Организационное построение движения

 

Вынесенный в заголовок вопрос Гитлер рассмотрел в главе XI «Mein Kampf», названной «Пропаганда и организация». Послушаем его.

“В 1921 году, когда я вступил в немецкую рабочую партию, я сразу взял на себя руководство делом пропаганды. Тогда ещё не стоило ломать себе голову над организационными вопросами, ибо в той обстановке задача заключалась в том, чтобы просто познакомить с нашими идеями возможно больший круг людей. Пропагандистская работа должна предшествовать организационной, ибо без этого для организации не будет соответствующего человеческого материала. Да я и вообще являюсь противником слишком быстрого создания организации и педантичного подхода к этому вопросу. Редко на этих путях получишь действительно живую организацию; чаще всего получается мёртвый механизм. Подлинная организация должна развиваться органически. Только тогда она действительно жизненна. Идеи, охватывающие значительное количество людей, будут всегда стремиться к созданию известного порядка. Каковы будут формы внутренней организации – имеет большое значение. Однако и здесь приходится считаться с той слабостью человеческой, которая многих людей, особенно вначале, ставит на дыбы перед человеком более высоких умственных способностей. Если организация создаётся только сверху механическим путём, то возникает серьёзная опасность, что поставленное во главе её лицо из чувства ревности будет мешать тому, чтобы в руководстве приняли участие более способные люди. Вред может получиться громадный. Для молодого движения такая опасность может стать роковой.

Поэтому целесообразней, если центр сначала в течение определённого времени ведёт чисто пропагандистскую работу и лишь затем производит тщательный отбор среди завоёванных сторонников, чтобы найти среди них действительно пригодных руководителей. При этом зачастую оказывается, что как раз среди наименее заметных людей находятся прирождённые вожди.

Совершенно неправильно было бы прежде всего видеть главное свойство, необходимое для руководителя, в теоретических способностях. Зачастую верно прямо обратное. Великие теоретики лишь в очень редких случаях будут также великими организаторами. Сила теоретика, творца новой программы, лежит прежде всего в плоскости познания и формулировки правильных абстрактных законов, между тем, как организатор должен быть в первую очередь психологом. Организатору приходится брать человека таким, каков он есть, поэтому он должен в первую очередь хорошо знать его. Организатор не должен ни переоценивать, ни недооценивать человека. Он должен считаться с человеческими слабостями и со зверскими инстинктами, заложенными в человеке. Только если он учтёт все факторы, ему удастся создать такую организацию, которая будет действительно живым организмом, достаточно крепким и сильным, чтобы послужить опорой для определённых идей и открыть им дорогу в жизнь.

Ещё реже крупный теоретик будет в то же время крупным вождём. Скорее уж агитатор сумеет быть и вождём, – хотя к такому убеждению обычно относятся скептически люди, привыкшие работать научно. Я тем не менее настаиваю на этом утверждении. Агитатор, обладающий способностями, действительно завоёвывать массу на сторону определённой идеи, всегда должен быть в то же время психологом – хотя бы этот агитатор был лишь демагогом. Такой человек всё‑таки гораздо более приспособлен к роли вождя, нежели мало знающий людей теоретик не от мира сего. Ибо руководить означает двигать массами.  Уметь формировать идеи ещё не значит уметь руководить. Одно ничего общего не имеет с другим. Совершенно праздным занятием является спор о том, что же важнее – уметь формулировать идеалы и цели человечества или уметь их осуществлять. Одно без другого было бы совершенно бессмысленно. Самая прекрасная теория останется совершенно бесцельной и не будет иметь никакого значения, если не найдётся вождь, который сумеет понести эти идеи в массы. И наоборот. Пусть практический руководитель обнаружит даже самый большой размах и свойства гениального вождя, что пользы, если не нашлось достаточно глубокого теоретика, надлежащим образом сформулировавшего цели борьбы. Сочетание качеств теоретика, организатора и вождя в одном и том же лице есть самое редкое из того, что мы встречаем на земле и именно такое сочетание даёт великого человека.

Итак, первую полосу моей деятельности я посвятил делу пропаганды, которая имела тогда гораздо большее значение нежели организация.

Раз движение ставит целью сокрушать все нынешние порядки и вместо них создать новый строй, то в рядах наших руководителей должна господствовать полная ясность в следующих отношениях. Свой человеческий материал каждое движение должно прежде всего разделить на две большие группы: сторонников движения и членов партии. Задача пропаганды – вербовать сторонников; задача организации – вербовать членов партии.  

Сторонником движения является всякий, кто заявляет о своём согласии с целями движения; членом организации может быть только тот, кто готов на деле бороться за эти цели. Симпатии сторонников движения завоёвывают путём пропаганды. Задача же организации заключается в том. чтобы побудить своих членов путём пропаганды завоёвывать новых сторонников, из числа которых затем опять‑таки вербуются члены организации. Для того, чтобы быть сторонником идеи, достаточно ей только пассивно сочувствовать. Член организации обязан активно работать и активно защищать данные идеи. Поэтому из 10 сторонников лишь 1–2 станут членами организации. Стороннику достаточно иметь убеждения. Члену организации нужно мужество открыто выступать за это убеждение и пропагандировать его среди других людей. Ограничиваться пассивным сочувствием свойственно большинству людей, ибо большинство косно и трусливо. Чтобы стать членом организации, требуется активность, что свойственно меньшинству.

Задача пропаганды – завоёвывать новых и новых сторонников идеи. Задача организации – отбор наиболее ценных сторонников. Пропаганда не обязана заботиться, насколько завоёванные сторонники являются способными, понимающими людьми, имеющими характер. Организация, наоборот, специально занята отбором тех, кто способен обеспечить победу движению. Вторая задача пропаганды – подорвать веру в существующий порядок вещей и пропитать людей верой в новое учение. Вторая задача организации – борьба за власть, чтобы таким путём обеспечить окончательный успех данного учения.

Победа данных идей тем более обеспечена, чем лучше пропаганда сумеет охватить всю массу населения и одновременно, чем строже и крепче построена организация, ведущая практическую борьбу. Из этого вытекает, что чем большее количество сторонников имеет движение, тем лучше, но одновременно с этим ясно, что для организации чрезмерное количество членов скорее опасно, чем полезно.

Когда пропаганда завоевала для данных идей уже почти весь народ, тогда соответствующие выводы может сделать организация уже с небольшой горсточкой людей. Из этого вытекает, что чем обширней пропаганда, тем меньше может быть организация. Чем больше сторонников, тем меньше может быть членов партии. Тут связь обратно пропорциональная. И наоборот, чем хуже поставлено дело пропаганды, тем обширней должна быть организация.

Организация должна охватить только такое количество людей, которое безусловно необходимо, чтобы занять все важнейшие позиции в государстве, взять в свои руки все важнейшие нервные узлы. Самой большой опасностью для движения является чрезмерно быстрый, ненормальный рост числа членов организации.  Пока данному движению приходится вести тяжёлую борьбу, трусливые и эгоистичные элементы старательно избегают его. Как только победа движения стала фактом или когда близость победы становится уже вполне очевидной, в ряды организации спешат все.

Этим и объясняется, что столь многие, казалось бы, победоносные движения перед самой победой вдруг впадают в слабость, приостанавливают свою борьбу и отмирают. Это значит, что благодаря первым победам к ним устремилось так много недоброкачественных и недостойных элементов, что они взяли верх над боевыми элементами организации. Тогда всё движение подчиняется узким своекорыстным интересам этих неполноценных элементов и падает вниз, приспособляясь к низкому уровню тех, кто им овладел. Победа же первоначальной идеи движения становится невозможной. Цель, к которой первые группы сторонников фанатически стремились, теперь смазана. Боевой дух движения парализован. Буржуазный мир в этих случаях правильно говорит, что “чистое вино разбавили водой”. До особенно высоких идеалов движение уже не поднимется.

Поэтому уже из одних только соображений самосохранения всякое движение, как только оно достигло крупного успеха, должно прекратить свободный доступ членов в его организацию и допускать в свои ряды новых людей лишь с крайней осторожностью и после самой тщательной проверки. Только оставляя всё влияние за основным ядром своих старых деятелей, движение сохранит свою свежесть. Движение должно заботиться, чтобы руководство неизменно принадлежало именно этому ядру. Только оно должно определять всю пропаганду, от которой зависит общий успех у населения. Только оно должно сосредоточить в своих руках всю ту реальную власть, от которой зависит практический успех идей движения.  

Завоевав тот или другой плацдарм, движение должно передать все важные позиции в руки именно старого ядра. Так надо поступать вплоть до момента, пока принципы и учение партии не станут фундаментом и содержанием всего нового государства. Только тогда из недр партии родится новая государственная конституция, и ей можно будет постепенно и осторожно передать руль правления. Но и этот процесс не обходится без взаимной борьбы. Это тоже не вопрос одного только человеческого предвидения. Это в значительной мере результат игры и борьбы сил, основное направление которой, правда, можно предвидеть, но нельзя до конца предопределить.

Могучие успехи всех действительно больших политических и религиозных движений были возможны только благодаря тому, что движения эти действительно не упускали из виду принципы изложенные выше. Во всяком случае никакой длительный успех без соблюдения этих законов невозможен”.

Раздел, посвящённый пропаганде, Гитлер начинает не совсем обычно. Он больше говорит не о самой пропаганде, а о соотношении пропаганды и собственно организации движения. Это показывает, что он никогда не отделял одно от другого. Сама идея пропаганды неотделима от организации, её проводящей, а пропаганда, является лишь инструментом в укреплении самой организации. Эта, казалось бы, простая идея отнюдь не очевидна. Современные деятели либеральной революции, упиваясь успехами творимого ими телевизионного промывания мозгов, постепенно, видимо, начинают считать пропаганду категорией самодовлеющей, существующей для себя самой, и способной самостоятельно достигнуть любых целей. Они не понимают, что без железной организации, спаянной фанатической верой в идею, все их пропагандистские трюки в любой момент могут рассеяться, как утренний туман под лучами всходящего солнца. Организация, верящая в идею, лежит в основе любого движения вперёд, а пропаганда – лишь орудие этой организации и, особенно, этой идеи. Беспредельна только власть идеи, но отнюдь не власть денег и пропаганды, даже самой талантливой. Это первый вывод.

Далее Гитлер разделяет движение на его сторонников и членов собственно партии и делает на первый взгляд парадоксальный вывод, что число сторонников следует всемерно расширять, а число членов партии должно быть ограниченно. Обосновывает он это тем, что с ростом движения и его первыми значительными успехами в ряды движения хлынет несчётное число карьеристов, эгоистов и просто проходимцев, рассчитывающих на быстрый карьерный рост и удовлетворение собственных амбиций. И наконец, в конце концов Гитлер выделяет следующую стержневую мысль: всё будущее руководство во всех областях, завоёванных движением, должно формироваться из числа членов первоначального ядра движения, фанатически преданных чистой идее. Надо сказать, что этой концепции Гитлер добросовестно следовал на протяжении всей своей жизни. Й.Геббельс описывает в своём дневнике, что даже накануне взятия Берлина, несмотря на многочисленные просчёты, Гитлер отказывался сместить с должности Г.Геринга, считая, что при всех его недостатках, это человек, на которого можно, безусловно, положиться даже в момент полного краха. И всё это потому, что Геринг был в числе первых бойцов национал‑социалистической революции. При этом надо подчеркнуть, что он не ошибся и практически всё первоначальное ядро национал‑социалистической партии сохранило верность идее до конца, а вот молодые талантливые карьеристы типа В.Шеленберга под угрозой надвигающегося краха изменили и пошли на прямое сотрудничество с американцами, стремясь спасти свою шкуру. Именно поэтому Шеленберг был вскоре после войны выпущен из тюрьмы и даже успел настрочить мемуары. Это была плата за спасение им евреев из концлагерей перед крахом Рейха.

То есть Гитлер не ошибся в своей идее преданности первоначальному ядру движения. Но несмотря на это, данный вопрос нуждается в дополнительном обсуждении уже хотя бы потому, что Сталин с огромным успехом придерживался диаметрально противоположной концепции – постоянной и непрерывной ротации кадров, не позволяющей застаиваться и зарастать тиной болоту партийной и государственной бюрократии. Впрочем, и Сталин до конца сохранял некоторую группу своих первоначальных соратников, например, Ворошилова, с которым он был вместе ещё с Царицына в 1919 году. И всё же, какая концепция наиболее верна?

Мне думается, что уже во время написания “Mein Kampf” у Гитлера складывалась идея той организации, которая впоследствии смогла сделать из считавшейся вотчиной бюргеров и оплотом материалистических взглядов Германии один единый дисциплинированный лагерь, причём спаянный не страхом, а верой. И хотя эта идея чисто западного замеса, но мне кажется, она может дать плоды и на русских просторах.

Эта идея вкратце предусматривает создание обширной группы сторонников движения относительно небольшой по численности партии и уже внутри партии создание совсем ограниченного и имеющего строжайший отбор рыцарского ордена. У каждого из элементов такой организационной концепции своя функция и своё назначение. Функции первых двух элементов Гитлер уже ясно определил выше. Сторонники создают постепенно распространяющуюся на всё население зону благоприятного восприятия идей перестройки общества на новый лад. Партия осуществляет отбор из числа сторонников наиболее твёрдых и способных борцов, ведёт борьбу за завоевание власти, а после победы формирует все органы государственного управления. А вот орден является той элитой партии, построенной на основе идеи самоотречения и аскетизма, которая призвана быть в первую очередь моральным идеалом для партии и всей нации, образцом для подражания. Кроме того, орден является штабом, в котором вырабатывается идеология всего движения, формируется система ценностей нового мира, выковываются кадры, для которых борьба за общие цели нации, является внутренней потребностью, а самоотречение во имя нации – внутренней сущностью. Я совершенно уверен, что такой рыцарский орден будет притягательным магнитом для наиболее активной и идеалистически настроенной части русской молодёжи, послужит ей моральным авторитетом.

Мы уже говорили об идее построения ядра национал‑социалистического движения в виде своеобразного рыцарского ордена. Теперь эта идея связывается с общей концепцией построения всей организационной структуры партии.

Кстати нельзя не отметить, что по похожей схеме построена организация “Русское национальное единство” А.П.Баркашова. Здесь принята та же схема деления организации на сторонников, союзников и соратников. Ядро организации состоит из соратников и является прообразом того самого духовного рыцарского ордена, объединяющего железную когорту борцов за новое мировоззрение. Союзники являются прообразом собственно партии, а сторонники – это фактически массовое движение поддержки и солидарности. Возможно, со временем эта структура станет более жёсткой и приобретёт все черты именно духовного рыцарского ордена, а возможно, в наших русских условиях останется более мягкая структура, но общий принцип явственно прослеживается.

Ну а как же с концепцией “ротации кадров”, так блестяще реализованной Сталиным? Вопрос этот сложен. Вероятно, на более низких ступенях организации эта идея себя оправдывает, не позволяя застаиваться крови и заплывать жирком партийным функционерам. Кстати, в РНЕ ротация кадров в среде союзников происходит постоянно. Но всё же костяк организации, её ядро, тот самый рыцарский орден должны формироваться из числа первоначальных сторонников идеи, ей фанатично преданных. Хотя в наших условиях при постоянной опасности внедрения в организацию провокаторов врага трудно классически точно проводить в жизнь эту идею. Определённую опасность представляют и честные соратники, но лишённые способности к методичной повседневной работе, а следовательно, бесполезные для организации, становящиеся для неё балластом. От таких надо избавляться или, по крайней мере, оставлять их в рядах “союзников”, то есть понижать статус и меру ответственности и влияния.

Хотя, наблюдая на протяжении ряда лет становление националистического движения в России, первоначально зародившегося в недрах небезызвестного общества “Память”, я могу твёрдо сказать, что почти никто из членов этой организации и её более поздних наследников не изменил своей политической ориентации и не отошёл полностью от борьбы. Да, многие разошлись в вопросах тактики и стратегии, да, многие оказались “импотентными” в практических делах, да, многие ушли в бизнес, но почти все сохранили ту первоначальную суровую “закваску” и веру в предназначение русской нации, истинное Православие и грядущее величие России. Когда придёт момент, я верю, что почти все, не задумываясь, встанут в ряды бойцов русской национальной революции. А это значит, что идея ротации нужна лишь в качестве средства поддержания требуемого качества национальных кадров, но не для выметания сторонников из рядов движения.

Небезынтересно, что идею ротации кадров не без успеха для своей личной власти реализует и всеми нами любимый Борис Николаевич Ельцин. Постоянно, то отдаляя, то снова приближая политические фигуры и выстраивая т. н. систему сдержек и противовесов, поощряя доносительство разных ведомств друг на друга, он препятствует монополизации права на информацию, доставляемую первому лицу, и тем самым имеет относительно объективную картину реальных событий. Правда, вся эта умело и с любовью выстроенная система “управления” как‑то не очень отражается на конечных результатах деятельности президента, но это связано, вероятно, с тем, что сам конечный результат в смысле положения страны Ельцина либо вообще не занимает, либо занимает в плане содействия процессу ухудшения положения по заказам зарубежных хозяев. С точки же зрения чистой теории управления, данная схема работает неплохо. Ельцин, кстати, испытывал и варианты стабильной команды, на примере А.Коржакова, М.Барсукова и их людей, но в конце концов от этой схемы отказался. Впрочем, данный пример интересен только в качестве иллюстрации, так как подобные “команды” бывают связаны только идеей сохранения власти и наживы и в этом смысле не являются моделью для копирования национал‑социалистическими структурами, даже в случае успешности отдельных элементов их деятельности.

В процессе отбора кадров для движения нелишне вспомнить инструкцию № 00134/13 о подборе кадров НКВД, введённую в действие 21.12.38 г. Эта инструкция подробно излагает, как при первичном собеседовании и медобследовании кандидата выявлять явные признаки вырождения и дегенерации. Инструкция эта весьма обширна, поэтому мы приведём лишь краткие выдержки.

‑ При собеседовании следует расспросить о семейном положении, условии быта и жизни родителей. Если они разведены, это негативный признак, т. к. кандидат также будет склонен к разводу. Необходимо узнать о жене кандидата и о родителях жены. Обращать внимание на многодетные семьи.

‑ Выяснять всё о друзьях и товарищах, руководствуясь принципом: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Окружение жены кандидата бывает змеиным гнездом, и тогда семейная жизнь человека целиком зависит от настроения супруги, её подруг и связей.

‑ Выявлять видимые признаки, часто сопутствующие дегенерации: нервный тик и судороги лица, подёргивание век, косоглазие и др. деформации глаз, дефекты речи (шепелявость, картавость, заикание), хронические головные боли, внешние дефекты («волчья пасть», «заячья губа», горбатость, многопалость и др.), рыжие волосы, ненормальная пигментация кожи, ненормальная волосатость тела, крупные родимые пятна размером с грецкий орех и, более, оттопыренные уши и ряд других.

‑ Выявлять национальное происхождение кандидата. Опасными являются люди, произошедшие от смешанных браков с представителями других рас. Вплоть до пятого колена необходимо выяснить национальность близких родственников, а также присутствие еврейской крови.

Выяснить, были ли среди близких родственников самоубийцы.

Наличие бесплодных браков (у склонных к дегенерации бесплодных браков больше в 7 раз), большая смертность детей, число преступников в семье, чрезмерно большая рождаемость, компенсирующая слабость потомства и др.

Наличие половых аномалий (гомосексуализм, некрофилия, содомия, зоофилия, эротомания, гермафродизм, сенилизм, феминизм и др.)

Ненормальная гневливость в сочетании с гипертрофированной гордостью и слабой волей. В инструкции эти и ряд других признаков отбора описаны весьма подробно, и нам целесообразно следовать этим рекомендациям достаточно буквально.

Гитлер продолжает: “ В роли руководителя пропагандистского отдела партии я заботился не только о том, чтобы создать движению достаточно большой контингент сторонников. Придавая пропаганде самый радикальный характер, я стремился добиться того, чтобы организация со временем получила только самый доброкачественный человеческий материал. Чем более радикальной и вызывающей была моя пропаганда, тем более отталкивала она всех слабых и колеблющихся и тем более мешала она таким людям проникать в ряды нашей организации и её основного ядра.  Пусть эти люди остаются сторонниками движения, говорили мы себе, но ведь это как раз те люди, которые сочувствуют только в душе, не решаясь заявить об этом открыто. Сколько тысяч людей тогда заверяли нас о том, что они всей душой нам сочувствуют, но тем не менее никак не могут стать членами нашей организации! Ведь движение наше столь радикально, говорили они, что стать членом вашей организации означает подвергнуть себя тяжёлым требованиям и опасностям, что, конечно, нельзя требовать от почтенного мирного гражданина. Позвольте нам, говорили эти люди, хотя бы на первых порах оставаться в сторонке и только в душе сочувствовать вашему движению.

Что ж, это было не плохо! Если бы эти люди, в душе сочувствующие революции, все вступили в то время в нашу партию и стали её полноправными членами, то мы в настоящее время были бы, быть может, благочестивым братством, но не представляли бы собой молодого, боевого, рвущегося к борьбе движения.

Живая и наступательная форма, которую я придал тогда всей нашей пропаганде, упрочила радикальное направление в нашем движении и гарантировала нам то, что в наши ряды вступят только действительно радикальные люди. Исключения конечно не в счёт.

В то же время пропаганда наша была поставлена так, что уже чрез самое короткое время нам не только стали внутренне сочувствовать сотни тысяч людей, но эти люди стали желать нашей победы, хотя сами они были ещё слишком трусливы, чтобы решиться жертвовать собой ради общего дела.

Настал момент, когда потребовалось систематически приспособить организацию к очевидным успехам нашей пропаганды и придать организации такое же большое значение, которое уже имела пропаганда. Был принят новый устав, возлагавший всю ответственность на председателя движения, принципиально уничтожавший решения комитетов и взамен вводивший систему разделения труда, с тех пор оправдавшуюся великолепным образом.

Перейдя к созданию организации, которая должна была реализовывать результаты нашей предыдущей пропагандистской деятельности, мне пришлось ликвидировать ряд старых навыков и ввести ряд новых принципов, которых до сих пор не знала ещё ни одна партия. В течение 1919‑20 годов во главе движения стоял комитет, избиравшийся на основании устава на членских собраниях. Он состоял из двух кассиров, двух секретарей, двух председателей, партийного контролёра, шефа пропаганды и нескольких членов комитета. Как это не комично, но такой комитет олицетворял то самое зло, против которого мы вели борьбу, а именно – парламентаризм.  Заседания наших комитетов с протоколами, голосованиями по большинству голосов представляли собой парламент в миниатюре.  Здесь также целиком отсутствовала всякая личная ответственность, а стало быть, и чувство ответственности. Здесь также процветала безответственность и те же нелепые и неразумные порядки, как и в гоударственных представительных органах. В комитетах выбирали секретарей, кассиров, пропагандистов и ещё бог весть кого, а затем заставляли всех этих людей по каждому вопросу выносить общие решения путём голосования. Таким образом, получалось, что человек, которому поручена, скажем, пропаганда, голосует по вопросу финансов; заведующий финансами голосует по вопросам, касающимся отдела организации; заведующий отделом организации голосует по вопросам, касающимся секретарей, и т. д. и т. п.

Но спрашивается, зачем же тогда назначать специального человека заведовать пропагандой, если голосовать по этим вопросам будут кассиры, контролёры и секретари? Человек с неповреждёнными мозгами не поймёт этого так же, как не поймёт таких порядков, когда, скажем, в государстве руководителей одних отраслей приглашали бы большинством голосов решать вопросы, касающиеся совершенно других отраслей.

Новый устав дал мне достаточно прав и авторитета, чтобы положить конец этой бессмыслице. Теперь вместо решений комитетов по большинству голосов решительно был проведён принцип абсолютной личной ответственности.  

Председатель движения несёт ответственность за всё руководство движением. Он разделяет работу между членами подчинённого ему комитета и между всеми другими необходимыми ему сотрудниками. Каждый из этих работников несёт полнейшую личную ответственность за порученное ему дело. Каждый из работников подчинён только председателю. Выбор этих людей зависит только от председателя, и председатель же должен соответственным образом обеспечить организацию работы и намечать общую линию сотрудничества.

Постепенно этот закон о принципиальной личной ответственности стал чем‑то само собой разумеющимся в нашем движении. В маленьких группах и районных организациях этот принцип проводится медленней, ибо против него естественно возражают люди трусливые и малоспособные. Таким элементам принцип личной ответственности за каждое предприятие всегда неприятен. Они чувствуют себя вольготней и приятнее, когда при каждом трудном решении они могут спрятаться за спину большинства. Я считаю совершенно необходимым вести решительную борьбу против подобных настроений. Людям трясущимся перед принципом личной ответственности, ни в коем случае не следует делать ни малейших уступок. Только так постепенно удастся выработать такой подход к руководителям, который позволит подобрать руководство, способное выполнять свои функции.

Во всяком случае совершенно ясно, что движение, которое хочет освободить государство от всех нелепостей и безумия парламентаризма и демократии, прежде всего само должно быть свободно от всякого парламентаризма.

То движение, которое в эпоху господства принципа большинства сумеет во всём само принципиально стать на точку зрения первенствующей роли вождей и вытекающего отсюда принципа личной ответственности, такое движение с математической точностью в один прекрасный день НЕИЗБЕЖНО ПОБЕДИТ и положит конец существующему старому порядку.  

Эта идея привела к полнейшей внутренней реорганизации всего движения. Логическим выводом из такой реорганизации было также то, что мы должны были придти к строжайшему разделению между общеполитическим руководством движения и коммерческим руководством всех партийных предприятий. Принцип личной ответственности естественно был проведён также и во всех деловых предприятиях партии, что неизбежно должно было привести к коммерческому оздоровлению всех наших предприятий, поскольку они были освобождены от политических влияний и поставлены исключительно на хозяйственную ногу.

Когда осенью 1919 года я примкнул к партии, состоящей тогда из 6  человек, у неё не было ни малейшего аппарата, ни одного служащего, ни одного печатного документа и даже бланков и печати. Не было и постоянного помещения. Спустя некоторое время мы сняли под постоянное помещение небольшой очень тёмный подвал с одним окном за 50 марок в месяц, что казалось нам тогда огромной суммой. Постепенно мы провели электричество; затем, спустя долгое время, нам удалось поставить телефон. Сначала у нас был только один стол и несколько взятых напрокат стульев, затем удалось приобрести конторку, а впоследствии даже и шкаф. Два небольших шкафчика дал нам во временное пользование хозяин помещения. В них мы прятали свои плакаты и прокламации. Нам надо было взять хотя бы одного постоянного платного работника, который мог бы систематически вести все дела. Это было для нас очень трудно. В партии было очень немного членов и среди них было крайне трудно найти человека, который обслуживал бы многочисленные потребности движения, получая очень небольшую плату. Наконец за дело взялся бывший солдат Шюслер, мой прежний товарищ по фронту. Сначала он мог уделять нам только 2 часа в день – с 18 до 20 часов, потом – 3 часа, затем всю вторую половину дня, и только спустя какое‑то время мы смогли оплачивать его полностью. Это был в высшей степени прилежный, чистый, глубоко честный человек, преданный движению всей душой. Вот почему он работал не покладая рук. Он принёс с собой собственную маленькую пишущую машинку “Адлер”, которая была первой на службе нашего движения. Постепенно мы выкупили её у него, внося деньги частями.

Спустя полтора года мы переехали в новое помещение, имевшее целых 3  комнаты и большую прихожую, что казалось нам настоящей роскошью. В нём мы оставались до ноября 1923 года. В декабре 1920 года мы приобрели газету “Фёлькишер Беобахтер”, выходившую два раза в неделю. В начале 1923 года она превратилась в ежедневную газету, а с августа стала выходить в большом формате.

Будучи совершеннейшим новичком в газетном деле, я не раз должен был платить большие деньги за “науку”. Знаменателен уже один тот факт, что против всего лагеря бесчисленных еврейских газет тогда удалось поставить только одну единственную действительно крупную националистическую газету, что объяснялось тем, что все националистические предприятия до сих пор ставились на совершенно не деловую ногу. Руководители их вербовались не по принципу действительной умелости, а по принципу, чтобы это был свой человек, разделяющий убеждения партии. Мы пришли к выводу, что это совершенно неправильный критерий. Убеждение не должно быть чем‑то внешним. Если человек является убеждённым сторонником движения, то он должен показать это на деле, т. е. должен уметь как следует поставить то дело, которое ему поручено. Тот, кто умеет сделать для своей нации что‑либо ценное, этим самым доказывает, что он человек убеждённый. А если люди только много кричат о своих убеждениях, но не умеют ничем быть полезными своему народу, то таким убеждениям грош цена и ничего кроме вреда они не приносят. Такие люди являются только балластом для партии и движения.

Содержание газеты “Фёлькише Беобахтер” было весьма почтенно, а коммерческая сторона всего предприятия – ниже всякой критики. Издатели считали, что газета должна жить за счёт добровольных пожертвований сторонников движения. Мы же считали, что газета должна сама оплачивать себя и должна проложить себе дорогу в условиях серьёзной конкуренции с другими газетами. Заставлять же партию расплачиваться за ошибки и слабости коммерческой стороны предприятия просто неприлично. Нельзя за своё неумение заставлять расплачиваться добропорядочных патриотов.

Мне повезло. Я нашёл человека с необыкновенными способностями, который в короткий срок сумел реорганизовать всю постановку дела в газете и, более того, стал первым коммерческим руководителем всех предприятий партии, чем и снискал себе громадные заслуги перед всем нашим движением. Этот человек Макс Аманн, мой бывший командир на фронте, работал тогда на очень хорошей должности, открывавшей ему большие перспективы, но тем не менее согласился перейти на коммерческую партийную работу. Незабываемой заслугой этого действительно коммерчески одарённого человека было то, что все наши партийные предприятия были приведены в образцовый порядок.

Уже к 1922 году наше движение стояло на прочной основе как в смысле организации, так и в смысле коммерческой постановки наших предприятий. Мы обладали уже совершенно законченной центральной картотекой, охватывающей всех членов партии; финансирование партии было поставлено на здоровую основу; текущие расходы покрывались текущими же доходами, чрезвычайные доходы употреблялись только на чрезвычайные же расходы. Несмотря на то, что времена были очень тяжёлые, партия почти совершенно не влезала в долги и постепенно стала увеличивать свой капитал. Мы работали на тех же началах, на каких работают частные предприятия: служащий персонал не должен был ссылаться только на знаменитые “убеждения”, а должен был делами доказывать, что люди находятся на своём месте. Настоящий национал‑социалист подтверждает свои убеждения тем, что действительно прилежно и со знанием дела выполняет ту работу, которую поручил ему коллектив. Люди, не умеющие как следует выполнять свои обязанности, пусть лучше не ссылаются на свои “убеждения”, ибо на деле грешат против национал‑социалистических убеждений. У нас бывали случаи, когда в администрацию газеты мы принимали людей, по своим убеждениям принадлежащих к баварской народной партии, но зато показавших на деле, что они действительно квалифицированные работники. Результат таких опытов был в общем превосходный. Честно и откровенно выдвигая именно этот критерий отбора сотрудников, движение быстрее и вернее завоёвывало сердца всего персонала, чем это было бы возможно при другом подходе к делу. Большинство этих служащих впоследствии становились хорошими национал‑социалистами и умели доказать это не только словами, но и честной работой на службе новому движению. Конечно, если перед нами были два одинаково квалифицированных человека, то мы предпочитали члена партии, но никогда не принимали на службу людей только за то, что они являются членами партии. Только благодаря такому подходу в тяжёлое время инфляции, когда гибли десятки тысяч предприятий и приостанавливались тысячи газет, коммерческое руководство нашего движения осталось по‑прежнему на высоте и наша газета всё более укреплялась”.

Читатель, вероятно, уже заметил, что в главе, посвящённой пропаганде, собственно о пропаганде Гитлер говорит довольно мало. Хотя Гитлер был величайшим пропагандистом, каких мал