Историзм в описании прошлого

Трудна история – наука о человеческом прошлом, исследующая его ретроспективно – от следствия к причине, причем это прошлое мы не видели и не можем восстановить в.эксперименте, а вынуждены прибегать к помощи исторических источников. В течение столетий менялись люди и среда их обитания, их одежда, жилище, культура, духовный склад. «Зегзицею» готова была лететь Ярославна па помощь князю Игорю, но нам трудно расшифровывать это слово: кукушка, чайка, другая птица? Мы можем себе представить одежду и вооружение воинов Святослава, но сложнее понять ход мыслей его дружинников. Другими были одежда, вооружение, тактика боя на Куликовом поле, тем более – на Бородинском.

Для уяснения и описания этого меняющегося мира ещё в первой трети XIX в. сформировался историзм – принцип мышления и исследования, требующий рассмотрения каждого явления в его развитии, или в его истории: как оно возникло, как менялось (развивалось), как стало современным. Историзм требует обязательно учитывать конкретную специфику событий и процессов прошлого, не допуская их осовременивания (модернизации). Человек, пишущий о прошлом, соблюдающий историзм, умеет понять, как явление (нередко обозначаемое одним термином на протяжении столетий) выглядело «тогда», ибо «теперь» оно может показаться совсем иным.

Особенно трудно осмыслить ментальность прошлых поколений (не случайно столь часто отцы и дети не понимают друг друга). Люди прошлого по-другому мыслили и, говоря словами поэта, иначе понимали, «что такое хорошо и что такое плохо», у них был другой склад ума, который нам сложно понять. Кустарно «вживаться» в психологию людей прошлого бывает полезно, но недостаточно, надо изучать меняющуюся из поколения в поколение социальную психологию (чем занимается соответствующая дисциплина) – это и есть распространение историзма на сознание человека.

Рисующий прошлое историк должен ощущать, что склад мыслей зависит от многих факторов: от окружающей среды, социального положения действующих лиц, времени их рассуждений, их возраста и др. Учёный XVIII в. рассказывает, что в некоей гренландской общине, когда миссионер красочно расписал огни и ужасы ада и много говорил о жаре в нём, все слушатели стали мечтать об аде [71]. В одной из новелл О. Генри девушка из низов, которой полюбивший её художник-миллионер искренне обещал золотые горы, возмущенно восприняла его речь как приглашение к походу в нью-йоркский луна-парк [72]. Современный избалованный мальчик, заинтересовавшийся орденскими планками участника минувшей войны и получивший разъяснение: «За то, что на войне хорошо себя вёл», обрадованно спрашивает: «Ты хорошо кушал, да?»

Не каждый человек, пишущий о прошлом, владеет принципом историзма. И тот, кто не обладает специальными познаниями и навыками, у кого историзм не стал органическим компонентом его собственной ментальности (образование это то, что остаётся, когда всё выученное забыто!), может рассказать о минувшем лишь поверхностно, как любитель-дилетант, а не как профессионал. Историзм литератора заключается не в том, что он пишет о прошлом, а в том, что его художественное мышление и художественные образы могут быть рассмотрены как следствие многих предшествующих и сопутствующих явлений, могут быть пронизаны, пропитаны конкретикой без малейшей модернизации.

Квалифицированно и сочно рассказал о принципе историзма в историческом исследовании английский историк Р. Д. Коллингвуд: «История – не знание того, какие события следовали одно за другим. Она – проникновение в душевный мир других людей, взгляд на ситуацию, в которой они находились, их глазами и решение для себя вопроса, правилен ли был способ, с помощью которого они хотели справиться с этой ситуацией. До тех пор пока вы не сможете представить себя в положении человека, находящегося на палубе военного парусника с бортовыми пушками короткого боя, заряжающимися не с казенной части, вы даже не новичок в военно-морской истории. Вы просто – вне её. А если вы хоть на минуту позволите себе думать о тактике Трафальгара, исходя из предположения, что корабли приводились в движение паром, а пушки были дальнобойными и заряжались с казенной части, то вы сразу же выйдете за пределы истории вообще» [73].

Конечно, для точного изложения прошлого надо хорошо и в деталях, по источникам знать повседневную жизнь живших до нас поколений, но об этом будет идти речь в IV главе данного пособия.