Владимир Высоцкий (1938-1960)

 

Рассказ о встрече с эгрегором, крупной мыслеформой, созданной из отрицательных энергий фанатов

 

Поговорим о запретном

Т: Элвис Пресли, вспоминая, как он встретился с Высоцким в послесмертии, рассказывал, что на том свете его срочно вызвали “помочь русскому, который собрался повеситься”. Высоцкий комментирует это событие.    

ВВ: — Вы ошиблись, решив, что я хотел покончить с собой из-за “кино”, которое здесь показывают прибывающим. Американцы называют это the life revision — пересмотром пройденной жизни. 

Я не из-за этого хотел покончить счета, хотя смотреть на прожитую жизнь было тяжело. По мере того, как шел просмотр, меня затошнило. В голове был туман, тошнота становилась невыносимой, во рту скапливался вкус рвоты, а  нескончаемый поток пьяни не прекращался. Но не это меня доконало. …Так и быть, я дам вам все про тяжесть имени в послесмертии.    

ВВ: — В картине “Владимир Высоцкий” Шемякин почувствовал его и почти правильно изобразил мой эгрегор. Но тогда, увидев картину, я не мог понять, что он изобразил, да и он сам вряд ли это понимал. После смерти я был неподготовлен к неожиданной встрече с моим эгрегором. Я не знал, что на астральном и ментальном уровнях, хотим мы этого или нет, создаются образования, то есть некие формы, которые в литературе называются то Васей, то Петей, то Акакием Акакиевичем, то Собакевичем, в зависимости от желания автора. Существуют крупные мыслеформы, которые называются эгрегорами...

Т: Третья и четвертая части этой книги посвящены изучению природы мыслеформ. Здесь следует сказать следующее: мыслеформы создаются эманациями человеческого мозга, которые устремляются “домой”, в более высокие измерения с соответствующей частотой вибраций. Художники, творя музыкальные, литературные или визуальные образы, создают сильные мыслеформы, которые влияют на массы либо положительно, отрицательно, либо нейтрально. Но если вокруг какого-либо художественного явления возникает группа фанатов, вместе с нею возникает и соответствующий групповой спирит. Если группа фанатов вырастает до толпы людей, думающих в одном направлении, например “я люблю Аллу Пугачеву!”, то, соответственно, разрастается и групповой спирит до размеров эгрегора, и появляется, например, эгрегор Аллы Пугачевой, невидимый нам, но видимый для тех, кто могут настроиться на частоту вибраций ментального уровня. Если некая идея объединяет толпы людей, например мысль “я католик” или «электричество следует получать из солнечной энергии, растрачиваемой в пустынях», возникают эгрегоры католицизма и движения “зеленых”, то есть, защитников природы.

Поражает то, что мыслеформы обретают самостоятельную жизнь и квази-сознание, или полу-сознание (не освещенное Божьей искрой). Мыслеформы вечно “голодны” и вечно ищут пропитание — подходящие тому или другому эгрегору мысли и эмоции. Например, эгрегору Высоцкого подойдут мысли тех, кто восхищается песнями, стихами, и театрально-кинематографическими и телевизионными ролями Высоцкого. Все это прекрасно описано у Вадима Зеланда в серии его удивительных книг о маятниках.

Описания эгрегоров и ментального тела в этой книге уникальны тем, что даются спиритами с того света. Спириты к ним ближе, чем мы, и находясь в одном порядке с частотой вибрации среды, спиритам они видны, не редко — даже слишком хорошо видны! 

ВВ: — Эти образования существуют за наш счет. Они питаются нашими мыслями, всеми мыслями, как хорошими так и плохими, потому что эгрегоры всеядны. Им нужна наша энергия, а направление наших мыслей никакой разницы для них не составляет…

Однако им приходится терпеть собственную неразборчивость. Поглощая негативные эмоции — дурновкусье, злобу, мстительное, жадность, мелочность, неистребимое желание ничтожества доносить, и этим в мыслях возвышаться над великаном, эгрегоры платят тем, что дурно выглядят. 

ВВ: — Я всегда считал себя мягким, податливым, добрым, а главное — отзывчивым человеком. И вдруг, едва очнувшись на том свете, я увидел своего омерзительного двойника — монстра великана — будто меня раздули до необъятных размеров. На шкуре того монстра, который называл себя Высоцким, буквально провисли мириады единиц, если таковые существуют, водки, нечистот, отчаяния, безысходности, подхалимства, трусости, распущенности, безграмотности, лени, подлости, доносительства. И все это находилось вперемешку с космическими паразитическими присосками, космической трухой и пылью. Но пыль эта, которая так легко сдувается на земле, здесь иная. Она сцементировала всю эту гниль в коросту, которая пристала ко мне как панцирь.

Т: Видимо, по мере того, как его видение настраивалось на частоту вибрации той среды, в которую он попал после смерти, он увидел, что та же короста обволакивает его панцирем. Видимо, именно в этот момент он стал искать крючок, на котором повеситься… Видимо, именно в этот момент появляется Элвис и говорит ему что-то по-английски.

ВВ: — На земле мне казалось, что это замечательно, что мои песни любили все -- от зеков на нарах до тюремщиков, от простого люда до академиков, от диссидентов до работников КГБ, которые их преследовали, перетягивая на свою сторону. Так оно и было! Но эгрегору Высоцкого было наплевать, кто был кем на земле, так как эгрегоры питаются любой энергией как положительной, добродетельной, так и отрицательной во всех ее градациях. Не секрет, что в мире греха больше, чем добра. И поэтому эгрегоры выглядят ужасно.

Т: Видимо, наши ментальные тела выглядят также плохо, собирая, как пылесосы, отрицательные мыслеформы, производимые нашими отрицательными состояниями. 

ВВ: — Я прошел прочистку, и поэтому мне разрешено говорить об этом… Я имел представление, что на ментальном уровне я являл собою ужасное зрелище.

Т: Так как частота вибраций разная на астральном и ментальном уровнях, то один и тот же спирит может выглядеть совершенно по-разному на астральном и ментальном уровнях: красавица может выглядеть ведьмой, а нищий — принцем. Не зря же, в литературе авторы, в целях выявления правды, проводят своих героев через полярные моральные состояния. В конце этой книги Парамаханса Йогананда будет говорить об этой полярности в интереснейшем спиритическом сообщении, переданным специально для этой книги.   

 

ВВ: — Я не буду описывать, что я чувствовал по этому поводу. Если с Элвисом рядом находился его брат-близнец Джесси, гордый шаман африканско-масонского разлива, самого высокого разряда, который чистил за Элвисом после каждого его концерта, “вынимая из поля певца по аудитории”, как он подшучивал, то я такой роскоши не имел. Рядом со мной был мой ангел- хранитель, который этого делать не мог, точка.

Хочется ли мне на землю, после пережитого — не хочется! Еще меньше мне хочется учить кого-либо, как жить. На земле, чаще всего, слепые учат слепых, это все, что я могу сказать.

Любите и прощайте, не судите того, о чем вы ровным счетом ничего не знаете. … Я сказал, я ушел!

30 лет спустя …. Нынче я на многое смотрю иначе…

ВВ: — Меня удивляет, как быстро меняется мир. Мне казалось, что меня затянуло в гигантскую воронку, подключенную к сети высоковольтного напряжения и работающую 24/7, как здесь говорят, то есть, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, без выходных, отпусков, простоев, всегда на полную нагрузку все 362 дней в году, из года в год. И я понял, как возник невероятный американский мир,  не хуже мира Атлантиды… Они там также что-то в космос посылали, и далеко летали. Мне кажется, что мы работали над книгой Channeling Vysotsky только вчера.

Т: Эта книга создавалась 2001-2005, а сегодня на дворе год 2011.  

ВВ: — Н о Америка сегодня уже другая. Мне подсказывают, что цифровая электроника только начала свой полет, который, как мне говорят по-английски, далеко пойдет, куда даже атланты не шагали. Но и Россия, которую я часто посещаю, уже не та, из которой я уходил. Иногда, гуляя по Москве, я помогаю бездомным, бомжам, как их теперь называют, пьяным и побирающимся. Я помогаю им петь моим хриплым и грубым голосом, чаще всего на площади у трех вокзалов. Прохожие останавливаются в изумлении, и “узнавая мой голос”, кидают монетки в шапку. Когда накапливалось достаточно денег на очередную бутылку водки, и бомж удивлялся, каким образом получилось столько денег, я бросал его, и продолжал гулять по городу.  

Москвички расцвели и похорошели. Свободный рынок пошел им на пользу. И страстное желание молодых женщин двинуть на запад и подзаработать проституцией пошло на убыль. Запад перестал быть манящей тайной, и русские люди стали понимать, что надо строить свой дом. Хочется ли мне жить в этом недостроенном доме с его политическими сквозняками и доносительством — вопрос иной. Волна моей судьбы отталкивает меня на Запад в иную, более насыщенную жизнь.

В Париже, да и в Германии мы всем набили оскомину. И русским пора возвращаться домой. Но у нас все еще нет дома, и в обозримом будущем его еще долго не будет, потому что мир все еще не устроен, бурлит, и с войнами и народными волнениями не покончено. Многим из нас ничего более не остается, как влиться в местное население и стать либо французами, либо немцами. Особенно больно, когда русским евреям приходится становиться немцами. Лондон, Париж и Берлин желтеют. А белое население сереет, и все более уходит в себя, теряясь в век перемен. Не могу отделаться от мрачной картины, что настанет день, когда в лесах будут охотиться на белокожих, сажать их в клетки и показывать за деньги пестреющему человечеству. То есть, мне кажется, что кадры фильма “Планета обезьян” (1968), в которой астронавта Тейлора везут в клетке на показ начальствующим обезьянам, окажутся пророческими. А мне этот фильм нравился когда-то!  

Москва… Для актеров и людей искусства старение является подлинной трагедией. Встречая мои бывших друзей на неравных условиях: я уже здесь, а он все еще там, на земле, я прихожу к выводу, что совсем неплохо уходить молодым. Если ты не Лев Толстой или Федор Достоевский, то попрощаться вовремя — святое дело! Люди легко прощают тебе твои грехи, помнят тебя молодым и все еще привлекательным, все еще находящимся в здравом уме.

Во Франции я посещал театральные спектакли, которые поражают точностью постановок. В одном из маленьких театров на Монмартре, я неожиданно встретил Андрея Тарковского. Мы обрадовались друг другу, и мне понравился его нынешний вид. Он также не вернется в Россию. Удастся ли нам достичь чего-либо на Западе? Пригодиться ли наш русский опыт, когда приходилось работать под не дремлющим оком старшего брата, изобретавшего для нас немыслимые запреты и наказания? Нас приглашают на Запад, чтобы мы боролись за некоммерческое искусство и настоящее образование. Нам предстоит иметь дело с совершенно иным раскладом сил и неведомыми для нас проблемами. Андрея, которого ждет жизнь голливудского кинематографиста, интересует музыка, которой сегодня не существует. Он будет связан с цифровой электронной революцией и будет дружить с Паоло Пазолини, который также находится на пути в Голливуд.

 

 …30 лет спустя, продолжение

Т: Высоцкий добавил несколько слов о песне “Охота на волков”.

ВВ: — Строка “Кровь на снегу и пятна красные флажков” воспринималась в 60ые и 70ые как символ неприступной границы, охраняемой армией и овчарками. Советская граница была закрыта для простого смертного, и мир называл эту границу “железным занавесом”. По одну сторону “занавеса” запреты и голод, а по другую — цветущая лужайка. Тогда уже всем хотелось на ту лужайку, но прорывались только отчаяние. Их было мало, считанные единицы, и в них стреляли. С Берлинской стены снимали трупы, а кое-кого просто сажали. И большинство молчало и ожидало чего-то. 

 

Волк не может нарушить традиций!

Видно, в детстве — слепые щенки —

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

 

Когда я пел это, мне почему-то казалось, что все понимали: мы с молоком матери всосали рабское послушание, которое мы либо преодолеем, либо… К тому времени я уже твердо решил, что прорвусь за красные флажки. Мне хотелось понять, почему нас как прокаженных отгородили от остальных двуногих, и загодя метились в тех, кого подозревали в выходе из повиновения. 

Кстати, в Эстонии и в вас метили, и в вашего приемного сына, ой, как крепко метили. Главное, неизвестно за что и почему, и вы буквально выдрались в последнюю секунду, когда палец егеря уже нажимал на курок. Так как вы тот рывок меченого волка к свободе проделали не в песне, не во сне, не в воображении, а наяву, я думаю, именно этот ваш поступок и дал нам возможность поработать вместе. 

 

…Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел.

За флажки — жажда жизни сильней!

Только сзади я радостно слышал

Удивленные крики людей.

 

В далекие семидесятые эта песня разлетелась по стране на крыльях робингудовского магнитиздата, который ничего не продавал, но только раздавал запрещенное. Естественно, такого издательства не было. Им являлись люди, которые раздавали копии моих выступлений своим знакомым. Это были самодельные пленки, любительские звукозаписи, которые я разрешал производить энтузиастам, являвшимся на концерт со своей аппаратурой. А затем эти записи копировались, как говорится до дыр! Например, Волков слушали и те, у кого отняли свободу, и те, кто эту свободу отнимал — партийные начальники, аппаратчики и разведчики! К тому времени, продовольственные прилавки уже начинали пустеть, и приличную закуску доставали по знакомству, или за взятку. Народное стремление к хорошей закуске, которой было почему-то навалом за линией красных флажков, смел “железный занавес”, вызвав перемены в стране, о которых вы знаете больше меня.  

…Наверное, так как я пел эту песню, уже никто не споет. Но и не надо. Новые времена требует иного исполнения, и я надеюсь, что со временем она привлечет новых исполнителей, которые выросли уже в свободной России, и которые, слава Богу, о бывшей “охоте” на своих же граждан ничего не знают. Мне бы хотелось воспользоваться случаем, и передать тем, у кого такое желание появится, не гасить его из страха, что кто-то будет сравнивать ваше исполнение с моим.  

Сравнение, кто спел лучше, ты или я – глупо и бессмысленно, потому что сюжет этой песни универсален, и может отразить не только проблемы советской жизни. Конечно же, капиталистическое общество не станет запрещать американцу посещать Париж, Рим или Лондон, и не будет мешать стремлению американских мам вывозить детей в Европу на осмотр Ватикана, Лувра, и Египетских мумий в Британском Музее. Здесь никто не требует, чтобы гражданин клялся в любви к своей стране. Здесь требуют только одного, чтобы человек платил налоги. Казалось бы, все очень просто, уплати налоги, и беги снова зарабатывать доллары.

Но на деле, предоставленный самому себе человек никогда не перестает охотиться. Человек становится и охотником и “волком”, то есть, жертвой, за которой охотятся. Совсем не просто перерабатывать в положительное такие отрицательные порывы души как соблазн, искушения, жульничество, зависть, ревность, распущенность, стяжательство, мстительность, скупость. Ведь недаром существует поговорка: “Сколько волка не корми, а он все в лес сморит”. Человек то рвется к свободе, то сажает своего волка на цепь, и становится законопослушным гражданином. Но затем, вдруг мечта о свободе берет верх, и охота на волков начинается сначала. Стоит ли продолжать?

В демократическом обществе армия священников, проповедников, философов, психологов, педагогов, психиатров, бихейвиористов, то есть  исследователей человеческого поведения, социологов, специалистов по этике заняты укрощением зверя в человеке, причесыванием его естественных инстинктов, и превращением его в послушного плательщика налогов. Казалось бы, что нового можно сказать о вечной борьбе добра и зла в человеческих сердцах? Про это написаны тысячи прекрасных книг. Но тема эта никогда не исчерпается, потому что жизнь меняется и каждому поколению приходится вести эту борьбу иными методами и способами. Так что у писателей и поэтов никогда не будет нехватки идей, как творить и о чем писать. 

Т: Мне кажется, Владимир Высоцкий хотел добавить, что он надеется, со времен более общий смысл “Охоты на волков” будет понят, и найдутся исполнители, которые будут петь его любимую песню по-новому.

 

 

Хамфри Богарт (1899-1957)

 

 

Хамфри Богарт о

 перестрелке в послесмертие

После смерти американского киноактера Хамфри Богарта в Соединенных Штатах и Франции возникали общества кинолюбителей “Культ Богги”, способствовавшие его популярности в 50 и 60 годы. Однако, особый интерес к этому актеру не угасал и в течение последующих десятилетий. В 1997 влиятельный американский киножурнал Entertainment Weekly назвал его легендой номер один во все времена. В 1999 Американский Кино Институт, составив список 25 лучших актеров и 25 лучших актрис мира, наградил Хамфри Богарта титулом Greatest M ale Star o f All Time — “Величайшей звезды среди актеров во все времена”. 

Жан-Лук Годар посвятил свой известный фильм “На последнем дыхании” (1960) памяти Хамфри Богарта. Вуди Аллен отдал должное Хамфри Богарту в своей бродвейской пьесе Play It Again, Sam — “Сыграй это снова, Сэм” и одноименном фильме (1972), сыграв в нем роль человека, завороженного образом Рика (Хамфри Богарта) в фильме “Касабланка”.

Тем временем, этот актер, несмотря на номинации, выиграл только одного Оскара за главную роль в фильме “Королева Африки”. Противоречие в оценке работ Хамфри Богарта современниками и благодарными потомками объясняется совершенно иным уровнем чувства правды, которое этот актер внес в голливудские фильмы его золотого века, а также за преодолением твердо утвердившегося стереотипа главного героя. Вместо “рослого слащавого красавчика” зритель увидел малорослого, худощавого героя, под броней цинизма которого билось благородное сердце, не приемлющее ни лжи, ни пошлости.       

В последующем монологе, Хамфри Богарта говорит о неожиданной встрече в послесмертии.