И.А. Теодорович против М.Н. Покровского и Н.А. Морозова

Теодорович рассматривает спорную проблему того, кто был в революционном движении 1870-1880-х годов, при этом в особенности у «Народной воли», субъектом планировавшейся революции. Здесь он сталкивается с упреком в том, что «Народная воля» игнорировала народные массы, делала ставку только на интеллигенцию и побуждала ее к насильственным атакам на царский режим для того лишь, чтобы осуществить политический «переворот». Напротив, основываясь на подробных цитатах программных текстов «Народной воли», Теодорович доказывает, что она считала свои акции, в том числе террор, «инициирующим воспламенением» для широкого народного восстания или самостоятельной социалистической революции, осуществляемой народными массами. Чтобы в этих рамках выступить против критики, согласно которой под «народными массами» подразумеваются исключительно крестьяне, Теодорович приводит различные высказывания из публикаций «Народной воли» о направленности их пропаганды и на рабочих. Провозглашенная цель группы заключалась в поддержке кооперативов, товариществ, организаций самопомощи, стачечных комитетов до достижения революционного общества. По мнению Теодоровича, «Народная воля» только недооценивала «удельный вес» рабочих для достижения успеха революции.

Вслед за вопросом о «субъекте» революции Теодорович обращается к позиции Морозова и Покровского в связи с вопросом о том, что было для «Народной воли» объектом революции. По мнению Теодоровича, Морозов и Покровский создавали впечатление о том, что «Народная воля» на пути политического заговора (Морозов, Покровский) в конечном счете добивалась только «уступок» от царского режима (Морозов). Пренебрегая земельной реформой, она требовала лишь политической свободы, соответствующей традиции либерализма, как то конституционной формы правления, свободы слова и печати (Морозов) или свержения царского режима, а затем созыва Учредительного собрания (Покровский). Но Покровский и Морозов оставляют в своей аргументации без внимания, что члены «Народной воли» называли себя в своей программе «социалистами» и «народниками». Для подтверждения своего тезиса Теодорович привлекает известную цитату Ленина, в которой деятельность народников характеризуется как попытка прыгнуть из самодержавия в социализм, сопровождаемая верой в возможность крестьянской социалистической революции.

Касательно упрека в либерализме Теодорович при поверхностном взгляде присоединяется к узкой интерпретаций Ленина, согласно которой «Народная воля» должна была потерпеть поражение объективно, т. е. на основе «известных условий». В России, следовательно, даже если бы «Народная воля» победила царизм, итогам было бы не введение социализма, а сопровождавшееся дальнейшим усилением «буржуазных влияний» введение «фермерского капитализма». Затем, однако, Теодорович решительно выступает против Морозова, Покровского и историка Б.Б. Богучанского, согласно изображению которых «Народная воля» и субъективно не выступила бы против буржуазии и эксплуатации. Прибегая к смешению из программных цитат «Народной воли» и цитат Ленина о специфическом развитии России, он указывает на то, что «Народная воля» видела в царском режиме гаранта буржуазного преобразования русского общества (несправедливое распределение земли, фабричный труд, монополия, аренда) и, как это уже делал Ленин, исходила из того, что буржуазия или городской капитализм (в России) вырастал из деревенской «межой буржуазии», т. е. из кулаков. Стратегия «Народной воли» заключалась в том, чтобы с устранением царского режима воспрепятствовать начавшемуся буржуазному развитию русского общества. С помощью желаемого политического переворота, который Морозов и Покровский осуждали как ограниченный, «Народная воля», по мнению Теодоровича, делала только первый необходимый шаг к реализации планировавшихся радикальных экономических реформ, рассматривавшихся, разумеется, как способ социалистического переустройства в понимаемой тогда форме - против капиталистических и за кооперативные структуры. Тем самым «Народная воля» находилась на высоте своего времени, т. е. вровень с другими пользовавшимися международной известностью социалистам, например, Луи Бланоми Ф. Лассалем.

По мнению Теодоровича, выдающаяся заслуга «Народной воли» заключается по-прежнему в осознании ею с ясным «политическим реализмом» того, что эксплуататорский строй в русских условиях мог быть осуществлен только при поддержке государства. «Народная воля» вовсе не впала в реформизм. Напротив, в своих теоретических концепциях она всегда связывала политический переворот с экономическими и социальными преобразованиями. Поэтому нельзя давать целям «Народной воли», подобно Морозову, Богучанскому и Покровскому отрицательную оценку как чистому «освобожденчеству».

Теодорович замечает, кроме того, что оценки Покровского изменились между 1924 и 1929 гг. Еще в 1924 г. он признал за «Народной волей», что она после эпизодического «курса в направлении буржуазии» в конце концов с А.И. Желябовым во главе обратилась к рабочим массам. Здесь можно в соответствии с Покровским осознать уже идею самостоятельной революционной рабочей партии и тем самым «подлинную социал-демократическую тактику» (в соответствии с принципами позднейшей РСДРП. - М.Ю.). Но Теодорович сомневался и в этой более ранней (1924 г.) концепции Покровского. Следовав этой концепции означает переусердствовать, что Теодорович характеризовал позже как «модернизацию» «Народной воли» (см. ниже). Желябов и его соратники, - Теодорович может снова указать на цитату из программы «Народной воли» - рассматривали как важнейший революционный субъект не рабочие, а со всей очевидностью крестьянские массы. Таким образом Теодорович снова замыкает круг, двигаясь oт народовольчества к Ленину.

В качестве еще одного контраргумента по поводу того, что народничество отнюдь не взяло «курс на буржуазию», Теодорович приводит высказывания Маркса (и Энгельса): в предисловии к вышедшему в 1882 г. второму русскому изданию «Манифеста» Маркс характеризует Россию как «передовой отряд революционного движения в Европе». Таким образом, он признавал за революцией на основе крестьянских общин (как планировали русские утописты. - М.Ю.) значение сигнала для революции пролетариата на Западе. Если даже наступал случай, когда обе революции дополняли друг друга, то оказывалось возможным, что «современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития».