Творчество Гончарова. Роман «Обломов». Проблематика и поэтика

Иван Александрович Гончаров (1812 - 1891) уже при жизни приобрел прочную репутацию одного из самых ярких и значительных представителей русской реалистической литературы. Его имя неизменно называлось рядом с именами корифеев литературы второй половины ХIХ в., мастеров, создавших классические русские романы, - И. Тургенева, Л. Толстого, Ф. Достоевского.

Литературное наследие Гончарова не обширно. За 45 лет творчества он опубликовал три романа, книгу путевых очерков «Фрегат "Паллада"», несколько нравоописательных рассказов, критических статей и мемуары. Но писатель вносил значительный вклад в духовную жизнь России. Каждый его роман привлекал внимание читателей, возбуждал горячие обсуждения и споры, указывал на важнейшие проблемы и явления современности.

Именно поэтому интерпретация его произведений в статьях выдающихся критиков эпохи - Белинского и Добролюбова - вошла в сокровищницу национальной культуры, а созданные им в романах социальные типы и обобщения стали средством самопознания и самовоспитания русского общества.

Интерес к творчеству Гончарова, живое восприятие его произведений, переходя от поколения к поколению русских читателей, не иссякли в наши дни. Гончаров принадлежит к числу наиболее популярных, читаемых писателей ХIХ в.

Начало художественного творчества Гончарова связано с его сближением с кружком, собиравшимся в доме Н. А. Майкова, известного в 30 - 40-х гг. художника. Гончаров был учителем сыновей Майкова. Кружок Майковых посещали поэт В. Г. Бенедиктов и писатель И. И. Панаев, публицист А. П. Заблоцкий-Десятовский, соредактор «Библиотеки для чтения» В. А. Солоницын и критик С. С. Дудышкин. Сыновья Майкова рано заявили о своих литературных дарованиях, и в 40-х гг. Аполаон и Валериан были уже центром салона Майковых. В это время их дом посещали Григорович, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, Я. П. Полонский.

Гончаров пришел в кружок Майковых в конце 30-х гг. со своими, самостоятельно сформировавшимися литературными интересами. Переживший полосу увлечения романтизмом в начале 30-х гг., в бытность студентом Московского университета, Гончаров во второй половине этого десятилетия относился уже весьма критически к романтическому мировоззрению и литературному стилю. Он стремился к строгому и последовательному усвоению и осмыслению лучших образцов русской и западной литературы прошлого, переводил прозу Гете, Шиллера, увлекался Кельманом - исследователем и интерпретатором античного искусства. Однако высшим образцом, предметом самого тщательного изучения для него было творчество Пушкина. Эти вкусы Гончарова оказали воздействие на сыновей Майкова, а через них и на направление кружка в целом.

В рассказах Гончарова, помещенных в рукописных альманахах майковского кружка, - «Лихая болесть» (альманах «Подснежник» - 1838) и «Счастливая ошибка» («Лунные ночи» - 1839) - ощущается сознательное стремление следовать традициям прозы Пушкина. Четкие характеристики героев, тонкая авторская ирония, точность и прозрачность фразы в ранних произведениях Гончарова особенно ощутимы на фоне прозы 30-х гг., испытавшей сильное влияние ультраромантизма А. Марлинского.

В этих произведениях Гончарова можно отметить воздействие «Повестей Белкина» Пушкина. Вместе с тем в них, а также и в несколько позже написанном очерке «Иван Савич Поджабрин» -(1842) Гончаров осваивает и переосмысляет опыт Гоголя. Свободное обращение к читателю, непосредственное, как бы воспроизводящее устную речь повествование, обилие лирических и юмористических отступлений - во всех этих особенностях рассказов и очерков Гончарова сказывается влияние Гоголя.

Гончаров не скрывал того, какие литературные образцы владели в это время его воображением: он охотно цитировал Пушкина и Гоголя, предпослал рассказу «Счастливая ошибка» эпиграфы из произведений Грибоедова и Гоголя.

Независимость позиции Гончарова, поиски им своих тем сказались, между прочим, в том, что в произведениях, созданных в пору наибольшей близости к майковскому кружку, он выражал ироническое отношение к романтической экзальтации и сентиментальному мечтательству, которые были не нужны многим членам майковского кружка.

«Обломов» публиковался в «Отечественных записках» начиная с января 1859 года, частями, в течение четырех месяцев и вызвал бурную ответную реакцию критики. В статье Добролюбова «Что такое обломовщина?» проблематика романа рассматривалась в социологическом плане, тин Обломова истолковывался как воплощение всех сословных пороков дворянства, философский же аспект «Обломова» остался без рассмотрения. Однако содержание романа Гончарова значительно шире, чем критика господствующего класса.

Безусловно, Гончаров рассматривает проблему упадка русского дворянства, однако рассматривает ее не с позиций обличения, а с точки зрения человека, стремящегося понять смысл и последствия перемен, происходящих в русском обществе. Дворянство, принадлежность к которому обусловила характер гончаровского героя, было носителем высоких культурных традиций и одновременно сохраняло органические связи с народной почвой; именно дворянство выработало русскую личность и дало лучшие ее образцы в своих представителях. Но оно оказалось несостоятельным в условиях изменившегося общества, втянутого в гонку буржуазного «прогресса».

Обломов сознает свою непригодность к «делу», неспособность к штольцевской дисциплине и, так сказать, к активной жизненной позиции. Но при этом он не столько сознает, сколько ощущает, что его упрямое противостояние «прогрессу» не лишено смысла. Следует ли состояние внутренней гармонии, которое столь дорого герою, разменивать на практическую выгоду и карьерный рост, наличное или даже общественное благополучие? Не дороже ли внутреннее состояние человека внешнего жизненного успеха?

Потому-то Обломов столь упорно отстаивает неприкосновенность своей духовной жизни, отгораживается своим безобразным бытом, апатией от агрессивных требований русской действительности середины XIX века. Бесспорно, лень и неповоротливость Обломова могут быть объяснены его социальным происхождением, но и присущие герою врожденное благородство и безупречная честность — также часть его сословного наследия. «Обломовщина» мгновенно слетает с Ильи Ильича, когда негодяем задета честь его друга и возлюбленной. В этой сцене с Тарантьевым он — рыцарь, великолепный в своем благородном гневе.

Штольц (по-немецки — «гордый») ценит ум и душу своего друга, именует его поэтом, философом, актером. Однако за Штольцем стоят другая культурная традиция, другие ценностные приоритеты, и потому в его отношении к Илье Ильичу есть оттенок снисходительного пренебрежения. Прозаический немец Штольц — наследник протестантской культуры и носитель индивидуалистического типа сознания, характерного для буржуазной цивилизации. Русский мечтатель Обломов — наследник многовековой общинной культуры, патриархального жизненного уклада. Проблема несовместимости двух «миров» — патриархально-дворянского в лице Обломова и буржуазного в лице Штольца — имеет не только культурно-исторический, по и философский аспект. Если жизненный сценарий Штольца определяется вопросом «Как жить?», то философский поиск Обломова направлен на решение вопроса «Зачем жить?».

Гончаров задумывал образ Штольца с намерением противопоставить апатичному, мечтательному Обломову энергичного, целеустремленного, практического деятеля, которому предстоит преобразить Россию. Однако жизненная правда повествования внесла существенные коррективы в художественно-идеологические расчеты автора. На фоне характера Обломова, органически вырастающего на «русской почве, Штольц выглядит героем странным, «о котором не знаешь, откуда и зачем он», как с некоторым недоумением признался сам романист.

О том, что Штольцу не удалось «перевесить» Обломова, свидетельствует и финал романа: деятельность Штольца находит окончательное завершение, успокоение в семейном благополучии в крымском имении, которое, по сути, та же Обломовка, только устроенная в новейшем вкусе.

Совместимы ли буржуазный прогресс и традиционные ценности, выработанные русской историей и культурой? Зачем живет человек? Какие потрясения ожидают Россию, какая уготована ей судьба? Роман Гончарова не дает ответа на эти вопросы, а лишь ставит их перед читателем. Для людей, подобных Штольцу, таких вопросов не существует, люди обломовского склада не готовы дать на них ответы. «Или я не понял этой жизни, — признается Обломов Штольцу, — или она никуда не годится…»

Современную действительность Обломов понял верно: в эпоху штольцев жизнь становится все более безразличной к человеку, все менее совместимой со светлыми началами человеческой природы. Но герой не нашем своего слова, чтобы ответить на вопросы своей эпохи, требующей от мыслящей части общества новой «идеи бытия», новой «идеи человека». Гончаров же не оставляет надежды найти такое слово в русской жизни.

Обломов — не просто герой, а герой-тип, имя которого стало нарицательным. Добролюбов писал, что слово «обломовщина» «служит ключем к разгадке многих явлений русской жизни»; «мы находим в нем... знамение времени».

О том, как формируется такой тип, лучше всего говорит «сон Обломова». Обломовка — это та Россия, которая воспитывает Обломовых — в праздности, в оторванности от настоящей жизни («Нянька или предание так искусно избегали в рассказе всего, что существует на самом деле, что воображение и ум, проникшись вымыслом, оставались уже у него в рабстве до старости»). Даже с чисто экономической точки зрения эта оторванность очевидна: Обломовка — замкнутый феодальный мир натурального хозяйства. Вместе с тем в восприятии самого автора, несомненно, сквозит оттенок ностальгии по этой уходящей России. Это мир, в котором воспитываются люди с чистой, детской душой, подобные Илье Ильичу; но другая сторона этого феномена — человек до конца дней остается беспомощным ребенком, как тот же Обломов.

Образ Обломовки создан с помощью множества деталей: это и троекратное потчевание, заставляющее вспомнить басню Крылова «Демьянова уха», и рассуждения о том, как придут последние времена (вспомним Феклушу из драмы Островского «Гроза»), и ужас перед всем, что приходит извне этого мирка (боязнь распечатать письмо). Время в Обломовке циклично, противно идее прогресса. Автор упоминает имена Скотининых и Простаковых, замечая, что времена их давно прошли, однако его герой выглядит прямым наследником этих персонажей: попытка поступить на службу приводит к разочарованию: начальник оказывается не похож на «отца;своих подчиненных», который бы заботился «не только об их нуждах, но и об удовольствиях». Он до конца жизни остается недорослем, не в состоянии избавиться от барских привычек: как и в младенчестве, слуга надевает на него чулки. Если говорить о нем как о социальном типе, то это барин до мозга костей. Они с Захаром не могут жить друг без друга: обоих породила одна и та же система, оба пропитаны «обломовщиной». (Вспомните эпизоды романа, где комически описываются эти отношения барина и слуги.)

Герой не способен чем бы то ни было заняться в жизни, поскольку обо всем имеет весьма отдаленные представления и не желает по-настоящему никакой деятельности. Книга «Путешествие в Африку» много лет открыта на одной и той же странице. (В описании кого из героев русской литературы встречается эта же деталь?) Он не способен ни на активно доброе, ни на злое дело, сохраняя душевную невинность и созерцательность. А. В. Дружинин отмечает, что «чистота и простота ребенка, качества драгоценные во взрослом человеке... часто открывают нам область правды и временами ставят неопытного, мечтательного чудака и выше предрассудков своего века, и выше целой толпы дельцов, его окружающих».

Проекты подвигов на благо человечества — по-видимому, просто пища для его воображения; мечтательность — свойство его натуры, ведь он с детства привык жить вымышленными, сказочными, воображаемыми событиями. Обломов, в сущности, удовлетворен своим положением. Всякое стремление что-то активно изменить в жизни кажется ему суетой, в которой человек теряет себя, а он хочет сохранить свою личную независимость и свободу. (Вспомните эпизоды, в которых происходят споры Обломова на эту тему с разными персонажами.) Он не изменяет себе и в конце романа становится в наибольшей степени самим собой, поскольку жизнь предоставляет ему такую возможность.

Гибель Обломова в конце — символична, это гибель старого мира, «обломовщины». Обломов — герой уходящего времени, поэтому его имя становится нарицательным.

Как изображение Обломовки можно считать одновременно и сатирическим и ностальгическим, так и в отношении к главному герою автор и читатель испытывают смешанные чувства, о чем написал А. В. Дружинин: «Над обломовщиной можно смеяться, но смех этот полон чистой любви и честных слез, — о ее жертвах можно жалеть, но такое сожаление будет поэтическим и светлым, ни для кого не унизительным, но для многих высоким и мудрым сожалением».