Обнаружение состояний ареактивности в эксперименте

Впервые мы увидели, что есть какое-то состояние, ко­торое не вписывается в наше представление об адаптацион­ных реакциях, т.е. является чем-то другим, когда исследов­али органы животных (белых крыс) после того, как они долгое время были в стрессе (в соответствии с лейкоци­тарной формулой). У этих животных ни масса, ни гистоло­гическая структура органов тимико-лимфатической и

эндокринной системы не соответствовали стрессу. Так, тимус был довольно большим, крупнее, чем даже при мягком стрессе. Гистологические и гистохимические исследования показали почти нормальную активность лимфоидной ткани. Не наблюдалось также соответствующего увеличения надпо­чечников, расширения их пучковой зоны. Резкого угнетения функциональной активности щитовидной и половых желез также не было. При этом по сигнальному показателю стресс держался долго, вывести из него не удавалось. Такое явление часто наблюдалось после стресса разных уровней реактив­ности.

Области, в которых видимая реакция отсутствует, были названы нами вначале «зонами ареактивности» (Гаркави Л.Х., Квакина Е.Б., 1975). Понятно, что раздражитель мень­ше слабого, тренировочного не вызывает никаких измене­ний, являясь как бы подпороговым. Но как понять, что раздражитель больший, чем стрессорный для данного уровня, не вызывает никаких сколько-нибудь заметных изменений (по исследованным нами показателям) ни в соотношении форменных элементов белой крови, ни в функциональной активности щитовидной железы или коры надпочечников, ни в состоянии органов тимико-лимфати-ческой системы? Отсутствие видимой реакции на раздражи­тель отмечалось ранее и другими исследователями. Но тогда речь шла об отдельных показателях, а не о реакции системы в целом. Так, кровеносные сосуды уха кролика не реагиро­вали на определенные дозы некоторых веществ, в то время как и увеличение, и уменьшение дозы оказывало действие (Кравков Н.П., 1924; Чукичев И.П., 1958). Определенный диапазон раздражителей, в котором отсутствовала реакция, Кравков назвал «нейтральной зоной». В.М.Дильман (1983) обнаружил аналогичную зону при увеличении дозы различ­ных гормонов. Он называл это «эффектом плато»: при чрез­мерном повышении дозы гормона дальнейшее увеличение дозы не вызывало усиления эффекта. На подобное явление особое внимание обратил А.И.Венчиков (1962), назвав его «зоной бездействия вещества». С фактом отсутствия реакции на ударные (большие, чем терапевтические) дозы противо­опухолевых токсических препаратов столкнулись М.А.Уко-

лова и Г.А.Веревкина (1971). При введении тиоТЭФа в так называемой терапевтической дозе (2 мг/кг) развивался комп­лекс изменений, типичный для стресса. Применение значи­тельно больших доз (7,5 мг/кг и 15 мг/кг) приводило часть животных (50%) к гибели с наличием резких изменений, характерных для стресса (уменьшением почти втрое веса ти­муса и селезенки и увеличением почти вдвое веса надпочеч­ников). В то же время у выживших животных существенных изменений в эндокринной системе (при использовании тех же методов исследований) в морфологическом составе белой крови не наблюдалось. Эту своеобразную реакцию М.А.Уко-лова назвала «реакцией блокады», полагая, что действие больших доз тиоТЭФа блокируется в ЦНС. Л.Д.Кисловский (1984) считает, что наличие «зон ареактивности» (зон без­действия) связано с включением в работу компенсирующих «защитных» механизмов.

Не только нами, но и другими исследователями было отмечено, что стрессорные воздействия, первоначально вы­зывавшие соответствующую реакцию гипофиз-адреналовой системы (например, подъем концентрации кортикостерона в крови или надпочечниках), после многократного повторения перестали оказвать видимое влияние, хотя присущий стрессу гормональный фон в организме сохранялся (Mikulaj L. et al., 1974; Виру А.А., 1974; Keim К., Sigg Е., 1974; Меерсон Ф.З., Пшенникова М.Г., 1988).

Мы стали специально наблюдать за животными, нахо­дящимися стойко в одной и той же реакции, причем не только в стрессе, но и в других реакциях, из которых их не удавалось вывести, и обнаружили, что у большинства из них лейкоцитарная формула, подсчитанная в динамике (в тече­ние месяца ежедневно) одним и тем же сотрудником, практически не менялась. Она была совершенно одинакова, в то время как обычно происходит колебание показателей лейкоцитарной формулы, даже если держится одна и та же реакция. Тогда колебания происходят в пределах этой реак­ции, что отражает чаще всего переходы с одного уровня реактивности на другой. Так, например, у всех крыс, живущих в хороши* условиях вивария в г. Пущино, была стойкая реакция повышенной активации. Хотя в целях

исследования нужно было изменить реакцию, это удалось лишь у части животных. У остальных же сигнальный пока­затель совершенно не изменялся, несмотря на применяемые воздействия. У них были обнаружены признаки самой высо­кой, без элементов напряженности, функциональной актив­ности как органов тимико-лимфатической системы, так и эндокринных желез.

Эти состояния были очень стойкими. Такие стойкие состояния, не меняющиеся под влиянием внешних воз­действий даже довольно большой (а иногда - и очень боль­шой) величины, лишь по сигнальному показателю соот­ветствовали реакции. Все другие изменения в организме были более благоприятными, чем при соответствующей реакции. Хотя встречались такие состояния при всех реакциях, но чаще при определяемых по сигнальному показателю стрессе, переактивации, повышенной активации, реже — при спокойной активации и еще более редко — при реакции тренировки. Учитывая, что эти состояния не только не подчинялись периодической закономерности реагирова­ния, свойственной адаптационным реакциям, но организм при этом практически не реагировал вообще (имеется ввиду — не изменялась адаптационная реакция) на внешние воз­действия, мы назвали их «состояниями ареактивности». Таким образом, если сначала были обнаружены «зоны ареактивности» только после стресса, т.е. между тетрадами реакций разных уровней, то в дальнейшем выяснилось, что эти «зоны» встречаются при каждой реакции и также пери­одически повторяются на разных уровнях реактивности. Мы пришли к заключению, что в таком случае правильнее их называть не «зонами» а «состояниями ареактивности». Фак­тически, эти данные свидетельствовали о том, что имеется периодическая система состояний ареактивности, подобно тому, как существует периодическая система реакций. Как видно из сказанного, могут быть состояния ареактивности стрессорные, переактивационные, повышенно - активационные, спокойно-активационные и тренировочные. При этом однои­менные (по названию соответствующие реакции) состояния ареактивности оказались неоднозначными, как и одноимен­ные реакциии разных уровней реактивности. Так, подобно

тому, как мягкий стресс высоких уровней реактивности («низкоэтажный») лучше, чем стресс более низких уровней реактивности («высокоэтажный»), и стрессорная ареактив-ность характеризовалась разной степенью повреждений в зависимости от того, каким был сигнальный показатель: если он соответствовал мягкому стрессу, то изменения были более благоприятные, если тяжелому - то менее. Но в обоих случаях эти состояния были лучше, чем соответствующий им стресс (т.е. чем стресс при таком же процентном содержании лимфоцитов). То же самое отмечалось и при переакти-вационной, повышенно-активационной, спокойно-актива-ционной и тренировочной ареактивности. Эти состояния уже нельзя было назвать «зоной ареактивности». Их мно­жественность, разнообразие, зависимость от типа реакции, а также от уровня реактивности, т.е. от абсолютной величины длительно действующего фактора, - все показывало наличие целой системы состояний ареактивности.

Набор состояний ареактивности, подчиняющийся своей количественно-качественной закономерности, составляет систему ареактивности, диалектично дополняющую систему реакций.