Никому не хочется быть обыкновенным малым

29 ноября, 1999

КГ: — Мы давно не беседовали, и мне кажется, что за это время ваша аура стала выглядеть лучше. Морской круиз по берегам Аляски, солнце и морской воздух сделали свое дело. Я читаю вопрос в ваших мыслях: почему на земле столько нехороших людей, если после смерти, на том свете, мы становимся умными и хорошими, чуть ли не ангелочками? Конечно же, это не так. После смерти, мы не становимся ангелами, но рожки с хвостиками у нас также не отрастают. И в этом все дело. Никому из нас не хочется быть обыкновенными малыми. Но мы все ужасно обыкновенные. И от этой печки мы и будем танцевать. Мы самые обыкновенные ребята на земле, и таковыми мы остаемся в небесах — обыкновенными! Слава — обманчивая иллюзия. Слава своего рода испытание, которому человек подвергается как на земле, так и в духовном мире. Иногда в качестве celebrity, а иногда в качестве поклонника талантов, или фаната. И те и другие сходят с ума, и это еще вопрос, кто теряет голову в большей мере — знаменитости или фанаты.

 

Бунтарь и обыватель

13 апреля, 2000

КГ: — Вчера вы посмотрели фильм Спартак. Там ответ на вашу проблему. Вы бунтарь, а бунтарь не может победить. Но без бунтарей, жизнь не движется вперед, и вообще ничего не происходит, нет волны, нет прогресса. Конечно, можно быть и полубунтарем, или маленьким бунтарем, но это не ведет к откровениям. Я был маленьким бунтарем, и поэтому мне так никогда и не присудили Оскара. Но настоящий бунтарь, бунтарь до конца также не завоевывает Оскаров. Все, что он обретает за свою жизнь, это крест.

Тем не менее, все любят настоящего бунтаря, потому что все ощущают большую степень свободы в его энергии, в его решениях, действиях и словах. Он олицетворяет большую степень свободы, она манит, но и отпугивает. Все понимают, что бунтарь не может победить, но в трудный час полной безвыходности, люди идут за ним, потому что большая степень свободы является нашей исконной мечтой и главным устремлением наших душ. Я называю бунтарей глашатаями будущего. 

Так как в вас много бунтарского, ваша жизнь на земле трудная. И поэтому часто люди, с которыми вас сводит жизнь, боятся вас; вы отталкиваете и притягиваете одновременно. Да, вы несете в себе обещание большей свободы, потому что вы думаете не только о том, как продвинуть себя, но вы стремитесь к обновлению той области, в которой вы работаете. 

КГ: — Вспомните сцену, в которой гладиаторы забираются на забор из металлических прутьев? Когда все взбираются, забор обрушивается, символизируя начало восстания. Выход из клетки открыт, препятствие к большей свободе преодолено. Такой же эффект был достигнут, когда разрушали берлинскую стену, символ ненавистного коммунистического режима. Падение той стены символизировало начало падения режима.

Но когда человек сам ограничивает свою свободу, это можно сравнить с просмотром той же сцены из фильма “Спартак” в обратном порядке, где пленка или, диск прокручивается от конца к началу. Гладиаторы, которые залезали на стены, заставив ее рухнуть, будут двигаться в обратном направлении, как бы сползая со стены, и она будет подниматься, пока не встанет на место. Дверь в мир с большей свободой захлопывается. 

Пример? Вы хорошенько потрудились, чтобы заработать большую степень свободы, а затем, какая-нибудь мелочь все портит. Этой мелочью может послужить вина в человеке, которому вы “читали” его звезды (вина в человеке, а вам кажется, что вы провинились!) Или необоснованными ожиданиями человека, который пришел к вам за помощью, либо вы не то ему предсказали, либо вы обещали больше, чем смогли выполнить. Либо вы не разглядели, кто сидел перед вами, или не услышали, с кем вы говорили по телефону. Все это может заставить вас отказываться от ваших достижений, и вы захлопываете дверь новым возможностям и останавливаете свое развитие. … Вы потеряли концентрацию и энергия утекает. Продолжим этот разговор в другой раз. Пожалуйста, поскорее закройте дверь “клетки”, чтобы защититься от нежелательных вторжений, или влияния посторонней энергии.

Если вы лжете, отворачиваетесь от истины, предпочитая ее не заметить — ваш внутренний защитный механизм запирает вашу “клетку” автоматически. Поэтому, настоящая работа человека над собой начинается с тренировки думать истину, говорить истину, поступать истинно.

Почему это так неимоверно трудно? В нас два инстинкта: мечта о большей свободе и противоположный инстинкт самосохранения, который заставляет нас постоянно искать ту пещеру, в которой можно укрыться от дикого зверя, либо надвигающейся опасности. Такова природа человека. Он хочет большей свободы, но он хочет также и сохранить свою жизнь. И он прячется в пещере, чтобы выжить, и ему хочется вон из этой пещеры в открытое пространство, чтобы “глотнуть свежего воздуха” и прочувствовать свободу. Вы трудитесь во имя расширения вашего личного пространства, во имя свободы. Но каждый раз, когда вы лжете, вы ищите снова укрытия в пещере, чтобы ваша ложь не погубила ваше высшее я. И вы сами себя запираете заграждениями собственного производства. Это очень упрощенное толкование причин, почему так трудно ломать барьеры в человеческом сознании. Иными словами, почему наши энергетические каналы так засорены блоками, преградами, перепонками…

Ищите истину, что я могу еще сказать?

 

Через джунгли к истине

суббота, 23 июня 2012 г.

Т: — Кэри, прошло более десяти лет с тех пор, как вы дали описание невидимых энергетических каналов, которые соединяют человека с вселенной. За последние годы мы стала чуть-чуть больше понимать, что происходит с нашими тонкими телами. К сожалению, открытие того, что наше ментальное тело “руководит нами” исподтишка, когда мы даже не подозреваем этого, не радует, а пугает многих. Я знаю, что вы работаете в команде по спасению застрявших душ, расскажите что-нибудь, что поможет людям найти дорогу в эзотерических джунглях, то есть потоке книг, пророков, лжепророков, толкований и объяснений как невидимый надлунный мир функционирует. Как в этой путанице не сбиться с пути? Я знаю, вы скажете, что поделаешь, мол, жизнь опасная штука, можно и обжечься, но не жить еще опаснее... Так как не сбиться с пути?

      Помолчав немного, Кэри Грант стал рассказывать следующую историю из его практики по спасению душ, застрявших на земном плане. Задача Кэри уговорить души, застрявшие между мирами, следовать за ним к свету.

 

КГ: — После одной неудачной спасательной работу в джунглях Колумбии, я опасно заболел. Мне предложили привести жертв бандитской перестрелки, вестимо, “солдат” какого-то наркокартеля. Во влажных джунглях их тела начинали разлагаться почти сразу, как только они получали пулю в грудь. Это были молодые ребята без всякого образования, совершенно не готовые к внезапной смерти, и они не понимали, что уже мертвы. Как только они увидели меня, то есть, как только я попытался подойти к ним, они стали отстреливаться, то есть выпускать в меня очереди из своих автоматов. Но увидев, что пули пролетают сквозь меня, не принося никакого вреда, они бросились бежать в панике. Но в джунглях, как известно, далеко не убежишь. Тебя остановит бурная растительность и все, что там ползает, шипит, летает, кусает, проникает и прилипает к твоему потному телу... 

Глядя на паникующих беглецов в кустарнике, мои мысли автоматически переключились на Вьетнам, и прежде, чем я успел что-либо сообразить, я был в Ханое, где нас ждал джип. Мой гайд сказал мне: “Садись в машину. Забудь тех ребят в Колумбии, их уведут те, кто говорят по-испански. Это местные ребята, они ни слова не знают по-английски. Они не успели даже согрешить, их положили по ошибке: охрана приняла их за членов конкурирующей банды. За ними придут. А для тебя у меня другая работа. Во вьетнамских джунглях нашли парочку Богом забытых перебежчиков, или дезертиров. Они пропали в джунглях, когда искали место посадки вертолета, который ожидал их по договоренности с пилотом. Они почти добрались до места, когда судьба нагнала их.

Не дойдя менее километра до точки приземления вертолетов, их совесть проснулась, и их охватил стыд, что они сбежали, заставив своих товарищей беспокоиться и искать их в жутких джунглях с их влажной непереносимой духотой, ядовитыми змеями, и неописуемой мошкарой. Они воображали, если им удастся заманить господ из правительства в джунгли и продержать их там, в полном обмундировании и с оружием в руках хотя бы часок, то вьетнамскую войну немедля свернули, и их всех отправили бы тут же домой. Так им казалось.   

Не дойдя самую малость, они скончались от полнейшего истощения.

Острое чувство стыда и вины обессилила их, не позволило узнать местность с искомой точкой приземления вертолета, не дало им услышать шум спускающейся летной машины, и заставило делать ошибки в выборе пути, что и привело их к гибели. Выйдя, наконец, из тела, они быстро нашли искомую точку приземления вертолета и стали ждать.

Все это время, все пролетевшие десятилетия они находились в ожидании вертолета. По своим взглядам, они были вечными студентами, постоянно протестующими против чего либо, например против войны. Поначалу я не мог понять, на что они надеялись, или чего они хотели достигнуть, убегая. Мне подумалось, наверное, они бегут в Канаду от военно-полевого суда за дезертирство из армии Соединенных Штатов.  

Мы стали говорить. Они приняли меня за пилота и спросили, где вертолет? Вкратце, мне и моему проводнику пришлось силою воображения “построить” вертолет на месте, потому что иначе они не соглашались покинуть джунгли. Но причина, почему я это рассказываю, кроется не в парадоксальном упрямстве этой парочки дезертиров.   

Когда мы, наконец, выбрались из джунглей в центр реабилитации ветеранов Вьетнамской войны, мой проводник и я, мы поняли, что еще натерпимся с этими ребятами. Они отказывались признать себя мертвыми. Они забыли, что сталось с их телами, из которых они вышли после смерти. Джунгли сожрали их дотла, не пощадив ни единой косточки. И у нас не оказалось на руках никакого доказательства, что они мертвы. Они хватались за свои “автоматы” и требовали, чтобы наш “вертолет” развернулся на Канаду, и приземлился в Торонто. Они с восторгом говорили о том, что, наконец, прилетят в цивилизованный мир бороться за мир, и развернут обширную компанию против ненавистной войны во Вьетнаме, где гибнут женщины и дети. Они считали, что Канада наилучшее место для их бурной миротворческой деятельности.  

Наконец, мне удалось уговорить их пойти со мной в кино, и показать им фильм “К северу через северо-запад”.  Они, наконец, связали первое со вторым, и поняли, что меня зовут Кэри Грант, и что я актер, достаточно известный для того, чтобы мне довериться, так как очевидно, что мне ничего не надо от них, а они, наоборот, могут получить помощь от меня, или через меня. Это я так решил за них, но, оказалось, им так не показалось.

С нотками подозрения и недоверия в голосе они спросили, что я делал во Вьетнаме, и каким образом я нашел их в джунглях? И что мне надобно от них?  

И тут меня осенило! Борьба против войны являлась их единственным оправданием, которым они прикрывали предательство, и поэтому они так упорно держались за свои планы борьбы против войны. Это оправдание возвышало их в их собственных глазах, и они относились к себе как к правым, важным,  благородным, чуть ли не великим борцам за мир. Действительно, если бы они сдали свои позиции, с чем бы они остались? Им пришлось бы посмотреть правде с глаза! Им пришлось бы признаться, что они слабые, трусливые, что они предали своих товарищей, страну, код чести, Бога, самих себя.

Короче, мы разговорились, и шаг за шагом, постепенно, мы добрались до сути дела. Один из них, как его звали — простите, забыл — схватился снова за свой автомат, но направил оружие на себя, и стал стрелять себя в живот. Он продолжал держать руку на пусковом курке, пока амуниция не кончилась. И тут он, наконец, понял, что он мертв. Он не знал, что делать. Разве что простить себе? Вся его важность испарилась. Ему хотелось и в меня пульнуть, но он уже понимал, что пальба в мире, куда он попал, дело бессмысленное.

Правда полностью раздавила его. Он был потерян.

Честно говоря, я также растерялся. Я понял, что мое обычное оружие — смех, здесь не сработает. По крайней мере, в данную минуту.  

Оказалось, что в джунгли сбежала пара геев, один черный, другой белый. Они сидели тихо, облокотись на воображаемый вертолет, пока на поверхность не всплыл следующий защитный слой — убеждение, что они чище, выше, и лучше чем вьетнамцы, китайцы, японцы или африканцы, и достойны special treatment... (Я из Англии, это еще ничего, а вы, медиум, например, из Эстонии, с вами вообще разговор короткий!)     

Мы продолжали разговаривать, и, наконец, и этот защитный слой улетел, как засохший лист с дерева по осени. Они поняли, что им некуда идти, что у них нет народа, который признал бы их за своих, нет семьи, нет страны, нет родины!

Я до сих пор не понимаю, как это вырвалось у меня, это просто выпрыгнуло из моего рта, но я вдруг сказал им: “Примите мое приглашение определиться на тренировку спасателей вроде меня, чтобы научиться работе вроде той, которую мой проводник и я произвели с вами. Вы будете также встречать людей, ослепленных фальшивой гордостью, ошибочными умопостроениями, когда благородные идеи используются для прикрытия психологических мотивировок; и вы научитесь выводить заблудших из ловушек, созданных из их же мыслей. Если вы на этом поприще заработаете себе крылья, вы проложите себе дорогу в высшие миры, где вас будут приветить, уважать и любить. (Намек на фильм с Джимми Стюартом “Эта прекрасная жизнь” — It’s a Wonderful Life, в котором странный старичок, спасший героя Стюарта, банкира Джорджа Бейли от самоубийства, утверждал, что он ангел, который сделал это, чтобы заработать себе крылья в небесах.)

Это все, что я хотел сказать, перестаньте врать себе, потому что это единственное, что действительно важно на земле. И вы найдете любовь, народ, страну, и то единственное место во всей огромной вселенной, где вас поймут и будут любить за то, кто вы есть, … а не за то, кем вы себя считаете. 

Иными словами, я и сегодня готов повторить то же самое, что сказал десять лет назад: “Ищите истину, остальное не имеет значения!”

А тогда, поговорив с парочкой геев, мой проводник проводил меня в больницу на осмотр, где я и провел несколько месяцев. Оказалось, что сочетание “прострелов” с тропической мошкарой не проходит бесследно даже в послесмертии. Но это уже медицинский разговор, который я поддержать не могу в виду моей совершенной медицинской невежественности. Сейчас мне приходится знакомиться с некоторыми аспектами этой науки, но...  в данном случае не в этом дело. Мне самому дали время полежать и подумать, за что мне выпало пережить все это в тропических джунглях, и что мне надо вспомнить из моей жизни в прошлых воплощениях.