И научное предвидение исторического развития

«Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт» ' — этими словами начинается статья В. И. Ленина «Пророческие слова». Написанная в тяжелое для молодой Советской республики время — в середине 1918 г., она посвящена сделанному за три десятилетия до того предсказанию Ф. Энгельса о возможных результатах мировой войны. С поразительной силой предвидения Энгельс описал разрушения и потрясения, которые вызовет война, крушение буржуазных империй и неизбежную победу пролетариата. Обращаясь к королям и государственным мужам буржуазии, Энгельс предупреждал их: «...если вы разнуздаете силы, с которыми вам потом уже не под силу будет справиться, то, как бы там дела ни пошли, в конце трагедии вы будете развалиной, и победа пролетариата будет либо уже завоевана, либо все ж таки неизбежна» ².

Предвидение грядущего хода истории для марксистов, для политических деятелей рабочего класса не предмет праздного любопытства, а жизненная необходимость. Без истинного понимания перспектив общественного развития не может быть дальновидной политики. Чтобы наметить правильный курс в политике, нужно видеть не только нынешнюю расстановку классовых сил, но и возможное изменение ее в будущем. Только при этом условии марксистская партия может выработать правильную стратегию и тактику, не ковылять вслед за событиями, а смело прокладывать путь к осуществлению своих ближайших и конечных целей, вести за собой массы. Вот почему В. И. Ленин, говоря о тактике классовой борьбы пролетариата, подчеркивал не только необходимость объективного и всестороннего учета всей совокупности классовых отношений как внутри страны, так и на международной арене. Он отмечал также, что все классы и все страны должны рассматриваться не в статическом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоянии, а в дви-

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 472.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 361.

жении, движение же должно, в свою очередь, изучаться «не только с точки зрения прошлого, но и с точки зрения будущего...» '. Предвидение в политике и есть рассмотрение явлений с точки зрения их будущего.

Значение научного предвидения не исчерпывается тем, что оно дает возможность определить правильный курс практической деятельности. Оно позволяет также вселить в партию рабочего класса и идущие за ней массы уверенность в возможности завоевать победу, твердость духа, что крайне важно в тяжелой, полной трудностей революционной борьбе. Именно поэтому В. И. Ленин в один из опаснейших для молодой Советской республики моментов противопоставлял маловерам, людям, поддавшимся унынию, давшим себя запугать буржуазии, спокойную уверенность в будущем Энгельса, его оправдавшееся научное пророчество.

Современная эпоха делает проблемы научного предвидения, прогнозирования социального и научно-технического прогресса особенно актуальными. Это эпоха величайшей социальной революции, открывающей человечеству путь к социализму и коммунизму, и вместе с тем эпоха грандиозной научно-технической революции. И изменения в социальных отношениях, и развертывающийся невиданными в прошлом темпами научно-технический прогресс делают настоятельной необходимостью тщательный учет заложенных в настоящем тенденций, которые способны глубоко преобразить облик общества и условия жизни человека в ближайшие десятилетия. Борьба двух систем — социализма и капитализма, их соревнование в области экономики, техники и науки делают определение перспектив социального и научно-технического прогресса предметом острой идеологической борьбы.

В этих условиях уместно сделать попытку обобщить по этим вопросам идейное наследие Владимира Ильича Ленина, чей гений неизменно был устремлен вперед, который умел, никогда не отрываясь от реальной почвы настоящего, прозорливо предвидеть будущее.

То или иное отношение к проблеме предвидения зависит прежде всего от решения вопроса о закономерности, детерминированности явлений. Отказ от признания объективной законо-

¹ В. И. Ленин. Полы. собр. соч., т. 26, стр. 77,

мерности ведет к отрицанию либо самой возможности научного предвидения, либо его научных основ. Характерна в этом смысле позиция махистов, которые утверждали, будто наука не знает законов, выражающих объективно необходимую связь явлений, она лишь описывает последовательность восприятий, дает обобщающее описание фактов, которое содержит в себе не больше чем перечень всех отдельных случаев.

Суть всей субъективистской линии в вопросе о причинности и необходимости в природе, несостоятельность которой вскрыта Лениным в «Материализме и эмпириокритицизме», состоит в отрицании объективной закономерности природы и выведении законов из тех или иных принципов, постулатов субъекта, из человеческого сознания. Противоположную же линию материализма В. И. Ленин выражает следующими словами: «Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм» '.

Объективная связь явлений, более или менее точно уловленная человеком,— вот что всегда лежит в основе успешного предвидения будущего. Тем и отличается научное предвидение от всякого рода религиозных или мистических прорицаний, что первое основано на изучении естественной, реально существующей связи между явлениями действительности.

Научное предвидение отличается и от эмпирических догадок о будущем, основанных на простом наблюдении сопутствующих явлений или внешних аналогиях. Основой научного предвидения является познание законов, раскрывающих внутренне необходимую, существенную, устойчивую связь явлений, что и позволяет заключать от известного к неизвестному и от настоящего к будущему.

Закон представляет собой форму всеобщности в природе. Он фиксирует известные необходимые отношения между явлениями, которые обязательно повторяются каждый раз, когда налицо есть соответствующие условия.

Конечно, приходится учитывать, что повторяемость в природе относительна. Всякое отдельное явление имеет свои специфические, неповторимые черты, которые не охватываются полностью общим понятием, законом. Царство законов представляет собой, по выражению Гегеля, спокойный образ являющегося мира. Всякий закон неполон, узок, охватывает только часть действительности. Мы не можем объяснить какое-либо

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 159.

отдельное явление, даже такое простое, как падение тела, только одним законом. Только множество законов дает возможность охватить явление в его конкретности. «Значение общего,— отмечал В. И. Ленин,— противоречиво: оно мертво, оно нечисто, неполно etc. etc., но оно только и есть ступень к познанию конкретного, ибо мы никогда не познаем конкретного полностью. Бесконечная сумма общих понятий, законов etc. дает конкретное в его полноте» '. В этом многообразии действительности и историческом характере ее познания и кроется причина того, что научное предвидение всегда охватывает лишь основные черты будущего и никогда не может исчерпать его полностью. Надо к тому же заметить, что одного знания общего закона далеко не достаточно для предвидения, необходимо еще возможно более полное знание условий, при которых он действует, так как в зависимости от этих условий результаты действия одного и того же закона могут быть различными. Всякий закон в своем осуществлении модифицируется многосложными обстоятельствами. Это особенно верно в применении к законам общественного развития. Нужно конкретно, всесторонне учитывать условия и обстановку данной эпохи и данной страны, чтобы видеть, какие видоизменения претерпевает общая историческая закономерность. «В противном случае,— заметил Энгельс,— применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать простое уравнение первой степени» ².

Наконец, и сама мера повторяемости явлений не может быть одинакова в разных сферах действительности. Чем проще изучаемые явления, тем яснее выступает повторяемость их свойств, черт. Наоборот, чем выше мы поднимаемся по ступеням качественных состояний, переходя от низшего к высшему (скажем, от физики или химии к биологии или от биологии к общественным явлениям), тем больше осложняется повторяемость изучаемых явлений многообразными индивидуальными, неповторимыми чертами.

Этот объективный факт односторонне преувеличивается и используется рядом буржуазных философов для отрицания самой возможности применить критерий повторяемости к общественной жизни и, следовательно, установить закономерность исторического развития. Известна позиция представителей фрейбургской школы неокантианства (В. Виндельбандт, Г. Риккерт и др.), которые утверждали, что естествознание и история резко

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 252.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 37, стр. 395.

противоположны: естествознание имеет целью изучение повторяющихся явлений, обобщение, поэтому оно отбрасывает все индивидуальные особенности изучаемых объектов и устанавливает общие законы; история, напротив, имеет целью изучение индивидуальных событий со всеми их неповторимыми чертами, а потому исторические законы невозможны. Такая точка зрения означает, по существу, отрицание исторической закономерности, а следовательно, и возможности научного предвидения хода истории.

Неудивительно, что неокантианство оказалось в руках реакционной буржуазии весьма удобным оружием для борьбы с идеями научного социализма. Критикуя аналогичную позицию П. Струве, пытавшегося объявить закон стоимости фантомом, В. И. Ленин заметил: «В области естественных наук человека, который сказал бы, что законы явлений естественного мира — фантом, посадили бы в дом сумасшедших или просто осмеяли. В области наук экономических человека, щеголяющего так смело... в голом состоянии... охотно назначат профессором, ибо он, действительно, вполне пригоден для отупления буржуазных сынков» '.

Попытки объявить исторические события уникальными, неповторимыми и найти в этом специфику истории в отличие от естествознания совершенно несостоятельны.

Заметим прежде всего, что если понимать повторяемость в абсолютном смысле, то ее нет и в естествознании, ибо в природе не существует объектов абсолютно тождественных. Тем не менее это не препятствует естествоиспытателям создавать общие понятия путем отделения существенного от несущественного, необходимого от случайного. Но такой же процесс создания общих понятий имеет место и в познании исторических событий, и без него было бы невозможно не только объяснить, но даже описать исторические факты. Еще в конце прошлого века, критикуя субъективную социологию народников, В. И. Ленин превосходно обосновал возможность применения к познанию общественной жизни общенаучного критерия повторяемости.

Повторяемость внешних черт событий носит в той или иной степени случайный характер и, конечно, не может служить основанием для предвидения. Иное дело повторяемость существенных черт, которая выражает устойчивые, закономерные связи между явлениями. Именно такую повторяемость можно выделить, располагая научным критерием для ее обнаружения.

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 46.

Социологи-субъективисты не могли, по мысли Ленина, заметить повторяемость и правильность в общественных явлениях различных стран вследствие того, что они ограничивались анализом идеологических общественных отношений и не шли глубже, не вскрывали лежащих в их основе материальных отношений. Стоило же выделить наиболее существенные, устойчивые связи, лежащие в основе общественной жизни, т. е. связи производственные, как тотчас обнаружилась повторяемость в истории разных стран. Выделение производственных отношений как экономической основы общества дало возможность «применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты» '.

Критерием повторяемости в истории является прежде всего категория общественно-экономической формации как исторически определенного типа общества, особого социального организма со свойственными ему специфическими законами развития. Категория формации, как разъяснял Ленин, дала возможность перейти от описания (и оценки с точки зрения идеала) общественных отношений к строго научному анализу их, исследующему то, что, например, обще всем капиталистическим странам, и в то же время выделяющему то, что отличает одну капиталистическую страну от другой.

В «Капитале» Маркса дан образец такого анализа. Раскрыв на примере Англии специфические законы капитализма, Маркс показал, что страна промышленно развитая показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего. Это дает возможность, если установлено, что данная страна вступила на путь капитализма, заранее определить, что она столкнется со свойственными этому способу производства явлениями — разорением мелких производителей, анархией производства и т. д. В то же время, как неоднократно подчеркивал Ленин, должны быть учтены и специфические особенности капитализма в данной стране, ибо, например, капитализм в Англии, Франции, Германии, России и т. д., несомненно, имел много своеобразных черт.

Наряду с категорией общественно-экономической формации большое значение для раскрытия закономерности социальных явлений имела марксистская теория классовой борьбы.

Там, где социологи-субъективисты видели действия лишь отдельных лиц, индивидуальные и потому неповторимые, мар-

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 137,

ксизм открыл действия классов, масс, творящих историю. Теория классовой борьбы, указывал В. И. Ленин, потому и составляет громадное приобретение общественной науки, что она дала возможность подвести бесчисленные, не поддающиеся учету индивидуальные действия людей под общие законы. Никакая общественная наука не может взять на себя задачу предвидеть поведение и действия каждого отдельного человека: эти действия могут зависеть от множества обстоятельств его жизни, воспитания, взглядов, чувств и т. д. Однако предвидеть действия больших масс людей, целых классов вполне возможно, ибо они определяются констатируемыми с естественнонаучной точностью условиями их существования, коллективными интересами и т. д.

Изучая явления общественной жизни, мы имеем дело в большинстве случаев с законами статистическими, которые проявляются, в отличие от законов динамических, в сложных системах и позволяют предвидеть с большей или меньшей вероятностью поведение не отдельного элемента системы, а целого ансамбля, коллектива элементов. Подобного рода статистические законы действуют как в природе, так и в общественной жизни. Установление законов предполагает обобщение, переход от индивидуального, единичного к массовому, общему. «...Подведение «индивидуальностей» под известные общие законы давным-давно завершено для мира физического, а для области социальной оно твердо установлено лишь теорией Маркса» '. Теория классовой борьбы и дала возможность подметить известную повторяемость, закономерность в стремлениях людей и в движениях масс.

Классовый анализ общественных явлений потому и выступает как условие научного предвидения хода исторического развития, что он дает возможность обнаружить устойчивое в бесконечно сложном переплетении человеческих действий и исторических событий. Так, например, анализируя упомянутое предвидение Энгельса, Ленин отмечал, что кое-что из предсказанного им вышло иначе, ибо мир во многом изменился за тридцать лет, но еще больше подтвердилось. И это совпадение предвидения с действительностью Ленин объяснял тем, что «Энгельс давал безупречно точный классовый анализ, а классы и их взаимоотношения остались прежние» ².

Общественная жизнь бесконечно сложна, она складывается из множества движений, совершающихся различными темпами, как типичных для данной эпохи, так и нетипичных, более или

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 430.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 473.

менее уклоняющихся от среднего типа и от среднего темпа. Учитывая все это при характеристике определенной эпохи, В. И. Ленин отмечал, что «мы не можем знать, с какой быстротой и с каким успехом разовьются отдельные исторические движения данной эпохи. Но мы можем знать и знаем, какой класс стоит в центре той или иной эпохи, определяя главное ее содержание, главное направление ее развития, главные особенности исторической обстановки данной эпохи и т. д.» '. Анализ положения и роли этого класса и дает возможность выделить основную линию исторического развития на каждом новом этапе общественного прогресса.

В отличие от законов природы, главная особенность социальных законов состоит в том, что это законы практической деятельности людей, которые осуществляются не помимо людей, образующих общество, а через их действия. Поэтому предвидение в общественной жизни, в сравнении с предсказанием явлений природы, вроде солнечных, лунных затмений и т. п., представляет собою предвосхищение результатов исторических действий самих людей. Но люди действуют в истории как существа, одаренные сознанием, волей, ставящие перед собой те или иные цели. Было бы нелепостью отрицать значение целей, их влияние на ход и исход событий. В то же время известно, что цель воплощает собою будущее. Но означает ли это, что будущее в истории определяет ход событий в настоящем и тем самым отвергается каузальность, причинная связь явлений? Разумеется, нет. Каузальность требует не отрицания воздействия целей на ход истории, а их причинного объяснения. Почему на определенных этапах истории возникают именно такие, а не иные цели? Что побуждает людей, представляющих определенные социальные силы, классы, бороться за или против их осуществления? Ответы на эти вопросы и позволяют обнаружить закономерность в истории.

Излюбленный прием критиков марксизма — отождествление закономерности с предопределением. Они сплошь да рядом приписывают марксизму фаталистическое представление об истории как процессе, в котором осуществляются какие-то предначертания. Такому взгляду они противопоставляют утверждение о творческой воле субъекта, выступающей у них как волюнтаристический произвол, отрицание какой бы то ни было исторической необходимости.

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 142.

В действительности марксистский детерминизм, признание исторической необходимости отнюдь не умаляет значения активности субъекта. Но эта активность не равнозначна произволу. Хотя по мере хода истории обстоятельства, условия, при которых действует субъект, во все большей мере создаются деятельностью людей, последние никогда не могут выбирать их по своему усмотрению. Условия каждой эпохи определяют возможности, а также ставят перед людьми назревшие задачи, требующие разрешения. Но как и в какой степени эти задачи будут решены, зависит от самих людей, от их активной деятельности, от хода борьбы, в которой весомым фактором является их сознательность, энергия, воля и т. д.

Марксизму чуждо представление об однозначной детерминированности исторических событий. Признание исторической необходимости и вытекающего из нее общего направления общественного развития в данную эпоху отнюдь не означает отрицания многообразия возможностей. На любом этапе истории имеются различные и даже прямо противоположные возможности. В каких формах осуществится переход к более высокому типу хозяйства, победит ли данная конкретная революция или потерпит поражение — ответы на подобного рода вопросы не определены однозначно. Они не могут быть выведены из познания общей линии исторической необходимости, а нуждаются в анализе конкретных обстоятельств, многие из которых даже не могут быть заранее полностью учтены.

Как подходил В. И. Ленин к определению соотношения исторической необходимости и различных возможностей ее реализации, можно наглядно видеть на примере анализа им проблем развития капитализма и буржуазной революции в России. Ленин отмечал, что на сложившейся в стране экономической основе революция неизбежно должна быть буржуазной. Однако объективно возможны две основные линии развития: либо старое помещичье хозяйство сохранится, постепенно эволюционируя в чисто капиталистическое хозяйство; либо революция решительно разрушит все остатки крепостничества, и крупное помещичье землевладение прежде всего. Движение по тому или иному пути капиталистической эволюции Ленин связывал с двумя возможными исходами революции. «Преобразование экономического и политического строя России в буржуазно-демократическом направлении неизбежно и неустранимо. Нет такой силы на земле, которая могла бы помешать такому преобразованию. Но из сочетания действия наличных сил, творящих это преобразование, может получиться двоякий результат или двоя-

кая форма этого преобразования. Одно из двух: 1) или дело кончится «решительной победой революции над царизмом» или 2) для решительной победы сил не хватит, и дело кончится сделкой царизма с наиболее «непоследовательными» и наиболее «своекорыстными» элементами буржуазии. Все бесконечное разнообразие деталей и комбинаций, предвидеть которые никто не в состоянии, сводится, в общем и целом, именно к тому или другому из этих двух исходов» '. В другом месте Ленин заметил, что «эта альтернатива, как всякие предположения относительно социального и политического будущего, намечает только главные и основные линии развития» ².

Предвидения, касающиеся социального и политического будущего, часто выражаются в виде альтернативы. Перспективы общественного развития России в ту эпоху Ленин не формулировал однозначно. На основе анализа объективных общественных сил он выделил две главные возможности. От чего же зависела реализация той или другой? От хода борьбы, от того, хватит ли сил у революции, или их окажется больше на стороне контрреволюции. Результат борьбы нельзя было заранее предвидеть с полной точностью, а можно было определить лишь с той или иной степенью вероятности. Однако само выделение этих возможностей имело громадное практическое значение для сторонников революции: оно указывало им на то, что завоевание победы возможно при условии мобилизации всех их сил.

Общественная жизнь отличается крайней сложностью. Чтобы предвидеть будущее, нужно уметь уловить основную, необходимую линию общественного развития, нужно отделить существенное от несущественного. Основное направление общественного развития определяется экономической необходимостью. Но «экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует)» ³.

Случайности входят в совокупный процесс исторического развития; они могут, в зависимости от обстоятельств, замедлять или ускорять его, вызывать те или иные зигзаги, изломы в общей линии развития. Но предвидеть все эти случайности и зигзаги невозможно. В то же время признание объективного суще-

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 11, стр. 43.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 12, стр. 300—301.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 37, стр. 395.

ствования случайностей не исключает возможности предвидения. Нельзя предвидеть каждую отдельную случайность, но вполне возможно определить совокупный результат их действия, выделить основную тенденцию, которая пробивает себе дорогу, как необходимость, сквозь целую массу случайностей, которые в той или иной мере уравновешивают друг друга.

Марксизм освободил идею необходимости от метафизической односторонности, свойственной старому механистическому мировоззрению. Он отверг фаталистическое представление о том, что все в мире, все события общественной жизни заранее предопределены и могут произойти только так, и не иначе. Такое представление не учитывает ни наличия случайностей и зигзагов в ходе исторического развития, ни того, что история представляет собою результат творчества и борьбы миллионов людей.

Известно, что в политике марксисты всегда стремятся всесторонне учесть обстоятельства и взвесить шансы на победу, но предсказать ее в каждом отдельном случае с абсолютной уверенностью нельзя. И дело тут вовсе не в несовершенстве наших знаний, не в ограниченности нашего разума, а в том, что этот исход не предопределен. Историю человечества нельзя рассматривать как провиденциальный процесс, в котором все заранее «запрограммированно».

Ленин с величайшим презрением высказывался об оппортунистах, требовавших, чтобы революция предпринималась только при абсолютно благоприятных шансах. «...Попытка учесть наперед шансы с полной точностью была бы шарлатанством или безнадежным педантством» ',— писал он. С убийственной иронией Ленин говорил, что «таких революций не бывает, какие «готовы» признать и Турати и Каутский,— именно таких, чтобы можно было наперед сказать, когда именно революция вспыхнет, насколько именно велики шансы ее победы» ².

Это, однако, нисколько не подрывает основания наших действий. Как раз наоборот. Мы знаем, что в конечном счете наше дело победит с исторической необходимостью, в каждой же отдельной схватке исход борьбы заранее не предопределен, и это обязывает нас к активной революционной деятельности. От неукротимой воли к победе революционных сил, от их подготовленности, от их связи с широчайшими массами будет во многом зависеть результат борьбы; от сознательных революционных действий будут зависеть и сроки окончательной победы коммунизма.

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14, стр. 378—379.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 30, стр. 347.

Познавая необходимость исторического развития, руководствуясь этим знанием в своей практической деятельности, революционные силы получают возможность активно преодолевать всякие неблагоприятные случайности, возникающие на их пути.

Есть еще одно важное обстоятельство, объясняющее, почему невозможно предвидеть заранее все детали исторического процесса. Нельзя забывать о том, что историю делают миллионы масс, которые постоянно вносят в нее свое новое, творческое. Поэтому история оказывается всегда богаче содержанием, чем это можно предвидеть заранее, определяя теоретически ее дальнейшие пути.

«История вообще,— писал В. И. Ленин,— история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов. Это и понятно, ибо самые лучшие авангарды выражают сознание, волю, страсть, фантазию десятков тысяч, а революцию осуществляют, в моменты особого подъема и напряжения всех человеческих способностей, сознание, воля, страсть, фантазия десятков миллионов, подхлестываемых самой острой борьбой классов» '.

Историческое творчество всегда несет в себе момент непредвидимого. Отсюда, однако, не следует, что творчество вообще отрицает предвидение, как это утверждают сторонники теории «творческой», или эмерджентной, эволюции. Их основная идея была высказана еще А. Бергсоном: признавать, что «каждый момент приносит с собой что-нибудь, что новое бьет беспрерывной струей, что хотя и можно сказать, после появления каждой новой формы, что она есть действие определенных причин, но что нельзя предполагать возможности предвидения того, чем будет эта форма... вот это все мы можем чувствовать в нас и угадывать, путем симпатии, вне нас, но не можем ни выразить в терминах чистого мышления, ни мыслить, в узком смысле этого слова» ². Творческая эволюция для сторонников подобных взглядов иррациональна; новое качество выступает у них как непредвидимое, рождающееся внезапно. Такой взгляд столь же односторонен, как и представление о том, что новое является простым повторением прошедшего и настоящего.

Процесс развития постоянно приносит с собой нечто новое, невиданное раньше. Но это новое не рождается по чьему-то про-

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 80—81.

² А. Бергсон. Творческая эволюция. М.—Спб., 1914, стр. 147.

изволу, совершенно независимо от старого. Оно является закономерным результатом предшествующего развития. И в природе и в обществе новое рождается из старого. А раз новое возникает из старого, то, естественно, возможно предвидеть — хотя бы в общих чертах — появление этого нового. Люди, созидающие будущее, всегда решают противоречия настоящего. Поэтому, раскрывая противоречия действительности, можно предсказать и пути их разрешения, а следовательно, и конечные их результаты, хотя бы они и не были известны по прошлому опыту.

Именно таков был механизм предвидения Маркса о наступлении коммунизма. Анализ противоречий капитализма и предпосылок нового общественного строя, созревающих в его недрах, дал возможность Марксу с научной точностью предсказать основные черты нового общественного строя, никогда ранее не существовавшего в истории.

«Вся теория Маркса,— отмечал В. И. Ленин,— есть применение теории развития — в ее наиболее последовательной, полной, продуманной и богатой содержанием форме — к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о применении этой теории и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма.

На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма?

На основании того, что он происходит от капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом. У Маркса нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется» '.

В этих словах Ленина показаны с полной ясностью научные основы предвидения. Изучая явления природы и общества, наука имеет возможность открыть направление и тенденции их движения, видеть, куда ведет развитие, а значит, предвидеть. Именно потому, что Маркс рассматривал современное ему капиталистическое общество в его развитии и в его противоречиях, он смог правильно определить основные черты будущего коммунистического общества. Предвидение Маркса о характере буду-

¹ В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 33, стр. 84—85.

щего строя было, стало быть, основано на всестороннем изучении прошлого и настоящего.

Обратим, однако, внимание на то, что предвидение Маркса охватывало лишь основные черты будущего. «Мы не претендуем на то, что Маркс или марксисты знают путь к социализму во всей его конкретности.— предупреждал Ленин в 1917 г.— Это вздор. Мы знаем направление этого пути, мы знаем, какие классовые силы ведут по нему, а конкретно, практически, это покажет лишь опыт миллионов, когда они возьмутся за дело» '.

Попытки заранее теоретически предусмотреть во всех подробностях путь к социализму Ленин отвергал по двум причинам: во-первых, это означало бы подменять науку фантазией, научное предвидение — пустыми догадками о будущем; во-вторых, это означало бы с самого начала связать себе руки в практической работе. Так, например, при обсуждении Программы партии в 1917 г. Ленин писал, что указать будущую организацию производства и распределения можно только в общей форме. «Идти дальше сейчас, пускаться в конкретизацию отдельных мероприятий, мне кажется, нецелесообразно. После основных мер нового типа, после национализации банков, после приступа к рабочему контролю многое будет виднее, и опыт подскажет массу нового, ибо это будет опыт миллионов, опыт строительства новых порядков экономики сознательным участием миллионов... Но в программу вносить чрезмерную детализацию преждевременно и может даже повредить, связав нам руки в частностях. А руки надо иметь свободными, чтобы сильнее творить новое, когда мы вступим вполне на новый путь» ².

История была для Ленина результатом творчества многомиллионных масс народа. А «ум десятков миллионов творцов создает нечто неизмеримо более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение» ³. Поэтому научное предвидение, которое дает партия, вооруженная теорией, должно быть соединено с практикой широчайших масс.

Только практика, и притом практика миллионных масс трудящихся, творящих историю, способна конкретизировать научное предвидение. Весь послеоктябрьский опыт КПСС показывает, как в процессе строительства социализма и коммунизма партия, опираясь на массы, обобщая результаты их почина, разрабатывала дальше свое понимание черт нового общества и

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 116.

² Там же, стр. 376.

³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 281.

путей его строительства. Таким образом, научное предвидение, как и вообще научное познание, представляет собою процесс; оно развивается и конкретизируется в ходе развития самой действительности и ее преобразования.

В связи с этим В. И. Ленин указывал, что нельзя основывать политику партии на попытке предугадывать точный срок надвигающейся революции. Он предостерегал против утопических попыток заниматься пустыми гаданиями насчет того, чего не ведает никто. Партия должна строить свою политику на строго научной основе.

Когда в 1918 г. «левые» коммунисты пытались предательски поставить молодую Советскую республику под удар германского империализма, они маскировали свою провокаторскую политику шарлатанскими пророчествами насчет того, что в Германии должна «в ближайшие дни» наступить революция. Ленин отвечал им: «Нет сомнения, что социалистическая революция в Европе должна наступить и наступит. Все наши надежды на окончательную победу социализма основаны на этой уверенности и на этом научном предвидении... Но было бы ошибкой построить тактику социалистического правительства России на попытках определить, наступит ли европейская и особенно германская социалистическая революция в ближайшие полгода (или подобный краткий срок) или не наступит. Так как определить этого нельзя никоим образом, то все подобные попытки, объективно, свелись бы к слепой азартной игре» '. Мы видим, что Ленин разграничивает две стороны вопроса: 1) неизбежность социалистической революции в Европе и 2) определение момента ее наступления. В докладе на VII съезде партии Ленин иронически говорил по адресу «левых коммунистов»: «Хорошо, если немецкий пролетариат будет в состоянии выступить. А вы это измерили, вы нашли такой инструмент, чтобы определить, что немецкая революция родится в такой-то день?» ²

Таким инструментом общественная наука не располагает и не может располагать. Она дает средства предвидеть основное направление общественного развития, вытекающее с необходимостью из ее законов, но не может брать на себя предсказание всех отдельных событий, их точных сроков. Если бы она попыталась это сделать, то это привело бы к подмене социальной науки знахарством.

Значит ли это, что предвидение конкретных событий и их

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 245.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 19.

сроков вообще невозможно? Разумеется, нет. По мере развертывания хода событий открывается возможность конкретизировать предвидение. Эта возможность тем более расширяется, есля ожидаемое событие входит в сферу практической деятельности людей, не только стремящихся предвидеть его, но и борющихся за его осуществление. Вероятно, в начале 1917 г., сразу же после победы Февральской революции, никто, в том числе и Ленин, не взялся бы определить, что следующая революция в России одержит победу через восемь месяцев. Но по мере того, как социалистическая революция в России назревала, возможные сроки ее осуществ<