что есть под рукой. Они просто обуздали самую мощную силу на планете – силу гравитации. Все, что при этом требуется, – лебедка, блок, пара веревок и камень. Вы связываете руки жертвы у нее за спиной и протягиваете веревку к блоку. Потом привязываете камень к ее ногам.

В своей книге «УЖАСАЮЩАЯ ЖЕСТОКОСТЬ ИНКВИЗИЦИИ», изданной в 1770‑м, Джон Маршант весьма красноречиво описывает эту эффективную пытку:

«Потом человека поднимают высоко, пока его голова не коснется блока. В таком положении его оставляют висеть некоторое время, так что от тяжести груза, привязанного к ногам, все его суставы и конечности страшно растягиваются, и, внезапно отпустив веревку, его резко опускают вниз, но так, чтобы он не достал до земли, и в результате этого ужасного рывка его руки и ноги вылетают из суставов, отчего он испытывает ужасную боль, шок, оттого что падение внезапно остановилось. Тяжесть, висящая на ногах, растягивает его тело все сильнее, а боль становится все более жестокой».

 

Немцы привнесли сюда некую тонкость, которая мне понравилась. Позади жертвы они помещали вращающийся цилиндр с шипами, так что, когда тело опускалось, острия разрывали ему спину, превращая все тело в кровавую бесформенную массу. Мне захотелось воспроизвести этот эффект, но после долгой возни не удалось сделать на компьютере чертеж устройства, чтобы оно работало гладко, если руки не скованы впереди, что делает squassation и strappado гораздо менее эффектными. Не стоит усложнять – вот мой девиз.

Занимаясь планированием и конструированием, я одновременно предпринимаю шаги, чтобы еще надежней опутать своей сетью доктора Хилла. Он может думать, что способен влезть в мое сознание, но все будет ровно наоборот.

Мне не терпится начать. Я считаю часы.

 

16

 

«А теперь, мисс Р., предположим, что я появлюсь около полуночи у вашего ложа, вооруженный ножом для разделки мяса. Что вы скажете?» Доверчивая девица ответила: «О, мистер Уильямс, будь это кто‑то другой, я бы испугалась. Но как только я услышу ваш голос, успокоюсь». Бедняжка – если бы этот предполагаемый план мистера Уильямса был осуществлен, она увидела бы на этом тупом лице и услышала бы в его зловещем голосе нечто такое, что ее спокойствие исчезло бы навек.

 

Когда зазвонил телефон, первой реакцией Кэрол была ярость. В десять минут девятого утра в воскресенье могли звонить только с работы. Она пошевелилась, издав долгое низкое недовольное рычание, и Нельсон навострил ушки. Высунув руку из‑под одеяла, Кэрол начала шарить по ночному столику, сняла трубку и проговорила недовольным голосом:

– Джордан.

– Ранний утренний вызов по тревоге.

Голос звучит слишком бодро, решила Кэрол, не успев даже понять, кто говорит.

– Кевин, – сказала она, – надеюсь, у вас хорошие новости?

– Лучше, чем хорошие. Что скажете насчет свидетеля, видевшего, как убийца выезжает из дома Дэмьена Коннолли?

– Повторите, – пробормотала она.

Кевин еще раз произнес свою тираду, и Кэрол наконец привела себя в сидячее положение на краю постели.

– Когда? – спросила она.

– Этот парень появился вчера поздно вечером. Он уезжал по делам. С ним беседовал Брендон. Встреча назначена на девять, – сказал Кевин, волнуясь, как ребенок в Рождество.

– Кевин, вы негодяй. Нужно было давно мне позвонить…

Он фыркнул.

– А я думал, вам пора выспаться, чтобы быть красивой.

– К черту красоту…

– Да я сам пять минут как пришел. Вы можете привезти с собой дока? Я пробовал дозвониться, но он не отвечает.

– Ладно, я заеду за ним. Посмотрим, смогу ли я его поднять. У него, кажется, есть привычка отключать телефоны. Наверное, хочет как следует выспаться. Он же не коп, – добавила она почти с сожалением.

Кэрол быстро положила трубку и пошла в душ. В голове у нее мелькнула мысль, что Тони мог отключить телефон, потому что был с женщиной, и ей стало больно.

– Глупая сучка, – пробормотала она в собственный адрес, стоя под струями воды.

Без двадцати девять она уже нажимала на кнопку звонка двери Тони. Две минуты спустя дверь открылась. Тони, с мутными от сна глазами, пытался завязать пояс халата. Он уставился на нее.

– Кэрол?

– Простите, что разбудила, – чинно сказала она. – Ваш телефон не отвечал. Мистер Брендон попросил меня подвезти вас. В девять назначена встреча. У нас есть свидетель.

Тони протер глаза, вид у него был озадаченный.

– Входите же, входите, прошу вас! – Он вернулся в холл, предоставив Кэрол закрыть за собой дверь. – Прошу прощения за телефон. Я поздно лег и потому отключил его. – Он покачал головой. – Вы подождете, пока я приму душ и побреюсь? Или я сам доберусь. Не хочу, чтобы вы опаздывали из‑за меня.

– Я подожду, – кивнула Кэрол.

Она подняла с коврика газету и принялась просматривать ее, прислонившись к стене, готовая услышать нечто, что изобличило бы присутствие в доме третьего лица. Ничего не произошло, и она почувствовала себя беспричинно счастливой. Она понимала, что это ребячество, но это ничего не значило. Придется научиться загонять свою реакцию внутрь, пока она сама собой не сойдет на нет (так в конце концов и будет – Кэрол была в этом уверена: отсутствие интереса со стороны Тони уморит ее голодом).

Через десять минут Тони появился снова – в джинсах и рубашке поло, с влажными, аккуратно причесанными волосами.

– Прошу прощения, – сказал он. – Пока не приму душ, голова не работает. А теперь объясните, что там с этим свидетелем?

По дороге к машине Кэрол рассказала ему то немногое, что знала.

– Это важная новость, – обрадовался Тони. – Первый большой прорыв, правда?

Кэрол пожала плечами.

– Зависит от того, сколько и чего он сможет нам рассказать. Если этот парень ехал в красном «форде», мы не слишком продвинемся. Нам нужно что‑то солидное, чтобы было на что опереться в поисках. Это похоже на поиск в компьютерных базах данных.

– Кстати, как обстоит дело с теорией насчет компьютера?

– Я обсудила ее с братом. Он считает, что это вполне вероятно, – холодно ответила Кэрол, почувствовав в его тоне снисходительность.

– Здорово! – обрадовался Тони. – Я очень надеюсь, что сработает. Понимаете, я пытался охладить ваш пыл. Ведь я шел по острию ножа, удерживая равновесие вероятностей, а ваша идея нарушала его. Но в центральном спецподразделении нам понадобятся такие блестящие неожиданные идеи. Я действительно полагаю, что вам стоит серьезно подумать о выступлении, когда мы предстанем перед почтенной публикой.

– Я думала, мысль о сотрудничестве со мной покажется вам неуместной, – сказала Кэрол, не сводя глаз с дороги.

Тони глубоко вздохнул.

– Я прежде никогда не встречал офицера полиции, с которым мне хотелось бы работать и дальше.

– Даже когда я вторгаюсь в сферу ваших профессиональных интересов? – с горечью спросила она, вызвав отвращение у себя самой за то, что бередит обиду, как засохшую болячку.

Тони вздохнул.

– Я думал, мы договорились, что будем друзьями? Я знаю, что…

– Хорошо, – прервала она, жалея, что вообще завела этот разговор. – Я умею дружить. Как вы думаете, какие шансы на кубок у брэдфилдской «Виктории»?

Встрепенувшись, Тони резко повернулся на своем сиденье и уставился на Кэрол, увидев улыбку в уголке ее рта. И вдруг они оба рассмеялись.

 

Недавние предостережения правительства в адрес тюремной службы привели к тому, что полицейские в Барли, тюрьме Ее Величества, начали работать по правилам. А это, в свою очередь, означало, что заключенные содержались в камерах двадцать три часа из двадцати четырех. Стиви Макконнел лежал на боку на своей двухъярусной койке в камере, где содержался один. У него оказались подбиты оба глаза, сломана пара ребер, его синяков не сосчитал бы и математик, а еще ему повредили гениталии. Стиви сам попросил поместить его в одиночку, что и было сделано.

Сколько бы он ни твердил, что он вовсе не Голубой убийца, это ничего не меняло. Никому не было дела – ни арестантам, ни охранникам. Ему стало ясно, что последние презирают его, как и товарищи по заключению, когда понял, что во всем крыле выносят параши, но никто не отпер дверь его камеры, чтобы он вылил стоявшее в углу ведро с нечистотами, от которого исходил навязчивый и почему‑то более противный запах, чем в десятках общественных туалетов, где Стиви подцеплял партнеров.

Насколько он мог судить, будущее у него было самое мрачное. Одного факта, что он за решеткой, оказалось достаточно, чтобы большинство осудило его. Видно, весь мир был уверен, что Голубой убийца никому больше не страшен, ведь Стиви Макконнела посадили. С тех пор, как его отпустили после первого задержания, он чувствовал, что все на работе – и персонал, и клиенты – обходят его стороной и отводят глаза. Одного посещения бара в Темпл‑Филдз, где он многие годы был постоянным посетителем, хватило, чтобы понять: солидарность геев тоже растаяла. Полиция и пресса явно считали, что он психопат. Пока не поймают настоящего Голубого убийцу, в Брэдфилде к Стиви Макконнелу не будут относиться иначе. Он решил, что имеет смысл перебраться в Амстердам, где его бывший любовник держал гимнастический зал. Но Стиви не пришло в голову, что за ним следят.

От Макконнела не ускользнула горькая ирония ситуации: все это случилось, потому что он бросился на защиту офицера полиции. Он рассмеялся. Этот здоровенный сержант‑шотландец, наверное, считает, что ему повезло: его стукнули половинкой кирпича, и только поэтому он не стал очередной жертвой Голубого убийцы. На самом деле, единственной жертвой в ту ночь оказался Стиви Макконнел. И нечего ждать, что все наладится. Раз уж даже потрясенное семейство не желает его знать, если верить адвокату…

Стиви лежал, бесстрастно обдумывая свое будущее, и наконец принял решение. Морщась от боли, он скатал матрас и снял рубашку, дергаясь от боли в ребрах. С помощью ногтей и зубов распустил швы, потом надорвал ткань по краю при помощи острой пружины, разорвал ее на тонкие полосы и крепко связал их вместе. Один конец самодельной веревки он обвязал крепкой петлей вокруг своей шеи, влез на кровать и закрепил другой конец за верхнюю койку.

В семнадцать минут десятого, в солнечное воскресное утро, Стиви Макконнел бросился вниз.

 

Как хиреющая фирма, вопреки всему выигравшая спасительный тендер, улица Скарджилл была охвачена судорожной активностью. В комнате группы ХОЛМЗ полицейские смотрели на экраны, обрабатывали новую информацию, оценивали соответствия, которые выдавала система.

В своем офисе Брендон созвал на военный совет четырех инспекторов и Тони, раздав им копии своих заметок по поводу беседы с Терри Хардингом. Он спал всего пять часов, но просвет, наметившийся в расследовании, придал ему новые силы хотя черные круги вокруг глубоко посаженных глаз свидетельствовали о смертельной усталости.

– Итак, – начал Брендон, – примерно в четверть восьмого того вечера, когда был убит Дэмьен Коннолли, какой‑то мужчина выехал из его гаража на большом джипе темного цвета с четырехколесным приводом. Он вышел из машины, чтобы закрыть ворота гаража, тогда‑то наш свидетель и рассмотрел его. По его описанию, это белый, рост – от пяти футов десяти дюймов до шести футов, возраст – между двадцатью и сорока пятью, волосы, возможно, завязаны в конский хвост. Одет в белые кроссовки, джинсы и длинный блестящий плащ. Вчера группа ХОЛМЗ просмотрела автомобили, замеченные в Темпл‑Филдз в означенное время, подходящие под это описание. С большинством из владельцев уже беседовали, но за всеми ними будет установлена слежка, и теперь, когда у нас есть показания Терри Хардинга, их допросят более тщательно. Боб, я хочу, чтобы вы позаботились об этом и проверили все алиби.

– Хорошо, босс, – кивнул Стенсфилд, решительно стряхивая пепел с сигареты.

– Да, Боб, вы можете поручить кому‑нибудь проверить, действительно ли Хардинг находился в Японии в деловой поездке? Я хочу быть уверен, что мы ничего не упустили.

Стенсфилд кивнул.

– Я посылаю машину за Хардингом в одиннадцать, – продолжал Брендон, сверяясь со списком, который он составил еще дома, сидя на кухне, в семь часов утра. – Кэрол, я хочу, чтобы вы с ним побеседовали. Проверьте, такси какой фирмы заказал Хардинг до аэропорта: посмотрим, не сумеем ли мы сузить временной промежуток. Тони, мне бы хотелось, чтобы вы приняли в этом участие. Ваши методы могут пригодиться, вдруг он вспомнит что‑то еще, даст более четкое описание.

– Я постараюсь, – сказал Тони. – Во всяком случае, думаю, что смогу отличить его подлинные воспоминания от ложных.

Брендон бросил на него странный взгляд, но продолжил как ни в чем не бывало:

– Кевин, я хочу, чтобы вы организовали группу, пробежались по выставочным автосалонам и добыли как можно больше брошюр и постеров с фотографиями джипов, чтобы мы могли показать их мистеру Хардингу и выяснить, не опознает ли он определенную модель.

– Сделаю, сэр. Хотите, чтобы мы вернулись к соседям предыдущих жертв узнать, не заметил ли кто‑то подобную машину? – нетерпеливо спросил Кевин.

Брендон на минуту задумался.

– Давайте посмотрим, как пойдут дела сегодня, – ответил он наконец. – Понадобится много людей и времени, чтобы пересмотреть старые данные, а они ведь могут и не пригодиться. Хотя, возможно, стоит поговорить с остальными соседями на улице, где жил Коннолли. Теперь у нас есть нечто определенное, чем мы можем их зацепить. Хорошая мысль, Кевин. А вы, Дейв, что вы можете для нас сделать?

Уолкотт обрисовал, чем занята группа ХОЛМЗ.

– Поскольку сегодня воскресенье, я потяну с установлением контактов с Сванси, пока мы не уменьшим количество вариантов автомобилей. Чем больше информации мы сможем им передать тем с меньшим количеством вариантов нам придется иметь дело. Если этот Хардинг даст нам марку, модель и год или по крайней мере исключит некоторые модели, мы запросим список всех похожих машин в Соединенном Королевстве. После этого начнем опрос зарегистрированных владельцев, начиная с Брэдфилда. Это адская работа, но в конце концов мы все сделаем.

Брендон кивнул в знак согласия.

– Есть еще идеи?

Тони поднял руку.

– Если вы собираетесь работать с соседями, наверное, стоило бы расширить круг вопросов.

Взгляды всех присутствующих были устремлены на него, но сам он ощущал лишь взгляд Кэрол. То, что произошло между ними, до предела обострило его желание содействовать поимке Хенди Энди.

– Этот парень – упорный преследователь. Вряд ли кто‑то станет теперь это отрицать. Думаю, он какое‑то время следил за Дэмьеном Коннолли. Учитывая, что сейчас середина зимы, а это не идеальная погода, чтобы торчать на улице, есть вероятность, что следил он в основном из машины и, вероятно, ставил ее не у самого дома, иначе на таких коротких улицах это сразу бросилось бы кому‑нибудь в глаза. Предположительно, он парковался у перекрестка – так, чтобы дом был в поле его зрения. Может, кто‑то замечал незнакомую машину, припаркованную на долгий промежуток времени.

– Хорошая мысль, – согласился Брендон. – Кевин, вы можете это охватить?

– Будет сделано, сэр. Я скажу ребятам.

– И девушкам, – мягко добавила Кэрол. – Может, стоит попросить их не зацикливаться на машине определенной модели? Если этот парень так осторожен, как мы полагаем, он может пользоваться джипом только для похищений, а в период слежки ездить на другой, чтобы любопытный сосед не заметил его.

– Как вы полагаете, Тони? – спросил Брендон.

– Меня бы это не удивило, – ответил психолог. – Важно помнить, насколько умел и ловок этот убийца. Он мог пользоваться даже арендованными машинами.

Дейв Уолкотт тяжело вздохнул.

– О, боже, это уже слишком.

Боб Стенсфилд поднял глаза от блокнота, в который записывал фамилии сотрудников своей группы.

– Я так понял, что другие линии, предложенные доктором Хиллом, мы пока откладываем?

Брендон мрачно поджал губы. Пока шло совещание, его эйфория растаяла. Тяжесть предстоящей работы казалась невыносимой, поимка убийцы – делом почти таким же далеким, как до прихода Терри Хардинга.

– Да. Не обижайтесь, Тони, но ваши предположения – это гипотезы, а то, что у нас есть сейчас – первые реальные факты.

– Ничего, – успокоил его Тони. – Свидетельские показания всегда на первом месте.

– А идея Кэрол насчет компьютерных дел? Это мы будем продолжать? – спросил Дейв.

– Ответ – нет, – отрезал Брендон. – Интуиция не факт, поэтому пока мы и это отложим.

– Прошу прощения, сэр, – подала голос Кэрол, решив не дать себя отодвинуть. – Даже если Терри Хардинг поможет нам определиться с моделью и маркой машины, мы не продвинемся. Нам нужно сузить поиск. Если я права насчет компьютера, придется искать среди очень узкого круга лиц, а это важно, если обнаружится совпадение данных.

Брендон задумался. Потом сказал:

– Возражение принято, Кэрол. Ладно, мы это продолжим, Дейв, но только когда освободятся люди, занятые на главном направлении. Итак, всем все ясно? – Он выжидательно окинул комнату взглядом, отметил дружные кивки. – Хорошо, группа, – сказал Брендон суровым голосом. – Начинаем.

– И да будет с вами полиция, – обращаясь к Кэрол, тихонько сказал Кевин, когда они выходили из кабинета.

– Я бы предпочла полицию бульварной прессе, – сухо бросила она, поворачиваясь к нему спиной. – Тони, мы можем найти тихий уголок и наметить стратегию разговора?

 

– Единственный способ, которым мы сумеем вытянуть из него побольше деталей, – это гипноз, – сказал психолог после часовой беседы с Терри Хардингом.

– Вы можете это сделать? – спросила Кэрол.

– Я владею основами техники. Судя по движению его глаз, жестам и мимике, он говорил правду о том, что видел, ничего не выдумывая и не преувеличивая, так что под гипнозом может сообщить больше подробностей, особенно если мы покажем ему изображения машин.

Через десять минут Кэрол вернулась с кипой рекламных брошюр, которые группа Кевина нарыла в автосалонах.

– Это то, что нам нужно?

Тони кивнул.

– Превосходно. Вы уверены, что хотите, чтобы я это сделал?

– Стоит попробовать, – сказала Кэрол.

Они вернулись в комнату, где Терри Хардинг допивал кофе.

– Теперь я могу идти? – устало спросил он. – Завтра я лечу в Брюссель, а у меня даже вещи не собраны.

– Потерпите еще немного, сэр, – попросила Кэрол, присаживаясь сбоку стола. – Доктор Хилл хочет попытаться проделать с вами кое‑что.

Тони улыбнулся с успокаивающим видом.

– У нас тут фотографии джипов того типа, который как будто выезжал из гаража Дэмьена Коннолли. Что бы мне хотелось сделать – если вы согласитесь, конечно, – это погрузить вас в легкий гипнотический транс и попросить вас взглянуть на них.

Хардинг нахмурился.

– А к чему все эти выверты?

– Больше шансов, что вы узнаете модель, – мягко пояснил Тони. – Дело в том, мистер Хардинг, что вы очень занятой человек. Заметив ту машину, вы съездили на другой конец света, у вас было несколько важных деловых встреч, и вы, вероятно, спали меньше, чем нужно. Все это означает, что ваше сознание, вероятно, сохранило подробности того, что вы видели в прошлое воскресенье. При помощи гипноза я могу помочь вам восстановить информацию.

Хардинг явно сомневался.

– Не знаю. Всегда считал, что вы, психологи, способны вытянуть из человека все его денежки и тайны, так что…

– Увы, это не так. Иначе все гипнотизеры были бы миллионерами, – пошутил Тони. – Как я уже сказал, единственное, что случится, – на поверхность всплывет все то, что вы упрятали на глубину, посчитав неважным.

– А что я должен делать? – с подозрением спросил Хардинг.

– Просто слушайте мой голос и следуйте указаниям, – сказал Тони. – Вы будете чувствовать себя немного странно, время для вас замедлится, но при этом вы будете владеть собой. Я пользуюсь техникой, которая называется нейролингвистическим программированием. Этот прием замечательно снимает напряжение. Уверяю вас.

– Мне нужно лечь?

– Вовсе нет. И я не собираюсь махать перед вами часами. Итак, готовы сделать попытку?

Кэрол затаила дыхание. Наконец Хардинг решился и кивнул.

– Вряд ли вы сможете заставить меня раскошелиться, – сказал он. – Я из тех, кто твердо знает чего хочет. Ладно, попробуем.

– Хорошо, – сказал Тони. – В таком случае расслабьтесь. Закройте глаза, если вам так будет удобней. Теперь я хочу, чтобы вы погрузились в себя.

 

Опьяненные успехом, Кэрол и Тони ворвались в комнату следственной группы. Боб Стенсфилд стоял у окна и глядел на залитую дождем улицу, безвольно опустив плечи. В пальцах дымилась забытая сигарета. Он оглянулся, и Кэрол сказала:

– Мужайтесь, и на нашей улице будет праздник.

Стенсфилд круто повернулся и сказал с горечью:

– Вы явно еще не слышали…

– Что случилось? – спросила Кэрол.

– Стиви Макконнел покончил с собой.

Кэрол покачнулась и оперлась о стол. В ушах у нее зазвенело, ей показалось, что она теряет сознание. Тони инстинктивно бросился к ней, подвел к стулу.

– Дышите глубже, Кэрол. Глубже и медленнее, – мягко сказал он, наклоняясь и внимательно вглядываясь в ее побелевшее лицо.

Она закрыла глаза, впилась ногтями в ладони и сделала, как он велел.

– Простите, – проговорил Стенсфилд. – Меня это тоже сбило с ног.

Кэрол подняла глаза и отбросила волосы со лба, внезапно ставшего липким от пота.

– Как это случилось?

– Очевидно, вчера его избили. Судя по всему из‑за сексуальной ориентации. И вот сегодня утром он разорвал рубашку и повесился. Чертовы охранники ничего не заметили, потому что сделали вид, будто устроили итальянскую забастовку, – с яростью добавил он.

– Бедняга, – прошептала Кэрол.

– С нас за это три шкуры сдерут, – предсказал Стенсфилд. – Я рад, что я тут почти ни при чем. По крайней мере, не меня будут пороть. Брендон, скажем так, пуленепробиваем, так что отвечать за все будет какой‑нибудь бедолага инспектор.

Кэрол взглянула на него как на врага.

– Иногда, Боб, мне хочется послать вас подальше, – холодно сказала она. – Где Брендон?

– В комнате ХОЛМЗ. Наверное, прячется от шефа.

Брендон и Дейв Уолкотт отсиживались в комнатке инспектора рядом с главным залом.

– У нас хорошая новость, сэр, – сказала Кэрол устало. – Мы знаем, на какой машине он ездил.

 

Пенни Берджесс свернула с главной трассы на дорогу, находящуюся в ведении лесничества и ведущую в глубину лесного массива. Она направлялась к расположенной там автостоянке и месту для пикников. Это было одним из ее любимейших мест, откуда можно пробраться сквозь чащу и подняться на голые песчаниковые обрывы, где ветер уносит от вас всю суету, накопившуюся за неделю. Ей это было определенно необходимо, учитывая, как тяжело ей пришлось в последние дни.

Концерт по радио закончился, и диктор объявил:

– А теперь переходим к главным известиям часа.

Последовало перечисление новостей, после чего женский голос, слишком веселый для характера сообщения, произнес:

– Новости «Нозерн саунд». Человек, допрошенный полицией Брэдфилда в связи с серийными убийствами, был найден мертвым сегодня утром в своей камере в Брэдфилдской тюрьме.

Потрясенная Пенни машинально убрала ногу с акселератора, машина остановилась, и ее швырнуло вперед.

– Черт! – воскликнула она, увеличивая громкость.

– Как полагают, Стивен Макконнел совершил самоубийство, повесившись на веревке, сделанной из собственной рубашки. Макконнел, владелец гимнастического клуба в Брэдфилде, был арестован на прошлой неделе после уличной драки, в которой участвовал полицейский, работавший под прикрытием в городке геев, – продолжала диктор таким тоном, словно зачитывала результаты конкурса Евровидения по пению. – Он был выпущен под залог, но снова задержан при попытке бежать из Англии. Представитель Министерства внутренних дел заявил, что будет произведено тщательное расследование причин его смерти.

Экономика никогда еще не была в лучшем состоянии, как заявил сегодня премьер‑министр…

Пенни повернула ключ зажигания, с трудом, в пять приемов, развернулась на узкой дороге и ударив по газам, ринулась обратно к трассе. Хорошо, подумалось ей, что она решила порвать с Кевином. После той статьи, которую она напишет, вряд ли он захочет ее снова видеть.

 

Тони барабанил пальцами по спинке сиденья машины, его охватило странное беспокойство. Нелегко было уехать с улицы Скарджилл, но он понимал, что делать ему там нечего, пока полиция работает над полученными показаниями. Меньше всего в этом водовороте неудач им было нужно его присутствие: оно напоминало бы им, что он настаивал на невиновности Стиви Макконнела.

Утешало одно: он был уверен, что Анжелика позвонит вечером. Под шуршание шин такси по мокрым мостовым Тони репетировал будущий разговор. Он ощущал новую уверенность, что сегодня у него не будет никаких осложнений, что он в конце концов одолел своего демона, заставив его подчиниться, и этим обязан ее странному лечению. Он скажет ей, что она понятия не имеет о том, что значат для него ее звонки, что она помогла ему больше, чем даже может вообразить. Довольный тем, что взял все под контроль, Тони спокойно вздохнул и выбросил из головы Хенди Энди.

 

Пенни Берджесс открыла банку «Гиннесса», закурила сигарету и включила компьютер. Сделав несколько звонков, чтобы получить подтверждение версии случившегося, услышанной по радио, она воспылала праведным гневом, который столь успешно используют в профессиональных целях политики, журналисты и священники‑фанатики.

Выпустив струю дыма, она на минуту задумалась и застучала по клавишам.

 

Вчера (в воскресенье) серийный брэдфилдский убийца заявил о своем пятом убийстве, когда хозяин гимнастического зала гей Стиви Макконнел убил себя в тюремной камере.

Полиция цинично полагала, что, объявив Макконнела Голубым убийцей, она подтолкнет к действиям настоящего убийцу.

Но сия извращенная логика привела к трагедии, когда Макконнел, молодой мужчина 32 лет, повесился на самодельной веревке, сделанной из разорванной рубашки. Он привязал ее к верхней койке своей одиночной камеры в тюрьме Барли и, спрыгнув вниз, удавился.

Вчера вечером некий полицейский, задействованный в расследовании дела Голубого убийцы, сказал:

– Мы уже несколько дней знаем, что Стиви Макконнел – не убийца.

Макконнел умолил тюремный персонал поместить его в одиночку после того, как накануне был варварски избит сокамерниками.

Источник в тюрьме Барли сообщил нам:

– Его здорово избили. Когда его привезли, прошел слух, что он и есть Голубой убийца, только у полиции недостаточно доказательств, чтобы предъявить обвинение.

Заключенные не любят сексуальных убийц и склонны демонстрировать свои чувства по этому поводу. Макконнела жестоко избили. Кроме того ему повредили гениталии.

Как говорят, охранники сделали вид, что не заметили этого жестокого избиения. Вчера же (в воскресенье), поскольку тюремные полицейские проводили итальянскую забастовку, его оставили без присмотра в камере на такое время, что он успел свести счеты с жизнью. Представитель Министерства внутренних дел обещает, что инцидент будет тщательно расследован.

Макконнел владел клубом в центре города, который посещал юрист Гэрес Финнеган, третья жертва убийцы.

Макконнелу было предъявлено незначительное обвинение за драку после того, как он пришел на помощь сержанту полиции – тайному агенту, на которого напали в городке геев Темпл‑Филдз.

Отпущенный под залог, он попытался уехать за границу. Полиция снова арестовала его, когда он садился на паром, идущий в Голландию, и убедила судью взять его под стражу.

Источник в полиции признал:

– То, как мы себя повели, заставило людей думать, будто Макконнел – убийца, этого мы и добивались.

Серийные убийцы весьма тщеславны, и мы решили: убийца придет в ярость из‑за того, что мы ткнули пальцем не в того человека, выйдет из укрытия и пойдет на контакт.

Все вышло совсем не так, как мы планировали.

Один из друзей Макконнела сказал нам вчера вечером:

– Брэдфилдские полицейские – убийцы. Это они убили Стиви.

Полиция действительно подвергла его жесткому допросу, скорее всего, на него давили.

Хотя после допроса его отпустили, подобная грязь не отстает от людей. На работе его встретили холодно, в «голубых» барах – тоже.

Вот почему он решил уйти. Это трагедия. И, что еще хуже, трагедия бессмысленная.

Она ни на шаг не продвинула полицию к обнаружению убийцы.

 

Пенни закурила очередную сигарету и перечитала материал.

– Приятного прочтения, Кевин, – тихо произнесла она, нажимая на клавишу, чтобы сохранить файл и отправить его через свой модем на редакционный компьютер. Потом, вспомнив кое‑что, допечатала:

 

Докладная записка в отдел новостей.

От Пенни Берджесс, отдел преступлений.

Завтра (в понедельник) я беру выходной за сверхурочную работу в последнюю неделю и сегодня. Надеюсь, это не вызовет особых осложнений!

 

– «Лендровер дискавери», серый металлик или темно‑синий? – спросил Дейв Уолкотт, делая пометку в блокноте.

– Так сказал этот человек, – кивнула Кэрол.

– Верно. Поскольку сегодня воскресенье, я не могу получить полную информацию от Сванси о каждой машине такого типа, – сказал Дейв.

– Что мы могли бы сделать, так это попросить группу обойти главные агентства и дорогих посредников и попросить у них записи обо всех, кто покупал подобные машины, – предложил Кевин. Как и все они, он сгорал от возбуждения, слегка приглушенного трагическим сообщением из Барли.

– Нет, – покачал головой Брендон. – Это пустая трата времени и людей. Нет никакой гарантии, что убийца купил машину здесь. Подождем до завтрашнего утра и пойдем напролом.

Все были разочарованы, хоть признавали правоту Брендона.

– В таком случае, сэр, – сказала Кэрол, – мне бы хотелось поработать с Дейвом над составлением списков поставщиков компьютерных программ и железа, чтобы быть готовой заняться этим, как только появятся свободные люди и сядут на телефоны.

Брендон кивнул.

– Хорошая идея, Кэрол. А теперь, почему бы всем остальным не пойти домой? Давайте вспомним, как выглядят наши близкие.

 

Тони вытянулся на диване, пытаясь убедить себя, что наслаждается телепередачей, когда раздался звонок в дверь. Надежда, что кто‑то явился спасти его от тревожного ожидания, заставила его вскочить и броситься в прихожую. Он открыл дверь, улыбаясь.

Но он тут же понял, что ошибся. В дверях стояла незнакомая женщина: высокая, ширококостная, с тяжелым грубым лицом и мощной квадратной челюстью. Она откинула с лица длинные темные волосы и сказала:

– Мне очень неловко вас беспокоить, но у меня сломалась машина и я не знаю, где здесь телефон. Я подумала – нельзя ли воспользоваться вашим и вызвать техпомощь? Конечно, я заплачу за разговор. – Она замолчала, улыбаясь с виноватым видом.

 

~~~